Битва студий

Глава V. Падение и рассвет Голливуда

— Take my body, but please, don’t leave me alone! — заорал Тарик. Джейс с Виктором сразу устремили свои взгляды на экран и быстро пожалели о содеянном. «А я его, сука, предупреждал», — закрываясь рукой, сказал мысленно сам себе Виктор, наблюдая за реакцией Джейса. Тарик стоял абсолютно голый перед Эзреалем. Его мускулы и нечто другое весело красовались на экране двух ученых. — Режим качественной и детализированной фокусировки активирован, — предательским тоном заявила камера Альфа. Хотя тон был не предательским, а вполне обычным для камеры, но для Джейса и Виктора это звучало как приговор. — Да сделай что-нибудь! — «взмолился» Виктор, увидев «это», хотя и был готов, что нечто подобное произойдет. — Цензура, твою мать! — вскричал Джейс, закрывая рукой лицо. — Команда не распознана, повторите. — зазвучала вновь бестактная машина. — Зацензурь это! — прокричал Джейс, ища глазами камеру Альфа. — Команда не найдена. В протоколе указано: «Простые слова — удел мужиков, а умные — удел ученых». — Переиначь выражение! Быстрее! — «взмолился» в очередной раз Виктор, ведь от такого массивного экрана скрыться было невозможно. Кроме того, действо отражалось в близлежащей луже. — Передислоцируйся на объект с кодовым именем «камень», — четко произнес Джейс, всё ещё пытаясь найти глазами злополучную камеру Альфа. — Команда принята. Перевожу фокус на объект «камень». Бета переводит фокус на объект «камень». Трансляция прервана. Новая трансляция началась! Запись с объектом «камень» продолжается. — Эй, Джейс, а почему, переведя фокус на объект «камень», камера транслирует нам день из жизни Мальфита? — поинтересовался Виктор, а потом с ужасом осознал. — Ты запрограммировал камеру на распознавание абстрактных понятий? — Ну да. Я не хотел обделять никого образным мышлением, — заявил гордо Джейс. Тень их серьезного разговора всё же отпечаталась на Джейсе, однако, кажется, что теперь это лишь тень, а не полноценный эффект. Виктор облегченно вздохнул. — Ладно, завершаем съемку, — сказал Джейс, как тут же после его слов кто-то воскликнул: — А чё? Это всё что ли? Джейс с Виктором обернулись назад и увидели «катастрофу», с которой им предстояло объяснятся. — А я предупреждал! — с упреком произнес Виктор, в очередной раз доказав, что он прав. «Катастрофа» — это население Ривервуда, которое, проследив за иноземцами, решило посмотреть, а чем те балуются. Женщины и мужчины деревеньки стояли, столпившись в кучу и, видимо, наблюдали за всем происходящим на экране. Только Гаскона и Яноя не было, поэтому Виктор облегченно выдохнул. — Так-так! Что это тут у нас? — выходя из толпы, произнес человек, одетый в черную броню с проблесками красных полос, похожих на чью-то плоть или кровь. Позже, как рассмотрел Джейс, оказалось, что это был орк. Джейс изучал местное население Скайрима, поэтому мог почти с точностью определить, кто перед ним стоит. А перед ним стоял с ярко выраженными клыками, идущими из нижней челюсти и темной кожей существо, с заостренными ушами. Орк продолжил речь: — Три постулата кинематографии: жестокость, ржака и… — Здравствуйте, Малакат. Не ожидал, что вы придете так рано! — перебил даэдрического принца Джейс, поняв кто этот орк, ну и чтобы побыстрее скрыть позорное начало их встречи. — Знаете, я даже официальный костюм подготовил для нашей встречи, — продолжил Малакат, поправляя нечто, что лишь отдаленно напоминало галстук и что Виктор и Джейс заметили не сразу. — Искусная работа, — хвалился Малакт, рассматривая «галстук», — Сделанный полностью из эбонита и даэдрического