***
— Линкольн, — Кларк вылетела из такси, едва ли не роняя клатч по пути к крыльцу полицейского департамента Бруклина. — Хей, — он сделал шаг навстречу ей, выбрасывая окурок в урну. На часах было почти четыре часа ночи — золотое время для полицейского участка. Проститутки со всего района, чьи сутенёры не делились прибылью с начальником полиции, пьяные лихачи, и ребята, склонные попадать в неприятности. — Как она? — Не сказать, чтоб супер. Просила не говорить тебе, но я подумал… — Ты правильно сделал, Линк. Я могу её увидеть? — Кларк, на самом деле я позвонил тебе, потому что мне нужна помощь. Она замолчала, изучающе глядя на Линкольна, тем самым побуждая его продолжить. — Лекса может избежать значительной части обвинений, если назовёт имя человека, который отдал ей часы, и обстоятельства, при которых это произошло. — Так… в чем проблема? — хмурила брови Кларк. — В том, что это был брокер. — Да и к черту его, — она замолчала, глядя в глаза Линкольна. Вместо ответа, он пожал плечами, намекая на упрямство Лексы, — дерьмо, — прошипела Кларк, огибая фигуру Линка. Спёртый воздух полицейского участка ударил ей в нос смесью из запаха пота и перегара. Полураздолбанная мебель, грязные засаленные стены, бомж с понурым лицом, и явно недовольная происходящим проститутка на стуле перед столом одного из офицеров. Её плечо украшала татуировка в виде сердца с мелким рисунком в виде двух херувимов, красное сияющее платье выше колен, пышная укладка… всё это сливалось с общим мракобесием обстановки, заставляя Кларк чувствовать себя не в своей тарелке. Сзади к ней подошел Линкольн, тихо указывая, куда нужно идти, и, двинувшись в сторону коридора, Кларк тут же привлекла внимание большинства окружающих людей. Её прическа была потрепана, как у женщины, возвращающейся домой с вечеринки, макияж был не идеальным… одежда говорила сама за себя: узкие голубые джинсы, аппетитно облегающие бёдра, светлые туфли, открытая майка, сверкающая пайетками. Она явно выделялась, и преобладающее большинство мужского коллектива участка это заметило, бросая на Кларк выразительные взгляды. Кларк не нужно было прикладывать особых усилий для того, чтобы её лицо выглядело рассерженным. Поэтому, когда дверь перед ней открылась, впуская в небольшую комнату, глаза её почти что метали искры. Лекса, с понуро висящей головой, казалась ей маленькой, от чего, не смотря на бушующий ураган в душе, Кларк захотелось тут же её обнять. Её запястье приковано наручниками к ободу железного стула, яркие светодиодные лампы оттеняли кожу почти что до бледно-зеленого цвета. — Кларк, — она инстинктивно дёрнулась, железные ножки стула неприятно взвизгнули, цепь наручников натянулась, возвращая Лексу обратно. — Почему ты сидишь тут одна? — Кларк опустилась рядом со стулом, укладывая свои ладони на бёдра Лексы. — Меня не могут толком оформить… они не знают, кем я буду проходить по этому делу, это может сказать только прокурор, а он приедет утром, — говоря это, она положила свободную руку поверх ладоней Кларк, нежно сжимая их. — Линкольн, — Кларк обернулась, мягко намекая на то, чтобы он оставил их, — ты не мог бы… — Да… да. Конечно, — он вышел, плотно прикрывая за собой дверь. — Гонки, — выплюнула Кларк одно только слово, её голос звучал холодно, почти звеня гневом. — Не начинай, — ответила Лекса, едва удерживаясь от того, чтобы подкатить глаза, — нам нужны были деньги, ты прекрасно об этом знаешь! — Хорошо, почему с тобой рассчитались часами? — вскипела Кларк. Благодаря Лексе, она хорошо знала правила тотализатора. Победитель забирает наличку. Поначалу Кларк терпимо относилась к идее гонок, в которых участвовала Лекса за деньги. Это приносило неплохой