Мастер Поттер

Пушистые хлопья снега белым полотном ложились на землю. В огромных сугробах еще прошлым вечером спрятались автомобили, газетные киоски и люди без определенного места жительства, а снег все продолжал и продолжал идти. Столь бесконечного снегопада в Лондоне не случалось с момента его основания. А значит, это прекрасный повод зажечь камин, укутаться потеплее в одеяло, поставить рядом кружку молока и печенье и всю ночь рассказывать теплые зимние истории, тем более в этот день, в канун Рождества! Именно этим и занимались Гарри, Драко, Гермиона, Пэнси, Забини, Крэбб и Гойл. Укутавшись в теплые вязанные пледы, вместо молока поставив перед собой глинтвейн, а вместо печенья - шоколадных лягушек, ребята делились друг с другом удивительными историями из детства, которые случались с ними в канун Рождества. На камине стояло маггловское радио, из которого доносились праздничные мелодии с перезвоном колокольчиков и задорной трелью фортепиано, что делало атмосферу в комнате еще более сказочной и завораживающей. Рождество ребята встречали в доме Гермионы Грейнджер. Они еще в начале учебного года решили, что эти зимние каникулы проведут вместе. Но чистокровные семьи волшебников строго настрого запретили своим детям приводить в дом "грязнокровку", а так как Гермиона - неотделимый член команды, магические особняки как место празднования Рождества пришлось исключить. ТАРДИС тоже не вариант: Мастер и Доктор еще в начале декабря улетели в некий ресторан под названием "На краю Вселенной", которое строго настрого запрещено посещать лицам младше восемнадцати сотен лет. Был еще космический корабль "Титаник", но ребята и так проводили там практически все свободное время, надоел он уже. Да и Гермиона соскучилась по своим родителям. Так в канун самого светлого праздника ребята и очутились в маггловском доме. И пока ни разу не разочаровались в принятом ими решении. - А еще, когда я была маленькой, я верила в Санта Клауса, - Гермиона с порозовевшим носиком, то ли от алкоголя, то ли от близости Малфоя, что удобно устроился у нее на коленках, рассказывала друзьям о своих детских мечтах и фантазиях. - Я и подумать тогда не могла, что Сантой окажется обычный английский волшебник с паранойяльным желанием дарить подарки всем детям на планете, и все за одну ночь. - Да уж, - усмехнулся Забини, откусывая голову шоколадной лягушки, - странный он. Его из больницы Святого Мунго аж на целую ночь выпускают, что для остальных пациентов непозволительная роскошь, а он ее на какие-то подарки детям тратит! - А, говорят, он там самый примерный пациент, - включилась в разговор Пэнси, оторвавшись от чашки теплого глинтвейна. - Ему же пригрозили, что за плохое поведение его в Рождество никуда не отпустят, вот он и сидит круглый год тише воды, ниже травы. - Забавно, - фыркнул Малфой, что был укутан в плед по самую макушку - только носик торчал. - Меня все детство пугали, что Санта приходит только к тем, кто хорошо себя ведет. А Санта, оказывается, приходит только тогда, когда сам вел себя хорошо весь год. - Да что за бред вы несете? - раздраженно воскликнул Гарри, оторвавшись от увлекательного препарирования шоколадной лягушки. - Уж мне-то прекрасно известно, что ваш местный дурачок никакой не Санта. Настоящий Санта Клаус умер шесть лет назад. - Как - умер? - упавшим голосом спросил Крэбб. - Страшно и очень мучительно. Мы же с Мастером его и убили. - Убили Санту? - прижал ладони ко рту, пролепетал Гойл. - Сволочи! - поддержал его Крэбб. - Глупости, я в это не верю, - покачал головой Малфой. - Нет, конечно, ваши приключения с Мастером - это еще то безумие, но чтобы убить Санта Клауса?... - Ах, не веришь? - сузив глаза и чуть вперед наклонившись, прошипел Гарри. - Тогда я вам расскажу, как все было, и вы мне все поверите! Случилось это прямо в канун Рождества, шесть лет назад... Мы с отцом как раз давали дёру с вафельной планеты. Мы съели их короля, тем самым вызвав государственный переворот и череду междоусобных войн, и теперь искали, на какой бы еще планете так здорово повеселиться. По пути нас настиг метеоритный дождь. ТАРДИС, конечно, умница, уворачивалась от "капель" как могла, но все же ее "намочило", и в ней образовалась дыра размером