Переплетено

— Что? — ко мне повернулся ошарашенный Норман. И если раньше я не была уверена, помнит ли он вообще кто я такая, теперь стало ясно: помнит. И нашу первую встречу, когда он присел рядом и пообещал позаботиться обо мне. Это была всего лишь формальность — так все говорят. Но откуда мне было тогда это знать? Вот я ему и поверила. Позволила себе надеяться на него. Сама виновата. — Это я убила Кристину Куроду, — повторила я. Собственный голос показался как никогда чужим. — Этот нож никогда не принадлежал Квону. Он мой. — Зачем? — тихо спросил Норман. Сайлас рядом с ним тоже пытался выглядеть удивленным, но было похоже, что его происходящее просто развлекает. Ничего не поделаешь, для него я слишком предсказуемая. Скучная. Заурядная. А ещё про фальсификацию смерти Крис он наверняка знает получше остальных. — Всему виной ревность, — я опустила голову ниже, ложь срывалась с языка очень легко. — Я не могла позволить выйти за Александра кому-то другому. — Ты думала, что можешь стать его женой сама? — брови Нормана взметнулись вверх: он не поверил ни одному моему слову. Плевать, главное, что поверили эти двое в форме. Ну не красивую ли историю я сочинила? — Именно, — я хотела сделать шаг вперед, но Квон не дал, схватив меня за руку. Не помню, чтобы его ладонь когда-нибудь была настолько ледяной. — Ну, или просто ни себе ни людям… — Подождите, — светловолосый парень качнул головой, стало заметно, что пусть он и пытается этого не показывать, устал он не меньше своего товарища, — то есть во всём виновата какая-то девчонка? Мы потратили половину дня на то, чтобы в итоге отправить за решетку её? — Таких не отправляют за решетку, — протянул Сайлас. Квон крепче сжал мою руку и не сильно потянул меня на себя. — От таких нужно избавляться, при том как можно скорее. Парни в форме недоуменно переглянулись: может, решали, кому из них первым подойти ко мне. Наверное, мне должны связать руки? Не проткнут же шпагой на месте, правда? Этим я и решила воспользоваться. — А я могу, — вот теперь голос безнадёжно сорвался, — попрощаться хоть с присутствующими? Вряд ли мы теперь когда-то увидимся. — У тебя есть минута, — светловолосый повернулся к тому второму, с алыми глазами, — Шу, ты ведь не против? — Не думаю, что она что-то натворит теперь, — пожал плечами тот. — Поэтому ровно минута. Я крепче сжала ладонь Квона. Сейчас бы сказать ему что-то хорошее, запоминающееся… Но как, если даже поднять на него взгляд страшно? Что же я наделала… К счастью, он не позволил мне тратить драгоценное время на сомнительные размышления, порывисто обняв. Я тоже из последних сил обхватила его руками и уткнулась носом ему в плечо. Не могу сказать, что раньше мы много обнимались, скорее наоборот. Похоже, сейчас самое время начинать об этом жалеть. — Зачем? — прошептал Квон так, чтобы услышала только я. — Это ведь правда мой нож, — хотелось улыбнуться, но по щеке скатилась первая слезинка. Хорошо, что хоть никто этого сейчас не видит. Нужно попытаться успокоиться: у меня ещё будет предостаточно времени для рыданий где-нибудь в одиночной тёмной камере. А пока можно продолжать отчаянно хвататься за Квона как за последнее, что у меня осталось. Последнее, что у меня вот-вот тоже отберут. — Дурочка. Я ведь теперь твой вечный должник, — наверное, он чувствовал себя подобным образом, потому что прижимал меня к себе крепко-крепко. — Нет, теперь мы квиты, — я немного отстранилась, чтобы в последний раз заглянуть ему в глаза. — Спасибо за то, что не давал жизни тут превратиться в сущий ад. — То же самое могу сказать тебе я, — Квон подался немного вперёд и невесомо поцеловал меня в лоб. Никогда не любила такой жест: что может символизировать прощание больше? Если в вероятность нашей встречи в будущем не верит даже Квон… Боюсь, это очень плохие новости. — Я могу сделать для тебя ещё хоть что-то? Теперь ведь нормально спать по ночам не смогу до конца жизни. — Присмотри за Шасой, хорошо? — я оглянулась на неё, девчушку с растрепанными короткими волосами и совсем заплаканными глазами. Жаль, мне не позволят столько же стоять и обниматься с ней. Угадала: — Ваше время вышло, — сухо проронил тот парень в форме, который Шу. — Ну и гори оно всё синим пламенем, — процедила себе под нос я и нетвердой походкой подошла к нему. Всё лучше, чем просто стоять и трястись от страха перед неизвестностью. Пускай хоть руки мне для приличия наконец свяжут, что ли. Всё-таки очень странные у этого Шу глаза. Ладно алые, но откуда в них такие яркие блики? Где их источник? Почему всхлипы Шасы прервались и почему… в воздухе так пахнет дымом? Настолько едким, что начинает кружиться голова… Я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как огонь перекидывается на скатерть. Одеяло на полу, которым мы укрывали Ксандера, уже просто тлело. А языки пламени не унимались, словно голодные чудовища, они облизывали ножки стола и так и норовили подобраться ближе к нам. Ножки стола… Под которым сидит Ксандер. Где-то сзади приглушенно выругался Квон, что-то крикнул Норман, но я разобрала только одно: кто-то сплюнул «ведьма». Пытаясь подавить приступ тошноты, я выставила руки перед собой. Синее пламя. Если я с ним ничего не сделаю, сгорит всё. Все. «Уймись, уймись, уймись». Я же не хотела… Ничего из этого я не хотела! А потом едкого дыма стало слишком много. Сначала у меня начали слезиться глаза, потом стало сложнее дышать. Дыму понравилось находиться в моей грудной клетке, но на этом он решил не останавливаться. Зачем, если можно пробраться и в голову, вытесняя все лишние мысли? Наверное, падать я начала, когда там его стало слишком много. Когда вокруг тоже остался один только слишком вязкий, словно живой дым. От синего пламени. «Ведьма» — прозвучало у меня в ушах ещё — в последний — раз. Почему-то голосом Александра Гилтена.

