Мастер Поттер

- Вот он, смотри! - Где? - Да вон, рядом с Драко Малфоем. - Это который в очках? - Ты видел его лицо? - Ты видел его шрам? С того самого момента, как профессор МакГонагалл во всеуслышание огласила имя знаменитого мальчика, с этого самого мальчика вот уже которые сутки не спускали восхищенных взглядов, а разговоры о нем приобрели такую популярность, что даже обогнали обсуждение обеденного меню и цвет носков профессора Дамблдора. Студенты Слизерина, которые и так периодически страдали манией величия, с того момента, как на их факультет поступил звездный мальчик, стали ходить с задранными носами двадцать четыре на семь и даже кое-где повредили штукатурку. Сам же Гарри Поттер от интереса вокруг своей персоны испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, он упивался этой всеобщей любовью, ловил кайф от каждого восхищенного взгляда или просьбы дать автограф. В то же время его до скрежета зубов бесило отсутствие каких-либо причин адекватных для столь огромной славы. Да, он понимал, что в детстве какой-то злой волшебник накосячил с заклинанием, или не ту лягушку не с той настойкой смешал, отчего чары подействовали как-то не так, и в итоге умер не младенец, а сам колдун, а бонусом стал прикольный шрам на лбу у ребенка. Вопрос в другом: при чем здесь сам Гарри? Он, наверняка, той ночью сидел на попе ровно, пускал слюни на пижаму и языком пытался затянуть в рот побольше соплей (в представлении Гарри, именно этим и занимались дети вплоть до пяти лет). Так что волшебники должны прославлять либо того же Темного Лорда за рукожопость, либо родителей Гарри, они уж точно сделали в ту ночь что-то действительно полезное. Правда, что именно, никто уже не узнает. Поэтому Гарри загорелся идеей стать супер-популярным (пока в школе, а дальше – весь мир!), но уже за свои собственные заслуги. Проблема заключалась в том, что у него не было ни одной идеи, как именно это сделать. До поступления в Хогвартс мальчик нечасто общался со сверстниками, а если и общался, то они были либо слугами, либо рабами. Сейчас же куча народу крутилась вокруг его имени и молниевидного шрама (который, кстати, однажды помог ему стать верховным шаманом на планете вечных молний), однако ажиотаж совсем скоро спадет, а мальчику нужны подпевалы на постоянной основе. Сейчас, конечно, основную свиту ему составляли Малфой, Крэбб, Гойл, Забини и Паркинсон. Но и их как-то под своим крылом нужно удержать, а учитывая, что тот же Малфой довольно харизматичная и пусть чуть менее, но известная личность, к концу года его, Гарри, свита, вполне успешно могла стать малфоевской. Поэтому все мыслительные ресурсы Поттера были направлены на распространение своего влияния в школе и рост популярности среди студентов. Поэтому-то Гарри и не сразу заметил, что до него уже пять минут пытается докричаться профессор зельеварения. - Надо же? Его светлость мистер Поттер, наконец, соизволил обратить внимание на нас, простых смертных. О чем же вы столь напряженно думали, мистер Поттер? – Северус Снейп, он же декан Слизерина, мог ядом своих язвительных речей сжечь дотла собор Парижской Богоматери (к сожалению, непосредственной причиной возгорания являлся не профессор Снейп, Гарри проверял), но по иронии судьбы учил детей, как не сжечь самих себя и кабинет. - О мире во всем мире, профессор, - растянув губы в своей самой милой и обезоруживающей улыбке, Гарри самыми честными на свете глазами смотрел на профессора и старательно делал вид, что не понял иронии в словах Снейпа. Так же он старательно делал вид, что у сказанного им нет продолжения в виде «который будет принадлежать только мне». - Лучше бы вы думали об уроке, Поттер. Что получится, если я смешаю измельченный корень асфоделя с настойкой полыни? - Я надеюсь, взрыв? – в голосе Гарри и вправду сквозила искренняя надежда, но, судя по презрительному выражению лица Снейпа, ей совсем скоро придется умереть. - Давайте попробуем еще раз, Поттер. Если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать? - У вас в кладовке, профессор. Такой ответ слегка обезоружил Снейпа. А ведь, действительно, безоаровый камень хранился у него в кладовке, и, в настоящий момент, это был самый простой и безопасный способ его добыть. - Я, конечно, хвалю изобретательность, но сможете ли вы ответить на контрольный вопрос, Поттер? В чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха? - Никакой. И волк, и монах от этой травки помрут. - Разницы действительно никакой, Поттер, но лишь потому, что это одно и то же растение, которые еще и зовется аконитом. Я бы мог накинуть вам штрафные баллы, но раз уж вы на моем факультете, а я не хочу портить общую статистику, придете сегодня на отработку. Гарри расстроился. Чистить этим вечером котлы и расставлять по полочкам зелья в его планы не входило. Однако, что мешает ему во время отработки найти те самые корень и настойку и смешать их? И даже если с первого раза не бабахнет, Гарри найдет способ заставить зелье взорваться, и пусть только профессор попробует сказать, что сегодня на уроке мальчик был не прав. С трудом юному волшебнику удалось сдержать предвкушающую улыбочку. Но пальцы все равно непроизвольно застучали по парте. *** Во время обеда был ажиотаж. Все наперебой обсуждали дерзкие и хитроумные ответы Гарри во время урока зельеварения, а с гриффиндорского стола даже подошли какие-то рыжие близнецы и похлопали мальчика по плечу. Поттер чувствовал себя до невозможности счастливым и воодушевленным. Вот оно – признание не за смутные заслуги, а за реальные дела. Все-таки, прав был человек, что воспитывал его столько лет. В любой ситуации нужно оставаться харизматичной сволочью. Люди, почему-то, к таким притягиваются. - Учти, Гарри, - обратился к мальчику Драко Малфой, когда от слизеринского стола отошли близнецы, - эти двое – Уизли, вся их семья – позор мира волшебников. Особо не якшайся с ними. - Чем же их семейство нагрешило? – поинтересовался Поттер, плавным движением отрезая кусок стейка и отправляя его прямиком себе в рот. - Их папочка тащится по магглам, и, к тому же, они бедные. - Запомни, Малфой, - Гарри посмотрел в глаза Драко с таким выражением, будто собирался донести до него самую большую мудрость во Вселенной, - бедность не порок, а дар богатым в виде дешевой рабочей силы. Блондин так и замер с раскрытым ртом. Он впервые взглянул на привычные вещи с другой стороны, прямо сейчас в его голове перестраивалась картина мира. - А что по поводу любви к людям, - Поттер пожал плечами и вернулся к стейку, - ну, каждый имеет право на извращения. - Ты считаешь это извращением? – усмехнулась Пенси Паркинсон. – Я к тому, разве не ты прожил одиннадцать лет с магглом? Гарри одарил девочку самым уничижительным взглядом из всего имеющегося арсенала. - Возможно, первые годы моей жизни и были испорчены жизнью с обычными людишками. Но последние шесть лет я провел далеко не с человеком. - А с кем? – оторвался от еды Гойл. Стоит признать, немногие вещи могут оторвать этого парня от еды, Гарри стоит отдать должное, он его по-настоящему заинтриговал. - С Мастером. Гарри произнес это имя на выдохе, и в его словах не сосчитать восхищения, признания, гордости и обожания. Малфой с такой любовью не говорил об отце, Снейп с такой нежностью не вспоминал Лили, Дамблдор с такой страстью не отзывался о лимонных дольках. Окружившие Гарри слизеринцы понятия не имели, кто такой этот Мастер, но уже прониклись к нему уважением и симпатией от одного только этого слова. - Мастер – кто? – Крэбб задал простой и вполне логичный для такой ситуации вопрос, но в тот же момент нож вонзился рядом с его рукой, а напротив его лица замерло лицо Гарри, искаженное ненавистью и презрением. - Никогда. Не приставляй. К имени Мастера. Приставку. «Кто». Гарри чеканил каждое слово, вкладывая в них все имеющие название негативные чувства, а Крэбб, и так напуганный столь резкой сменой настроения одногодки, теперь и вовсе отложил пару кирпичей, достаточных, чтобы построить новую совятню. Из стола плавно вышел нож, коим Гарри продолжил резать стейк с самым непринужденным видом, будто бы сейчас ничего необычного не происходило. До самого конца обеда в компании первокурсников-слизеринцев царила гробовая тишина. *** Этим вечером Хогвартс содрогнулся от взрыва. Гарри обещал, что после смеси измельченного корня асфоделя и настойки полыни будет взрыв, - Гарри сделал. Конечно, в смеси присутствовали и другие химические элементы, но это уже мелочи. Поттера наказали еще несколькими часами отработки, но уже не в кабинете зельеварения. Следующим вечером мальчик должен был подметать все этажи Хогвартса. Правда, профессора забыли уточнить, что коридор на третьем этаже даже в этом случае находится под