сердца, которое я любезно вырвал у своего слуги. Ладно, ближе к делу. — Вы… Вы тот самый Малакат? — вдруг неуверенно подал голос какой-то пожилой мужик из местных, — Тот самый, которому принадлежит песня «Money» и «Молчание»? Получив утвердительный кивок от певца, толпа оживилась. Многие хотели получить автограф знаменитого Малаката, что вел монополистическую игру в эстрадно-песенном бизнесе. Прошло какое-то время, пока Малакат «обслужил» всех, раздавая автографы. Джейс и Виктор покорно ждали, изредка поражаясь популярности орка, ведь даже в «гребанной деревеньке», как любил выражаться Джейс, певца знают и почитают его творчество. Толпа меж тем забыла об увиденном на голографическом экране, что принесло и Джейсу, и Виктору толику успокоения. — Ну, всё, — расправившись с толпой, проговорил певец, — пошли на запись. Время не ждет. И три ключевые фигуры отправились в путь до студии. — Простите, а что за песни, вроде «Money» и «Молчание»? Я не знаком с вашим творчеством, увы, и хотел бы узнать, в какой направленности и жанре музыки вы работаете? — спросил Виктор Малаката, что здорово взбесило Джейса, но он лишь, сложив руки, отвернулся от незнающего оператора. — Худшее, что сделало человечество за свою историю — это восславило меня. Знакомы ли вы с жанром «бредовая импровизация»? — посмотрев иронично на Виктора, произнес Малакат и улыбнувшись, растянув свою красную боевую раскраску на щеке в виде руки, договорил, — так-то. — А как же слухи о том, что вы стали гением песни? — уже спросил Джейс, удивившись тому, что говорит сам певец. Джейс много слышал о Малакате от своих фанатов (а фанаты ведь врать не могут). Многие из этих самых фанатов говорили, что концерты данного певца гениальны, а его популярность — это нечто такое, о чем даже говорить боятся. Словом, Малаката знают все. Даже в отдаленных уголках вселенной, даже там, где мир ещё не был присоединен, что было невозможно, но Малакату удавалось даже такое. — Считаешь ли ты, Джейс, перейду на «ты», с позволения, что гений тот, кто в песне использует одно слово — money и произносит его непрерывно до тех пор, пока в него бросают деньги. Как только деньги перестают бросать, то песня заканчивается, а вернее останавливается, пока приток денег не возобновится. Гений ли это? Выводы делай сам, — сухо и безучастно произнес Малакат, явно не желая говорить о своем «творчестве». «В таком случае… Но… Для чего? Я не понимаю», — нервно обводя взглядом певца, который хоть и выглядел сурово, но шагал вполне спокойно и в развалочку, думал Джейс. Для него было странно, что певец нелестно отзывается о своем творчестве. «Ведь он всего добился сам! Как я! Вылез из дыры, его никто не знал! Почему же он…» — пытался понять Джейс, отбиваясь меж тем от какой-то мухи, которая назойливо мешала ему дойти до нужного консенсуса по данному вопросу. Малакат же, через какое-то вермя, добавил, по своему обыкновению врываясь с другой темой в диалог, когда этого никто не ждет: — Как поживает долг, Джейс? Малакат остановился, чтобы удостовериться в том, что нужная реакция была достигнута. Джейс удивленно посмотрел на Малаката, не в состоянии вымолвить ни слова. Виктор молчал, изредка поглядывая то на певца, то на Джейса. Оператор думал о том, что это не его решение и не ему объясняться, хотя было очень интересно: откуда певец знает об этом? — Хорошо, тороплю события. Начнем издалека. Ярл присылал вам официальное приглашение? Приглашение в свой замок? — спросил Малакат, выйдя за порог Ривервуда первым и ведя всех за собой, хотя Джейс был уверен, что даэдрический принц не знает, где