***

«Наверное, в этом и заключается её работа, — подумал он, когда ещё раз провел рукой по идеально чистому полу. Даже тут, под столом. — Свои обязанности она выполняет на совесть. Но могут ли они нравиться?» А Ксандер всегда любил свою работу как минимум потому, что обычно ему не приходилось в самые ответственные моменты отсиживаться где-то под столом. И когда всё вокруг начинает полыхать, оставаться просто наблюдателем, потому что он не в состоянии что-либо сделать, тоже не приходилось. Печально, что на этот раз гореть всё вокруг начало в самом буквальном смысле. Ладно, огонь потушили. До Ксандера пламя добралось, но… не обожгло. Это вообще было очень странно: Ксандер как раз представил реакцию остальных на то, что он выползет из-под стола прямо сейчас, как все пути к выползанию оказались перекрытыми. Пламя охватило его следом за столом и скатертью, словно обернув при этом в тёплый пульсирующий кокон. А потом тот паренек, которого девушка с косой — Рувей — называла Квоном, вернулся с ведрами воды. Роль Ксандера снова была сведена к минимальной: он сидел на месте, пока его поливали водой, делал вид, что его тут нет, и пытался игнорировать тупую боль в боку. А ещё думал, хотя это и было не так легко в данной обстановке. Пытался понять, почему же эта девушка, Рувей, кажется ему такой знакомой. Он даже вспомнил её на вчерашнем пиршестве, до мельчайшей детали восстановил в памяти её бледную руку, к которой так хотелось прикоснуться ещё хоть раз. Даже сообразил, что это её он потом заступил от осколков. Но ведь было ещё что-то… Темнота и холод, и Жнец со своей косой. Неописуемый ужас на её милом лице и застывший взгляд тёмных глаз. Ошибки быть не может, тогда это тоже была именно она. — Вылезай, если хочешь, всё кончено, — Квон плюхнулся на колени и спрятал лицо в ладонях. Поэтому разобрать то, что он продолжил бормотать дальше, было очень непросто. — Её же казнят, да? Ты же должен это знать, ты ведь тоже из этих… — Как ты это понял? — скорее для порядка спросил Ксандер. Ему всё-таки удалось подняться на ноги, да и стоять получилось почти не пошатываясь. Больше в комнате никого не осталось. С одной стороны, это к лучшему, но с другой… Без Рувей тут стало до боли пусто. — Рувей описала твою шпагу. Вас сложно перепутать с кем-то ещё, — в голосе Квона ясно послышались обвиняющие интонации. — Ты прав, — Ксандер пожал плечами и отвернулся, попробовав бегло оценить нанесенный странным огнем ущерб. Да уж, шутки давно закончились. — Всё может обернуться гораздо хуже, чем просто безобидная казнь. Ты же видел, что здесь произошло. Разве подобное случается каждый день? Сомневаюсь, что Шу и Зак поверят, что огонь просто перекинулся с печи на скатерть, а там и дальше. Так пожар и начался, ничего необычного. — Её обзовут ведьмой? — Уверен в этом. Нет, у нас людей уже давно не жгут… Но и с магией нам не приходилось иметь дела очень давно. Квон не ответил. Только зажал рот руками, пытаясь подавить протяжный вой. Ксандеру тоже хотелось выть, да и чувствовал он себя в той же мере разбитым, но с этим он пока мог как-то справляться. Но смотреть на вот такого Квона? — Тише, я всё исправлю, — Ксандер несмело положил руку ему на плечо, пытаясь выразить свою поддержку хоть так. — То есть попробую. Не первый год я служу в Страже, определенные связи имеются. А договориться можно со всеми… Квон медленно убрал руки от лица. Чтобы посмотреть на него как на сумасшедшего. — Она не убивала Кристину Куроду. — Я понял. — Ничего ты не понял! — Квон снова сорвался на крик. — Она чуть не убила тебя, хоть и из-за глупой случайности! — Но и она же дала мне второй шанс, который я не собираюсь упускать. Да не смотри ты на меня так, — нервно усмехнулся Ксандер, — я вспомнил. Надеюсь, что всё. — Это было больно? — спросил Квон после нескольких минут неловкого молчания. — Очень. И тем не менее, я обязан теперь дать второй шанс ей. Согласен? — Согласен, — прошептал Квон уже ему вслед. А Ксандер ускорил шаг, снова просто игнорируя тупую боль в боку. Если он успеет — а он обязательно успеет — всё ещё может измениться к лучшему.