запретом. *** Приближалась ночь, студенты Слизерина потихоньку возвращались в свои комнаты. Царившую тишину и идиллию в гостиной факультета нарушил неожиданно ворвавшийся Гарри, только что вернувшийся с последней отработки и чем-то серьезно ошарашенный, да так, что до сих пор не выпускал из рук швабры. - Я знаю, почему Дамблдор никому не разрешает ходить по коридорам третьего этажа! Малфой, Забини и Паркинсон, которые вот-вот собирались уходить спать, остались на своих местах, нешуточно заинтригованные подобным заявлением и вперили взгляды в Гарри, явно ожидая продолжения. - Знаете, я рассчитывал на портал в другое измерение, склад лимонных долек или диск с третьей частью Half Life, но никак не на огромного, брызжущего во все стороны слюной цербера! - Ты серьезно? – Пенси от ужаса подскочила на месте. – Цербер? Здесь? В Хогвартсе? - Поступай, Драко, в Хогвартс, говорили они, самое безопасное место в мире, говорили они, - бубнил под нос Драко, до сих пор обиженный на родителей за их решение отправить его учиться именно сюда, а не в Дурмстранг. - Это все, конечно, ужасно, но… Что такое Half Life? – спросил Забини. Гарри, с выражением лица мудреца с горы Фудзи, подошел к Блейзу и, покровительственно положив руку ему на плечо, начал рассказывать о шедеврах будущего и об одном из немногочисленных положительных свойств простых смертных – создавать эти шедевры. А наутро Гарри и его свита решили все-таки разобраться в сложившейся ситуации, найти виноватых, наказать невиновных и понять, почему именно цербер и почему внутри здания школы. *** Сегодня на уроке заклинаний профессор Флитвик учил первокурсников отрабатывать заклинание левитации. И если большинство учеников нехотя изучали эту часть магической науки, Гарри с увлечением пытался освоить эту способность. Это ведь так удобно – заставить любой предмет подняться в воздух! Мальчик уже даже знал, когда и на чем будет применять это заклятие на практике. - Как насчет минутки мотивации, - предложил Малфою Гарри, глядя как тот недовольно и безуспешно пытается заставить перо подняться в воздух. – Если я первым освою Левиосу, то я подниму тебя в воздух. Если ты – я разрешу тебе поднять в воздух Гойла. - А почему не тебя? – спросил Драко, слегка озадаченный столь нелогичным предложением. - Потому, Малфой, что если ты залевиосишь меня, я проткну тебе палочкой глаз. Поверь, ты будешь не первым, кому я наношу телесные увечья продолговатыми предметами, так что рука набита, не промахнусь. Драко сглотнул и предпочел сегодня вообще не отрабатывать заклинание левитации. Чистокровный волшебник, конечно, гордился, что стал другом Гарри Поттеру (он искренне верил, что Гарри считает его другом), а если учесть характер Гарри и его отношение к магглам, то надежды отца Драко на то, что тот, кто убил предыдущего Темного Лорда, в итоге станет новым, были далеко не безосновательными. Однако это совершенно не мешало Драко немножко побаиваться Гарри. - О, великолепно! – раздался вдруг в классе громкий и счастливый голос профессора Флитвика. – Мисс Грейнджер удалось! Девочка из Гриффиндора, которая уже прославилась как главная заучка всего первого курса и любимица большинства учителей, сияла от счастья и, победоносно задрав носик, контролировала свободный полет пера. Глядя на Гермиону, Гарри задавался лишь одним вопросом: почему она не на Равенкло? Рядом фыркнул Малфой: - Выскочка-грязнокровка. - Какая разница, какого она происхождения, если она все равно маг? – спросил у Драко Гарри, который, пусть и разделял слизеринскую неприязнь к магглам, но искренне не понимал, почему они так не любят магглорожденных. - Но ее родители же…. магглы, - презрительнее Малфоя произносить это слово не умел, наверное, даже Темный Лорд. – Она ничего не знала о мире волшебников, пока не получила письмо. - Как и я, - поспешил напомнить мальчику Гарри. – И что, меня теперь не любить? - Ты другой случай. Ты – Гарри Поттер. А она, к тому же, на Гриффиндоре учится. - Какая разница? – пожал плечами Гарри. Конечно, у этих слов, как обычно, было продолжение в виде «какая разница, на каком факультете кто учится, если вы все однажды станете моими рабами», но, как учил мальчика Мастер, людям лучше не открывать все свои намерения, люди любят загадочность. Малфой же фыркнул и отвернулся. Мда, посредственный получится из Поттера Темный Лорд. Гарри четырежды