именно находилась их студия. По инерции Джейс и Виктор последовали за орком. — Приглашение?! — переспросил Джейс, явно не ожидая, что Малакат уже обо всем знает. Негодование режиссера росло. «Какое это, блять, приглашение?!» — проносился в голове у Джейса резонный вопрос, но Малакат, завидящий ярко сверкающие глаза режиссера, хотевшего что-то спросить и сорвать на ком-то гнев, лишь ухмыльнулся про себя. Через несколько секунд, выждав, пока Джейс осмыслит сказанное, певец продолжил: — Ну, для вас, наверное, это был конверт с угрозой или просьбой об уплате долга. Ярл принимает у себя только должников и друзей, а поскольку вы ни в одну касту не попадаете, то он решил сделать из вас «должников», хитро обыграв всё с эбонитовой кроватью. Готовьте септимы, ребята. Ярл «кровать» продал заочно. Платить вам придется Гаскону и Яною, — пояснил орк, поправляя свой галстук из даэдрического сердца. — Этот молодой человек, — указав на Виктора своей рукой, облаченной в черную перчатку с красивыми коготками, добавил Малакат, — уже знает, о ком речь. — Вы тут все психи, что ли?! — не выдержал Джейс, но Малакат предполагал, что реакция будет иной. «Ни рукоплесканий, ни тупого смирения, вперемежку со страхом. Боюсь, что он пока ничего не понимает», — покачал головой Малакат, завидев при этом вторую градацию из своих мыслей в Викторе. — Позволь. Балгруф — эксцентричный человек, но не псих. Он просто не может по-другому знакомиться с людьми, не ощупав их кошелек. И, пожалуйста, никто не псих. Просто у всех разные цели, которым они следуют. Сейчас можно ожидать чего угодно, Джейс, — добавил Малакат, казалось, немного обидевшись, что режиссер назвал Балгруфа «психом», хотя на конкретные личности Джейс не переходил. Повисло молчание, поэтому Малакат решил разбавить его, продолжив: — Но поверьте, Балгруф вернет вам всё сполна. — Странное это место — Скайрим. И странные обычаи здесь. По-другому всё, как будто… — начал было Виктор, но Малакат, понимая, что люди они в Скайриме новые, решил рассказать так, как умеет. — Это эпицентр всех событий, — начал Малакат, раскрывая свои руки и раскинув их, демонстрируя Скайрим, — центральный и ключевой мир, к которому присоединены все остальные. Никто, конечно, этого не видит, как именно присоединены миры, потому что всё это происходит на уровне Длани. Длань — это что-то вроде ткани мироздания, которую вскоре потревожил Джакс, создавая единую систему миров. Не знаю почему, но так сложилось, что не Рунтерра стала центральным миром, а Скайрим. Видимо, в случае апокалипсиса, Джакс решил обезопасить свой родной мир. Скайрим — место действий, поле битвы. Здесь неоднократно менялись судьбы и сама история, поэтому, ступивши сюда, вы стали частью истории, и этого не изменить. И, к сожалению, это печально… — Потому что мы становимся под надзор Публики, — заключил Виктор, не вмешивавшийся до сих пор. «А вот он понимает», — улыбнулся Малакат, положив руки на пояс и заметив как смотрит на Виктора Джейс, не понимая о чем сказал Виктор. — Да. Нечто, с чем борется Джакс. Мнимое присутствие, то, что незримо, но оно следит за нами. Почему, по-вашему, всё так, а не иначе? Почему мы поступаем именно так, идём именно туда? Джакс полагает, что существует закономерность действий, что мы не личности, а всё ещё персонажи, за которыми наблюдает что-то, и это что-то предписывает наши действия. И даже этот диалог, быть может — часть этой закономерности, — вздохнул Малакат, посматривая на пейзажи Скайрима, отворачиваясь от двух других путников, которые всё ещё шествовали за ним, не замечая, что студия уже близко. — Но