с Крэбба. Корабль срочно требовалось пришвартовать и залатать поломку. А неподалеку как раз маячила слишком счастливо выглядящая планета, и не в нашей привычке пролетать мимо счастья, которое можно разрушить. Та планета была очень снежной. Настолько снежной, что даже деревья полностью состояли из снега, камни были снежными, даже внутри снежинок, что бесконечным полотном опускались на землю, были еще снежинки. Практически на всем, что только могло стоять, и на что можно было что-нибудь повесить, красовались гирлянды, переливающиеся всеми цветами, существующими в этой Галактике и в трёх соседних. Из каждого домика, сделанного изо льда, звучали смех, веселые песни и звон колокольчиков, а из-за каждой двери доносился сказочный аромат печенья, молока и конфет. На этой планете царила вечная ночь. Но далеко не та страшная ночь, когда воют на луну голодные, бешеные собаки, а в какой-нибудь подворотне уже вынимают нож из чьего-то живота. Нет, то была добрая, светлая ночь, когда луна светит особенно ярко, все ходят в гости друг к другу, а детей не страшно оставить на лишний часик во дворе. Я сразу смекнул, в какое восхитительное место мы попали (в мои девять лет подобные вещи еще могли вызвать у меня неописуемый восторг): - Мастер, это же планета Рождества! Настоящая! И здесь Рождество не один день, а круглый год. Как круто! - Круто, думаешь? – фыркнул Мастер, который в тот момент сидел на крыше ТАРДИС и оценивал ущерб, нанесенный ей метеоритом. Размер ущерба был достаточным, чтобы он сквозь зубы ругался заковыристыми матюками на всех известных ему языках. – А я думаю, это ужасно мерзкое место. Все тут такие приторно-радостные, так и хочется кому-нибудь что-нибудь сломать. Например, жизнь. - А что, если эта планета – родной дом Санта Клауса? – я совсем не обращал внимания на недовольное бурчание Мастера. Уж больно счастлив был оказаться в месте, куда мечтает попасть каждый уважающий себя ребенок. Я практически наяву видел, как буду играть в снежки с местными ребятишками, лепить осадные крепости и уплетать сладости за обе щеки. Да, знаю, меня как человека, который буквально сутки назад, заливаясь дьявольским смехом, предавал забвению целую планету, довольно сложно представить вдруг мечтающим поскорее предаться обыденным детским радостям. Но кто не становится ребенком с наступлением Рождества? А когда ты и сам ребенок, окунуться в детство намного проще, знаете ли. Мастер еще колдовал над своей машиной времени, а я уже обмотал вокруг шеи шарфик, надел варежки и с задорным "Джеронимо!" бросился в гущу происходящего на этой планете веселья. Я катался с местными жителями на коньках, лепил снеговиков и делал снежных ангелов. В снежки они со мной играли недолго. Их, видите ли напугало, что я какому-то мальчику прицельным снежным снарядом ломал челюсть. Население планеты Рождества выглядело, кстати, как совершенно обычные земные дети, только со слегка заостренными ушками и очень большими, сплошь голубыми глазами. Проще говоря – эльфы. А где есть эльфы, там будет и Санта. И вот на встречу с последним я надеялся особенно сильно. Согласно сказкам, что я часто слышал от людей, с которыми провел первые пять лет жизни, Санта Клаус приходит в полночь. Но как понять, когда наступила полночь, в месте, где ночь не имеет ни начала, ни конца? - А когда придет Санта Клаус? – я решил пойти по пути наименьшего сопротивления и спросить о главном у эльфов напрямую. - Санта Клаус? – синхронно наклонили они головы с задумчивым выражением лица. Даже пальцы ко рту приложили – так задумались. – Он не приходит к нам. Это мы к нему ходим. На работу. Но ты наш гость, так что можешь пойти к нему просто так. - Ой, правда? А куда идти? - Мы тебя проводим! Я уверен наверняка, в тот миг эти "милые" эльфы злорадно ухмыльнулись, а глаза их загорелись опасными огоньками. Но тогда я не обратил на это внимание, ведь меня магнитом тянуло к Санте. В его чудесную мастерскую, где с помощью магии Рождества появляются невероятные игрушки, где стоят огромные столы с самыми вкусными сладостями на свете, а самый добрый в мире старик всегда готов выполнить любое твое желание. Я чуть ли не вприпрыжку побежал вслед за маленькими жителями этой планеты к сказочному