***
Торжественная музыка раздается на все здание, что было снято на целый день. Белоснежные двери распахиваются и Чимин, весь красный от смущения и взглядов, вышагивает в одиночку по красной дорожке, где на конце его поджидает альфа. Шаг. Еще один. Хрупкую, дрожащую руку омежки моментально подхватывает отец, и направляется вместе с ошарашенным, пока еще, Паком. Младший хотел было уже дернуться и отпрянуть от предателя-родителя, что хотел продать его, но услышав, а после и заметив, как рычит его истинный, от чей красоты можно сразу заказывать гроб, откинул эту идею на потом. — Прекрасно выглядишь, пирожок. — шепнул Мин, забирая руку жениха у отца. — Сейчас всеку. — агрился Чимин, злобно смотря на Юнги, что лыбился во все 32. — НЕ ЛЫБСЯ! — шептал младший, прожигая альфу. — Ты такой смешной и милый, когда стесняешься. Помидорка~... — издевался старший, поглаживая кисть омежки большим пальцем. — Дорогие альфа и омега! В судьбе любого человека случаются памятные дни, которые оставляют глубочайшее впечатление. И именно сегодняшний день сохранится в вашей памяти на всю жизнь. Настоящий день – это день создания вашего семейного очага. — начала щебетать работница в отделе бракосочетания. — Создание семьи является добровольным действием. Поэтому для того, чтобы узаконить ваши отношения, я должна спросить вас, является ли ваша готовность создать семью подлинной, откровенной и свободной. Друзья хлопают, а Хосок не Хосок, если не выкрикнет очередную чушь: — Все пиздец тебе Юнги-хен! Под каблучком теперь ты! — заливался смехом Чон, получая подзатыльник от Кенсу. — Айщ, проказник. — ругал он истинного, что показывал ему кулак. — Он хотя бы после свадьбы, возможно, им станет, а ты уже. — хихикал Чонгук, одергивая Хорса за плечо. — Заткнитесь. — начал бубнить Чон, приказывая Кенсу и Гуку, чтоб те перестали ржать. — Мин Юнги, согласны ли Вы взять в мужья Пак Чимина и быть с ним и в горе и в радости, в богатстве и бедности...? — Хм, дайте подумать... — тянул альфа, пока младший точил ножи, сжимая его руку в своей. — Наверное, да. — лыбился старший, одаряя истинного улыбкой с деснами. — Да, я согласен. — утвердил Юнги, переводя взгляд на регистраторшу. — Пак Чимин, согласны ли Вы взять в мужья шутника Мин Юнги и быть с ним и в горе и в радости, в богатстве и бедности...? — улыбалась женщина, смотря на красного от возмущения младшего. — Дя. — обиженно промямлил Чимин, отворачиваясь к окну. — Принимая данное вами согласие в присутствии родителей, друзей и близких гостей, я регистрирую ваш союз. Прошу вас подойти к столу и скрепить ваш тандем подписями. Дергая будущего мужа за руку, Мин направляется к стойке, дабы расписаться на драгоценной бумаге, передавая ручку Чимину, что бычился, пыхтя. — Многоуважаемые новобрачные, в соответствии с Корейским законодательством отныне ваш союз узаконен. Можете поздравить друг друга поцелуем. В знак большой и чистой любви и верности прошу вас обменяться кольцами. — Ручку. — просил Юнги, ожидая пока омежка соизволит поднять руку, оттопырив малюсенькие пальчики. — Чимин~а... — шептал альфа тому на ушко, чуть наклоняясь. — Все смотрят. Дай ручку. Вялые движения и надутые губки, что увеличились вдвое; обиженный взгляд, наблюдающий, как дорогущее колечко одевается на пальчик, украшая его в стократно. — Я жду. — напомнил альфа, качнув головой в сторону кольца, что должно уже быть на его руке. — Что они тут делают? — цедил младший, пытаясь одеть колечко на музыкальные пальца истинного. — Кто? — шептал Юнги, "не понимая". — Мои родители. — рыкнул Чимин, покончив с кольцом. — Кто их сюда пригласил? — Я. Они присутствуют на свадьбе своего сына... — шепчет старший в самые губы, накрывая такие родные, что хотели произнести ядовитые словечки. Аплодисменты, всхлипы, выкрики заполнили помещение, где окна трещали по швам от такого шума. Втянувшись в жадный брачный поцелуй, Чимин не заметил, как в аудитории остались лишь они и его родители, что утирали слезы счастья. — Вам стоит поговорить. — шепнул Юнги на ушко, отстраняясь. — Сынок... — Я вам больше не сын. Своих детей не продают. — язвил младший, прячась за плечом мужа. — Чего пришли? — Чимин, успокойся и присядь. — попросил альфа, выводя истинного из укрытия. — И вы тоже, пожалуйста. Когда все уселись по разным сторонам зала, ибо теперь уже Мин Чимин зашипел, когда мать хотела присесть рядом. — Во-первых, все слушайте меня. Во-вторых, не перебивать. Чимин, тебя тоже касается. — пригрозил Юнги муженьку, что уже хотел что-то сказать. — В-третьих, не знаю приятно ли вам это слышать или нет, но Винни Беверли мертв, несчастный