доход, позволяя им жить чуть более… В духе американской молодёжи. Ровно до тех пор, пока она не увидела, как на одном из заездов случилась авария, повлекшая за собой пожар и смерть одного из водителей. С тех пор на этой теме стояло железное табу, вопрос о котором Лекса никогда не поднимала. И теперь было понятно, почему. — Я была андердогом в том заезде, Кларк. Коэффициент был один к трём, матчевый заезд! На меня никто не ставил, но я точно знала, что уделаю этот Скайлайн. И я сделала это. — Да, я вижу, — Кларк встала, вскинув ладони в воздух, и развернулась к Лексе спиной. Глубоко вдохнув, она прикусила щеку, испытывая противоречивые чувства. Ей хотелось утешить Лексу, обнять её, сказать, что всё будет хорошо. И в тоже время, мысли о звонкой пощечине действовали наперекор. — Ты приехала из дома? — хмурясь, спросила Лекса, оглядывая одежду, в которую была одета Кларк. — Нет, — с вызовом ответила та, разворачиваясь на каблуках. — Где ты была? — тихо спросила Лекса, с легким оттенком ревности. — Это сейчас не имеет значения, — ответила Кларк, зная, какой эффект это произведёт. Лекса дернулась, звеня металлическим наручником, челюсть гневно сомкнулась. — Это всегда имеет значение, — произнеся это, она внимательно посмотрела в лицо Кларк, только сейчас замечая вечерний макияж и прическу. Продолжая молчать, она посмотрела в глаза Кларк, делая свой взгляд выжидающим, заставляя тем самым дать ответ. — Мы с Рейвен ходили развеяться. — О… теперь ты ходишь развеиваться с Рейвен. Ночью. С макияжем Джека Воробья. — Мне нужно было сидеть и ждать тебя в пустой квартире?! Я устала, Лекса, пялиться в стену, гадая, вернешься ли ты сегодня домой! Когда я соглашалась жить вместе, то думала, что буду видеть тебя чаще двух раз в неделю! — Я из шкуры вон лезу, чтобы заработать! — Мне надоело лежать в пустой постели, представляя, что ты лежишь рядом, а не трахаешься с кем-нибудь в своей машине! — Ты себя слышишь? — Засыпая, я вижу пустую подушку, а когда открываю глаза, всё, что мне остаётся — это записка на кухне и запах твоих духов в коридоре, — у неё навернулись слёзы, за секунду плечи Кларк опустились, налёт воинственности спал, уступая место девичьей обиде. Повисшая тишина вогнала Лексу в ступор. Кларк накрыла ладонями лицо и отвернулась лицом к двери. Звякнув железными ножками стула о бетонный пол, Лекса поднялась, удерживая его за подлокотник. Наручники не позволяли ей взяться как следует, поэтому стул оторвался от земли едва ли на два сантиметра. Она волокла его за собой, металл больно врезался в кожу от неестественного положения руки. — Кларк, — прошептала Лекса, пытаясь свободной рукой развернуть её к себе, — ну же…посмотри на меня. Слёзы растекались черными дорожками, дешевая подводка уплывала по щекам Кларк, встречаясь с пальцами Лексы. — Я ни с кем не сплю. Кроме тебя. И люблю я только тебя, — Лекса прикрыла глаза, намереваясь увлечь Кларк в поцелуй, но резко распахнувшаяся дверь, заставила её отпрянуть. В комнату вошел Линкольн, следом за ним молодой человек схожей наружности. Он был в синей рубашке и джинсах, на ремне висел полицейский значок, в руках картонный стакан кофе из автомата и черная папка. — Ребят, это мой брат — Льюис. Парень кивнул, лишь на мгновение приветливо улыбнувшись. Этот жест носил скорее формальный характер, ставший результатом многолетней практики быстрых знакомств. Льюис сел на угол стола, раскрывая папку. Чашка с кофем дымилась рядом с ним. Лекса вернулась на своё место, поставив стул в прежнее положение. Она всё еще не могла отвести взгляда от Кларк, которая выглядела потерянно. Облокотившись на стену напротив Лексы, она кусала нижнюю губу, упершись глазами в пол. Спустя