домику, который все это время был спрятан в глубине леса. И когда я говорю «сказочный», то это не какая-нибудь метафора. Он действительно был словно из той сказки про пряничный домик. Даже дым из вафельной трубы был с ванильным запахом, что уж и говорить о карамельных окнах и шоколадных ступеньках. Я, не постучав, тут же открыл двери и ворвался в мастерскую Санты, о которой так давно мечтал. Эльфы остались снаружи, провожая меня с, наверняка, дьявольскими ухмылками. В доме Санта Клауса было даже лучше, чем я фантазировал в детстве. Столы действительно ломились от умопомрачительных яств, под потолком летали игрушечные самолетики, а куклы и плюшевые медвежата раскрашивали и оживляли другие игрушки, которые тут же пускались в пляс, стоило только магии коснуться их. Старая деревянная дверь в другом конце комнаты с протяжным скрипом отворилась, и я увидел его, Санта Клауса. Точь-в-точь как на картинках: такой же маленький и толстый смешной старичок, глаза которого лучатся добротой и счастьем. Увидев меня, он засмеялся своим фирменным "хо-хо-хо" и сказал: - Ну, здравствуй, путник! Будь у меня как дома, ни в чем не будет тебе здесь отказа. Ты же был хорошим мальчиком в этом году? Я был плохим мальчиком, определенно. Только в этом месяце я помог Мастеру сжечь целую планету, перед этим устроив там гражданский переворот и геноцид, а я еще не говорю о периодически подворовываемом у Мастера печенье. Но, помимо этого, я еще был и знатным врунишкой, посему неистово закивал головой на вопрос Санты, подтверждая свою принадлежность к хорошим деткам. Тот снова засмеялся, схватившись при этом за живот: - Вот и замечательно, мой друг! Иди же к столу, я напою тебя вкуснейшим молоком и накормлю пирожными. Молоко действительно было самым вкусным из всех, что я когда-либо пробовал. Скажу даже так – это единственное молоко, которое я стал пить, ибо я ненавижу молоко. А уж о сладостях и говорить не стоит: крем просто таял во рту, мед струился по языку к самому сердцу, а коржи были такими мягкими и воздушными, что хотелось их жевать не переставая. Набив живот сладостями, я вдруг почувствовал лютую усталость. Голова стала каменно-тяжелой, руки и ноги не двигались, а веки совершенно не хотели размыкаться. Последним, что я услышал, прежде чем провалиться в глубокий сон, был фирменный смех Санты, звучащий теперь как-то безумно и зловеще. *** Очнулся я в темной незнакомой комнате, прикованный наручниками к какой-то металлической поверхности по рукам и ногам. Наручники, кстати, были карамельными, но выбраться из них было нельзя: слишком твердые, чтобы просто прогрызть, от диабета умрешь раньше. И это сейчас, в свои пятнадцать лет, я могу легко оценить обстановку и провести аналогию с каким-нибудь извращенным рождественским порно, где есть Санта Клаус, педофилия и гомосексуализм, но шесть лет назад на уме у меня было только «А-А-А-А!». Дверь со скрипом отворилась. Вошел Санта. Выглядел он абсолютно точно так же, как и всегда, только… Скажем так, клыков у него до этого не наблюдалось, да и взгляд был не таким безумным и кровожадным. У меня все сжалось внутри: неужели Санта один из тех злодеев, которые притворяются добрыми и радушными, а потом едят милых невинных детишек? Зачем же он тогда дарит им подарки? Откармливает их так, что ли? А меня в плен взял тоже, чтобы съесть? Я змеей стал извиваться, пытаясь вырваться из сахарного плена, но карамель была прочной и липкой, а я был тщедушным девятилетним пацаном. Мне стало страшно. И не только потому, что со мной явно хотели совершить что-то плохое, а я не могу этому помешать, но еще и из-за рухнувшей картины мира. Если даже самый добрый дедушка на свете вдруг оказался злобным людоедом, то что тогда из себя представляют по-настоящему плохие люди? А Санта, плотоядно облизнувшись, обошел меня по кругу, словно принюхиваясь и разжигая аппетит, и остановился прямо над моим лицом. - Страх… так вкусно пахнет детский страх. Обожаю вкус маленьких детей, - голос этого монстра (а по-другому теперь Санта Клауса не назовешь) был все таким же скрипучим как снег, но не нашлось в нем ни намека на былую доброту и тепло. Это был голос зверя, злого и кровожадного. Оборотень в красной шубе – иначе Санта Клауса