Как приручить волчонка?

      Парни поспали всего пару часов, потому что Хосок поставил сразу несколько будильников на 7 утра и немного позже. Тут поневоле любой проснётся. Юнги за это маленькое время, находясь на свободе, постепенно привык спать немного больше, поэтому он не очень-то обрадовался будильнику в столь раннее время. Если быть точнее, вообще не обрадовался. Звук, доносящийся из другой комнаты — раздражал его, поэтому он накрыл голову небольшой декоративной подушкой и недовольно промычал, когда Хосок потряс его за плечо. — Вставай, соня. Я же говорил, что сегодня займёмся выпечкой, — сонно мямлит Хосок, который, видимо, сам не успел до конца выспаться. — Я не хочу. Я не умею, — Юнги переворачивается на бок, нежась в тёплой постельке. — Ну, так я научу. Я сам этого не сделаю за такой короткий срок, понимаешь? Я же чувствую, как сильно ты хочешь научиться готовить, — с сарказмом тянет Хосок последнее предложение и пытается поднять этого соню с дивана. Он невольно обвисает на руках Чона и, видимо, все ещё пытается доспать свой заслуженный сон. — Готовить скучно? — спрашивает Юн, смотря на обои цвета сепии в коридоре с какими-то незамысловатыми узорами на них. — Вовсе нет, — Хосок посадил мальчишку на стульчик в кухне. — Ты даже одной рукой сможешь, не волнуйся. Тесто месить буду я. А тебе… я придумаю занятие. — Это, типа, я тебе должен отработать за то, что ты помогаешь мне, да? —Юнги болтает ножками и смотрит, как Хосок достаёт нужные ингредиенты. Чон застывает на месте с мешком муки в руках и строго смотрит на Юнги. — Неужели, ты, правда, так думаешь? — он отворачивается. — Можешь не помогать, если хочешь, но я просто не успею сделать это все сам. Юн сидит в раздумьях, ещё раз подчеркивая, что Хосок не такой, каким он себе его представлял. Но он не может просто так сидеть и наблюдать за тем, как он трудиться, хотя хотелось. — Я буду помогать тебе. Я тоже хочу готовить, — он, опираясь на одну руку, спрыгивает со стула и подходит к Хосоку. — Что я должен делать? — Ты задаёшь слишком много вопросов, — вздыхает Чон. На самом деле, он ещё сам не придумал, какое задание даст ему, поэтому оттягивает время для раздумий. — Я никогда раньше не готовил, — добавляет к слову Юнги, разбивая уверенность Хосока в дребезги. — Я даже никогда не видел, как готовят. У нас были специальные работники, которые готовили для господина. Все, что оставалось, отдавали нам. — Ладно, я придумал тебе занятие, — неожиданно меняет тему Чон, стараясь оттолкнуть Юнги от своих воспоминаний. На этой кухне не должно быть грустно. — Ну, и какое же? — заинтересованность парнишки льёт через край, и Хосока забавляет подобная инфантильность, поэтому он загадочно улыбается и, не оборачиваясь, отвечает: — Узнаешь позже. Юнги ходит вокруг да около, сгорая от нетерпения, пока он замешивает тесто для рисовых пирожков. Непоседа оббегает Хосока пару раз и случайно задевает его пострадавшее бедро, на что Хосок взвыл от негодования и недовольно посмотрел на Юнги. — Пока что, просто сядь и не мешайся, ладно? Я сам все сделаю. Юнги снова сел и обречённо вздохнул, разглядывая интерьер небольшой кухни. Он хотел задать Хосоку столько вопросов, хотел узнать, как что работает, но видя сосредоточенное на своём деле лицо Чона, он мешкает. — Я просто хочу посмотреть, что ты делаешь, — через некоторое время подал голос Юнги, — мне скучно.       Он наблюдает за тем, как кружатся в воздухе крупинки муки, которые подхватывает прохладный ветер из приоткрытого окна и испытывает непонятное ему ранее чувство теплоты и уюта. Тем временем, испачканный в муке Хосок достаёт уже подошедшее тесто и раскатывает по столу, разрезая на кусочки. Он будто вовсе не слышит сказанных слов, но вскоре разлаживает перед Юнги небольшие лепешки. — И, что мне с этим делать? — он недоуменно смотрит на тесто, пока Хосок доставал из холодильника джем. — Ты будешь начинять мои пирожки. Наши пирожки. Смотри: одна столовая ложка на одну лепёшку, а я потом сам залеплю, хорошо? Я, пока что займусь рисовыми палочками. — Юнги рассматривает баночку в своей руке, а после переводит взгляд на варящиеся в кастрюльке палочки. «Что это всё такое?»       