несколько минут скрупулёзного чтения, Льюис подал голос: — Я не вижу никаких проблем. Если она назовёт имя человека, который отдал ей часы, то пройдет по делу как свидетель. Линкольн перевел взгляд на Лексу, выражая эмоцию — «вот видишь, я же говорил». Она тяжело вдохнула, отводя глаза в сторону. — Есть еще какие-нибудь варианты? — Да, — Льюис захлопнул папку, поднимая на Лексу острый, но в то же время безразличный взгляд, — можешь ничего не говорить. Через час приедет следователь и оформит тебя как подозреваемую в убийстве. Как тебе вариант? — В чем проблема назвать имя брокера? — выпалила Кларк, отлипая от стены. — Брокера, — процитировал Льюис, глядя на Лексу с оттенком сарказма. Она быстро взглянула на Кларк, словно поражая ту молнией. — Он мой брат, — спокойно сказал Линкольн, обращаясь к Лексе, будто внушая ей эту информацию, — ты можешь сказать ему. Она несколько секунд таращилась в стену, играя челюстью из стороны в сторону, будто набираясь мужества. Все присутствующие смотрели на неё с выжиданием, словно на бомбу, в которой осталось перерезать последний провод. — Это тотализатор матчевых заездов, — тихо начала Лекса, продолжая пялиться в стену. — Что означает «матчевый заезд»? — спросил Льюис. — Это когда вас только двое. На прямой дистанции, длиной в один километр или меньше… зависит от условий. Пара водителей являются предметом спора для зрителей… Кто-то ставит, кто-то смотрит. Если твой коэффициент выше… значит ты андердог. — Андер кто? — переспросил он. — Это означает, что ты не фаворит, — вмешался Линкольн, скрещивая руки на груди и опираясь на стену. — Именно, — продолжила Лекса, медленно выговаривая каждое слово, — в таких случаях, если андердог побеждает, его выигрыш выглядит довольно солидно. Я выиграла заезд… совершенно неожиданно для брокера. Он знатно проебался. Так сильно, что едва мог расплатиться с теми, кто ставил на меня. У него не хватило денег, и он отдал часы, сказал, я получу за них не меньше трех штук. Откуда мне было знать, что его убьют на следующий день? — Лучше получить условное и штраф за участие в незаконном тотализаторе, чем сесть за убийство! — едва ли не прокричал Льюис. — Я его не убивала! — Ты серьёзно думаешь, что это кого-то волнует? Думаешь, кто-то будет это расследовать? — говоря это, он вытянул руку с делом Лексы перед её лицом, — на этих часах только твои и его пальцы. Спустя сутки, после того, как вас видели вместе, его находят с пробитой башкой. Ты единственный подозреваемый, у тебя есть мотив, а ты переживаешь о сроке за участие в нелегальном тотализаторе? — Лекса, — Кларк делает шаг вперед, намереваясь опуститься перед её коленями, — он прав, условный срок — ничто, по сравнению с обвинениями в убийстве. — Ну… возможно, будет не так просто, — вмешивается Льюис, — против неё могут дать показания и, поверьте моему опыту… в тот момент, когда у полиции появляется подозреваемый, он автоматически становится обвиняемым. Следователь сделает всё, чтобы повесить это на тебя, поверь мне, ему будет просто лень искать настоящего убийцу. — И как мы можем… избежать этого? — спросила Кларк. — Как и все, — со смешком выплюнул он, — нанять адвоката, в вашем случае, хорошего. — Ты только что сказал — дело плёвое, — вмешался Линкольн. — Это было до того, как я узнал, что у неё есть мотив, думаешь следак не накопает этого? Будь уверен, он найдёт десять человек, которые скажут, что видели, как она заносит арматуру над головой убитого. — Но это неправда, — возмутилась Лекса. — Да это никого не волнует, — Льюис сполз со стола, намереваясь выйти из комнаты. Линкольн схватил его за локоть, разворачивая лицом к себе. — Неужели ничего нельзя сделать? — Ищите