Часть твоего мира

      Каждый в своей жизни хоть раз, а то и два, и три задумывался — что такое друг. Что такое друг именно для тебя, для твоей души. Ответ на этот вопрос порой не приходит никогда, или же затягивается на долгие-долгие годы. Искренность, правда, поддержка в трудную минуту — эту характеристику дают настоящим дружеским отношениям. Но каждый ли задумывался о том, а какой же ты друг?.. Соответствуешь ли ты своим собственным запросам? Вверяешь ли ты того, кем дорожишь, самому себе? Или просто жалеешь собственное эго, которое может погибать в одиночестве. Но сегодня немного не об этом…       — Освальд, как давно Тетч перестал выступать? Он говорил, что поедет дальше с туром? Эта волна самоубийств не к добру, — Джим обеспокоенно говорил в трубку, а Освальд затягивался сигаретой, удерживая меж полуметаллических пальцев длинный мундштук. Пингвин не имел понятия, зачем Джарвису нужно устраивать такой погром в и так обезображенном и больном городе. Подсказки, которые оставались после происшествий, говорили о генеральном поиске. Его действия напоминали поиск какого-то очень важного документа в городском архиве, вот только там кровь не проливается. Наверное.       — Езжай в клуб, поговори с Тарквином. Он занимался организацией, возможно, он сможет дать нужную наводку.       Их разговор закончился так же быстро, как и начался. Переваливаясь по коридорам, брюнет расположился в столовой и ждал завтрак. Сегодняшний день обещал быть сложным из-за предстоящего рабочего сеанса художника и его натуры. Эдвард определил то место, где лучше усесться брюнету. Еще вчера он попытался порекомендовать образ, касательно одежды, но был тактично послан Пингвином. Такие вещи были вне обсуждения. Нигма не имел смелости трапезничать с хозяином дома, тем более, что дома его просто не было. Он обещал добраться до поместья к обеду, поэтому Кобблпот спокойно мог расслабиться и не ощущать на себе чей-то пристальный взгляд.       — Гордон звонил? , — спросила Ольга. Женщина аккуратно раскладывала посуду и начинала наливать чай в чашку из любимого сервиза Освальда.       — Ага. Этот гипнотизер действительно тот еще проходимец! Как жаль, что люди используют свои таланты во вред. Досада, — расстроенно выдохнул Пингвин и принялся за свой английский завтрак.       Кобблпот всегда ел очень медленно. Не потому что так надо, вовсе не из-за того, что пересчитывал количество съеденного или что-то подобное. Уже с раннего утра он мучал свою голову различными мыслями. Это касалось многих бизнес-сделок, а так же деловых отношений в Семье. На сегодняшний день Фиш Муни ведет переговоры с Нэрроуз, ведь последние пришли с миром для попытки войти в семью. Кобблпота не радовал приход Лесли, в глубине души он чувствовал, что Фиш примет ее хотя бы из женской солидарности, уж такой у нее характер. При всем этом, работать с заброшенным районом может быть выгодно, если попытаться добиться очищения водоема, куда давным-давно были сброшены токсичные отходы Индиан Хилл. Еще одной сложностью была лечебница Аркхэм, от которой город испытывал множество неприятных вещей. Постоянные побеги, крики из-за высокого устрашающего забора, сплетни о тайных экспериментах — не очень перспективное соседство, если попытаться заполнить Нэрроуз жилыми кварталами. Дело времени. Пингвин пожелал остаться один на ближайшие часы, пока Эдвард не приедет. У него имелось достаточно времени для отдыха, для наведения марафета, для смены своего домашнего внешнего вида на более торжественный туалет.       Освальд сам добрался до норы Абернати и накормил свежими сардинами. Абби кушал, как всегда, быстро и обильно. Освальд выслушал благодарные песни своей любимой птицы и оставил альбиноса в одиночестве.       Кобблпот резко потеря все свое настроение, как только увидел свое отражение в зеркале. Данный предмет интерьера был ему нужен только для того, чтоб оценить то, насколько хорошо замаскированы все его недостатки. Комнату освещала только тонкая полоска меж плотными шторами, которые заслоняли окна. Кобблпот оставил себя только в нижнем белье и плюхнулся на постель. Его взгляд блуждал по складкам балдахина, который окружал его кровать. Бархатистая темная ткань с бордовым отливом слегка шевелилась от ветерка с приоткрытого окошка. Свежий воздух окружал Освальда, при этом смешиваясь с приятным ароматом старины особняка.       