В жизни так бывает...

— Бананчик хочешь? — спрашивал омега, снимая кожуру банана зубами, страстно облизывая губы. — Чимин... за что ты так со мной? У меня гон, учти это. Мне плохо. Помоги. — умолял старший, нервно сглатывая. — Ну, пупсик~. Ты чего? Все же шикарно. Лежишь, отдыхаешь, наслаждаешься. — издевательским голосом разъяснял Чимин, выкидывая кожуру куда-то в сторону. — Кушай бананчик. — слишком сексуальным голосом прошептал Пак, засовывая половину банана себе в глотку, надвигаясь на альфу. Мину ничего не оставалось, как поддаться играм младшего, вбирая банан, прикасаясь с мягкими, сладкими от мороженного, губами. Чимин решил поиграться с фруктом, двигаясь вверх-вниз, каждый раз откусывая по сантиметру. Пак был настолько увлечен этой "игрой", что не заметил, как звякнула пряжка ремня. — Доел? — более увереннее, чем раньше спрашивает альфа, проталкивая последний кусочек в рот истинного. — А теперь повеселимся, Моти. — процедил Юнги, скидывая с себя омегу на кровать, нависая над ним. — Ч-что? Какого... КАК? — охеревал Чимин, краснея под истинным. Надо бежать, но это не-воз-мож-но. — Ловкость рук и никакой магии. — цедит Мин, припадая к выступающим ключицам. — Запомни... — шепелявил альфа, прерываясь на поцелуи. — стоит... выбирать... ремень... качественнее... — Юнги! — заверещал Пак, отталкивая Мина. — Не трогай меня! Я не хочу! — Да-да, я заметил. — рыкнул он, надавив на пах истинного. — Что ж ты делаешь, Чимин~а? Не хорошо мучать своего альфу, он ведь наказать может. Как завтра в школу пойдешь, а? — Ая-яй-я! — запищал омежка, когда холодные пальчики пробрались под шорты. — Юнги~я, я не хотел, пощади. — Ну, да-да, не хотел. Чисто случайно намотал на меня ленту, которая натирает зад! — прошипел Мин, рывком снимая эту дичь с себя, из-за чего та порвалась. — Чисто случайно отшлепал МЕНЯ РЕМНЕМ! Чисто случайно надел кляп и слизывал с меня мороженное, которое сам же и вылил на меня! А подумать о том, что у меня гон, тебе в голову не взбрело?! — начал орать Юнги, возвращая Чимина обратно под себя, что попытался сбежать. — Хён~, прости~. — начал хныкать Чимин, надеясь, что это поможет ему. — О, я обязательно прощу. — более ласково цедил альфа, переворачивая истинного на живот. — Повеселюсь, удовлетворюсь и прощу. Обещаю~. — причитал он, заламывая назад омежьи ручки, тщательно закрепляя их ремнем. — Эй, Юнги, ты чего? Расстегни~! — Когда я тебя просил, ты меня слушал? Нет. Так что наслаждайся, Чимин~и. — прохрипел Мин на ушко, прикусывая его, на что услышал сдавленный стон удовольствия. Мин сдерживал себя, ему нужно отомстить. Плевать на колом стоящий член, что больно пульсирует. Плевать на личное удовлетворение. Успеет. Он хочет сделать так, чтобы тот прогибался, стонал под ним, умолял его. Все началось с легкого массажа спины, от которого можно было заметить, как расслабился Чимин, просто наслаждаясь. Все накалилось, как только бедра омежки приподнялись, а шершавый язычок стал играться с дырочкой. Дыхание Чимина сбилось к чертям собачьим, когда остренький язычок яро пытался вторгнуться во внутренний мир Пака. Мозг расстегнул молнию на голове и покинул ее, кидая хозяину на прощание: "Удачи. Тут я тебе не помощник." А сердце рвется, пытается пробить решетку из ребер, прося помощи у мозга, умоляет его забрать с собой. Сердцу плохо, оно бьется, как бешенное, сдавливает все внутри. Легкие забывают, как функционировать. Все внутри сжалось. Чимину жарко. Плохо. Так плохо, что пиздец, как хорошо. — Ты чего сжался? — грубоватым голосом с ноткой хрипоты шепелявит старший, отвлекаясь от манящей дырочки. — Не нравится? — Н... — запинается омежка, чтобы наконец-то вобрать воздух в легкие. — нрав...ится~. — слишком сексуальным голоском простонал Пак, не заметив на это коварную ухмылку. — Продолжай~. — Не, не хочу. Извини. — усмехался альфа, отстраняясь от истинного, слегка шлепая ладошкой по бедру. — Полежи, отдохни. Я спать. — предупредил Мин, взбивая подушку для сна. — Ах, прости. Чуть не забыл. — еще раз извиняется Юнги, найдя кляп. Приблизившись к ничего не понимающему истинному, завлекая того в мокрый поцелуй, после которого между их губами висит вязкая ниточка слюны, старший еще раз чмокает омежку в лоб и надевает на него кляп, потуже закрепляя. — Так то лучше. Спокойной ночи, Чимин~а. — прощается альфа, замечая под омегой мокрое полотно, пропитанное естественной смазкой, что капает с омеги, протекая по бедрам. — Юнфи-фен, а я? — пытается прокричать Пак, но херня во рту, которую теперь так ненавидит Чимин, мешается ему. — Чимин, потише, пожалуйста. Я