не заморачивайтесь, юнцы, — завидя испуганные лица Виктора и Джейса снова улыбнулся певец, повернувшись вновь. — Просто помните об этом и обдумывайте каждое ваше действие, тогда жизнь совершенно иной покажется. Я ведь наслышан от Джакса, как вы два года назад устроили апокалипсис, который смог бы уничтожить Рунтерру. Хорошо, что сейчас вы подались в искусство. Так, а вот и студия! Они и не заметили, как дошли до студии. Камеры Альфа, Бета и Гамма всё это время безмолвно летели за «учёными». Долетев до студии, они приземлились на землю около режиссерского кресла Джейса. На студии уже собралась большая куча ее работников, среди которых были Люкс, Джинкс и герой-любовник Эзреаль, добравшийся быстрее режиссера и оператора, удивив этим самым этих двоих. Также были и люди, подготавливающие декорации, несколько визажистов, сценаристы, операторы — все. И все они устремили взгляд на Малаката, когда он ступил на землю студии. Работники студии сразу оживились. Все хотели взять автограф у знаменитого певца, как это было в Ривервуде. Не обошлось и без вопросов о карьере и творчестве и той самой возни, когда фанаты наконец-то видят своего кумира, быть может, в последний раз в своей жизни. Но вдруг возню перебил звук мотора черного кадиллака, который несся прямо по дорогам Скайрима. Автомобиль летел, словно лебедь и остановился лишь, когда достиг студии Джейса. — Самоубийца! — закричал кто-то на водителя автомобиля, не пережив боль того, как сраный кадиллак летел по дорогам Скайрима. — Питер Бреддсон. — ухмыльнулся Джейс, вспомнив, как великий актер делал трюки, подобные этому. Какого же было удивление Джейса, когда из дверцы автомобиля в выглаженном, черном и официальном костюме с бабочкой, в лакированных туфлях, вышел Питер Бреддсон. — Так, это уже не смешно, — с опаской смотрел Джейс на приближающегося актера Голливуда. Нервно потирая свои руки, Джейс ждал, когда актер подойдет к ним. Улыбка Питера Бреддсона сияла, а его глаза излучали какой-то свет эталонной и идеальной красоты. Далее из машины вышли его личные охранники. Они вылезли с красной ковровой дорожкой на перевес, расстилая ее перед своим нанимателем. Питер Бреддсон шел прямо по только что расстеленной ковровой дорожке, бросая свою блистательную улыбку на дам-актрис, что стояли и смотрели на одного из лучших актеров Голливуда. В одной руке Питер держал статуэтку Оскара, а в другой — какое-то письмо. Дойдя до Джейса и остановившись перед ним, Питер начал было говорить, но Джейс начал первым: — Это мне? Джейс указал на статуэтку, которую принес Том. — Oh, no that’s my statue. You’re be another. And sorry for my manners. Hello, Jayce! My name is Peter Breddson! I am glad to see… — Стоп, пожалуйста, — остановил актера Джейс, вспоминая утренний инцидент и прикрыв глаза, положив руку на переносицу, — А можно переводчика? Достаточно английского на сегодня. — А, так вы не говорите? Извините, на вашу встречу сценарий писался только на английском! Как же быть? Я ведь сделал не идеально, заговорив на вашем языке? Так, внештатная ситуация, карточку с действиями, пожалуйста. Черт, простите, Джейс. Я готовился к этой встрече, а на вашем языке я не выучил слова. Подождете минут сорок? — начал говорить на превосходном всеобщем языке Питер. Он немного замешкался, ища карточку с действиями в салоне машины. Через какое-то время он вылез из салона с тридцати листовой папкой, которая и была «карточкой» с действиями. — Простите, пока я на работе я — актер. Я должен выучить сценарий со своими словами для диалога с вами! — смотрел на Джейса Питер, пролистывая папку и заучивая