Пусть твердят, мол, когда мы вдвоём победить - дело, в общем, простое.

      После того как господин Лунберг отправился на приватную встречу со своим сводным братом графом Харденбергом, Элизабет чувствовала себя оставшейся в одиночестве. Женщина прекрасно понимала, что ей мало чего найдётся обсудить с собравшимися здесь светскими дамами. Да госпожа Лунберг в принципе и не славилась особой разговорчивостью.       Пристроившись в компании пары дам и молодых офицеров, она не без улыбки слушала рассказ об отважных боевых подвигах одного из них.       Похвальба парня была мало систематизированной, и он частенько путался во многих названиях, которые любой штурмовик да и, в общем, хороший флотский офицер должен был знать назубок. Рассказ был крайне нереалистичным и забавным. Но главным, что отметила Элизабет, была полная наивность рассказчика.       Молодой офицер говорил так, словно каждым ударом насмерть повергал врагов, которые, судя по крайне подробному описанию их ужасной внешности, все были без боевых шлемов. При этом он не упоминал ни о текущей из-под пробитых скафандров крови, что хорошо бы вписывалось в общую живописность рассказа, ни о том, что обычно большинство смертельно раненых бойцов умирают далеко не сразу.       Как хорошо понимала госпожа Лунберг, это не было смягчением рассказа для ушей утончённых дам, просто парень имел весьма сомнительное представление о том, что такое ближний бой да, в прочем, и о войне в целом.       «В лучшем случае, он офицер снабжения», — рассудила женщина, однако продолжила хранить своё молчание, наслаждаясь сказочно наивным рассказом. К лёгкому удивлению Элизабет, одна из дам предложила поговорить о чём-нибудь менее кровожадном.        Госпожа Лунберг не привыкла проявлять эмоции, но здесь, как ей казалось, это было бы вполне к месту, она негромко усмехнулась, прикрывая рот рукой. Причина её смеха, похоже, осталась для собравшихся непонятной. Впрочем другая дама быстро сменила тему разговора, обратив внимание на необычное платье Элизабет. — Вы сегодня прекрасно выглядите, госпожа… — девушка не знала, как обратиться. — Госпожа Лунберг, — представилась Элизабет. — Рада знакомству, — проговорила дама. Стоявшая рядом с ней подруга улыбнулась и тоже с интересом стала разглядывать необычное платье госпожи Лунберг. — А я вижу, у вас хороший вкус, — заметила она. — Это платье вам хорошо идёт, — один из офицеров тоже не удержался от комплимента.       По лицу Элизабет прокатилась тень смущения, на мгновение забыв о необходимости держать равновесие, она едва не оступилась. Резким движением восстановив равновесие, она облегчённо выдохнула.       Снова удивлённые взгляды, усилившееся смущение, но мгновение спустя всё это потеряло для госпожи Лунберг значение. Она почувствовала в груди жгучую боль.        Первой мыслью женщины стало фантастическое предположение, будто бы один из гостей по непонятной причине решил устроить стрельбу прямо на торжественном приёме. Однако, осмотревшись и увидев, что все, кроме неё, сохраняют спокойствие, Элизабет поняла абсурдность данного предположения. Она в очередной раз помянула добрым словом Розенриттеров, которых ей и стоило «благодарить» за своё нынешнее состояние. — Простите, мне немного нездоровиться, — тихо промолвила госпожа Лунберг, покидая своих собеседников и медленно направляясь к первому же замеченному ей выходу из главного зала.        Дверь вела в просторную, неосвещённую комнату, похоже, это была одна из пристроек гостиной или что-то вроде того. В комнате находился небольшой диван, к нему женщина и направилась. Лишь чистый адреналин помогал ей держать равновесие на столь непривычной и неудобной обуви. Наконец присев на диван Элизабет, вопреки ожиданиям, не почувствовала облегчения, грудь всё ещё болела, словно от попадания лазерного разряда.       «Похоже, процедура восстановления ещё не до конца завершилась», — предположила она. Женщине было очевидно, что после этого вечера ей придётся снова пройти медицинское обследование, в этот раз более обширное и, возможно, ещё некоторое время пролежать в больнице.       «Похоже, с Одина я улечу ещё нескоро». — Осознание этого факта пришло совершенно неожиданно и, в отличие от давно уже привычной боли, действительно оказалось способно заставить госпожу Лунберг проронить слезу.       Она крайне не любила проводить слишком долгое время на столичном мире. Если бы не необходимость сопровождать супруга на различных мероприятиях и хотя бы иногда показываться на глаза своему отцу, Элизабет предпочла бы ожидать возвращения мужа на орбите или, по крайней мере, в их поместье, подальше от посторонних глаз и глупых вопросов.       Она уже давно поняла, что светское общество Одина было совсем не для неё. Здесь слишком многое напоминало ей о том, кого она когда-то любила, и здесь не было тех, кто мог быть виновен в его смерти.