адвоката. Чем быстрее, тем лучше. Защита, которую ей предоставит государство, своим тупизмом накинет ей ещё пару лет, — он освободил руку и вышел из комнаты, прикрыв за собой дверь. Лекса пялилась в стену, нервно терзая внутреннюю сторону щеки. Кларк повернулась к Линкольну, видя его в том же состоянии, что и Лексу. — Где нам взять адвоката? — Не знаю, — выдохнул он. — Гораздо лучший вопрос, — сказала Лекса ледяным тоном, — где я возьму на него деньги. — Мы найдём деньги, детка, — Кларк опустилась перед её коленями и заключила в свои ладони её свободную руку. Они смотрели друг на друга, почти не моргая. Лекса перевернула ладонь, сплетая их руки, и в эту секунду её глаза заблестели. — Прости, Кларк, — она опустила голову, её голос звучал сдавленно, к горлу подкатил ком, — я всё порчу. Линкольн тихо вышел, оставляя их наедине на то недолгое время, которое им осталось до прихода следователя. Неизвестно, когда теперь они смогут побыть вдвоём, без сцепленных наручниками рук и прутьев решетки между ними. — Нет, не говори так, — Кларк нежно коснулась её подбородка, приподнимая голову Лексы, чтобы снова заглянуть ей в глаза, — мы справимся, обещаю… Я люблю тебя, я так тебя люблю, — она потянулась вверх к губам Лексы, затягивая её в поцелуй, от которого у обеих перехватило дыхание. Он резко стал глубоким и отчаянным, будто они хотели успеть вложить в него всю глубину своих чувств, свой страх и свою любовь, предчувствие скорой разлуки. — Позови Линка, — Лекса прерывает его, отстраняясь от лица Кларк и пытаясь немного отдышаться. Он курит на крыльце департамента. Это второй раз в жизни, когда Кларк видит его с сигаретой — первый был час назад, когда она вышла из такси. Это немного не клеится с его привычным образом. Он ведь не курит и не пьет ничего, крепче пива. Веселый и надёжный Линкольн, сейчас выглядит чернее тучи. И от этого Кларк становится еще тревожнее. Неужели всё настолько дерьмово? Он выбрасывает окурок и поворачивается лицом к парадной двери. Линкольн видит её поёжившиеся плечи и набрасывает на неё свою джинсовую куртку, приобнимает за плечи и ведет к входу. — Я не знаю, что делать, Линк. Она зовёт тебя. — Вот сейчас и узнаем, что делать. Лекса всё так же сидит, пристегнутая к стулу — к своей мнимой преграде, на пути к мнимой свободе. Сейчас ей больше всего хотелось вернуться домой с Кларк, лечь в их постель, обняться и проспать не меньше суток. Её больше не волновала мастерская и легкие деньги за участие в гонках, никакой азарт аукционов больше не воспламенял в ней танцующих чертей. Сейчас она бы с лёгкостью согласилась на любую незаурядную работу с маленькой зарплатой, даже с крошечной, только бы она могла вернуться домой. Кларк и Линкольн вернулись в комнату через несколько минут. Он подошел к столу и опёрся на него так, как это делал полчаса назад его брат. — Нужно продать Камаро и вернуть Себринг Густаву, ещё в подвале лежит комплект титановых дисков с резиной, продай их и отдай деньги Кларк, за машины тоже. С Аньей я разберусь потом, она поймёт. Оплати квартиру на три месяца вперёд с этих денег, — последнюю фразу она адресовывает Кларк. — Лекса, — хотела было прервать она. — Сделай, как прошу, — почти приказным тоном отрезала Лекса, — погаси долг и оплати жильё. Я не знаю, когда выйду, не знаю, что будет дальше, и я хочу быть уверенной, что тебе есть, где жить. — Я не хочу продавать Камаро, — почти с болью в голосе произнесла Кларк, глядя на Лексу опечаленными глазами. — Кларк… детка, я знаю… наша машина, мы любим её, она много для нас значит с тобой, — Лекса почти улыбнулась, говоря это. Появившийся на секунду огонь в её взгляде был предназначен только для Кларк, которая понимала, о