слова, написанные в папке. — Ну, а если мы поговорим не так официально? Как коллеги? — спросил Джейс, но Питер здорово испугался. Папка выпала у него из рук и «коллега» вскричал: — Код красный! Код красный! Сейчас я позвоню кое-куда… — Питер быстро достал свой смартфон (что порядком удивило Джейса, ведь это была допотопная технология), набрав кому-то, и вслух начал говорить, — Внештатная ситуация! «Код красный», подраздел импровизация! — При импровизации вы должны просто вести диалог! Спасибо за то, что позвонили в службу поддержки «Питера Бреддсона»! — раздался ответ в трубке. Питер забыл выключить громкоговоритель на телефоне. — Ладно, хорошо. Как обычно люди начинают диалог без сценария? Ничего, я справлюсь. Так, фух, начнем, — успокоив самого себя, начал Питер, но после этого он обратился к Джейсу, — Здоров, как дела? Джейс опешил, как и все те, кто был на студии. Джейс подозревал, что мат — это единственное, что поддерживает его разум в здравой форме, но наорать на Питера — звезду Голливуда — было бы черным пятном на репутации режиссера. — Здравствуйте, Питер, — сделав улыбку, больше похожую на звериный оскал, произнес Джейс, протягивая руку в знак приветствия актеру. — Пожалуйста не бейте! Я просто актер! — испугался Питер, не ожидая такой реакции великого режиссера, попутно поднимая папку, извозившуюся в грязи. — Упасите! — закрыв глаза и проведя по ним рукой, сказал Джейс. — Что привело вас ко мне? — Официальное приглашение на мероприятие, которое называется «премия Джейса», — успокоившись, переведя дух, ответил Питер, поняв что самое время сгладить острые углы незадавшегося диалога. — Почему какие-то левые люди устраивают премию в честь меня? — возмутился Джейс, сдвинув брови и по обыкновению сложив руки. — Не «левые», а сама организация Голливуд. Голливуд потерпел крах с тех пор, как вы стали монополистом в сфере кинематографа. Нас смотрят всё меньше и меньше людей, а вас всё больше и больше. Поэтому мы устраиваем премию в честь вас, чтобы привлечь внимание общественности к Голливуду. К тому же Голливуд — древнейший оплот кинематографии, если вы там появитесь, то сделаете лучше себе в первую очередь! Вас начнут уважать в обществе творцов, таких же, как вы! — выложил всю правду Питер, озираясь вокруг, ожидая осуждений или нечто подобного. — Он забыл добавить: «Вселенских» творцов! — вмешался Малакат, сделав лукавую ухмылку без намерения осуждать. — Хочешь сказать, и ты там будешь? — покосился на певца Джейс, загораясь желанием стать ещё более влиятельным. — Да. Почему бы и нет? Конечно, номинации немного странные, учитывая, что туда и ярла Балгруфа пригласили и… — А это очень интересно. — задумался на секунду Джейс. Трудно сказать, что в эту секунду он почувствовал. Чувство это было смесью завышенного самомнения, популярности. Неутомимая жажда стать ещё более знаменитым, переплюнув даже самого Малаката, который был первым не только в сегменте музыки, но и вселенского искусства. «Они будут восхищаться мной! Будут узнавать меня, как Малаката в той гребанной деревеньке! Это то, что мне нужно! В этом весь я», — вот что подумал Джейс, после предложения Питера. Ведь возвыситься самому — это одно, а возвыситься за счет других — совершенно иное. Виктор всё это время лишь с любопытством наблюдал за развернувшейся клоунадой. Будь он на месте Джейса, то он бы незамедлительно отказал Голливуду, который не хотел издавать предсмертный хрип, а желал продолжать существование, став паразитом творчества других людей. Конечно, Виктору показалось странным, что и Малакат согласился на подобное, но Малакат — не Джейс. Его «искусство» существует уже очень долго, с тех самых пор, когда Джакс освободился от Сюжета, а сам Малакат понимает: где и как вести дела, куда идти и с кем соглашаться. Джейс этого не понимает. Он просто хочет больше и больше. «Видимо, сторона неудачника и жизнь в Зауне слишком сильно исказили его путь к успеху. Отражение поступков прошлого всегда ложится на нас в настоящем», — думал Виктор, когда Джейс уже соглашался с Питером, принимая из его рук персональное приглашение. «Но, по крайней мере, он счастлив. Смысл дружбы в поддержке, даже если нужно… А нужно ли?» — задавал Виктор сам себе вопросы, пока Джейс делал из своей жизни шоу, не задумываясь о том, что будет и что было, кто все эти люди, что его окружают. — Всё, Джейс. Мы ждём вас в штате Калифорния, Лос-Анджелес! Удачи, Джейс! — сказал Питер, цепляясь за трос, появившийся из ниоткуда с небес. Взявшись поудобнее за трос, Питер встал в позу агента секретной службы: пафосно и ужасно глупо. Из пиджака костюма он достал черные очки и одним движением руки раскрыл и надел их, исказив свою гримасу в пафосно-суровом виде. Как оказалось, трос — это часть вертолета, который сгенерировался над Питером. Быть может, всё это было спланировано заранее и было частью представления? Кто знает? Однако Джейсу это было не интересно. Пока Питер улетал в пафосной позе на вертолете, Джейс вдруг кое-что вспомнил и крикнул вслед актеру: — Питер, а как же машина? — Это уже использованный реквизит! — ответил ему удаляющийся Питер, сокрывшийся за пеленой нежных и легких облаков, обволакивающих тело актера и вертолет. — Как они это делают? Там же давление и испарившиеся капли влаги? — негодовал Виктор, запустив свою руку в свои волосы и вопрошающе глядя на небо. — Актерам Голливуда все равно на круговорот воды в природе. Это же актеры Голливуда, — ответил Джейс, не скрывая восхищения отточенной технике Питера. С секунду он еще смотрел на небо, которое уже заволокло облаками и, развернувшись к студии, он, хлопнув в ладони для привлечения внимания, произнес: — Теперь же дело за малым, друзья! Вперед на вручение премии Джейса! Живой восторг окутал студию. Все ринулись поздравлять друг друга, улыбаться, обнимать. Ведь это была первая премия и такая важная. Результат общих усилий всех работников студии, которые, не покладая рук, трудились на студии, создавая декорации, грим, сценарии, словом, используя все свои умения для достижения успеха. Виктор даже сам, непроизвольно, улыбнулся, потому что был рад тому, что Джейс все-таки ценил труд окружающих. Однако порадовался он недолго. — Больше людей — грандиознее скандал, — улыбнулся Джейс, произнеся это самому себе, а завидя рядом стоящего Виктора, что-то громко сказал, чтобы отвлечь внимания от этой, непроизвольно сказанной фразы. «Что ещё он хочет устроить?» — думал Виктор, пока Джейс его куда-то под руку уводил, предлагая выпить за столь удивительный расклад дел. — Виктор? — вдруг вывел из оцепенения Виктора голос Джейса, щелкнув своими пальцами, чтобы привлечь внимание друга. Наверное, он здорово нервничал из-за того, что сказал эту фразу некстати, ну или, по крайне мере, делал вид. Виктор посмотрел на Джейса и не узнал своего друга. Яркий блеск глаз скорее не показывал страсть к делу и искреннюю радость, а показывал лютую одержимость идеей. Манией быть популярным, влезая в разные интрижки и крупные мероприятия. Азарт, неугасимое пламя, которое жгло всё подряд без разбору, лишь бы утолить ненасытную тягу к славе. — Ничего, Джейс. Рад за нас, — вскользь промямлил Виктор, удалившись, не принимая налитого виски.