теперь не назовешь. - А знаешь, что я сделаю с тобой? – продолжил старик, надеясь своими страшными речами разжечь во мне еще больший страх. К слову сказать, у него это отлично получалось. – Я вырву твое сердце и сожру его. Оно подарит мне жизненные силы на целый год. Но ты не умрешь. Нет, твоя участь будет ужаснее смерти. Вместо твоего маленького тепленького сердечка я вставлю кусок льда. И ты навсегда останешься ребенком, который будет жить в моем снежном царстве и верно служить мне. Ты забудешь о своей семье, друзьях, мечтах и желаниях. Ты станешь моим вечным рабом, который не покинет эти земли до самой смерти. А смерть твоя наступит ой-как нескоро. Я стал неистово вырываться из карамельных кандалов, с ненавистью глядя Санте в глаза. Отобрать мое единственное сердце, превратить меня в раба и лишить возможности путешествовать с Мастером – хуже того, заставить меня о нем навсегда забыть! – да я лучше сам себе голову откушу, чем позволю такому случиться. Да это Санта Клаус должен быть моим рабом, а не наоборот! Я смачно плюнул ему в лицо. - Пошел ты в Аснуксуциндаз, старый пень! Санта небрежно смахнул плевок с глаз, злорадно посмеиваясь: - Ничего, скоро твой дикий нрав поутихнет. Скоро ты научишься хорошим манерам. Из холщового мешочка, что он всегда носил за поясом, он достал огромный мясничий нож, покрытый вековым слоем крови, но все еще очень острый, словно его только что наточили. Он занес надо мной оружие и, облизываясь, сказал: - Впервые дети сами ко мне приходят, и мне не нужно отправляться за ними на Землю и задабривать их конфетами и подарками, чтобы они пошли за мной. Ты просто подарок на Рождество! Он замахнулся. Я, за неимением возможности ему каким-либо образом противостоять, зажмурился, моля всех известных мне богов о помощи. И помощь пришла. Мою грудную клетку от крайне неприятной встречи с ножом избавил насмешливый и родной голос Мастера: - Да не за что, обращайся, - Санта вздрогнул, обернулся и выронил нож. А я вздохнул с облегчением, подобострастно уставившись на моего спасителя. – Санта-Мастер всегда к вашим услугам. А почему только земные дети? У них всего-лишь одно сердце. Есть же дети Галлифрея, у которых сердец в два раза больше будет. Ах да, точно: Галлифрей уничтожен. Упс! - Кто ты такой? –прошипел Санта, снова хватаясь за нож и наставляя его на Мастера, который, в свою очередь, сидел на подоконнике, расслабленно качая ножками, будто не он сейчас проник на чужую собственность и собирался лишить кого-то вкусного ужина. - Как ты сюда пробрался? – продолжал монстр. – Здесь не место взрослым! - А я ребенок, - усмехнулся Повелитель времени. – Просто очень высокий, с щетиной и парой морщин как следствие осознания себя ничтожной песчинкой в неумолимом потоке времени. - Хватит чушь нести! Эльфы, взять его! Тут же из-за двери, из окон, из-за всех шкафов и из каждой щели выскочили те самые дети из снежного городка, которые, теперь уж я точно знал, были обычными землянами с ледяным камнем вместо сердца. Они скалились и рычали, медленно, по-охотничьи надвигаясь на Мастера, готовые в любую секунду наброситься на него и разорвать на части. Мастер, увидев их, изобразил невероятный ужас: схватился руками за оба сердца и скорчил рожу стоящего на пороге инфаркта человека. Но кривляния ему быстро наскучили. Из внутреннего кармана плаща он достал звуковую отвертку, и точным выстрелом лишил парочку эльфов жизни. От тех даже мокрого места не осталось. - Нет! – вскричал Санта, бросившись к месту, где секунду назад стояли его эльфы. Оставшиеся в живых опасливо попятились от Повелителя времени, прикидывая, куда в этой комнате всей их толпе можно быстро спрятаться. Санта же вдруг постарел на глазах, осунулся, а его налитая кровью и молоком кожа словно покрылась жесткой древесной корой. - Как интересно, - Мастер спрыгнул с подоконника и подошел к старику, заинтересованно его осматривая. – Дай угадаю, твой облик доброго волшебника – лишь маскарад, за которым прячется жуткое страшилище? И чем больше у тебя эльфов, тем прочнее маска. Интересно, что случится, если я убью их всех? Услышав последнюю фразу Мастера, эльфы испуганно пискнули и разбежались по углам, прячась там, откуда буквально минуту назад и