случай... — Что? КАК? — забеспокоилась женщина, спохватившись за сердце. — Что, мамочка, сердечко прихватило, как узнала, что заказчик мертв? Так тому и надо, мразь. — прыснул младший, прожигая удивленных родителей. — ЧИМИН. — пригрозил альфа. — Винни Беверли... — начал рассказывать Мин, присаживаясь на стул перед "слушателями". — В мафии известен, как "Пчела". Маленький, но все же играющий роль человечек. Извините, я не рассказал вам, что являюсь наследником корейской мафии и не только. — поклонился Юнги родителям Чимина. — Так вот, из-за того, что многие хотят свергнуть меня и моего дедушку с престола, на нас объявили своеобразную войну. Я знаю, что вам это ничего не даст, но Нино Браун — наш главнейший враг на сей момент. Именно он разузнал, что Чимин является моей омегой, подослав Пчелку. Не заметили, как Винни резко объявился и сразу нашел Чимин~и, рассорив нас? Слушающие лишь в немом шоке качали головами в такт постукиванию пальцев альфы об деревянные ручки кресла. — Что сказал вам Винни перед пропажей? — Он рассказал, что хочет отвезти Чимина отдохнуть к своей семье, к нашим друзьям, и что их не будет больше недели. — объяснился отец, поглаживая жену по спине. — А Чимину он сказал, что договорился с вами, и теперь МОЙ омежка принадлежит ЕМУ. Ваш милый и хороший Беверли чуть не изнасиловал моего мужа, когда я был в коме. — рычал Юнги, пытаясь контролировать эмоции. — Юн~и, — подскочил младший, присаживаясь на коленки перед истинным. — Успокойся, все позади. — Извинись перед родителями, они не виноваты. Пожалуйста. — просил Мин, поднимая омежку, шепча тому на ухо. — Будь хорошим мальчиком. — Мам, пап... — начал Чимин, подползая ближе к родителям на коленях, понимая свою вину. — Простите меня. Отец, прости, что ударил тебя, просто мне было очень обидно. Прости, мам, что такой вспыльчивый. Простите. — кланялся Мин, утыкаясь лбом об руки на полу. — Я не хотел. — ЧИМИН~А~! — заревела мать горькими слезами, подбегая к сыну. — Я так тебя люблю! Ты такой хороший у нас! Не плачь, деточка! — Спасибо. — жал руку отец с Юнги. — Ты отличный вариант для моего сына. Я рад, что вы истинные. Я уверен, что мой сынок под надежной защитой главы корейской мафии. — усмехался глава семейства Пак, протирая предательские мужские одинокие слезки. — Не за что, это мои обязанности. — улыбался альфа. — Пошлите успокаивать их, а то сейчас затопят...***
Кряхтение на пороге дома семейки Мин, и альфа наконец-то заносит спящего омежку, относя в спальню. Белоснежный костюм слетает с Чимина моментально, оголяя его, позволяя улечься поудобнее. Рубашка расстегнута, но младший не позволяет ее снять, все время ворочаясь. Юнги забивает на это, раздеваясь. — Я в душ. — шепнул старший спящему, что причмокивал, отклячивая губы. Контрастный душ бодрит альфу, что выдыхает с отчаянием. Всего неделя. Неделя счастливой семейной жизни и прощай Чимин. Привет, Нино Браун. Привет, Казахстан. С жалким рыком Юнги ударяет кулаком о кафель ванной плитки, смаргивая невидимые слезы, что сливаются с каплями воды. — Сука... Чертов смеситель отказывает функционировать, вырубая холодную воду, обжигая белоснежную кожицу Мина на спине. Плевать, ничего не чувствуется, кроме боли и отчаяния на душе, в сердце. — Я смогу, уберегу, спасу, выживу. — перечислял старший, цепляясь когтями за швы между плитками. — Не брошу, не оставлю. Мои. — моментально очухивается он, врубая холодную воду. Альфа надвигается в спальню, где ждут его любимые люди, которые с ним будут навсегда, что не бросят ради выгоды. Глаза красные, давление, виски давит, голова кружится, но вскоре мучения Мина прекращаются, как только он утыкается в шейку истинного, втягивая двойной аромат. Слезы предательски все еще скатываются, затекая в глубины ключиц младшего, обжигая его кожу. — Юнги? — хрипя, спрашивал Чимин. — Ты чего? — переживал муженек, обхватывая шею старшего. — Ну-ну, успокойся... — Люблю... — шептал Мин, прижимаясь еще сильнее, пытаясь влиться в одно. — Никогда не оставлю... Обязательно вернусь... Любой ценой... — мямлил он, обхватывая младшего всеми конечностями. — Только дождись... — Эй-эй-эй, ну-ка, успокойся ты чего нюни распустил? — пытался понять речь мужа. — Ну-ка, ложись спать... — Я... должен подарить тебе шикарную брачную ночь... — не отлипал альфа, шепелявя. — Ты не в состояния, и я очень устал. Давай спать, не переживай. Все наши ночи, проведенные вместе, лучшее, что со мной случалось. Ты подарил мне все, ты подарил мне ребенка, так что давай спать, успеем еще. — мягко улыбался Чимин, смакуя губы Юнги на вкус, после поцеловав в лобик и крепко обняв. — Спокойной ночи, Юнги~я.