чем она говорит. Эта машина была полна воспоминаний их начинающихся отношений. Первое свидание, первый поцелуй, и еще кое-что произошло именно на заднем сидении этой тачки. — Она стоит не меньше десяти-двенадцати тысяч, — Лекса повернулась назад к Линкольну, — это ты и без меня знаешь. Плюс пять за Себринг и комплект дисков не меньше штуки. — Этого хватит на адвоката? — перебила Кларк, видя, как Линкольн пожимает плечами, услышав её вопрос. — Я спрошу у Аньи, может у неё есть какие-нибудь знакомые в этом. — Теперь идите домой, — сказала Лекса, больше обращаясь к Кларк, чем к Линкольну, — сейчас всё равно ничего не решится. — Нет, — возмущенно вскрикнула Кларк. — Детка… мне всё равно сидеть тут до прихода следователя. Ничего не изменится за пару часов, которые ты можешь поспать дома. — Я дождусь его. — Кларк, пять утра. Через пару часов будут сутки, как ты не спишь, я прошу тебя, милая, езжай домой, я никуда отсюда не денусь. Линк отвезёт тебя. — Я вообще-то не собираюсь уезжать, — вмешался он. — Вы издеваетесь надо мной? — Ты не будешь сидеть тут одна, — Линкольн оттолкнулся от стола и скрестил на груди руки. Наблюдая за их перепалкой, Кларк молчала, пока в её голове строился план по заимствованию денег у родителей. Мама, конечно же, не даст денег на адвоката для Лексы, но что, если сыграть по грязному и заключить с ней сделку, которую впоследствии можно будет нарушить. — Хорошо, детка, — Кларк наклонилась, оставляя на щеке Лексы поцелуй, — ты права, мне действительно стоит поехать домой. Она сказала это таким бодрым голосом, что взгляд Лексы, изучающий её лицо, буквально через пару секунд получил оттенок подозрительности. — Клаарк, — испытывающе протянула Лекса. — Что? — Ты что-то задумала. — Нет, я просто сейчас поеду домой и лягу спать, — она произнесла всё это с напускной расслабленностью в голосе, чем еще больше подтвердила подозрения Лексы. Чувствуя, что фальшивит, она стала спешно ретироваться, снимая куртку Линкольна со своих плеч. — Кларк, — рявкнула Лекса. — Пока, детка, — Кларк ещё раз наклонилась, на этот раз оставляя такой поцелуй на губах Лексы, что Линкольн невольно отвёл глаза. Он не был глубоким, но выглядел достаточно грязно. Вполне достаточно для того, чтобы Лекса молча провожала её удаляющуюся фигуру до двери. — Она что-то задумала, — произнесла она, когда дверь за спиной Кларк закрылась. — Я вижу.***
Решимость возобладает над ней, как только дверь их с Лексой квартиры закрывается за спиной. Наспех приняв душ, Кларк одевается, напоследок брызгаясь в коридоре парфюмом. На тумбочке стоят и духи Лексы. Кларк снимает колпачок, вдыхая запах, который он источает. Её глаза закрываются, по плечам прокатываются мурашки. Аромат немного отличается от того, как он звучит на теле Лексы, когда смешивается с её собственным запахом, но это всё равно дурманит. Будто она стоит рядом, улыбаясь своей скромной, но в то же время дьявольской улыбкой. Поставив флакон обратно на место, она покидает квартиру. Беря быстрый темп, ноги несут её вдоль шоссе, пересекая которое Кларк встречает несколько собак, выгуливающих своих сонных и не до конца проснувшихся хозяев. На телефон приходит сообщение:«Следак приехал. Льюис был прав, они шьют дело против Лексы. Он опрашивает её так, будто она 100% виновна»