Пальцами брюнет нащупывал свои шрамы. Как и всегда во времена депрессивных настроений, он начал с плеча. Этот шрам ему оставили еще в детстве. Ох, детство… Самая мерзопакостная пора в жизни Кобблпота. Юный, совсем маленький, явно отличающийся от других мальчик. «Клювоносый!», «Покудахчи, Освальд!», «Кривоножка!», «Пингвин!». С самой юности мальчишка ненавидел эту кличку больше всего на свете, пока воля случая не свела его с птицами. Стараясь помогать матери настолько, насколько позволяли силы, он выжимал из себя всё. Он жил радуя матушку Гертруду прекрасными оценками, помощью по дому и добросовестным поведением. До поры, до времени. Было бы не так противно, если бы аристократически бледный парень с ненавистной ему кличкой просто так не имел друзей. За его спиной все еще чешутся следы от ножей, что вставляли раз за разом. Девушки звали на шуточные свидания, после обливая грязью и насмехаясь. Парни звали брюнета в свои компании, куда Кобблпот доверчиво входил. Не проходило и суток, чтоб Освальд не был унижен. Но с таким же темпом, как росло чувство обиды на мир, развивался ум птенца. Единственное, в чем уступал «клювоносый», это физический фактор. Однако, хитроумие, актерское мастерство и мотивация после унижений работали отлично. В годы, когда мальчики прекращали краснеть перед девушками и водили их на свидания не только для того, чтоб погулять под ручку и похвастаться своей пассией перед другими, Освальд очередной раз ощутил удар по своему здоровью. Детство переформировало психику. Данная травма сбила с ног подростка Кобблпота. Испытывая естественные потребности по отношению к противоположному полу, Освальд подавлял это так, как только мог. Молча наблюдая, как девушки обводят парней вокруг пальца, что парни используют глупость носительниц коротких юбок. Пингвин, к которому окончательно прижилось данное прозвище, не видел в этом той необходимости, что видели другие. Занимая разум другими идеями, целями, к которым стоит стремиться в таком городе, как Готэм, а так же начав принимать лауданум, парень окончательно свел естественные желания и инстинкты на нет, доведя себя до спермотоксикоза и последующему подобию импотенции где-то после двадцати лет. Пока мать переживала о том, что ее любимого сына уведет и уничтожит какая-то шлюха, Освальд только нервно смеялся в ответ, зная, что такого никогда не случиться. Чему он, к слову, был несказанно рад.       Столкновения с серьезными людьми не мешали Пингвину в его пути. Зализывая раны, он вставал и немного кривоватой походкой шагал в сторону своего будущего. Во имя матери он затыкал свое эго, жалость к себе и продолжал идти к возвышенности. От простых мелочей и подработок он дорос до прихода к знаменитой Фиш Муни. Играя на ее чувствах, вызывая сочувствие, если та могла его испытывать, разумеется, он стоял прямо возле ее плеча, оберегая эту огненную баронессу от капель, которые могли испортить ее парики и одежду. Предательство, фальшь, мольбы — Кобблпот прошел через всё это, чтоб попытаться остаться в живых. Получая шрам за шрамом, испытывая самую адскую боль, Кобблпот мог продолжать в себя верить только когда приходил домой, в теплые объятия матери. Встреча с Джимом Гордоном знаменовала лучшие времена для обоих. Хотя, их история началась с псевдо-убийства. Джеймс Гордон успел пожалеть о том, что не убил Пингвина десятки раз, но намного чаще он гордился своим поступком из-за бескорыстной помощи от Пингвина. Первый истинный друг, коим считал его Освальд. Неподкупный, честный, держащий свое слово Джеймс Гордон по сей день является его союзником, а так же какой-никакой опорой. Он был первым человеком, к которому испытывал нечто особенное. Нечто, что отличалось от всего предыдущего. Семья? Нет, Кобблпот точно знал, какого это — ощущать любовь к своей семье. Освальд совсем не было уверен в себе, но все еще сохранял дружественную дистанцию между ним самим и Джеймсом. Точкой в этой истории стала Барбара Кин, а ныне Барбара Гордон. Счастливый брак, а после появление дочери. Кобблпота терзала зависть где-то там внутри. Однако, он продолжал быть счастливым. Джим всегда находился рядом, никогда не отворачивался от Пингвина. Особенно в самые тяжелые времена, когда Освальд приобрел полноценную семью и лишился ее в одно мгновение.       