Юнги спит настолько крепко, что даже не чувствует, как его положили на диван в чужом доме, а сам Хосок отправился в ванную смыть с себя всю грязь. Теплая вода стекает по его уже разгоряченному телу, отмывая от всех переживаний и ему становится намного лучше. Он уже не задумывается о волнующих его проблемах, ведь все обязательно наладиться. Хосок провёл рукой по нелепо зашитому шраму и скривился от ощущений. Нужно будет обратиться к Намджуну: его другу, который недавно устроился в довольно хорошую клинику с приличной зарплатой. Хосок надеется, что он ему подскажет, что делать с этим дальше.
Он выходит из ванной комнаты в полотенце вокруг бёдер, попутно вспоминая, где он мог оставить свой халат со звёздочками, но замечает очень интересную картину. Проснувшийся Юнги жмется к углу дивана и с острахом осматривается вокруг, все никак не понимая, как он тут оказался.
—Хосок? — неуверенно зовёт он, приобнимая колени левой рукой.
—Да, я. Тебе бы тоже не мешало бы принять ванну. Если хочешь, я сделаю воду с пеной.
— Что? —Юнги будто находился в какой-то прострации и совершенно не понимал, что ему твердит Хосок.
— Эээ… Ты не знаешь, что такое ванна?
— Нет, — Хосок в удивлении поднял бровь и непонятливо уставился. «Он, что, с другой планеты?» — не внимал Чон.
— Хорошо, давай, я отведу тебя, и ты сам посмотришь.
— Никуда я не пойду, — уверенно сказал Юнги, будто это само собой разумеющеюся, на что не без упрёка Хосок ответил:
— Ещё как пойдёшь, мне даже сложно предположить, сколько дней ты не мылся. Тебе отмокать, как минимум, час нужно! — Юнги словно пропускал его слова мимо ушей, делая вид, что очень заинтересован в рассматривании замшевого персикового дивана.
— Только не говори, что ты не можешь ходить. При такой температуре…
— Я не могу понять, зачем ты делаешь это. Зачем, так рвешься мне помогать? — перебил его Юнги.
Хосок застыл на месте. Он мало понимал, почему так хочет ему помочь, хотя, он не редко было рвался помочь людям, даже незнакомым. Но ведь этот несносный мальчишка принёс ему столько проблем… Почему он помогает ему?
— Ну, вообще-то, я думал, что ты сможешь работать со мной. Помогать мне, во всяком случае. А я первое время разрешу тебе остаться у меня, потом уже будешь искать съёмное жилье, — Юнги даже дернулся от неожиданно прорезающего тишину голоса. Пока Хосок размышлял все это время, Юнги успел вдоволь насладиться богато обставленной комнатой. Похожее, он видел только в кабинете господина, и поэтому в черноволосую головушку закрадывалось подозрительные мыслишки.
— Я не хочу с тобой работать. Ты будешь издеваться надо мной, — Юнги сжал руки в кулачки и инстинктивно дернулся от боли в правом запястье.
— Не говори ерунды. Марш в ванную! — Хосок дёрнул его за руку и потянул за собой.
— Но я не хочу мыться, —словно ребёнок протянул Юнги. Он задумчиво скользил ногой по влажному кафелю, пока Хосок тем временем набирал побольше воды в ванну.
— Можешь раздеваться, пока что.
— Насколько я знаю, у адекватных людей не принято раздеваться перед друг другом, — Юнги недовольно зыркнул на Чона.
— Господи, да у тебя там и смотреть не на что, — хихикнул Хосок, взбивая пену. — Но, если хочешь, я выйду.
— Хочу. Выходи, — только Хосок собирался захлопнуть дверь с другой стороны и рассмеяться, как неуверенный голос снова остановил его. — Только объясни, чем я могу мыться.
— Боже, у меня складывается впечатление, что ты никогда в своей жизни не купался, —Хосок обречённо поворачивается, указывая на полупустой бутылек, — Это гель для душа, им моют тело, а этим моют голову, — тыкает пальцем на шампунь с запахом ментола. — Все понятно?
— Ага. А теперь выходи, — пробубнил Юнги.
