Мосты

Так хочется остановиться Сказать своим светлым порывам — хватит Легко заблудиться В мире хитрых стратегий и тактик Душа трепещет и плачет От того, что творится в уме Но я твержу, что всё будет иначе Ах, кто бы твердил это мне! *

— Что здесь происходит? — снова повторила Кира. — Ничего не происходит, Кирюш, просто Екатерине Валерьевне нездоровится. Пойдём, — Андрей потянул Киру за руку из кабинета, — Екатерина Валерьевна, когда я вернусь, мы свяжемся с Полянским и обсудим место и время встречи, а пока, пожалуйста, отдыхайте. — Отдыхайте?! — взвилась Кира, — Не ты ли девушку утомил, а, Андрюша? — Киира! — рыкнул Жданов, закрывая дверь кабинета, — Ты понимаешь, что ты несёшь? Кате стало плохо, ясно тебе? — А ты её утешил, да, Жданов? — процедила блондинка и, развернувшись, вышла из приёмной. — Это чёрт знает что! — Андрей догнал невесту и затащил в её кабинет, — Я перед тобой оправдываться не буду, так как оправдываться не в чем. Но я не понимаю, какое ты имеешь право наговаривать на Екатерину Валерьевну? У неё случился приступ… паники или как он там называется, не знаю. Она могла задохнуться, а ты! Ты всегда видишь только то, что подсказывает тебе твоя извращённая фантазия… Кажется, он сейчас сам задохнётся. От злости. — Складно говоришь, Андрюша, — презрительно искривила губы Кира, — Но я тебе не верю. Скажи ещё, что ты её виски отпаивал, чтобы не загнулась. Андрей промолчал. Он уже жалел, что затеял этот бессмысленный разговор. Кире не нужна правда. Она явно что-то задумала. Только — что? — Пожалуй, пора поговорить с Павлом Олеговичем. Пьянство на рабочем месте недопустимо. — Ты решила руками отца избавиться от Кати? — хмыкнул Жданов, — Что ж, раз ты так негативно относишься к алкоголю, то и я, пожалуй, уволюсь. Привык, знаешь ли, пропустить стаканчик-другой во время обеда. — Андрюш, я же не о тебе говорила, — заюлила Кира. — Я своё слово сказал. Пойдёшь к отцу — я уволюсь вместе с Катей. — Господи, как я ненавижу эту девку! Так и слышу постоянно: Катя, Катя… Катя то, Катя это! — девушка бегала по кабинету, нервно заламывая руки и пронзая жениха гневным взглядом, — Знаешь, что? Я не поддамся на твой шантаж. Ты никогда не уйдёшь из «Зималетто», я-то знаю. — А разве это шантаж? Я думал шантаж выглядит по-другому. Например, когда заставляют жениться, угрожая лишить самого важного — единственного места, где ощущаешь себя живым. — То есть ты хочешь сказать, что ты женишься на мне только из-за компании? — А то ты не знала… Сама же постоянно жалуешься моим родителям, стоит мне сделать хотя бы один неверный шаг. И — хлоп! — отец тянет за ниточки, а Андрюша Жданов виновато просит прощения. — Всё не так, Андрей! — вскричала Кира, — Ты же любишь меня, я знаю! Ты мне сам это говорил! — Давно? Когда я последний раз искренне говорил, что люблю тебя? — девушка растерянно замолчала, — Когда-то я любил тебя, сильно любил, но ты высосала меня досуха. Во мне больше ничего не осталось от той любви, кроме голой безжизненной пустыни. Если я поддамся тебе, то рано или поздно задохнусь, — устало проговорил Андрей, — А я этого не хочу. Я хочу дышать, а не задыхаться. Никакой свадьбы не будет. Я так решил. Точка. — Ты не посмеешь. Павел Олегович… — Лишит меня кресла президента? А оно у меня было? Марионетка не может быть руководителем. Марионетка остаётся марионеткой. А я устал болтаться на верёвочках, Кира. Когда-то я думал, что в ЗЛ вся моя жизнь… но я ошибался. — Ты не можешь уйти от меня. Ты не можешь… — Бросить компанию? Могу. Я устал, Кир. Устал жить под постоянным чужим контролем, устал надеяться, что меня когда-нибудь оценят потому, что я что-то значу, а не потому, что я сын Жданова. Знаешь, о чём я сейчас жалею? О том, что когда-то влюбился в тебя. Уж лучше бы влюбился в Кристину. — Кристина — безмозглая идиотка, — скривилась Кира. — Кристина, может быть, разумней всех нас, вместе взятых. Она умеет радоваться жизни. Она, как большой ребёнок, смотрит на окружающий мир восторженными глазами — и в этом её правда. Я не знаю, что с тобой случилось, Кир. Ты же была совсем другой раньше. Яркой, солнечной, живой. А теперь ты ледяная статуя. — Это ты сделал меня такой, — глухо проговорила девушка, размазывая слёзы по щекам. — Нет, Кирюш. Это ты. Ты сама… — он протянул ей платок и вышел из кабинета. — Я всё равно поговорю с твоим отцом! — крикнула она, но он только пожал плечами. Надо спешить. У него мало времени и много дел. Ещё не дойдя до приёмной, Андрей услышал бойкий перестук клавиш и улыбнулся. Катя работает. Она сидела за столом, личико ещё бледное, но спокойное и решительное. — Андрей Палыч, пока вас не было, снова звонил Полянский и сообщил, что хотел бы встретиться сегодня, если это возможно, — отчеканила девушка, так и не оторвав взгляд от монитора. Неуютно ей теперь с ним. «О чём ты думаешь, Жданов? Сейчас главное — помочь ей, пока отец все пути не перекрыл. Потому что твой уход он не простит. Хотя… вряд ли он даст тебе сорваться с крючка. Но об этом потом. Потом…» — Замечательно, Екатерина Валерьевна. Думаю, время обеда подойдёт. Вы не против? — До обеда два часа. Успеем? — ответила она вопросом на вопрос. — Успеем. Так… я звоню Полянскому, и мы выдвигаемся. Договор готов? — Осталось распечатать и сделать копии. Зажужжал принтер, и Андрей поспешил в кабинет. Подписание контракта — дело хорошее, но ему нужно было обсудить с Германом нечто более важное. — Ну что, Катенька, вы готовы? — Да, Андрей Палыч. Голос холоднее льда. Опять он нарушил субординацию. Что поделать, если «Катенька» ему было ближе, чем тусклое «Екатерина Валерьевна»? Потому и вечно сбивался. Ничего. Ей осталось недолго его терпеть. Он поможет ей, а отца оставит с носом. В его подчинении и так достаточно марионеток.