Когда Гертруда представила Освальду отца, который появился словно из неоткуда, Пингвин был на седьмом небе от счастья. Его матушка сияла, засыпая возле камина в новом доме прямо на плече Эдайджи, а брюнет сидел рядом и улыбался. Отцу он достаточно скоро отдал свое сердце и душу, а так же признался во всех своих грехах, которые утаивал от родной матери. Папа не просто принял Освальда, а отпустил все его грехи, словно священнослужитель. К тому же, Эдайджа не забыл напомнить Освальду, кто он на самом деле. Быть членом рода, который участвовал в создании Готэма, это честь, которую нужно принимать с достоинством. Пингвин ощущал внутри чувство освобождённости, а так же стремление к чистейшей добродетели. Кобблпот создал себе новый клуб, продав то, что осталось от заведения Фиш и немного потягав должников за нужные места. Пингвин был уверен, что жестокость в выкачивании денег на новое заведение будет последней. Это конец его преступной деятельности… Так казалось.       Смерть матери, а после и отца, изменила всё. Появление такого врага, как Тео Галаван, Пингвин не смог выдержать со спокойствием. Со слезами на глазах, с окровавленными руками от трупов родителей, он уничтожал всё, что мешало на его пути. Ненависть к собственной жизни, к самому себе нарастала с каждым днём, которые проходили без родных. Семейный склеп переродился в обитель его рыданий. Вой Кобблпота перевел стрелки часов, сменил ход времени и заставил ветер дуть в другую сторону. В буквальном смысле, Пингвин шел по головам, вырывал ногти, пачкал асфальт Готэма разбросанными мозгами всех, кто смел просто посмотреть в его сторону не должным образом.       Возвращение Фиш Муни после перерождения Пингвина создало настоящую войну, в которой оба потеряли многое, но и приобрели достаточно. В личной стычке, Пингвин вырвал глаз у чернокожей владычицы, но и Муни не желала молчать. Когда на заброшенном складе, где полно самых ужасных зараз, ржавчины, грязи и луж от дождя снаружи, а в твою и без того больную ногу втыкается старый кривой железный штырь… Пингвин готовился умереть. Агонии длились пару суток, а Освальд от желания выбраться делал то, что точно не должен был. Попытки вырвать насквозь проткнувшую его железку привели к ужасающим последствиям.       Больше года Освальд пытался реабилитироваться после того, как лишился колена и того, что находится ниже. Поиск подходящих протезов занимал длительное время, а так же привыкание и обработка свежих ран. Многие люди восставали против так называемого калеки. Они думали, что это легко — уничтожить то, что даже не может устоять на собственных ногах. Но при всех тех недостатках, которые имел Освальд, за его плечами стояли преданные ему люди, которые не смели покидать своего господина. Восставшие уничтожались постепенно. Дети, жены, друзья, близкие — такие потери уничтожают человека не касаясь. К тому же, Кобблпот умел действовать осторожно, а обращался за помощью к Джиму безумно редко. Лишь однажды Джеймсу понадобилось время, чтоб помочь своему другу и соратнику. Партнеру.       Освальд пробыл за решеткой недолго. Более того, он уже и не помнит, за что именно получил срок в десять лет. Конечно, ясно, что это было убийство. И из сотни человек, в крови которых были руки Кобблпота, выбрать одного оказалось слишком легко. Суд смог усадить мужчину, но Джеймс, ставший в это время комиссаром полиции Готэма, помог тому выбраться из стен Блэк Гейта и продолжить жить.       Шли годы, империя росла. Кто бы мог подумать, что Освальд Кобблпот и Фиш Муни будут работать вместе без войны и подножек. Женщина уважала брюнета за его стойкость и ум. За умение вести дела. За то, что именно она дала простор его деятельности и создала зловещего криминального босса — Пингвина. Совместное ведение дел привело к тому, что они разделили власть в Семье на двоих, хотя два босса многих не устраивали. До поры, до времени, конечно.       Ад, который устроил Джером Валеска, пока искал свое лицо, а после и Брюса Уэйна, заставил город перестать дышать. Рыжий дьявол успел пройтись по членам семей Кэйн, Уэйн. Не обошел стороной и семью Кобблпот. Как и Брюс, Освальд был единственным членом своего рода. Из чувства долга, Освальд помог его дворецкому, Альфреду, а так же Джиму Гордону добраться до юного Уэйна, пока Джером не раскидал его кишки, словно салют. Рыжий уродец не имел в своей голове точной цели. Безумцу казалось веселым порезать каждого из рода основателей, словно это какая-то игра для дошкольников. Живучести Освальда хватило, чтоб окружить себя трупами представителей цирка Валески. Но сам владелец оказался более живучий. Джером испытывал Освальда прямо в его поместье, вымучивая мужчину. Больной на голову юнец имеет где-то внутри особый дар — видеть людей на сквозь. Ухватываясь за самые тонкие ниточки психики Кобблпота, он раздражал его сильнее и сильнее. Этот омерзительный смех все еще слышится громким эхом, но когда все его «испытания» привели к кухонному тесаку, который почти полностью обрубил кисть руки Пингвина, последний вновь оказался в том же аду, что пережил много лет назад, пытаясь привыкнуть к своей инвалидности. Гордон лично арестовал Джерома и только по просьбе комиссара он все еще живой, хранится, словно опасное оружие, за стенками Аркхэма.       