Как только он остался в комнате один, он решил осмотреться. Перед ним стояла мраморная чёрная раковина, прямо над ней небольшое зеркало, обрамленное позолотой. По правый бок стояла стиральная машинка с туалетом, а по левый — мраморная ванна под цвет раковины. Всё смотрелось довольно гармонично с персиковым кафелем на стенах и на полу. Видимо, Хосок очень любит персиковый цвет. «Я так понимаю, мне следует вымыться. Я надеюсь, вода не слишком горячая»
Юнги на пробу касается стопой пенной водички, отмечая про себя, что та оказалась в меру тёплой. Одежда трудно снимается из-за прилипшей крови, но он чудом отдирает её, оставаясь полностью обнажённым. Юнги чувствует себя так непривычно в таких роскошных условиях, будто это вовсе не он здесь находится. Ему стоило как раньше в 5 или 6 утра просыпаться от ведра ледяной воды или вечером стоять в очереди возле такого же ледяного душа, на который каждому человеку отводилось не больше пары минут. Так… непривычно.
Это все ему казалось таким дорогим и очень напрягало Юнги. «Откуда у Хосока может быть такое богатство? Он явно не простой человек».
Он не понимал, что это нормально для Хосока, который зарабатывает и которому иногда высылают деньги его родители. Юнги этого никогда не понять, поэтому он решил быть настороже с ним. Он с отвращением смотрит на свое изувеченное тело и волна ненависти к себе захлёстывает его. Как можно любить себя, если на протяжении всей его жизни ему в голову вдалбывали то, что его мерзкое существование приносит лишь проблемы. Да, что там. Юнги даже не знал значение слова «любить», хоть и слышал его от Чимина.
«Я и в правду приношу всем только проблемы. Лучше бы меня вовсе не было» — размышлял Юнги.
Горячая вода попадает на не до конца зажившие раны, которые начинают печь и пощипывать. Он, казалось бы, уже совсем не чувствует боли, ему уже абсолютно все равно, что он испытывает, потому что по другому-то, он и не жил. Даже не знает, какого это. «Я так долго все это время мечтал умереть. О чем же мне мечтать сейчас? Этот мир такой красивый, я не хочу покидать его, но в то же время, он такой опасный.» Тёплая водичка приятно согревает тело и Юнги жмурится, как кот, и продолжает греться. «Так приятно».
Он поднимает запястья на уровень глаз и наблюдает, как кожа приобретает живой оттенок. В комнате витает запах яблочной пены для ванны, даже становиться немного душно и жарко. В этот божественный момент Юнги не хочется думать о чем-то плохом, и поэтому он просто наблюдает за лопающимися под его рукой пузырьками на воде. Это его веселит, и он, словно ребёнок, впервые за все это время улыбается. Ему нравится здесь. И он будет надеется, что Хосок не станет плохо к нему относиться, хотя, раньше, в это совершенно не верил. Тоненькая ручка тянется к полупустому бутыльку и пытается открыть его. Крышечка открывается с громким щелчком и Юнги отпрыгивает в сторону, пугаясь. «Оно, что, стреляет в меня? Оно опасное? Хосок не иначе как специально это делает!»
Юнги, подозрительно щурясь, тыкает в открытый бутылек. Не получая ничего в ответ, он берет его в руку и рассматривает. На нем небольшая бумажка вишнёвого цвета, которая отставала по краям. Ничего необычного. Он выдавливает себе на руку немного смеси и размазывает по ладоням, стараясь отмыть с них засохшую грязь. «Эта штука вкусно пахнет» — вынес свой вердикт Юнги.
Вода болотного цвета стекает с его тела и пачкает остальную, оставляя разводы на покрасневшем теле. Юнги остервенело драит кожу, как будто вместе с грязью уходили его страшные воспоминания, мутной водой утекая сквозь пальцы. Вскоре, он нанёс на волосы шампунь с ментолом, который неприятно холодит голову и жжётся на повреждённом когда-то виске. Но Юнги нравится, как пенятся волосы, и он снова улыбается. «Я никогда бы и не подумал, что это может мне нравится.»
Но осталась одна проблема: он, теперь весь пенный и мыльный, должен смыть с себя все это чистой водой. Кран был вовсе не похож на тот, из которого он набирал воду для поливки поля, поэтому Юнги пытался включить его всеми возможными и невозможными способами. К счастью, это сработало. Когда он уже было вылез мокрыми стопами на пол и стал одевать свою потрепанную одежду, в ванную без стука входит Хосок.
— Нет, я надеюсь, ты не станешь одевать это снова, — он брезгливо осматривает окровавленные вещи. Юнги даже подпрыгнул на месте от неожиданности, прикрываясь руками, пока его щеки, почему-то, предательски краснеют.