очень устал, хочу спать. После своих слов альфа победно разлегся на кровати, не одеваясь, не накрываясь одеялом. Просто подложил руки под голову и демонстрировал свои изгибы тела, супернакаченный торс и колом стоящий орган. Чимин, что рассматривал его, чуть не свернул шею, ибо тот находился позади, а для этого пришлось смотреть через плечо. Очертив силуэт истинного Пак жалобно застонал, уткнувшись в матрас, пытаясь что-то проорать. Прошло минут десять, омежка брыкается, пытается что-то сделать, но ничего не получается. Альфа наблюдает за ним, изредка приоткрывая глаза, умиляясь беспомощностью истинного. Юнги добился своего без особых усилий, ведь этот щеночек пытается повернуться к альфе лицом. Ему это удается очень тяжело, ведь из конечностей у него свободны только ноги, которые стали ватными от возбуждения. Кое-как помучавшись минут десять, Паку удается повернуться и теперь он стремительно ползет к истинному, дабы залезть на него. Мин готов заржать от смешных и достаточно щекотных действий Чимина, что пытается оседлать Юнги. Потерпев еще десять минут, крепко "спав", альфа резко раскрывает глаза, уставившись на омежку, что сидит на его торсе и поглядывает назад на еще стоящий детородный орган. — Кхм. — прокашливается Мин, дабы подать знак, что он не спит. Пак судорожно поворачивает голову, одновременно хватая орган альфы скованными кистями рук. — Ммм Мм ММмМ! — что-то мычит Чимин, что понятно только ему. Он начинает ерзать на животе у Юнги, пытаясь дрочить истинному. — Чимин~а, — слишком сексуально прохрипел альфа, из-за чего тот стал двигаться интенсивнее. — Ты что делаешь? Ложись спать и мне не мешай. — показательно зевает старший, чуть напрягая торс от приятных ощущений в паху. — Хммахм! — пуская слезы, мычит младший, все ускоряя темп трения. — Пак Чимин, будь человеком. Дай поспать. — поражается Юнги своей выдержкой, сталкивая Чимина обратно на кровать, из-за чего тот проливает горькие слезы, захлебываясь. — И что ты ревешь? — толкует старший, поворачиваясь к заплаканному истинному. Чимин лишь приподнимает бедра, виляя ими, и что-то старательно пытается сказать, но из-за кляпа во рту, слюней, сбившегося дыхания и слез очень плохо получается. — Чешется что ли? Почесать? — с издевкой шепелявит старший. — Сам не можешь? В ответ лишь шмыганье носом и хрустальные слезы, скатывающиеся по пухленьким щечкам. — Ох, ладно. Иди сюда, почешу. — сжалился Мин, поднимаясь на локтях. Все с точностью, как тогда. Два разгоряченных тела, одно утыкающееся в подушку от стыда, другое, что пытается сдерживаться изо всех сил. Альфа снова и снова дразнит истинного, повторяя движения, как в ту ночь, когда у Чимина появились симптомы течки. Он старательно разглядывает задний проход омежки, почесывая, поглаживая дырочку, входя на одну фалангу, которую та с хотением принимает. Под младшим уже два огромных пятна: одно от слюней, вытекающих через кляп, другое от естественной смазки, что так обильно сочиться, заполняя запахом ванили весь дом. Пак подается бедрами назад, чтобы успеть насадиться на длинные пальцы истинного, но тот, будто специально, отдаляет их от него, не давая воплотить план в реальность. Юнги видит, Юнги чувствует, как вздымается грудь у омежки, как дрожит его тело, как он захлебывается слезами. — Все. — отчитывается Мин, снова шлепая ладонью по настрадавшимся булочкам. — А теперь спи. — и возвращается в исходное положение, получая в ответ дичайший рев. Долгие, ужасные три минуты, за который омежка пытался снова подобраться к альфе, Пак возненавидел всем сердцем, а Мину же эти три минуты показались очень забавными. Кое-как Чимин кладет свою голову на грудь Юнги, на которой сразу же появляется лужица слез, и жалобно смотрит в глаза, прожигая. — Тебе чего? — нервно сглатывая, шепчет старший, получая в ответ новую порцию слез. — Эй, всё, хватит ныть. Успокаивайся и спи. — гладит он младшего по голове, а тот лишь ластиться к нему, как дворовый котик. Только коты не ревут, как ребенок, которому не дали игрушку. — Юнфи~я, — лишь шепчет Чимин, смаргивая дурацкие слезы, дабы видеть свою любовь, и Юнги сдается. Всё. Хватит. Не может он больше. Хотел, хочет и будет хотеть этого сладкого пирожка, что так умоляет его, из-за чего на душе кошки скребут. Кляп отлетает куда-то в сторону, а альфа накрывает такие родные губки своими. Мин чувствует, как омежка словно плавиться у него в руках. Он аккуратно укладывает податливое тело на спину и покрывает его засосами, укусами, параллельно зализывая. А Чимин лишь тихо шипит от боли на