***

В моей камере очень сыро и всё время царит полумрак. Ночью холод пробирает до костей. Хотя чего уж там, днём становится не намного лучше. Восстановить кровообращение в онемевших конечностях не получается долго. Не уверена, сколько я уже тут. Если ориентироваться по тому, сколько раз меня кормили, то всего пару дней. И за это время у меня было целых два посетителя. Первым ко мне пришёл Ксандер — его я сначала не узнала. Сомневаюсь, что схожу с ума. Просто в форме он выглядит как совсем другой человек. Как кто-то, кто пришёл сообщить мне крайне неутешительную новость. Или мне уже пора начинать рассматривать вероятность собственной смерти в скором времени как что-то позитивное? Как бы там ни было, Ксандер стал тем, кто подарил мне надежду. Пусть и совсем призрачную. — Рада видеть, что ты, — я заговорила первой, мой хриплый голос напоминал карканье. Произнести «живой» так и не получилось. Зато у меня вышло улыбнуться. Наверное. — А я рад видеть тебя, — Ксандер присел возле меня. Полноте идиллической картины мешала только стальная решётка между нами. — Спасибо, что говоришь со мной, — я смотрела на него не отрываясь. Вдруг такой возможности больше не будет? И мне действительно не хватало разговоров с кем-нибудь, кроме себя и Бога. Этим я и занималась в последнее время: молилась, слишком много думала про всякие глупости и обсуждала с собой то Ксандера, то Александра. — Спасибо за то, что дала мне второй шанс, — наши пальцы переплелись, Ксандер прислонился лбом к решетке и зажмурился. Я наклонила голову в том же месте. — Прости меня, — тихо пробормотала я. Вот, он почему-то пришел ко мне, думает, что я его спасла. Но ведь всё совсем не так. Мне нравится чувствовать его присутствие рядом, но разве Ксандер не заслуживает знать правду? — Уже простил, — вздохнул он. — Я всё вспомнил в тот же день. Мне было нечего ответить на такое заявление. Ну, упс?.. Неужели я всё-таки всё это заслужила? — Рувей, я тебя вытяну отсюда, — тем временем говорил Ксандер, но у меня не сразу получилось сосредоточиться на его голосе. — Никто тебя не будет жечь, не казнит, просто дождись меня, хорошо? Я вернусь так быстро, как только смогу. Ещё до того, как они вынесут тебе приговор. — Буду ждать, — я протянула руку через прутья решетки и дотронулась до его холодной щеки. И тут же пожалела об этом: всё-таки пальцы у меня очень грязные. Я вся такая, но разве может быть иначе в подземелье? — Буду ждать, — повторила я снова, ещё тише. Словно у меня оставался выбор… А второй посетитель? Александр. Есть подозрения, что он мне просто приснился. С чего человеку вроде него появляться в подобном месте? У него нет на то причин. Поэтому когда он, задумчиво глядя на меня своими зелёными глазами, холодно проронил: «И всё-таки мне жаль тебя, девочка-призрак. Где я возьму ещё такую?», я не ответила. Моя вера в лучшее пошатнулась, надежда стала постепенно таять. Но это было только начало. Потому что ни холод, ни сырость не мешали пылать тому огню, в котором хотели сжечь меня. И я горела, до чего же долго я горела. Я чувствовала запах своих паленых волос, снова и снова теряла сознание из-за вонючего дыма. А когда приходила в себя, слышала похрустывание хвороста и осуждающие крики толпы. «Ведьма!» Мои кости ломались, а все мысли плавились в моей несчастной голове. А в какое-то мгновение вдруг стало легче. Прохладный ветер свел на нет ставшую такой обыденной боль в груди, вот я и решила заснуть. Конечно же, я бы не стала этого делать, если бы только знала. Что больше никогда не проснусь, что все старания Ксандера окажутся тщетными. Потому что дождаться его — выше моих сил. Которых совсем не осталось.