***
— Машина всмятку, половина кузова сгорело, но нам удалось кое-что выяснить. — отчитывался пожарный с рядом стоящим полицейским, что заполнял протокол. — Найдены поврежденные провода, отвечающие за тормоз, а так же перепутаны другие, из-за чего Ваш внук и вылетел на встречку. — разъясняла полиция, показывая бумаги. — Есть предположения, что авария была умышленная, так как провода были переставлены в другом направлении. Когда Мин Юнги хотел повернуть направо, — показывал он единственный разворот. — Машина завернула влево, выскочив на встречку. У него была бы возможность успеть притормозить и хоть как-то смягчить аварию, но, как я уже говорил, тормоза были повреждены. Возможно ли, что он просто не следил за своей машиной, поэтому у нее появилось много неисправностей? — Юнги не мог допустить, чтоб в машине было что-то не так, он печется о них сильнее, чем о себе, и имеет собственную автомастерскую. Это точно кто-то подстроил. — потирал переносицу дед, рассматривая протокол ДТП. — В таком случае у Вас и Вашего внука есть враги? Кто-нибудь угрожал? — Пф, я Вас умоляю. — грустно усмехнулся старший. — Каждый день по сотне. И мне, и внуку. — Есть на это причины? — Уйма. — Кто самый агрессивный? Кто последний пригрозил Вам или Вашему внуку? — Это невозможно сказать так сразу. Все мои противники сильны. — отвечал альфа, закрывая папку с документами о аварии. — Хорошо, тогда, как что-то вспомните, сразу же звоните нам. — Да-да, конечно. — отмахивался дед, не желая иметь дело с полицией. Он сам найдет и убьет ту мразь, что посмела навредить его внуку.***
Протяжный писк сменяется на редко пищащий сигнал. Тонкая, как волос, линия сменяется на чуть волнистую, что вскоре увеличивается, доказывая, что пациент жив. Врачи моментально выдыхают воздух, накалившийся в легких до невозможности. Чимин сжимает пижаму на своем животе, лишь шепча: — Жив... Он жив... Увеличенное количество приборов на теле альфы, что поддерживают его жизнь. Снова та злосчастная кислородная маска, которую так хочется сорвать и вцепиться в бледные губы, что чуть приоткрыты, жадно вдыхая воздух. — Покиньте палату. — раздался черствый голос над макушкой младшего, что до сих пор держался за ногу Мина, облокотившись на кровать. — Пациенту нужен покой, а Вам нужно привести себя в порядок. — Нет. — прохрипел младший, засыпая на ходу. — Вам стоит отдохнуть и вернуться завтра с новыми силами, тем более Вас ждет альфа. — не унимался бета, ухаживающий за Юнги. — Кто? — Альфа. Представился, как Винни Беверли, просил позвать свою омегу. Датчики на экранах, что показывали состояние Мина, резко запищали, означая, что состояние начало резко ухудшаться. Линия сердцебиения уменьшалась с каждой секундой, а ошарашенный врач выбежал из палаты после проклятий в свою сторону: — Не произноси это имя! НЕ ВЗДУМАЙ! Я НЕ УЙДУ, ОТСТАНЬТЕ! — заверещал Пак, подскакивая к истинному. — Юнги~я, дыши. Дыши, пожалуйста. — твердил Чимин, поглаживая холодную щеку альфы, по которой скатывался маленький ручеек горькой слезы. — Я никуда не уйду, даже не думай. — Чимин, пошли домой. — раздался голос в проеме двери. — Мать с отцом волнуются. — не унимался Беверли, ступая в палату. — Брось его, он не заслуживает тебя. — выплевывал слова альфа, одаряя больного злым взором. — Эгоистический кусок говна. — Не смей. Так. Говорить. Про. Юнги. — процедил омежка, сразу же почувствовав легкое сжатие на своей руке. — Юнги? — выпучил глаза Чимин, сжимая руку альфы. — Ты меня слышишь? — Пха... — послышался тяжелый выдох сквозь толщу кислородной маски. — Юнги, милый, ты слышишь меня? Открой глазки. — ласково шептал Пак, поглаживая бледное тельце Мина. — Пха... — Хватит с ним возиться! О себе подумай, о ребенке! Ты уже сутки торчишь: грязный, непричесанный, неумытый, в пижаме. Подумай о своем чаде, которому нужна еда, а ты все ревешь рядом с этим мешком навоза. ТЫ ХОЧЕШЬ РЕБЕНКА ПОТЕРЯТЬ?! — переходил на крик Винни, ступая к сторону Чимина. — Не ори. —процедил младший, перебирая пальцы истинного. — Ты не смеешь так говорить о нем. Уходи. — Ты совсем ебнулся с этой любовью? Ты понимаешь, что ты ему не нужен? — продолжал альфа, тыкая другу в лицо. — Он использовал тебя, ты это понимаешь? Что ты ожидаешь услышать, когда он проснется? Что?! — Заткнись. Он любит меня, а я его. Мне плевать, что он скажет. Я его не брошу. — Та он пошлет тебя, куда подальше, как только проснется, или вообще не вспомнит! — Убирайся. — прошипел Чимин, прожигая друга взглядом. — Я сказал: "УБИРАЙСЯ"! — ЧИМИН, НЕ ТУПИ! ПОШЛИ! — тянул альфа младшего. — Нет! Я никуда не пойду!! — протестовал Пак, хватаясь за спинку кровати. — Заебал! — рыкнул Беверли, скидывая омегу на пол. — Я все согласовал с твоими родителями, с этого момента ты принадлежишь мне, как омега. — гадко улыбался Винни, надвигаясь на друга. — Что?! Не подходи ко мне! Отстань! — запищал Чимин, пытаясь отбиться от шаловливых рук альфы. — Не трогай меня, я не твой! — Ооо~, нет, Чимин~и, теперь ты полностью принадлежишь мне. Сначала я тебя испробую, а потом подсуну своим клиентам. Не ты ли интересовался, каким бизнесом я занимаюсь? — шептал альфа, лапая друга детства. — Вот. Я продаю таких, как ты. У меня кончился товар, поэтому я вспомнил о лучшем друге, у которого ахуенная задница. — облизывался он, сминая пятую точку омеги. — Не хотел по-хорошему, будет как со всеми. — Юнги... — лишь прошептал Чимин, захлебываясь слезами предательства "ЛУЧШЕГО" друга. Резкий писк на всю палату и звуки разбивающейся вазы. Тяжелое тело Беверли безвольно падает на пол, а Чимин задыхается от эмоций. Юнги. Очнулся. Спас. — Юнги~я! — подскочил Пак к койке, на которой сидел полуживой альфа. — Спасибо-спасибо-спасибо. — расцеловывал он руки альфы, что тряслись от нехватки сил. — Прости меня. — шептал Чимин, уложив свою головушку на колени истинного. — Я так испугался. — хныкал он, почувствовав дрожащую ладонь Мина на своей макушке...