запястьях, что скованы ремнем, находясь за спиной, но ему уже глубоко плевать на боль. Ведь поцелуи альфы, плавно спускаются к заветному месту, которое бы давно уже лопнуло, было бы оно воздушным шариком. Юнги отрывается от прекрасного тела, закидывая ножки истинного себе на плечи, пододвигая того ближе. — Согнись чуть-чуть. — хрипит старший, нащупывая связанные омежьи ручки. — Захвати ноги в кольцо. — командует он, помогая вывернуть руки так, чтоб упругая задница прошла через кольцо рук, что теперь захватывает ноги, еще больше открывая прекрасный вид на колечко мышц. «Вторжение. Приближается опасность.» — именно такая табличка должна была высветиться в голове у Чимина, но он полностью ее заблокировал. Удалил. Отправил в корзину вместе с мозгами, что вернуться завтра-послезавтра и будут стебать хозяина. Единственное, что видит Пак — это яркую надпись «СВЕРШИЛОСЬ!!!» перед глазами и множество, большое множество, разноцветных салютов — когда головка детородного органа альфы соприкасается с пульсирующим отверстием. Без какой либо подготовки альфа вторгается в нутро истинного, заставляя того трястись. «Точно в цель.» — воспроизводит мозг Юнги, что полностью вошел, попадая по простате. Тело, что содрогается с неимоверной скоростью колебания. Омегу "гнет". Кажется, что вот, все, конец. Сейчас сердце совершит последний кульбит и перестанет биться, но нет. Оно начинает биться с космической скоростью, когда альфа вбивает его в мокренький матрас, простыня которого, прилипает к спине. Чимин стонет. Стонет так, как никогда даже не предполагал. Даже в сраной, высококачественной, порнушке, которую он изучал в ванне перед самым первым половым актом, стоны не сравнятся с его. Высокий тон чередуется с низким, а тот в свою очередь со хрипом, когда орать у омежки уже нет сил. Рык альфы разносится по всему дому, когда тот дергает за ремень, и освобожденные руки покидают его. Мин хватает запястья истинного, упираясь на них, заводя на уровне головы. Сотни попаданий по простате заставляют Чимина думать, что он уже умер, но резкое движение Юнги возвращает его на землю. Теперь он стоит раком, наслаждаясь рассветом на горизонте. Яркие, желто-красные лучи падают на тело омеги, которое снова покрывается поцелуями. Альфа не жалеет, ебет, как хочет, как надо, как тот заслуживает. От силы прилагаемой Юнги, кровать скрипит и каждый раз сдвигается на определенное расстояние, как и сам Пак. Так получилось, что тот уже оказался на краю кровати. Ему ничего не оставалось, как свесить руки с кровати, после оперевшись о них. Стоны, шлепки, чмоканье и чпоканье раздаются по всему дому. Солнце заставляет глаза омежки слезиться, испытывать море эмоций сразу. Находиться в такой позе больше десяти минут довольно сложно, но приятно. Руки дрожат, причиняя неприятные ощущения. Голова кружится от прилива крови, но Чимину по-ху-ю. Его ебут. Его ебет любимый альфа, который, кажется, идеально изучил тело истинного, все время вдалбливая в простату, не смотря на то, что углы попадания совершенно разные. Аккуратными, но резкими движениями Мин подхватывает Чимина под грудь и укладывает на кровать. — Прекрасная растяжка, Ч-чимин~а. — с шепотом выдыхает старший, закидывая одну ногу себе на плечо, усаживаясь на другую. Снова и снова стоны раздаются по всей округе. Ворон, что уселся на окошко, с явным интересом вглядывался в сий процесс и, кажется, даже не собирался улетать. — В-вор-ворон, т-там. — заикаясь в темп толчкам, шепчет младший, на что альфа мимолетно поворачивает голову, стряхивая капельки пота и волосы со лба. Мин промолчал, стал лишь сильнее вдалбливаться в истинного, ускоряя темп до невозможности. — ЮНГИ~Я! — громко застонал Чимин, из-за чего у обоих заложило уши. — Улетел. — победно ухмыляется альфа, смотря в окно, оценивая красоту рассвета. Нет, рассвет не сравниться с таким Чимином, поэтому он возвращается к своему чуду, снова меняя позу. Юнги оглох, Чимин охрип. Это того стоит. Последующее хрипение истинного подает сигнал в мозг альфы, что стоит ускорить темп. Чувство заботы твердит: "А не порвешь ли ты его?". Чувство ответственности: "Ты будешь виноват, если у него будет все болеть, и он будет страдать." А мозг и сердце впервые объединились и послали все чувства на хуй, слушая лишь одно. Чувство Любви. Ускорение темпа и красивое синхронное завершение. Сбитое дыхание и потные тела, что развалились на кровати, отходя от приступов неимоверных оргазмов. — Ты лучший. — с усмешкой шепелявит старший, часто дыша. — А ты только мой. — хрипит младший, укладываясь на груди истинного.