«Скоро приеду» — отвечает Кларк, пряча телефон в карман. Это Линкольн, и она удивляется, как он до сих пор не вырубился, должно быть, он тоже не спит уже сутки. Он настоящий друг, это ощущается довольно остро именно в тот момент, когда в твоей жизни происходит пиздец. Кто-то остается с тобой бороздить просторы бушующего океана говна, а кто-то сливается. И это не плохо и не хорошо, просто — это жизнь. Деревянный настил привычно тарахтит под её ногами, как только Кларк сворачивает с асфальтированной дороги по набережной. Парень из сувенирной лавки машет ей, оставаясь полностью проигнорированным. Кларк надеется, что шеф, не изменяя своим привычкам, явится в кафе, потому что сегодня воскресенье. Всматриваясь в лица за уличными столиками, она видит человека, перед чьим лицом раскрыты широкие страницы газеты «Таймс», и её ноги, будто живущие отдельной жизнью, ускоряются, мельтеша по деревянным доскам с удвоенной скоростью. — Мистер Бейкер, доброе утро! — её голос взвинчен, она чувствует это и хмурится. Ей становится неловко от того, как дрогнула газета в его руках. — Просто Чесс, Кларк, — он улыбается, складывая газету для того, чтобы убрать, — девочки сказали, что ты сегодня выходная. — Да… я… мистер Бей… Чесс, вы бы не могли мне, — она сбивается почти на каждом слове, потому что не знает, как правильно сформулировать фразу и от этого нервничает ещё больше. — Кларк! — зовёт её Мелани. Девушка, работающая в Атлантике официанткой. Она убирает беспорядок на столе после покинувших кафе посетителей, — ты же выходная сегодня! — Да, Мэл, я помню и… привет, — Кларк машет ей и, переведя взгляд на Честера, замечает, как он смотрит на неё. Тот взгляд, который был у него в субботу, когда он говорил про инцидент с Филом, он будто снова на мгновение повторился. — Присядешь? — На самом деле, я пришла, надеясь увидеть вас, — Кларк опускается на стул, видя, как её слова удивляют Честера с каждой секундой всё больше. Он складывает руки на столе, солнце блестит на циферблате его Rado, и Кларк мысленно прикидывает, что такие часы стоят больше, чем всё их с Лексой имущество. Даже совместное. — Кларк! Принести тебе чего-нибудь? — кричит ей Мелани, стоя в дверях кафе. — Да, американо! Спасибо, Мэл, — отвечает Кларк. — Мистер Чесс? — Нет, спасибо, Мелани. Я в порядке… Так… ты хотела увидеть меня? — его голос трескается на последнем слове, становясь немного сиплым. — Да, дело в том, что… я подумала, что вы вращаетесь в таких кругах, где ну… можно встретить... — Кларк, успокойся. Выдохни. Её плечи немного опустились, Кларк откинулась на спинку стула. Только сейчас сделав глубокий вдох, она почувствовала, что мысли, наконец, пытаются выстроиться в логическую цепочку. Он сделал жест рукой, побуждая её продолжить. — Мой друг попал в беду. Ему нужен адвокат. Хороший. — Хороший друг? — спрашивает Честер, делая глоток из белоснежной чашки. Кларк опускает голову, закусывая нижнюю губу. Волосы спадают с её плечей, несколько секунд она чувствует себя неловко от того, что не знает, как он отнесется к её… особенной личной жизни. — На самом деле… намного больше, — выдавливает Кларк. — О, — Чесс отставляет чашку, на мгновение его лицо выглядит раздраженным. Это проходит, и он снова выглядит приторно заботливым, — он сделал что-то незаконное? — Да, то есть нет. То есть… она сделала кое-что незаконное, но полиция пытается повесить на неё обвинение в убийстве. — Она, — цитирует Честер, не прикладывая к этому ни капли эмоций. Будто констатируя. Мелани аккуратно ставит чашку на стол, поворачиваясь при этом к боссу таким образом, что её декольте почти вываливается на стол вслед за кофем для Кларк. Честер не реагирует. Он хмурится, кусает себя за внутреннюю сторону щеки, пытается выглядеть отстранено, и всё равно проваливается в этом. — Спасибо, Мэл, — благодарит её Кларк, коротко улыбнувшись. — Значит… ей нужен адвокат по уголовному праву, — говорит он, не замечая ослепительной улыбки, которую оставляет Мелани. — Да… наверное, я не знаю. Честер поднимает со стола телефон, опуская в него сосредоточенный взгляд. Спустя