Часть твоего мира

      Эдвард проснулся от осторожных толчков в спину. Перво-наперво он почувствовал до боли неприятные ощущения в спине, потому что спать под дверью на твердом полу, а затылком упираться в ножку комода значит получить вот такие последствия. Сбежать домой после последнего инцидента он не смог, потому что его сумка с ключами и остальными мелочами осталась в комнате у загадочного скандалиста. Ольга помогла Эдварду встать и принялась отряхивать его пальто.       — Что случилось? , — шепнула женщина, провожая юношу к лестнице наверх. Нигма потирал глаза, приподнимая очки, но сформулировать мысль правильно так и не смог. Эдвард все свел на «…непредусмотренный конфликт…». Гувернантка тихо засмеялась и порекомендовала художнику пойти и умыть себя, чтоб размять тело. Он положительно кивнул и прежде чем укрыться в ванной комнате на втором этаже спросил, сколько же сейчас времени.       — Пять часов и двадцать минут, иди и спи, — махнула рукой Ольга.       Заголовки всех газет кричали о поимке безумного мстительного гипнотизера. Джарвис был пойман за попыткой отравить водохранилище Готэма. Слухи о Тёмном Рыцаре, который был непосредственным участником операции, распространялись так же быстро, как и лечение зараженных. Кобблпоту тоже досталась порция антидота, хоть и в меньших количествах. Никогда Пингвин не был так рад, что в его теле присутствует наркотическое вещество.       Эдвард сидел в полицейском участке в кабинете эксперта-криминалиста, разглядывая интересности, которых он лишился в момент побега из университета в криминальный мир. Его порывы любопытства прервал сам криминалист, которого ждал Нигма.       — Хэй, ты чего тут делаешь? , — спросил Фокс, аккуратно прикрыв журнал, куда сунул нос художник. Эдвард невинно улыбнулся и протянул папку, которую нужно было передать Гордону.       — Меня попросили передать эту папку детективу Буллоку, чтоб он передал ее комиссару, но я не нашел его. Вы сможете передать? Криминалист положительно кивнул и забрал бумаги. Нацепив на нос очки, он взялся за свою работу, которой тут занимался.       — Еще что-то? , — переспросил Люциус у юноши. Эда тянуло в такую среду, где постоянно происходит что-то новое. Тела, вирусы, оторванные конечности, поиск дырок от пуль или игл — на своей практике Нигма был первый, кто мчался на подобные занятия. Вот и сейчас на рабочем столе лежал какой-то офисный работник, весь исколотый степлером, покрытый следами крови.       — Что за дело? , — поинтересовался Нигма. Наблюдая подобную картину, он бесцеремонно нацепил на себя перчатки и решил поиграть в эксперта. Фокс тут же подскочил к Эдварду, но не стал его прерывать, а лишь продолжал свое пристальное наблюдение. Труп явно что-то не поделил в каком-то офисе, где хватает не только кнопок, от которых были следы на ногах и кисти руки, но и принтеров, чья краска оставила свой след на лбу.       — А кто у вас на дело выезжал? , — поинтересовался Эдвард и поправил свои очки. Услышав знакомую фамилию одного из руководителей практики его курса, он тихонько хихикнул и сунул инструмент в рот трупу, приложив усилия для того, чтоб раздвинуть челюсть.       — Я всегда знал, что он — лопух, — злорадно заявил юноша и вытянул палец изо рта тела. Фокс тут же ухватил «улику» в пакет и принялся рассматривать под светом.       — Лопух или нет, но появился повод поискать еще одного эксперта, — Фокс пожал руку шатену и настоял на том, чтоб тот покинул полицейский участок.       Нигма чуть ли не порхал по улицам Готэма, направляясь в художественный салон за обновками. Внутри, как всегда, пахло бумагой. Запах новой партии распространялся мгновенно по всему залу, пока знакомый старичок-продавец раскладывал новоприбывший товар. Нигма покинул лавку с огромным пакетом и несколькими натянутыми холстами подмышкой. Улицы были почти что пустые, да и мобильник доставать юноша не особо хотел, поэтому затопал домой на своих двоих.       