Психоз.

       Утренняя заря. Поле затрепетало маленькими солнышками, которые поднялись приветствовать самое большое солнце. А ведь оно так далеко, но тогда оно будто бы находилось вовсе рядом. А что было бы если какая-нибудь звезда побольше была на месте нашего солнца? Что было бы? Вечная жара, вечная пустыня? Никто не знает, да и лучше не знать. Он подошел к обочине дороги и решил ловить попутчика или попутчицу. Долго он стоял, возможно час или два. Вдруг из горизонта появляется какой-то грузовик который останавливается рядом с ним. Он засаживается. — Здравствуйте. Он рассказал на какую улицу его следует доставить. Водитель коса и неуверенно смотрел на него, но все-таки решился не бросать его посреди дороги. Когда они доехали изначально водитель хотел взимать плату за доставку, но, увы, взглянув на его красные глаза и устало бледный вид, водитель отменяет требование. Дом милый дом. — Ох уж вы, несчастные сумасброды! Решились на меня жаловаться таким же свиньям как вы сами. Ну ничего. Хозяйка отдала ему ключи, и быстрым шагом вышла на улицу. В его комнате все было на своих местах. Холсты на подоконнике. Краски. Упавшая в ту ночь упаковка лезвий. Растерзанный диван. Сигареты — Они ведь придут за мною, и уже с полицией. Надо убегать из квартиры. Он схватил упаковку лезвий вместе с рюкзаком. В рюкзак он положил свои не высохшие краски. Под подмышку он положил холсты и принялся бежать. Ключи он решил брать с собой, всё-таки ночевать на морозе придётся несладко. Он прошелся по любимому Невскому проспекту. Ему помнится он когда-то встретил её на этом же месте, где стоит. Достав с кармана сигареты, он принялся потреблять никотин. Задушив дымом всю атмосферу вокруг него, он принялся сидеть на земле. Он достал холст, и рисовать он уже знал кого. Он хочет нарисовать её. Её хрупкое, без единого пятнышка, только с одной или двумя родинками, лицо. Эти родинки так сочетались с лицом. Все что было на её лице сочеталось в один безумный контраст, сводивший его с ума. Прошло немало времени, он смог нарисовать её контуры лица, он смог нарисовать её. Это невероятно, эта картина была в точности как тот портрет из сновидений. Вдруг. На горизонте. Она. Он увидел её переходящую через пешеход. Черт побери, она! Он хотел было вскрикнуть, но он не хотел вспугнуть её. Он оставил рюкзак и все свои вещи, взяв с собою только картину. Он решил проследить за нею. Светофор на пешеходном переходе давно перестал показывать зеленый, но ему все равно. Он пробежал, несмотря на возгласы испуганных машин. Она повернула направо, он за ней следом. Когда она свернула в какое-то помещение. Он было подождал немного, но потом подумал: — Ты что творишь, тугодум! Беги за ней! Он побежал в помещении и увидел как она отворяет свою квартиру. Он подошел к ней и долго смотрел ей в глаза. Она не замечала сначала этого, поэтому когда увидела столь близкое лицо, она испугалась и отошла назад. Своим испуганным голосом произнесла: — Чего надобно? — Как я долго искал тебя. — Извините, вы меня с кем-то путаете. Я вас даже не знаю, сэр. — Как же не знаешь, дорогая. Мы ведь год уже вместе, замужем. Я ведь, помнишь, показал тебе как-то картину которую сам нарисовал. Так вот она! Он протянул ей её портрет. Она не поверила своим глазам. — Да, это впрямь я. Но, я вас не знаю. Тем более у меня есть молодой человек. Мы..не можем быть вместе. Извините, мой парень может подскочить и..у вас будут вообщем неприятности. — Да мне все равно! Бросай же его, неужели ты думаешь что эта свинья знает тебя так, как знаю тебя я? Ты думаешь он стоит твоего времени? А? — Идите своею дорогой. Не преследуйте меня. Мне лучше знать с кем мне жить и кого я люблю. До свидания — Но.. Пред ним хлопнула дверь — Но.. Он упал с лестницы, с подъезда — Но как же.. всё.. Пред ним плывут и тонут воспоминания, чувства любви, пред ним тонут тысячи. Ему кажется, словно её на самом деле нет. — Но.. Он сует в зубы упаковку и рвет её, разбрасывая по всему полу лезвия. Он засучивает рукава и режет себе конечности. — Ахахах. Всё. Всего нету. Нету ничего. Нету всего. Он втирает свои вены в кровь. Он стонет от боли, будто бы ему вонзили тысячи вил в желудок. Он бежит. Бежит. Словно пуля, словно пуля в свою конуру. В своё гнездо. На свою ветвь, он взлетает словно раненый птенец, не смогший долететь до своей мечты. Но он не хочет возвращаться восвояси, он хочет разбиться, пускай его крылья завязаны ниткой, он летит к мечте. Он добежал уже до своей квартиры. Хозяйка видит его резанные вены и уже хочет вызывать санитаров. — Не в этот раз! Он разбивает её телефон на тысячи осколков. На столько же осколков, на сколько разбилось его сердце. Он смотрит на портрет. — Все также хороша! Интересно, та свинья тебе бьет? Смеет прикасаться к твоему нежнейшему телу? Я ведь унесу этого ублюдка с собой если то потребуется! Но ты ведь будешь плакать без этого мучителя, а те кто правда ценили и ценят тебя! Что они! Где они! Правильно, на крыше! Он стоит около раскрытого люка на крыше своей многоэтажки. Он подошел к концу обрыва. Он подошёл к пропасти во ржи. Великая пропасть, ведущая в небытие. Пропасть, в которой виднеется будто бы черная дыра, но он уже в ней, и атмосфера уже сжала его до микрочастиц. Он подошел к обрыву. — Человек ведь может всё. Человек ведь если захочет сможет летать. Я лечу к тебе, моя дорогая. Я хочу жить с тобою, я хочу жить тобою и в твоей жизни. Привет, дорогая, я дома. Прыжок в толпу, которая его вовсе не ловит. Трюк выполнен. Аплодисменты толпы. А занавес, занавес закрывается. Она даже не узнала о его гибели, возможно никогда не узнает. Санитары приехали сразу же, ибо десять человек из толпы, видевшие его на крыше, уже сто раз сообщили о его смерти. Люд в безмолвии. Кода. Смертность небытия. Скоропостижность финиша, скоропостижно начатое начало. Не собою владеющее тело. Кода.