— Я принёс тебе чистые вещи, одень пока что их, — Хосок протягивает мне длинную серую футболку, чёрные шорты и завернутые в упаковку боксеры, но я все так же не отрываю рук от своего тела. — Ой, да все, не смотрю. — Хосок хихикает и закрывает глаза второй рукой, пока Юнги неуверенно забирает у него из рук чистую одежду. Ему даже чутка стыдно, что приходится одевать чужое, поэтому он тихо мямлит:
— Я мог бы одеть свою прошлую.
— Твою одежду на свалку нужно давно. Одевайся быстрее.
Юнги пытается натянуть на себя боксеры одной левой, но выходит довольно плохо, поэтому, не удержав равновесие, падает с громким стуком на пол.
— Ай! — все, что успел сказать он перед тем, как Хосок поворачивается и обречённо вздыхает.
— Господи, за что мне эти проблемы на голову, — он садится рядом с ним, помогая одеться.
Снова. Снова Юнги слышит эту фразу, пускай и в другой формулировке, но он прекрасно понимает, что всем надоел.
— Не нужно, я сам, — обида распирает его, и он бы расплакался прямо здесь, но не позволит себе делать это при чужих людях.
Flashback
— Никто не должен видеть твои слабости, Юнги, — говорит уставшая женщина, протирая разбитую коленку маленького мальчика речной водой.
— Но мам, он толкнул меня на землю, мне было больно! — всхлипывая, бубнит мальчик.
— Если ты покажешь им, что тебе больно, они сделают тебе ещё больнее. Запомни это. Ты можешь поплакать, когда остаёшься один, я понимаю, никто от этого не предостережён, но не при людях, которым ты не доверяешь, — продолжает женщина, гладя прижавшегося к ней сына по голове. — Ну, или во всяком случае, ты всегда сможешь все рассказать мне. Всегда. Чтобы с тобой не случилось.
Конец Flashback
Юнги быстро прогоняет воспоминания из головы, отталкивая Хосока.
— Я сказал, я сам.
— Ты уже пытался сам, — вздыхает Хосок и тянется за своей футболкой.
Чон ещё больше шокирован, когда его взору открывается все тело Юнги, но старается прилично промолчать. Тело изувечено шрамами, некоторыми не до конца зажившими гематомами и даже ожогами от сигарет. Он аккуратно проводит по его плечу, на что Юнги нервно дёргается.
— Не трогай меня.
Хосок на это ничего не отвечает, лишь мысленно подчёркивает, что помощь Намджуна нужна не только ему самому. Когда Юнги оказывается в огромной футболке, что доходит ему до середины бедра, и в чёрных шортах Хосока, которые свободно болтаются на талии, он не торопясь осматривает себя в запотевшем зеркале. «Я такое бледное пятно по сравнению с Хосоком» — думает Юнги, проводя пальцами по покрасневшим щечкам, пока Хосок что-то усердно ищет в верхних чёрных шкафчиках.
— Держи. Теперь, эта зубная щётка твоя, — говорит он, протягивая салатовую щётку.
— Что это? — Хосок все больше афигивает от этой жизни. А конкретнее, от этого странного мальчишки.
— Ты, когда-нибудь чистил зубы? — спрашивает Чон, ожидая на свой вопрос даже отрицательный ответ.
— Ага.
— Чем ты их чистил?
— Зубным порошком. Ну, и пальцами.
— Я сейчас совершенно не могу понять, в каком столетии ты находился, когда все нормальные люди чистят зубы щёткой и пастой, — удивляется Хосок, доставая из шкафчика мятную зубную пасту.— Смотри, выдавливаешь совсем немного на щётку зубной пасты и чистишь ею зубы. Уяснил?
— Уяснил, — говорит Юнги и делает, как ему сказали. Пока он занят чисткой зубов, Хосок достаёт из кармана его старых штанов, которые незамедлительно сегодня отправятся в мусорку, свой телефон, осматривая на нем трещины.
— Я сделаю один важный звонок, думаю, ты не против, — говорит Чон, направляясь в гостиную. Юнги тут же сплевывает пасту и бежит за ним.
— Ты обещал, что не будешь никуда звонить, отдай! — он старается допрыгнуть до руки Хосока, которую он поднял вверх. Чон наблюдает за Юнги и невольно улыбается, но вот самому Юнги сейчас не до смеха.