появились. Санта поднял гневный взгляд на Повелителя времени. - Я тебе… сердце… выжгу, - прошипел он. - Правое или левое? – уточнил Мастер. – Лучше правое, левое я люблю больше. Ответом послужил гневный крик Санты, с которым он набросился на Мастера. Старик неистово размахивал огромным ножом, но его противник мастерски уворачивался от всех выпадов. Вволю наигравшись, Мастер навел на Санту звуковую отвертку и точным лазерным выстрелом отправил безумного деда в нокаут. Только тогда он взглянул на меня. Его взор был пропитан гневом и разочарованием. Недовольно покачав головой, он принялся освобождать меня из карамельного плена. - Гарри, Гарри, - приговаривал он при этом, - сколько раз я тебе говорил? Увидел что-то яркое и прикольное – укради. Нет, он пошел к стремному деду, веселился и ел с ним печеньки. И ладно, если бы ты его этими печеньками отравил, но нет! – сам стал жертвой обмана. - Прости, Мастер, - в глазах щипало так, словно там поселился целый клан ядовитых гусениц с планеты ПЯГ*. Но я не плакал, я же не какой-то слабак или жертва, пусть то и были слезы облегчения, ведь Мастер пришел и спас меня, и я не стал очередной марионеткой-эльфом Санта Клауса. И нет, я никогда не признаюсь, даже самому себе, что я еще и почти расплакался из-за того, что Санта – злой. Недовольно бубня под нос, Мастер перекинул меня через плечо, и мы покинули завод рождественских игрушек. Пока мы шли до ТАРДИС, ни один эльф даже не попытался встать у нас на пути – уж больно их напугал злой и жестокий Повелитель времени. Очутившись внутри восстановленной машины времени, Мастер тут же активировал двигатели, но вместо того, чтобы отправиться куда-нибудь в прошлое или будущее, он просто поднял ТАРДИС над планетой Рождества. - Эй, мелкий, смотри, что сейчас будет, – подозвал он меня к мониторам, обеспечивающим обзор происходящего вне корабля. Озадаченный, я посмотрел на экраны, и буквально в тот же миг мое лицо озарила ослепительная вспышка. Я зажмурился, а когда открыл глаза, увидел пылающую в огне планету Рождества. Крики и стоны умирающих эльфов, которые были слышны аж на космическом корабле, сопровождались задорными хлопками пиротехники. Активировавшиеся от огня салюты и хлопушки создали невероятную атмосферу праздника в разгар геноцида. Словно в Аду празднуют юбилей Сатаны. Я невольно улыбнулся. Как же это было красиво!... - В первый день Рождества Тебе Мастер подарил Блестящие хлопушки и огни!... - пропел Мастер, показывая рукой на горящую планету. - С Рождеством! – воскликнул я, счастливо улыбаясь пока еще просто наставнику. А ведь действительно, тогда была ночь накануне Рождества. - С Рождеством, - улыбнулся он уголком губ, влюблено созерцая умирающую планету. Вот так мы с Мастером уничтожили планету Рождества и убили Санта Клауса. - Вопросы? – спросил Гарри своих друзей, закончив рассказ о своем рождественском приключении. А те уже давно сидели, прижавшись друг к другу от страха, и боялись даже вздохнуть слишком громко. А то вдруг из камина вылезет кровожадный Санта или Гарри внезапно решит вспомнить детство, только уже вместо планеты сожжет дом вместе с его обитателями. А Гарри Поттер, расслабленно откинувшись на подушки, сказал: - Кстати, сегодня по телевизору показывают рождественский ужастик про антихриста, который жестоко издевается над двумя взрослыми мужчинами. «Один дома» называется, посмотрим? Пушистые хлопья снега белым полотном ложились на землю. В огромных сугробах еще прошлым вечером спрятались автомобили, газетные киоски и люди без определенного места жительства, а снег все продолжал и продолжал идти. Столь бесконечного снегопада в Лондоне не случалось с момента его основания. А значит, это прекрасный повод зажечь камин, укутаться потеплее в одеяло, поставить рядом кружку молока и печенье и всю ночь рассказывать теплые зимние истории, тем более в этот день, в канун Рождества! Только для Драко, Гермионы, Пэнси, Забини, Крэбба и Гойл это был один из самых страшных рождественских вечеров в их жизни. А все потому, что в этом году Рождество они встречали вместе с Гарри Поттером.

В первый день Рождества Им Гарри Поттер подарил Псхилогическую травму на всю жизнь...

Счастливого Рождества и удачи в Новом году!