Парень не стирал улыбки со своего лица. Уже сутки он чувствует себя подобным образом, пытаясь заглушить стыд за произошедшее в спальне Кобблпота. Он пытался открыть дверь своей квартиры, но пришлось положить все вещи рядом, чтоб хотя бы попасть в замочную скважину. Дело сделано, Эдвард снова нагрузил себя обновками и полностью раскрыл дверь левой ногой. Снова скинув пакеты и холсты, но уже в коридоре, он хлопнул дверью и громко выдохнул. Пока Нигма снимал с себя пальто, он наблюдал за своими действиями в зеркале, разглядывая свой внешний вид. Он убедился, что никаких бросающихся в глаза изъянов у него нет, а вот желание одеться во что-то домашнее точно есть. Разбор пакетов подождет, шатен развернулся к своей постели, но там кроме его домашней одежды ждал гость.       — М-мистер Пингвин? А что Вы тут делаете? , — взгляд Эдварда бегал по всей своей квартире, пытаясь найти ту самую точку, куда он сможет смотреть и не отвлекаться на Освальда. Ту одурманенную секунду Нигма помнит по сей день и не планирует выкидывать из своей головы, за исключением истерики Кобблпота, под звон которой Эдвард был выгнан. Освальд тихо поздоровался и встал с постели.       —… Подойди ко мне, — далеко не приказным тоном попросил Пингвин. Нигма не смел перечить криминальному авторитету даже в своей собственной квартире. Пара шагов — он снова прямо перед ним, смотрит с высоты своего роста, хотя взгляд невысокого Кобблпота всё-таки давил и принижал его. Освальд смотрел так на всех, даже не осознавая того, какое впечатление производит. Нигма задержал дыхание и сфокусировался на ресничке, которая выпала у брюнета и поселилась на его левой щеке.       — Прости меня, Эдвард. То, что случилось, я не знаю, почему это случилось. Просто какое-то помутнение. За последнее время накопилась усталость и я…       — Это потому что я — мужчина? , — спросил Эдвард, понимая, что Кобблпот будет продолжать говорить очевидные вещи, скрывая реальную причину такого поведения. Нигма имел на слуху такую сплетню, что Кобблпот — агрессивный гомофоб, хотя подтверждений тому вовсе и не было. К тому же, Нигма прекрасно знал, как ведут себя гомофобные люди, Пингвин явно не из их числа.       — Что? Ну да… то есть нет… То есть, а о чем ты? , — нервно переспрашивал Освальд, щелкая большим пальцем здоровой руки. Брюнет взволнованно кусал свои губы, нижняя подушечка уже знатно побагровела от этих манипуляций. Нигме даже показалось, что он увидел маленькую ранку от неловкого укуса, но не стал обращать на это столько внимания, сколько на ту же ресничку.       — Вы выгнали меня из-за этого? , — Нигма в глубине души понимал, почему Кобблпот повел себя именно так, но услышать ответ от непосредственного участника инцидента было бы приятнее и рациональнее.       — Возможно, — еще тише ответил Освальд и немного отвернул лицо в сторону окна, -…Ты простишь меня?       Эдвард облегченно улыбнулся и кивнул, на что Освальд буквально засиял и еще более облегченно засмеялся. Ладошкой он пытался скрыть свою улыбку, но взгляд Эдвард продолжал ловить ямочки, которые проступали у брюнета в такие моменты, а так же на яркий блеск в его зеленых глазах.       — В конце концов, откуда я мог знать, как ты относишься к подобному, — Освальд не был бы Освальдом, если бы не попытался хоть на пару процентов оправдать свое далеко не самое нормальное поведение. Нигма поднял свои едва заметные брови и даже снял очки, чтоб они не мешали его мимическим мышцам показывать удивление.       — Да, даже интересно, как гей может реагировать на поцелуй от мужчины. Пока Нигма ловил себя на мысли, что сказал что-то лишнее, Освальд застыл в непонятной гримасе и без слов принялся переспрашивать своего собеседника. Его рот чуть приоткрылся, а губы сложились таким образом, что можно было бы произнести букву «О».       — То есть «гей может реагировать»? Ты — гей? , — после этого вопроса Нигма буквально ожидал взрыв гранаты в своей квартире, а иначе как еще можно назвать «пингвинью песнь», как в узких кругах называли истерику Освальда Честерфилда Кобблпота. Нигма пожал плечами и снова кивнул. Освальд схватился за протез на своей ноге и осторожно присел на постель, продолжая поглаживать конечность. Он смотрел куда-то вдаль и смотрелся так, будто в эту секунду Ольга освободила его ото сна громким треском посуды или любым другим намеренным шумом. Когда он вышел из импровизированной комы, тело самостоятельно поднялось, хотя разумом мужчина явно продолжал находиться в шокированном состоянии.       — Это отменяет наше примирение? , — Эдвард боялся тревожить сознание Освальда в сию минуту, но тот мгновенно отреагировал на вопрос.       — Нет, всё в порядке. Вряд ли это должно меня касаться, верно? , — Кобблпот точно спрашивал это у себя, но Эдвард постарался освободить покрасневшего пернатого мафиози от и так с избытком накопившегося чувства стыда, поэтому вновь закивал головой. Они пожали друг другу руки, чтоб точно не ощущать никаких обид или ненависти, как полагал Пингвин. Прежде чем рукопожатие окончилось, Эдвард решил набраться смелости и заявил о просьбе.       — Мистер Пингвин, я понимаю, что это не мое дело, но Вам стоит перестать принимать лауданум. Лишь раз он помог, кто знает, как и что может повернуться, — на слова Нигмы Освальд промолчал, словно и не слышал этого. Конечно, подобные речи Пингвин выслушивал как от Джима, так и от Ольги, и Тарквина, которого он посылал за новыми настойками время от времени. После Кобблпот покинул квартиру художника, извинившись за свой приход и напомнив о завтрашнем сеансе, ведь работа над портретом знатно притормозилась.       По пути домой, Освальд продолжал находиться в шоке и вовсе не планировал оттуда выходить. Пингвин не особо верил в то, что услышал. Нет, Освальд не ощущал внутри себя гомофобный настрой по отношению к Эдварду, а вот по отношению к себе брюнет ощущал всё, что только мог. Позабыв о потертостях на культях, что мешали его передвижению весь день, он тут же ускорился по выходу из машины. Громко открыв дверь, он затопал на кухню, позабыв о всех нормах поведения и мгновенно поделился всеми своими переживаниями за последние пол часа.       — Ты знала, что он — гей?! Вместо хоть какого-то ответа Освальд получил кулинарной тряпочкой, которой Ольга принялась выгонять Кобблпота из кухни. Мужчина знатно испачкал полы, одарив дом дорожкой из своих влажных следов. Когда женщина закончила знакомить Освальда с еще более красноречивыми русскими словами, он повторил свой вопрос.       — Ты про Нигму? , — отвлеченно спросила женщина, стягивая с мужчины верхнюю одежду. В голове у Освальда пробежала новая волна негодования, по голосу стало ясно, что единственный, кто не догадывался об ориентации Эдварда Нигмы — он сам.       — И ты считаешь, что это нормально? , — Освальд прекрасно понимал, что задает те вопросы, которые волнуют только его лично, а не общественность. Пока Ольга помогала ему раздеться и привести натертые культи в порядок, он продолжал свои тирады.       — Освальд, послушай. Почему тебя так сильно волнует его ориентация? , — вопрос гувернантки ввел Кобблпота в ступор. Конечно, его губы пытались молвить что-то членораздельное, однако мыслительные процессы словно остановились на долю секунды.       — В моем доме живет гей, — Освальд лежал на мягкой постели и смотрел в потолок, пока Ольга расстегивала утяжку с его талии. Женщина окончательно стянула с его тела фактически всю одежду и громко кашлянула, чтоб вернуть брюнета в этот мир.       — В твоем доме живет злая домработница! Давай, садись, — Ольга помогла мужчине усесться поближе к подушкам и стала обрабатывать красные пятна на культе ноги. Освальд поглаживал свою правую руку, разглядывая след от протеза, что точно уже не подходил ему. Среди красных пятен был виден яркий красный след, которого он коснулся. На подушечке пальца остался легкий красный след.       — Вы из-за этого вчера поругались? , — Освальд рассчитывал на то, что Ольга совсем не знает об их конфликте и, уж тем более, о первопричине. Кобблпот наивно полагал, что может обмануть Ольгу, однако, все складывалось не совсем удачно для него самого.       — Не совсем, — брюнет был похож на озлобленного на весь мир подростка, а Ольга была той самой мамой, чьей целью сегодняшнего дня была: «Приоткрыть завесу тайны личной жизни своего сына»       — Как ты вообще узнал об этом?       — Он сам сказал, — тут Кобблпот не врал, а просто недоговаривал. Пингвин все еще помнит то напуганное лицо Эдварда после того, как он раскрыл свою ориентацию.       — Прям так сам зашел, сам сказал, и ты его за это выгнал? , — Ольга сложила руки перед собой в ожидании полноценного и честного ответа. Освальд сдался и рассказал всё то, что случилось между ними в тот вечер.       — Ты сам его поцеловал, а потом выгнал?! Освальд! , — женщина смачно хлопнула брюнета по бедру. На бледной коже остался красноватый след от ее ладони. Кобблпот искренне не понимал, за что его только что избили, хотя чувство вины чесало внутренности.       — Я не целовал. Это было просто прикосновение, не более, — оправдания были излишни. Ольга снова хлопнула его по бедру, но уже не так сильно, хотя Кобблпот ощутил все в тех же красках.       — Ты должен понять, Освальд, что нельзя показывать кому-то, что ты расположен к какой-то близости, а потом вышвыривать его! Боже, Кобблпот, — Освальду было стыдно. Брюнет укрывал свое лицо ладонью и пытался собрать мысли в кучу, чтоб осознать, что же ему делать дальше. Ольга закончила с процедурами на пострадавших конечностях, как вдруг заметила еще одно красное пятно, а точнее полосу на его талии.       — Прекращай носить утяжку, или закажи новую — у тебя под ребрами такой след, — она продолжила свои манипуляции на кровоточащей полосе. Пингвин ощутил жжение, но просто тактично промолчал.       — Просто скажи, он ведь тебе нравится? , — Пингвин надеялся, что этот вопрос не несет никакой смысловой нагрузки, не является серьезным, или же является частью злой шутки. Однако, давящий взгляд Ольги говорил об обратном.       На самом деле, Кобблпот столкнулся с очень тяжелым выбором. Всю жизнь мужчина сторонился всяких отношений, избегал как ему казалось ловушек всех тех «мерзких шлюх», как говорила матушка. Конечно, Гертруда ждала появления той самой милой невестки, но Освальд прекрасно знал, что никто и никогда не увидит рядом с ним счастливую жену и детей. Кому нужен этот уродливый, а ныне еще и потрепанный жизнью преступник, чьи руки по локоть в крови? Своими собственными действиями он проложил себе багровый путь наверх и не оглядываясь назад. Восседая на верхушке построенной империи и осознавая, что склон лет совсем недалеко, брюнет периодически ощущает на себе давление от самого себя. Особенно, когда наблюдает счастливые лица семейства Гордон, полные любви и взаимопонимания.       — Я ему не нравлюсь, — не обязательно отвечать на вопрос, где очевиден ответ, думал Освальд. Эдвард был идеален во всех отношениях. Молодой, красивый, умный и способный. В его глазах столько амбиций и желаний, что сосчитать невозможно. Освальд видит в нем себя, разве что не наблюдает тех несчастий, что приключались с ним самим. Наблюдая такую яркую и привлекательную оболочку, Кобблпот жаждал заглянуть за нее, внутрь разума Нигмы, рассмотреть эти лабиринты, которых там точно предостаточно.       — Ну и с чего ты взял? Освальд, он от тебя глаз не отводит, — Ольга нежно улыбнулась и погладила брюнета по щеке. Кобблпот слегка поморщился и отстранился от касаний.       — Он добрый, искренний, светлый, талантливый и буквально идеальный человек. Почему ему вдруг будет нужен такой старый, уродливый, немощный… — перечисляя слово за словом, он морщился сильнее и сильнее, а злоба внутри копилась с новой силой. Пингвин ненавидел себя за всё, что имел, но еще больше он ненавидел издевки над собой. Что если Эдвард просто насмехается над ним? Банальная шутка, коих было немало.       — Заткнись и слушай, — Ольга схватила брюнета за руку и принялась грозно махать пальцем перед его лицом, -…ты сам сделаешь первые шаги.       — Я?! , — Пингвин резко подскочил и вырвал свою руку из ее.       — А кто, я что ли? Тебе нравится Нигма, это факт. Пригласи его на ужин, поговори с ним. Это лучший способ узнать всё, что тебя волнует, — Освальд только хлопал ресницами и губами от неожиданного совета Ольги.       — Он же мужчина, Ольга! Это ненормально! , — борьба внутри Пингвина вырывалась наружу, а его голос становился все громче и громче.       — Ненормально — выгонять после поцелуя, который сам же организовал. Прости за грубость, но тебе стоит подальше сунуть свое ханжество и гомофобию, — Ольга впервые за всё время пребывания в этом поместье была настолько прямолинейна. Возможно, это единственное, что могло вернуть Кобблпота на родную планету из мира иллюзий общественности. Он молча укутался в свой плед, словно в кокон, а Ольга направилась на кухню, чтоб организовывать ужин.       Вечер обещал быть очень нестабильным. Кобблпот стоял на террасе и укрывался своим пальто. От теплого дыхания среди зимнего воздуха распространялся пар, а его бледное аристократичное лицо сильно покраснело. Чтоб хоть немного расслабиться, он закурил. Пар разгонялся дымом, создавая красивейшие светлые узоры на фоне черноты леса. Освальд фактически покончил с сигаретой, а желания докуривать особо не было. Раздербанив ее в пепельнице у окна, брюнет натянул мех поближе к лицу. Пока он разглядывал сугробы вдалеке, среди снега показалась маленькая рыжая хулиганка. Остроносая лисичка скакала по снегу, заметая свои следы огромным лохматым хвостом. Мастерица уловок скрылась среди веток, а в ее пасти точно находилась добыча. В какой-то момент Освальд понял, что сильно задержался. Развернувшись к входной двери, он пересекся с Эдвардом, на шляпе которого скопился снег. Похоже, юноша стоит рядом достаточно давно.       — Боже, Нигма… Надо к тебе прицепить колокольчик, а то ты слишком тихий. Я бы сказал, подозрительно тихий… — Освальд укутался в теплую одежду посильнее и стряхнул снежинки с плеч. На лице у Эдварда медленно появилась широкая улыбка.       — Никогда не видел зверья рядом с домом. Зимой они часто сюда выходят? , — поинтересовался Эд. Похоже, он находится рядом с самого появления рыжей плутовки.       — В снегопад их лучше видно. Думаю, они всегда рядом. Ладно, пошли в дом, — Освальд похлопал Эдварда по плечу и, удерживая дверь, загнал внутрь. Нигма фактически заканчивал свою работу. Оставались необходимые штрихи и детализация. Эдвард прогуливался кистью по заполненному холсту, а Освальд вместо привычной точки в стене смотрел только на Нигму. Предложение Ольги сильно заняло его разум и мысли. Когда часы у коридора пробили одиннадцать, оба осознали, что сеанс прилично затянулся. Пингвин не чувствовал внутри себя и грамма усталости, а Эд неплохо поработал. Если постараться, то данный портрет можно закончить за еще один заход, а после юноша должен был заняться багетом.       — Похоже, сегодня я остаюсь здесь. Все равно на завтра у меня никаких дел, — улыбнулся Нигма, прибирая инструменты.       — Может тогда по чашечке чая перед сном? А то мы даже не разу не прервались, — заметил Кобблпот, на что получил положительный ответ. Освальд зашел на кухню и организовал легкий перекус для них обоих. Неприлично неправильное питание, но вряд ли это сейчас кого-то волнует. Тем более, Кобблпота, который от невероятного невроза готов был кушать всё, что ему принесут. Мужчина стянул с себя сковывающий жилет и расстегнул пару пуговиц у горла.       Примирившиеся мужчины сидели в столовой и перекусывали, запивая все перечным чаем. Оба уходили в беседу на отвлеченные темы, Кобблпот с интересом слушал истории Эдварда о его учебе в академии. Когда разговор зашел в тупик, Кобблпот первый решился разрядить обстановку волнующей его темой.       — Ты точно не обижаешься на меня? , — Пингвин сильно волновался о том инциденте, отчего готов был задавать этот вопрос всю ночь.       — Я и не обижался, мистер Пингвин. Что было, то было, — пожал плечами Эдвард и сделал последний глоток, опустошив чашку.       — Знаешь, зови меня Освальд. А то это «мистер» как-то мешает беседе, — Нигма благодарно поддержал данное предложение.       