полминуты он прикладывает его к уху. — Майк, мне нужен хороший адвокат по уголовному праву. Найди. У тебя десять минут, — он бросает телефон на стол, оставаясь таким же задумчивым, почти не глядя в глаза Кларк. — Хороший адвокат будет дорого стоить, Кларк, ты должна это понимать. — Мы продадим машину, кое-какие запчасти. Я заложу несколько драгоценностей… ну, точнее, все драгоценности. Честер кивает, опуская взгляд в опустевшую чашку. Он прикусывает верхнюю губу, выглядя ещё более озадаченным, чем было до этого. — Ты можешь обратиться ко мне… если потребуется, — тихо говорит он, не поднимая глаз и, как бы невзначай, касаясь пальцами чашки, вертя её по своей оси. — Эм… я надеюсь, что мы справимся своими силами, не хочу злоупотреблять вашим расположением, — она мешкает, постоянно бросая взгляд на его его айфон, пока тот, наконец, не зазвонит. — Да, — строго отвечает Чесс, — всего два? — он хмурится, — вышли координаты. Кларк следит за каждым его движением, вслушиваясь в каждое слово, попутно пытаясь разобраться в его эмоциональных реакциях. — Это не расположение, Кларк. Если тебе нужна будет помощь, ты скажешь мне, — произнёс он строго, едва ли не властно, вызывая у неё неприятное ощущение. Только Лекса может так говорить с ней… ну и мама, которая, в принципе, не умела общаться как-то по-другому. Но Кларк не приходится выбирать. Она благодарна за любую помощь, особенно в той области, где она совершенно точно не имеет ни опыта, ни знаний. Телефон Честера издал звук входящего сообщения. Мельком взглянув на экран, он протянул его Кларк. Она достаёт из сумки блокнот и шумно копошится, в поисках ручки, словно белка из ледникового периода в поисках жёлудя. Переписав телефоны и адреса, Кларк думает, как попрощаться с Честером, чтобы не выглядеть невежливо. Но в участке Лекса, измотанная и наверняка голодная, прикованная наручниками к стулу. Чесс смотрит на неё, и снова эта глубокая задумчивость пресекает его лицо. Она думает, что ей кажется, как его взгляд скользит по её губам.***
Через час она вбегает в полицейский участок, удерживая одной рукой подставку с тремя стаканами и пакет в другой. Линкольн встречает её в холле, измотанный и медлительный, скорее всего, он засыпает на ходу. — Как она? — Уже два часа в кабинете. Никто не входит, и никто не выходит. — Одна? — Нет, с ней следователь. — Вот, возьми, — она протягивает ему тёплый стакан и бумажный пакет с выпечкой, — не знаешь, когда к ней пустят? Линкольн отрицательно качает головой, блаженно упиваясь горячим кофе. За одну ночь его лицо заметно осунулось и приняло неестественный оттенок. Он даже будто похудел. — Езжай домой, — Кларк касается ладонью его плеча, — тебе нужно поспать. — Тебе тоже, — бормочет Линк, и только сейчас она вспоминает о головной боли и гудящих ногах. — Я не вернусь домой без неё… я просто не смогу там быть без… — впервые она чувствует, как на неё накатывает истерика. Мысль о том, что Лекса может не вернуться сегодня домой перекрывает кислород в её горле. Это ошеломляет и одновременно заставляет чувствовать злость, — мне страшно, Линк. Он перестаёт жевать, глотая всё за один раз. Притянув Кларк свободной от стаканчика с кофе рукой, Линкольн обнимает её за плечи, прижимая к груди. Он молчит, не говорит, что всё будет хорошо и это честно. Она благодарна ему хотя бы за это. Его куртка пахнет дымом. Он забивает запах его духов и отдаленное эхо машинного масла, которым точно так же пахнет почти вся одежда Лексы. Это напоминает дом и, вжимаясь в его объятия, Кларк на мгновение чувствует себя хорошо. Дверь рядом с ними распахивается, на пороге стоит невысокий брюнет средних лет, с недовольным лицом. Его галстук завязан криво