Ольга, которая приехала в этот дом гувернанткой, а ныне существует здесь в буквальной роли матери, обосновалась в особняке тут же после травмы руки. Крепкий русский дух помогал ей терпеть все капризы и агрессию хозяина. После травмы руки ни Фиш, ни Джим, ни Тарквин, который начинал работать у Освальда и успел занять возле него какое-никакое место не могли вернуть того к прежней жизни. Брюнет буквально был на грани суицида, не ощущая внутри себя никакой жажды к жизни. Ольга оберегала его, заставляла двигаться и возвращаться к работе. Освальд смог возродиться, словно феникс, хоть и оставил одну вредную привычку после длительной депрессии — курение. И сегодня он полный комплексов криминальный босс сорока лет с повышенной агрессивностью, раздражительностью и ненавистью к себе.       Освальд продолжал щупать свои шрамы, дошел до своей небольшой груди и ярко выраженных сосков, которые напоминали подушки и не останавливал свои движения, пока не дошел до живота. Еще один фрагмент его внешности, который он мягко говоря, не любит, вместе с грудью. На приемы мужчина часто надевает утяжку, чтоб на людях выглядеть более презентабельно. Вероятно, и на портрете ему лучше выглядеть подобным образом. Вспомнив, куда он запрятал утягивающий поясок, он продолжил опускаться все ниже, пока не начал ощущать волоски в самом низу, дойдя до причинного места. Громко фыркнув, Освальд вскочил и принялся одеваться, стараясь не отвлекаться на отражение в зеркале шкафа. Он держал в свои руках все, что было нужно и прикрывал изуродованное тело, глядя в зеркало. Кобблпот не мог понять, что бы он ответил, если бы его спросили «Что Вам нравится в себе?». Прогнав внутри воспоминания о детстве и юношестве, он снова вслух согласился с самим собой:       — …Да, Освальд. Кому ты такой нужен, — выдохнул брюнет и принялся одеваться и выбирать нужные протезы.       Кобблпот оделся так, как и планировал, а под конец принялся за свое лицо. Он замаскировал легкий шрам возле глаза, похожий на тонкую трещину, и, схватив пиджак, вышел из спальни. Услышав сверху голос Нигмы, он прокашлялся и ушел к своему креслу, где будет позировать. Эдвард укрыл все, что ему необходимо, нужным материалом. Подобие клеенки слегка отблескивало от дневного света, разбавив интерьер маленькими солнечными зайчиками. Эдвард очень неожиданно внесся в помещение, Освальда сильно удивили его тихие шаги. Подобный факт добавил чувство подозрительности, которого у брюнета и так было много.       — Мистер Пингвин, если что, обязательно говорите, когда устанете, — заботливо посоветовал Эдвард, на что Кобблпот брезгливо проворчал. Брюнет прибрал со своих плеч маленькие пылинки и приготовился терпеть собственное бездействие, как заметил недовольный взгляд Эда.       — Мистер Пингвин… Вы не могли бы сменить свой образ? , — Эд сжал пальцы в замок и все так же наивно улыбался.       — С чего это вдруг? , — в голосе чувствовалась нотка обиды. Пингвин не считал себя гуру стиля, но когда под тобой находится Модный и Алмазный районы, а твой собственно подобранный прикид чуть ли не обзывают безвкусицей, внутри зарождается настоящая обида.       — П-простите, я не хотел Вас обидеть! Просто поверьте мне, если бы вы надели что-то, что имеет более фиолетовый оттенок, — Освальд слегка встрепенулся. Последний раз он слышал подобный совет от отца, чьим ремеслом были костюмы. Кобблпот избегал фиолетового оттенка, лишь изредка надевая что-то подобное. Бордовый, красно-коричневый, серый, в конце концов, черный. Именно данная палитра окружала Пингвина, именно с помощью этих цветов он умело скрывал себя, не давая сфокусировать внимание на себе.       — А если у меня ничего такого нет? , — с вызовом спросил Кобблпот.       — Тогда Вам придется что-то приобрести. Вы такой выразительный, а эта одежда все так скрывает. Боже, мистер Пингвин, так нельзя.       