Освальд и не знал, как взволнованно сейчас выглядел. Его пальцы бездумно вертели чайную ложку, от этого она часто билась о чашку. Когда брюнет выпустил из рук ни в чем не виноватую посудину, то концентрация волнения перешла на запонку, которую он беспощадно теребил и вертел. Он вовсе не замечал, как часто ощущал зуд на своей шее, нередко трепля себя за ворот рубашки или собственную шею. Нижняя губа вся была искусана изнутри, а внешне сильно выделялась красноватым оттенком.       — Эд, могу я кое о чем попросить тебя? , — у Освальда сильно дрожал голос. Он прекрасно это слышал и понимал, поэтому старался говорить как можно меньше. Эдвард волнительно кивнул.       — Я помню, как ты однажды читал одно стихотворение… А я по своей глупости тебя прервал на последней строчке, — Освальд прекрасно помнил каждую строчку, которую услышал в тот день. Даже больше, Кобблпот знал, чем кончается это четверостишье, но в сию минуту он больше всего на свете желал услышать это голосом Нигмы.       — Оу, «Зеленый и черный», — Нигма смущенно отвел глаза в сторону.       — Да, верно. Не мог бы ты его…закончить? , -Освальд чувствовал, как его сердце начинает гореть от стыда. Пингвин готов поклясться, что видит каждое свое слово, каждый свой поступок невероятно неприличным, чего нельзя сказать про Эдварда.       — Подвижная сфера зрачков, в изумруде текучем сужаясь,       Расширяясь, сливает безмолвно привлеченную душу с душой.       В глубоких зрачках искушенья, во влаге зеленой качаясь,       Как будто бы манят, внушают: «Приблизься, ты мне не чужой».       Что бы не хотел сказать Освальд, он просто-напросто не смог. Или же не успел. Эдвард начинал сильно зевать, чем заражал и самого Пингвина, поэтому, с позволения Освальда, удалился в душ и спать, предварительно умыв всю посуду, которую они испачкали. Оба остались с багажом стесненности и неловкости.       Перед сном Освальд осторожно проник в нору к своему белесому пингвиненку. Малыш тут же побежал на собственно созданный склад, где искал «подарочек» для своего папы. Пока Абернати был занят поиском, Освальд незаметно оснастил его нору искусственным яйцом, а после незаметно прошел к водоему, ожидая своего пернатого друга.       — Ну, что ты сегодня мне подаришь? , — нежно улыбался Кобблпот, протягивая руку к Абби. Это была серебристая ручка с гравировкой.       — Боже, где ты ее нашел, — Кобблпот принялся рассматривать предмет более пристально, как вдруг из красивых выгравированных узоров сложилось слово, а точнее, имя.       — «Эдвард Н.», — вслух зачитал Освальд.       Абернати обожал воровать вещи художника. Кобблпот не единожды отбирал от птенца его очки, тапки, даже зубную щетку. То, как пингвин достал последний предмет, по сей день остается загадкой. Кобблпот оказался рад, что Абби просто своровал эту ручку, которую Освальд теперь может вернуть, а не испортил его вещи как-то по-другому, более грязно, за что, к слову, Пингвин ругал Абернати постоянно. Испорченные тапки, туфли, штаны — список может быть бесконечным. Большой удачей было то, что Абби был заперт в своей норе, когда Эдвард провел ночь под дверью спальни Кобблпота, иначе и его пальто, и он сам могли быть «помечены» не самым приятно пахнущим и выглядевшим веществом.       — Абби, как же ты не любишь Эдварда, — помотал головой Освальд и почесал голову альбиноса. Животное не могло просто промолчать в ответ на услышанное имя, поэтому громко затрещало.       — Ну тише, тише… Малыш, будь хорошим мальчиком, — Освальд поцеловал Абернати в клювик и, пожелав спокойной ночи, ушел в спальню.       Час ночи. Кобблпот сидел посреди десятка подушек, хотя ему и их казалось мало, и держал в руках украденную ручку. Мужчина четко слышал в тишине дома, что Эдвард закончил свои водные процедуры. Желания спать всё равно не было, поэтому Пингвин решил отдать найденную вещь прямо сейчас. Освальд включил торшер возле зеркала, чтоб получше себя осмотреть. Он оглядел себя сверху вниз и укрыл себя халатом своего отца. В нем он чувствовал себя намного безопаснее, чем в простой одежде, словно ощущая поддержку родителей. Он крепко держался за трость, не желая тратить время на то, чтоб надевать протез, и направился к лестнице, с которой ему придется побороться.       — Ненавижу лестницы, — тихо пробурчал Освальд. Вдалеке была открытая дверь в спальню Эдварда. Его комната находилась прямо напротив ванной, откуда только что вышел Нигма в одном полотенце на поясе. Кобблпот застыл. Ему снова захотелось забраться в свой мягкий теплый плед, зарыться туда с головой, а заодно еще и закидать себя своими же подушками, а потом прокричать в кровать. Кое-как собрав себя в кучу, он продолжил свой путь.       Из ванной комнаты пошел запах геля для душа. Очень приятный запах протекал по воздуху, заставляя Кобблпота млеть от одной мысли, что это запах Нигмы. Пингвин за годы носки протезов и работы с тростью научился вести себя достаточно тихо даже при наличии этих инструментов. Он добрался до дверного проема и попытался непринужденно постучать и вручить утерянную ручку, но вместо этого оцепенел от вида, который перед ним находился. Из-за собственного нервного состояния он и не подумал, что Эдвард сейчас далеко не в самом подходящем виде для встречи. Нигма стоял спиной к двери и натирал себя каким-то кремом. На плече висело то самое полотенце, в котором он перебегал из помещения в помещение, а нижнее белье выделялось на фоне темной комнаты ярким зеленым оттенком. Эдвард начинал обтирать свои плечи, отчего они начали слегка блестеть. Нигма начал разворачиваться к Освальду передом и столкнулся с покрасневшим Освальдом взглядами. Кобблпот желал провалиться сквозь землю и не возвращаться, но нужно было как-то выкручиваться из ситуации.       — Я не подсматривал, — первое, что вылетело изо рта Освальда. Нигма засмеялся и махнул рукой в сторону Пингвина, чтоб тот лишний раз не мучал себя разными мыслями. Эдвард сложил руки перед собой и подошел к Освальду поближе, пока тот крепко сжимал свой халат.       — Мне тут одна птичка кое-что принесла. Кажется, это твое, — Пингвин протянул ручку Нигме и пытался сдерживаться, чтоб не смотреть на голый торс Эдварда. Нигма трепетно поблагодарил Освальда за находку, а после прибрал ее в сумку.       — Спасибо огромное, я боялся, что потерял ее, — Эдвард жутко волновался из-за ночного рейда Пингвина в его комнату. Нервно потирая свое плечо, он ожидал дальнейших действий.       — Эд… — Освальд на минутку подавился собственными слюнями, — черт, извини, — Кобблпот весь состоял из неловкостей, начиная с нервного смеха и заканчивая постоянным почесыванием. Чтоб было хоть немного удобнее, Нигма предложил мужчине сесть. Усевшись в креслах рядом друг с другом, они продолжили разговор.       — Ты так нервничаешь… Честно говоря, меня это очень пугает, — Эдвард сложил пальцы в замок на своем колене, а плечи прикрыл полотенцем. Глаза Освальда не отлипали от гладкости ног Эдварда, да и не только ног. Парень был ухожен в каждом сантиметре своего тела, не имея ни единого изъяна. Длинная лебединая шея была полностью открыта, а влажные волосы свисали по другую сторону. В отблескивающих карих глазах отражалось тепло его души, одним взглядом Пингвин мог подпитываться всю свою жизнь.       — Меня тоже пугает, — Освальд снова опустил свое лицо и заметил, что складки халата слегка разъехались. Из-за этого на всеобщее обозрение была показана перевязка на культе. Кобблпот тут же прикрыл ее, ощутив максимальный контраст между ним и предметом его воздыхания. Освальд снова взглянул на Эдварда, который действительно переживал, отчего резко подскочил и направился к выходу. Нигма поспешил за Кобблпотом и позвал его по имени.       — Освальд! Я… Я что-то сделал не так? , — Эдвард взглянул на себя и вдруг опомнился, -…я тебя смутил! Прости меня. Эдвард тут же схватился за пижамную кофту и застегнулся на ту пару пуговиц, на которую успел. Освальд же отвернулся и прикрыл свое лицо ладошками.       — Освальд, прости меня! Я не хотел тебя…       — Я просто думал, что могу… — Освальд резко развернулся к Нигме и пытался сдерживать собственные слезы, которые подступали все сильнее и сильнее, -… могу рассчитывать на что-то. Но ты слишком хорошо, Эд. К тому же, я не удивлюсь, если у тебя уже кто-то есть, а разделять двух влюбленных я не намерен и…       — Ты ведь прекрасно знаешь, что я одинок, верно? , — Эдвард игриво улыбнулся и, продолжая слушать, взял Освальда за искусственные пальцы. Освальд дрогнул и глубоко задышал, не отрывая взгляда от этого касания.       — К слову, я этого не понимаю. Ты такой… Твою мать, Эд, ты прекрасен, — Кобблпот приподнял глаза и расправил плечи, пытаясь выбить из Нигмы то самое «почему». Освальду не верилось, что этот парень один. Про остальное он и думать не мог.       — Ты тоже один, Освальд. И я тоже не понимаю, почему, — Эдвард говорил достаточно серьезно. Пингвин мог прямо сейчас уйти и больше не возвращаться к этому разговору, однако, впервые в жизни он хотел дойти до самого конца. Нигма и правда искренне не понимал, почему Кобблпот так одинок. Он видел не напыщенного бизнесмена, уж тем более, не кровавого монстра, а потерянного в огромном мире маленького человека.       — У тебя, наверное, очень давно не было отношений, — Нигма отпустил руку Освальда, чтоб лишний раз не вызывать у обоих скованность и заторможенность. Пингвин приобнял себя и, высоко подняв подбородок, кивнул.       — Кажется, я и правда забыл, как нужно себя вести, когда тебе кто-то нравится. Кобблпот и Эдвард снова вернулись туда, где начали — на кресла.       — Тебе, наверное, противно, — Освальд продолжал разглядывать себя, укрывая любой заметный недостаток.       — Если бы мне было противно, я бы не чувствовал себя так глупо, — Эд забрался в кресло вместе с ногами, приобняв свои колени, — со всей ответственностью заявляю, что готов повторять ту секунду снова и снова.       Как много значили слова сейчас, сегодня, в данную секунду. Освальд ощущал себя не в родом ему мире, а в тех грёзах, куда он уходил после принятия лауданума. Эдвард взял Освальда за руку, сполз с кресла и помог брюнету встать. Кобблпот ощущал дрожь в своем колене, а так же онемение подушечек пальцев.       — «…Мне сладких обманов романа не надо,       Прочь вымысел! Тщетно души не волнуй!       О, дайте мне луч упоенного взгляда       И первый стыдливый любви поцелуй!..»       Освальд снова потянулся вверх и прикрыл глаза. Он ожидал этих новых ощущений, которые приближаются так медленно, хотя со стороны оно выглядит максимально нелепо и секундно. Эдвард осторожно коснулся пухлых и покусанных губ очевидно неопытного Кобблпота. Губы самостоятельно словно смешивались между собой. Острый кончик носа касался лица Эдварда, а уже высохшие пряди волос вторгались в еще не состоявшийся поцелуй. Освальд слегка отстранился от Нигмы из-за поступающей боли в спине, находиться в таком положении мужчине на одной ноге точно не очень удобно. Нигма все понял сам и усадил его на постель, а после сел рядом. Эдвард не знал точно, стоит ли продолжать начатое, а вот Освальд словно вкусил самый вкусный плод. Брюнет не закрывал своих губ. Он наблюдал, как Эдвард неуверенно касается его плеча, отчего сам пододвинулся ближе и обнял Эдварда. Кобблпот стремился укрыть свою протезированную кисть. Эдвард не чувствовал ничего подобного даже в юности, когда случился его первый поцелуй. Ему не было страшно, это совсем иная химия. Щеки Освальда покрылись румянцем, а внутри тела кипела кровь. Кобблпот взял инициативу на себя и, полагаясь на внутренние ощущения, начал этот искрящий процесс. Нигма поражался напору Пингвина. Несмотря на общую неумелость, яростные покусывания и нежелание прерываться на подышать, Эдвард наслаждался всем, что делал Кобблпот. Объятия были все крепче и крепче, а под конец они оба застыли, утыкаясь носами.       — У тебя точно давно никого не было, — убедился Эд, поражаясь напору Пингвина. Освальд смущенно засмеялся и рухнул на кровать, спрятав свое покрасневшее лицо одеялом.       — Спокойной ночи, — Кобблпот не верил в то, что произошло. Мужчина впервые в своей жизни поцеловался. Этот миг не казался таким уж мимолетным, как он слышал от других. Многие говорили, что поцелуй лишь прелюдия перед иным искусством, а кто-то говорил, что поцелуй интимнее всех радостей двух людей. Сердце было наполнено восторгом, как будто салют не прекращал свои хлопки, распространяя горячие искры по всему телу.