и смотрит немного в бок, рукава когда-то белой рубашки собраны на локтях. — Пойдём, — Линкольн увлекает Кларк за собой в комнату. Это другое помещение. Стулья тут стоят по обе стороны от стола, руки Лексы ни к чему не прикованы. На окнах висят жалюзи с плотным желтым налётом от сигаретного дыма. Рядом с Лексой на столе стоит пепельница и лежит открытая пачка сигарет. Кларк не чувствует желания ругать её за это. Лекса кажется маленькой, едва ли не жалкой. Кларк бросается к ней, молча вынимая стакан из подставки. Её глаза наливаются слезами так интенсивно, что ещё секунда и они растекутся по её щекам полноводными ручьями. Следователь стоит к ним спиной, засунув руки в карманы и сосредоточенно глядя в окно. Лекса забирает из её рук стакан и безразлично отставляет его на стол. Перехватывая ладони Кларк, она тянет их к себе, призывая её поднять глаза. Это происходит не сразу, но, как только их взгляды встречаются, Кларк сглатывает от того, что она видит. Лекса измотана и она… напугана, в её глазах столько тоски, что Кларк готова захлебнуться от нежности, которая начинает давить ей на грудь. Она кладёт ладонь на щеку Лексы и чувствует, как та прильнула к руке и прикрыла глаза, будто упиваясь ощущениями. — Прошу меня извинить, — в комнату входит молодой человек в костюме, явно на два размера больше от нужного. Он лысоват, в очках и странно ходит, будто на полусогнутых. Парень ставит дипломат на стол, вынимая оттуда несколько файлов. Щурясь, он вчитывается в строчки на одном из них и, бегло осмотрев окружающих, останавливает взгляд на Лексе. — Я полагаю Лекса Вудс — это вы, — говорит он ей, глядя поверх оправы своих очков. — Да, а вы…? — она выпрямляется, расправляя плечи и изо всех сил надеясь, что мокрые от слёз глаза не выглядят жалко. — Я ваш адвокат, Тейлор Джонс. — Вы вовремя, — с насмешкой в голосе проговорил следователь, поворачиваясь лицом. — Не говорите, что вы опросили её без моего ведома! — Представляете? — так же улыбаясь, сказал следователь, и забросил в рот сигарету, — беспредел! — Это неправомерно! — Подай на меня в суд. Обогнув щуплую фигуру адвоката, следователь вышел из комнаты, оставляя за собой шлейф сигаретного дыма. Едва Тейлор намеревается начать разговор с Лексой, как в комнату входит несколько полицейских. Вслед за ними идёт пристав. Они оттесняют Кларк от стола, и она чувствует, как Линкольн тянет её за локоть. Пристав останавливается рядом с Лексой, она смотрит на него твёрдо, и Кларк знает, каких усилий ей это стоит. Он зачитывает ей права и всю ту лажу о том, что она имеет право хранить молчание. Единственный звук, который раздается после того, как он замолкает, это тихий всхлип Кларк. Лекса бросает на неё ошарашенный взгляд, видя, как она плотно закрывает ладонью рот, чтобы не разрыдаться. Один из полицейских просит Лексу подняться, совершенно не замечая того, как мягко гнутся её колени, то ли от усталости, то ли от шока. Треск наручников вызывает новый всплеск истерики Кларк. Линкольн обнимает её и пытается успокоить, шепча на ухо обещания. Лекса смотрит ей прямо в лицо, её глаза, кажется, увеличены вдвое, она тяжело сглатывает. Лекса молчит, губы плотно сомкнуты, но её взгляд настолько красноречив, что его можно сравнить разве что с грохотом военного оркестра. На секунду время замирает, оставляя в комнате только двоих. Они не слышат, как адвокат бросается к приставу с вопросами, не слышат, как полицейский подгоняет Лексу к выходу, Кларк не слышит, о чем ей говорит Линкольн. Только две пары глаз, устремленные друг на друга. Одними губами Лекса шепчет ей: я люблю тебя. И следующее мгновение, которое помнит Кларк, это вид отъезжающей от бордюра полицейской машины.