Он чувствовал себя героем, спасающий Хосока, ведь, тот доверил ему дело, хотя, в котором сам Юнги совершенно не смыслил. Он подымает полную ложку джема на уровне своих глаз и тщательно вглядывается в вкусно пахнущую смесь, а после не аккуратно распределяет её по лепешкам. Сладкие капли падают на стол и на голые бедра, а Юнги, при выдавшейся такой возможности, пачкает пальцы в капнувшем джеме и пробует его. И, о Боги, ему хочется кричать о том, насколько это вкусно. «Я никогда подобного не пробовал». Пока Хосок занят, парнишка кладёт себе в рот ложку джема и мурчит от удовольствия. Он и подумать не мог, что еда может давать приятные ощущения, да ещё и быть такой вкусной. В тот раз, когда он съел свой первый в жизни пирожок, он даже не почувствовал вкуса из-за страха. А сейчас он может сполна насладиться всем этим, потому что и страха никакого уже нет. Он смотрит на возмущённого Хосока и с виноватым взглядом вытаскивает ложку изо рта, чем вызывает у Чона только улыбку. — Я открою тебе целую банку джема и можешь есть его, сколько влезет, только, пожалуйста, — он кивает на будущие пирожки. — Сначала начини их, — Юнги обречённо накладывает джем и смотрит на неровные лепешки. «Как из этого могут получиться такие красивые пирожки?» Не успевает Юн вдоволь подумать, как тут же Хосок начинает мастерски быстро залепливать их по краям. Юнги не может уследить за всеми этими движениями рук, и поэтому он просто откидывает закружившеюся голову назад. — Как ты все это делаешь… — вопрос, на который, наверное, и не требуется ответа, потому что самому парнишке этого не понять. — Просто привык. А сегодня это нужно делать очень и очень быстро, — говорит Хосок, смазывая противень, и разлаживает на нем совместно сделанные пирожки. Тем временем закипают рисовые палочки и Чон готовит сахарный сироп для них. — Эй, давай, я тоже с чем-то помогу? — Юнги неугомонно топтался возле него. — Неужели, ты действительно хочешь помогать? Я думал, что наоборот, — Чон достаёт сахарную пудру из верхнего полупрозрачного шкафчика. — Мне неудобно, когда ты что-то делаешь, а я — нет. А вообще, я бы хотел узнать побольше о тебе, — Юнги рассматривает упаковку с сахарной пудрой и придвигается ближе. — Говори, что мне делать. Чон задумался. Это было бы нечестно с его стороны не рассказать о себе, если учитывать то, как вчера он услышал почти всю жизнь этого парнишки в сокращённом варианте. На жизнь Хосок не жаловался и вообще был доволен, поэтому даже не знал, с чего начать. — Да и рассказывать нечего. Живу так же, как и все. Обычно, — сказал он, протягивая Юнги сахарную пудру. — Посыпай их по немного, — Юн старался равномерно распределять пудру по рисовым палочкам, пока Хосок, тем временем, поливал вторую порцию палочек сахарным сиропом. — Что именно ты хочешь узнать обо мне? — спрашивает Чон, заглядывая в заинтересованные глаза Юнги. Кажется, ему нравится то, что он делает. Возможно, из-за того, что результат этой работы неимоверно вкусно пахнет. — Расскажи о своём детстве. Хочу узнать, какое бы оно могло быть у меня, — нотки грусти проскользнули в его голосе, что не мог не заметить Хосок. — Моё детство… Мм… я рос в богатой любящей семье, у меня было много друзей, мы с ними в баскетбол играли. Родители на меня ставили большие надежды, я должен был перебрать от отца его скучную должность в его офисе, но все как то… не сложилось. Я увлёкся готовкой, а именно кондитерской выпечкой, родители это не одобрили, мол: «Что ерундой маешься, все равно она тебе не пригодится, разве может парень готовить?» и так далее… Ну, и где-то лет в 19 я ушёл из дома и начал заниматься любимым делом. Может, если бы родители поддержали меня, я давно уже владел бы своим магазином, вот только у меня всего этого не было. Поддержку я получил от Сокджина, друга моего детства. Я даже и не знал, что он тоже любит готовить, это было для меня неожиданно ждать помощи от такого разгильдяя, как он. Мы посчитали хорошей идеей открыть ларёк и зарабатывать таким образом. Мне повезло иметь такого друга, хоть, иногда, он раздражает меня, — улыбается Чон, посыпая некоторые рисовые палочки шоколадной стружкой. — Ухты… — шепчет Юнги, переводя взгляд на свои липкие руки. — А ещё мы хотим открыть свой магазинчик. У