Освальд вытаращил глаза и замер. Эдвард расстроенно смотрел на одежду своего клиента и чуть ли не дул губу. Пингвину было необходимо утолить жажду, а так же переодеться по просьбе художника. Находясь в коматозном состоянии после услышанного, он постарался побыстрее справиться с поставленной задачей и попросил Ольгу принести стакан холодной воды. Погремев льдом в сосуде, Пингвин поблагодарил женщину и снова взглянул на себя в зеркало, осматривая фиолетовый пиджак с небольшим количеством блесток. Освальда отторгало то, что он стал намного более заметен. Он видел то, как сильно этот пиджак облепляет его фигуру, выделяя бедра. Шея из-за рубашки стала более обнаженной, а та брошь, которую он разместил на галстуке, была похожа на небольшую звездочку на темном небе. Освальд кое-как смог выйти из своей спальни в таком виде. Эдвард поджидал брюнета в новом амплуа. Стоило Освальду усесться в кресло и принять нужное положение, Эдвард тут же, сверкая глазами, принялся за работу. Шли недели. Эдвард уже успел остаться ночевать в поместье из-за длительной работы. Кобблпот старался терпеть Нигму, это выходило хотя бы потому, что Эдвард владел кистью на уровне мастера. Длинноволосый шатен не выходил из работы. Единственное, на что он отвлекался, это на вопрос для Освальда:       — Нужен перерыв?       Вместе с мастерством, в кармане у Эда лежали собственные капризы к собственным работам. Уже два раза мужчина полностью переделывал портрет из-за, как он объяснял «…неправильно пойманного взгляда…». Освальд был рад такой расторопности и трудолюбию до того момента, как Эд не начал оставаться в поместье на иные работы. Раз за разом как Освальд прибывал домой, он выслушивал то, насколько же Нигма хорош во многом. Ольга расписывала всё в ярчайших подробностях. Эдвард помог с садом из-за того, что садовника не будет ближайшее время из-за болезни. Нигма помог Ольге разобраться с крысами, до гнезда которых было сложно добраться, ведь оно находилось глубоко под домом, в лабиринтах подвала. Она делилась всей своей радостью с Освальдом, а тот в свою очередь только молча слушал и ничего не отвечал. Сколько бы раз он не оставался с Нигмой один на один во время сеансов, он не мог понять художника. Парень и правда вдохновлялся им, и это не просто слова или же желание повысить собственную самооценку. Неужели Нигма чертов сумасшедший, которого вдохновляет нелепость и ограниченность?       Освальд испытывал необычайное чувство усталости, но когда видел, насколько хорошо будет портрет и насколько идеально он должен вписаться в линейку членов его семьи, что сразу успокаивался и продолжал находить в себе силы сидеть, терпеть, а так же стараться не пить и не курить, чтоб не терять свое время, а так же не мучать Эдварда, каким бы странным он ни был. Хотя, было кое-что приятное во время этих сеансов и вне их, когда Эдвард оставался в доме. Было две зоны, куда Нигме не стоило совать свой нос, а так же пытаться делать хоть какие-то шаги. Абернати охранял свою нору от незваных гостей с должной ответственностью. Эдвард же, после пары попыток накормить птицу, приобрел не только на ногах, но и на руках, заметные следы от клюва. Защипанный Нигма был в плохих отношения с Абби, начиная теми же «укусами», а заканчивая «сюрпризами» в домашней обуви Нигмы. Сколько бы Эдвард не пытался жаловаться Освальду, то видел только насмешку и слышал один и тот же ответ:       — Он просто играет, мистер Нигма. Будьте терпеливее.       Освальд всегда не любил приемы. Но данное приглашение исходило от самого Уэйна, с которым он имел честь быть знаком. Ничего поделать было нельзя, поэтому Освальд уже был в назначенное время в назначенном месте. Куча расфуфыренных дам, а так же джентльменов, на лицах которых сияли искусственные улыбки. На горизонте показались те люди, которых Кобблпот точно рад видеть.       — Мистер Кобблпот, добрый вечер! , — радостно воскликнула Барбара. Освальд тут же пожал нежную ручку рыжеволосой красавицы, и после поприветствовал Джима.       — Семья Гордон почти вся в сборе! Как приятно Вас видеть! Миссис Гордон, Вы выглядите превосходно! Хотя, как же еще выглядеть владелице модельного агентства, — Освальд разбрасывал комплименты и просто сиял от радости, словно прием устраивали именно они. Барбара смущенно улыбнулась и поблагодарила брюнета.       — Джим Гордон в смокинге. Я сплю? , — отшутился Кобблпот, сложив руки на трости.       — Жду не дождусь, когда сниму эти одежды, — тихо шепнул Джим и устало улыбнулся. Кобблпот тут же начал неодобрительно качать головой, переглядываясь с Барбарой.       — Вот и я говорю, что ему жутко идет смокинг! Еле-еле заставила надеть! , — засмеялась женщина. Продолжая беседовать, троица перехватила по бокалу шампанского и продолжила. Беседа длилась недолго, пока Джеймс не оторвался от компании на очередной рабочий звонок. Барбара и Освальд сели за столик и продолжили распивать шипящий напиток.       — Как у Вас дела? Как юная мисс? , — Освальд был очень эмоционален во время диалогов с Барбарой. К сожалению, они виделись не так часто, как могло бы быть, но оба были рады общей компании.       — Ох, безумно активная. Порой кажется, что я родила сына, а не дочь, — улыбнулась Барбара, -…а как Вы? Есть какие-то новости?       Освальду нечем было похвастаться. Пожав плечами, Освальд сменил тему. Оба принялись обсуждать нечто более нейтральное, пока не дождались Джима. Гордон занял место между супругой и другом, и последнему шепнул прямо на ухо.       — Архитектора пристрелили при задержании. Он не успел сделать ничего, что планировал. Здесь мы выиграли.       Оба пожали друг другу руку, а Кобблпот поблагодарил комиссара за содействие. Обсуждая некоторые детали, Джим упомнил то, кто его люди видели какого-то человека в необычном черном костюме и в плаще. Скинув это на «продолжим завтра», все принялись дожидаться появления Уэйна.       Как только часы отбили семь, у микрофона появился сам Брюс Уэйн. Все были поражены тем, как сильно изменился юноша за эти годы. Он не просто вырос, а окреп. Похоже, что он не давал себе и дня передышки во время тренировок. Проговорив достойную речь и объявив о сборе средств на благотворительность, он закончил и спустился в зал, пока на сцене начинали собираться музыканты для живого исполнения. Никто не смог обойти Брюса Уэйна стороной, чтобы лично не поздороваться. Когда толпа наконец рассосалась, он подошел к столу с Джимом, Освальдом и Барбарой.       — Здравствуй, Брюс! , — Джим пожал руку первенцу Уэйнов. Барбара и Освальд были следующими. Немного побеседовав, он скрылся вместе со своим дворецким в толпе. Кобблпот покинул стол супругов и направился к алкоголю, чтоб немного рассосать внимание. Бокал за бокалом, закуска за закуской. Все бегло здоровались с представителем рода Кобблпот, а позже быстро испарялись. Мало кто хотел быть частью компании Пингвина, хоть тот и зарекомендовал себя, как честный предприниматель. Репутация короля преступного мира идет вперед его действий. Освальд был большим темным облаком в углу зала, высматривая остальные семьи и их поведение. Счастливые лица, бурное обсуждение, объятия, поцелуи рук. Мужчина устало выдохнул и оказался самым первым человеком, кто решил уйти с приема пораньше. Он принес извинения Альфреду, который попался ему на пути, и направился к лимузину. Кобблпот не успел осилить лестницу, по которой ему нужно было спуститься, как на телефон поступил звонок. Фиш «обрадовала» его новостью, что Королева Нэрроуз официально является частью семьи. Территория острова теперь должна будет разделиться между членами Семьи для поднятия дохода. Или хотя бы его появления. Когда Освальд сел в свой лимузин, а тот двинулся, мужчина почувствовал чужое присутствие в салоне. Осмотревшись получше, он схватил чью-то кудрявую голову и вытянул из-за своей спины тоненькую фигурку.       — Кошка?! Твою мать, какого черта?! , — закричал Освальд и топнул ногой.       — Твои придурки не пустили меня просто так, поэтому пришлось разместиться самостоятельно, — отряхнулась Кошка и легла напротив Пингвина.       — Что же тебя заставило так сильно рисковать своей жизнью? , — Кобблпота обеспокоило появление Кошки в таком ключе, новость должно быть очень горячая. Когда Кобблпот полностью выслушал всё, что выложила ему девушка, он отзвонился Штеймелю. Девушка юркнула прямо в окно, чтоб забрать деньги от администратора клуба, а Пингвин набрал номер Гордона.       — Джим, говорю быстро. Мой источник сказал, что видел, как Тетч гипнотизировал Фриза. Похоже, он нашел того человека, которого искал, — доставив нужную информацию комиссару, брюнет сбросил звонок и попытался выдохнуть. Слишком много впечатлений за один вечер. Ощущая приближающуюся мигрень от наплыва мыслей, Пингвин уже спланировал, что по приезду он точно опрокинет в себя бокал-другой.       Освальд снова просто лёг. Ольга помогала мужчине раздеться, потому что сразу увидела далеко не самый радостный взгляд. Он просто молчал и пытался раздеться, но все, что он сделал сам — снял с себя протез на ноге и обработал натертую ногу. С рукой было принято решение разобраться прямо перед сном.       