ударил пальцами по столу. И снова. И снова. И снова… *** Празднование Хэллоуина было в самом разгаре. На стенах и потолке сидели, помахивая крыльями, тысячи летучих мышей, а еще несколько тысяч летали над столами, подобно низко опустившимся черным тучам. От этого огоньки воткнутых в тыквы свечей трепетали. На столах факультетов не было ни одного свободного места – все было заполнено разнообразными яствами. Крэбб и Гойл пытались победить в соревновании «кто быстрее и больше съест», Пенси рассказывала Забини о том, как она с родителями в прошлом году здорово отпраздновала Хэллоуин. Гарри, собравший из спагетти и сырного соуса космический корабль, с помощью заклинания левитации заставлял его парить над столами других факультетов и портить всем прически. Параллельно мальчик рассказывал Малфою о том, как однажды Мастер тоже собрал корабль из пищевых волокон и даже без всякой магии заставил его полететь. Неожиданно двери Большого зала отворились и в помещение ворвался профессор Квиррелл. Его тюрбан сбился набок, а на лице читался дикий ужас. Замерев посреди зала, он простонал: - Тролль… В подземелье тролль… И рухнул без чувств. В зале поднялась паника, и лишь Гарри удивленно озирался по сторонам, искренне не понимая, чего тут бояться: - Погодите суматоху наводить, - мальчик одернул сидящих по бокам от него Малфоя и Забини. – Может, причин для паники нет. Профессор ведь не конкретизировал, какой именно тролль: средневековый, XXI века или третьего тысячелетия. - А что, есть какая-то разница? – удивился Блейз. - Конечно! Тролль из Средневековья тебе просто сломает лицо, тролль из XXI века сломает тебе психику, тролль третьего тысячелетия сломает тебе жизнь. И, поверьте, вы не хотите знать, как он это сделает… *** - Боже, Гарри, где ты был? – Пенси бросилась обнимать Гарри, едва тому стоило объявиться в гостиной Слизерина. Лишь только вернувшись в родные подземелья, ребята обнаружили, что их лидер куда-то запропастился во время эвакуации. Гарри легким движением оттолкнул девочку от себя. - Спасибо, конечно, что вы все всегда остаетесь со мной в трудную минуту, - иронии и яда в его словах было Снейпу на зависть. – Особенно вы, Крэбб и Гойл, моя личная охрана и пушечное мясо. Впрочем, прощаю на первый раз, у вас еще будет время реабилитироваться. Вы только послушайте, что я узнал. Помните цербера на третьем этаже? - Ну? – в один голос воскликнули заинтригованные слизеринцы. - Когда нас начали выводить из зала, я под шумок спрятался и отправился к собаке. Подумал, почему бы, раз уж в школе разгуливает тролль, не выпустить и огромного адского пса. Паникой больше, паникой меньше, зато весело. Но, как видите, никто в Хогвартсе не кричит от ужаса перед зубастой тварью. Знаете, почему? - Ну? – с каждым сказанным Поттером словом ребята умирали от любопытства, Крэбб даже перестал жевать печенье. - Потому что там уже устроили вечеринку профессор Снейп и профессор Квиррелл. - Квиррелл? – скривился Блейз. – Он, разве, не в отключке? - Довольно быстро пришел в себя, не находите? И вот о чем я подумал… Основная задача собак, помимо того, что портить имущество, - сторожить. Что, если и наш друг на третьем этаже что-то сторожит? А если учесть, что собака – цербер, плюс Снейп и Квиррелл крайне заинтересованы этой вещью за задницей псины, следует предположить, что нас ждет большой куш! - Да, интересно узнать, что же там охраняет собачка, - усмехнулся Малфой, всем своим видом показывая, что грядущее детективное расследование он одобряет. - Не только, - дьявольская улыбочка застыла на устах Гарри Поттера. – Я хочу это что-то присвоить себе. Руки Гарри неистово заколотили по коленям барабанной дробью. - Ты их тоже слышишь? - О чем ты? - Ты бьешь пальцами по столу, точно так же, как и я иногда. Так ты тоже их слышишь? Барабаны. Вечные, нескончаемые барабаны, зовущие на войну, призывающие к войне. Звучащие каждую секунду, в такт каждому удару моих сердец. - Нет, прости, - Гарри задрожал, как осиновый лист под октябрьским дождем. – Я просто смотрел на тебя и повторял все, что ты делаешь. Если мне нельзя так, только скажи. Я… Гарри почувствовал прикосновение грубых холодных губ ко лбу. Теплые мужские руки взъерошили ему волосы. - Нет, продолжай. Я так буду думать, что я не один такой. Хочу верить, что их слышу не только я. Барабанная дробь. Вечная барабанная дробь…