нас уже вполне достаточно денег, и это было бы очень удобно. Может, назвать его «Выпечка от Чона и Кима»… Хэх, у меня нет фантазии, — смеётся Хосок. — Кстати, ты помнишь свою фамилию? Ну, может… — Юнги перебирает в пальцах уже липкий пакетик сахарной пудры и откладывает его в сторону и вздыхает. — Я не помню ни свою фамилию, ни своей мамы. Она никогда не говорила мне её. — А отец? — У меня нет отца, есть только мама. — Дурачок, — смеётся Хосок, складывая выпечку в заранее приготовленные бумажные пакетики. — У всех есть два родителя, иначе ребёнка не получится. Неужели, ты не знаешь, как рождаются дети? — Юнги отрицательно помотал головой и уставился на Хосока, будто тот ему вселенскую тайну раскрыл. — Возможно, моим отцом был кто-то из тех тварей, я не знаю. Мама никогда не говорила мне про отца. И… если это правда… Я ребёнок одного из них…       Хосок замолчал, прикусывая губу и виновато опуская взор в пол. Зря он сказал это. Юнги и так плохо, а теперь он узнает, что может быть кровными узами связан со своими врагами. Он вытирает вымытые руки и кладёт одну мальчишке на плечо в жесте поддержки. — Я уверен, что ты пошёл в свою мать. Хоть, я её и не видел, но она воспитала тебя хорошим сыном. Ты можешь защитить себя, когда потребуется, и помочь, когда в этом нуждаются другие. Ты невероятно сильный, если пережил все это. Я горжусь тобой. И твоя мать, вероятнее всего, тоже гордиться тобой. Юнги прячет лицо в сгибе локтя, дабы скрыть предательски стекающие по щекам слезы, и тихонько шепчет: — Спасибо, — Хосок гладит его по спине успокаивающе, а Юн голову наверх поднимает и благодарность кивает. — Всё в порядке. — Если уж это действительно так, тогда я пойду, — говорит Хосок, складывая выпечку в большой пакет и идёт одеваться, — Уже скоро 12.       Чон уходит отнести Сокджину товар, оставляя Юнги с банкой джема в гостиной перед телевизором. Юнги, вроде бы все понятно объяснили: как он включается, выключается, как переключать каналы и так далее. Но вот он по чистой случайности переключает спокойный музыкальный канал на громкую мистическую передачу и даже подпрыгивает от неожиданности, чуть ли не роняя банку джема на чистый кремовый плед. «Это подстава!» — думает он, пытаясь вспомнить, как переключить канал снова, и в итоге вовсе выключает его. Для Юнги это все ещё кажется таким неизвестным и страшным, хотя, он уже видел телевизор, поэтому решает оставить изучение «этой странной говорящей штуковины» на потом. Юнги и не заметил, как прошёл день. Не заметил, когда он успел съесть всю банку джема и когда возвращается Хосок. — Я уже думал, что ты потерялся. — Да нет же, — Чон смеётся, стаскивая с себя ярко красные кеды. — Просто, сначала мы разговорились с Сокджином, а потом я пошёл за продуктами…

***

      Вечер был невероятно спокойный сегодня. Через плотно закрытое окно в дом не попадал прохладный ветер, колыша листья высоких деревьев. Солнечный диск садился за горизонт, освещая красноватыми лучами местность вокруг себя. Два чистых, только из душа, парня сидели и отмывали беспорядок на кухне. Юнги занятый столешницей, а Хосок — посудой. — Завтра предстоит такое же мучение. Всю неделю. Только теперь я заранее замешу тесто на завтра, чтобы так не спешить, — Хосок медленно намывает тарелки, а Юнги наблюдает за лопающимися пузырьками от моющего на ней. — Ухты! Смотри, что это? Я видел их в ванной когда мылся. Они уже и тут, — парнишка без поддельного интереса указывает на маленький пузырёк, что тут же лопается под его пальцем. — Это пузырьки. Они появляются из-за мыла или моющего, — Хосок улыбается и ощущает непередаваемое тепло в груди. Объяснять то, что, в принципе, знают все, так странно. «Этот мальчишка такой необычный» — Интересно, — шепчет Юнги, отводя взгляд на недомытую столешницу и заражается от Хосока улыбкой, искренней и неподдельной, обнажая мармеладные десна. — Я впервые вижу, как ты улыбаешься, — говорит Хосок, вытирая мокрую тарелку. — Хочу заметить, что тебе идёт улыбка, — Юнги, в ступоре, перестаёт тереть и без того чистое место на столешнице, и переводит взгляд на Чона. — А я хочу заметить, что ты хороший друг. — Друг? — Да, именно, — кивает Юнги. — У меня такого никогда не было.