Освальд окунулся в ванну, которую уже приготовила Ольга. Женщина осторожно омывала его тело, стараясь не задевать шрамы. Пингвин закурил прямо в ванной и тихо напевал какую-то песню, которую слышал в детстве.       — Как прошел прием? Ты сам не свой, — заметила Ольга, намыливая черные волосы.       — Все хорошо. Брюс знатно вырос. Люди, как всегда, злые и лицемерные. На приеме было только одно светлое пятно — Гордоны, — печальный голос дал ответ на все вопросы. Ольга хотя бы раз в год, но наблюдала подобное состояние Освальда после наблюдения за Джимом и его супругами. Женщина никогда не говорила Освальду о том, что и так понятно и видно, а сейчас очередной раз промолчала.       Когда купание окончилось, она помогла мужчине выбраться из воды и обтерла его тело. Освальд все еще мечтал о бокальчике виски, хотя он и без того был пьян, но не слишком. Брюнет уверенно держал себя на том, на чем держал. Ольга покинула Пингвина по его же просьбе, а он сам принялся просушивать волосы, воротя их полотенцем. Когда он немного подсох, то натянул на себя нижнее белье, а наверх шелковый халат, затянув его поясом.       — Абби! Абби, спишь? , — пьяненький Освальд зашел прямиком в помещение, где жил его пингвин. Огромный зал, отделанный камнем, полный гальки, а так же с собственным искусственным водоемом. Внутренний слой стены выполненный из стекла дополнял стилистику «норы» Абернати, который выскочил из своего домика навстречу к хозяину. Освальд уселся возле водоема и открыл бутылку, пока Абернати устраивался прямо под боком.       — Ох, Абернати. Быть нам одинокими, да? , — грустно спросил Освальд. Он погладил альбиноса по голове и принялся почесывать основание клювика. Абернати был первым и единственным пингвином-альбиносом в местном питомнике, который помогает содержать Освальд. Малыша пингвиненка перевезли из другого питомника, в котором его родителей просто забили другие пингвины по непонятным по сей день причинам. Птенец не был слаб, прекрасно питался, но не имел никаких друзей. Когда его прекратили игнорировать и начали обижать, то малыша сразу перевели в Готэм. Здесь он пробыл несколько лет, пока снова не началась война. Абернати забивал каждого, кто хотя бы пытался на него крикнуть. Из страха перед потерей высокого процента пингвинов, малыша снова хотели увезти, однако, стояла угроза, что он снова организует одиночное нападение. Освальд не смог пропустить эту ситуацию мимо своих глаз, поэтому организовал пристройку к своему дому, которая внешне выглядит, как большая кладовая. Изнутри это оборудованное жилище для одиночки-пингвина. Кобблпота он тоже принял не сразу. Громкие крики, шипение. Освальд не единожды получал по пальцам, когда пытался его кормить. Но Абби принял Освальда в свою собственную семью, которой не существует. Для белопёрого пингвина Кобблпот стал отцом, братом, самым теплым и близким существом на этой планете, отчего он страшный ревнивец, который при всем своем скверном характере слушается брюнета. Пингвин действительно имеет связь с этой птицей, связь, которую никому не дано понять.       Освальду было очень сложно встать, но такое уже случалось, и не раз. Кобблпот не единожды засыпал на холодных камнях, пока Абби в сонном состоянии обхаживал любимого хозяина, согревая его со всех сторон.       — Мистер Пингвин? , — послышалось сзади. Это был голос Эдварда. Абби тут же поднял крылья и раскрыл клюв, из которого полился крик, напоминающий трещотку. Освальд сумел успокоить птицу, но на зов художника никак не отреагировал. Ему было слишком лень поворачиваться к двери.       — Мистер Пингвин, все хорошо? , — спросил Эдвард еще раз. Послышался тихий шорох, Нигма решился подойти ближе, чтоб хотя бы увидеть, а не спит ли Кобблпот. Когда он добрался до парочки Пингвинов и увидел, что хозяин дома не спит, а просто с ухмылкой его игнорирует, то попытался возмутиться.       — Ну? Чего хотел? Я снова что-то не так сделал? , — Кобблпот был очень злой, а Нигма несказанно невовремя подошел к нему. Освальд едва сдерживался все это время, чтоб не высказать Нигме все, что его раздражало. Он терпел все замечания Эдварда только из уважения к его навыку, к его уму, которым он пользовался в Старом Готэме, чем несказанно помогал в подполье. Но его назойливость, навязчивость и демонстрация своего необыкновенного ума несказанно бесили.       — Н-нет, Вы что?! Я бы никогда…       — Помолчи уж. Все равно это не так важно. Будешь? , -Освальд протянул Эдварду уже полупустой сосуд. Нигма сел настолько близко, насколько позволил озлобленный альбинос, но от алкоголя отказался. Освальд пожал плечами и продолжил пить.       — Что, я уже не такой… как ты там говорил… Короче, не такой уж я и вдохновляющий, м? , — Освальд надул пухлые губы и поднял брови в ожидании ответа, не переставая гладить Абби.       — Ни за что, — Нигма сильно смутился и опустил голову. Освальд был пьян и расстроен, оттого не замечал, что Эдвард даже сквозь свои длинные распущенные волосы разглядывал лицо Пингвина. Когда их взгляды чуть не соприкоснулись, Нигма отвлекся на окружающее его пространство, чтоб зацепиться за какую-то тему.       — Вижу, Абернати строит гнездо. Естественные инстинкты стать родителем, — Эдвард поджал под себя ноги и уселся на колени.       — Ага… Опять придется подкладывать муляж яйца. Опять переживать его депрессию от отсутствия птенца. Снова и снова, от периода к периоду, — Освальд отложил бутылку и взял Абби в руки. Пингвин обнимал птенчика, словно ребенок обнимает любимую игрушку, а сам пингвин тихо урчал и хлопал себя по пухлым бокам.       — Ему не найти пару?       Освальд истерично засмеялся себе под нос и чмокнул Абернати в клювик. Эдвард продолжал до неприличия нагло наблюдать за Освальдом. Он всматривался в ямочки возле губ, которые появлялись от улыбки, когда тот смотрел на своего пингвина. Как Абби чешет свой клюв о его подбородок, а сам Освальд в этот момент прикрывает веки.       — Я пытался подобрать ему парочку. Кого-то он отталкивал, некоторых просто игнорировал, будто их рядом и нет. Некоторые самочки имели наглость на него напасть, чем и поплатились. Я был так рад, когда увидел, что он воркует с красивенькой молодой самочкой. Их поцелуи, прогулки по кругу, они стремились завести яйцо. Я и другие орнитологи были счастливы, что этот малыш кого-то себе нашел, — брюнет не открывал своих глаз и продолжил говорить, -…а однажды утром я зашел, чтоб посмотреть, как продвигаются их отношения, но вместо этого я увидел, что Абби ест кишки своей же самочки.       Эдвард застыл, не отрывая глаз от Абернати. Освальд нежно гладил птицу, которая сожрала свою пару. Нигма пытался задать подходящий вопрос, но уже сам находил определенные ответы.       — Но… Почему? Она что-то ему сделала? , — Эдвард сел поудобнее, Освальд видел, что у шатена и правда был неимоверный интерес к истории.       — После долгого исследования стало ясно, что это из-за меня. Я наблюдал за ними со стороны, близко не приближался, чтоб не мешать их отношениям. Похоже, что Абби это понял по своему, и убил источник всех его бед.       Освальд топал правой ногой и нервно водил коленкой из стороны в сторону. Ладошкой мужчина нежно гладил пингвина. Образы перед глазами слегка расплывались то ли от желания поспать, то ли все-таки от спирта. Абби тихо засыпал прямо на Освальде.       — Надеюсь, он не копировал хозяина? , — улыбнулся Эдвард, попытавшись развеять напряженную обстановку. Освальд не сразу понял суть вопроса и вопросительно посмотрел на Эда, сведя брови вместе.       — Ну, Вы ведь своих самочек не ели? , — в голосе Нигмы чувствовалась доля серьезности, он сам не был уверен в собственном вопросе и ответе на него. Кобблпот немного поразмышлял и, когда до него дошла суть, он все-таки улыбнулся, но не стремился смотреть Эдварду в глаза.       — Нет, я своих самочек не ел.       Абернати остался в своей норе возле импровизированного гнезда, а Эдвард все-таки помог Кобблпоту, хотя тот агрессивно сопротивлялся. Приведя в аргумент то, что Абернати стоит поспать в тишине, Нигма помог Освальду встать. Дальше он проложил свой путь до спальни самостоятельно. Шатен кротко попытался пожелать хозяину дома приятных сновидений, на что Освальд просмотрел из-под бровей и сухо кивнул.       Освальд вошел в свою темную спальню, в которой не было и капли света. Легкое, едва заметное свечение ночного неба проникало сквозь полосы меж штор, создавая еще более депрессивную атмосферу, чем Кобблпот ощущал внутри себя. Добравшись до прикроватного столика, Освальд дотянулся до скрытого отсека и достал маленький бутылек, на котором была уже знакомая надпись «Лауданум».       — Приятных снов, — Освальд принял дозу наркотической настойки и улегся в постель, ожидая приступ эйфории. Кобблпот был напуган до мозга костей, ощущая, что Эдвард зашел на запретную территорию…       — Тебе никто не нужен, Кобблпот. Никто… — шептал он сам себе, ощущая себя шизофреником. Когда долгожданный эффект наступил, Освальд окунулся в мир сновидений, в котором он тут же затерялся на всю ночь.