Сложная жизнь непростых детективов

Коннор открывает глаза. Первое, что он чувствует — ноющая боль в районе позвоночника и шеи. В салоне горит тусклый желтоватый свет, а водительское сидение пустует. За окном кромешная тьма и ни единого фонарного столба — привилегии отдаленных участков, которые Коннор едва ли может назвать привилегиями. Жить в окружении одних лишь деревьев и сверчков? Сомнительное удовольствие, если быть честным. Коннор вытаскивает ключ. Мотор глохнет, а вместе с ним выключается и обогреватель, который Найнс предусмотрительно оставил включенным. Он ещё раз бросает взгляд в боковое окно. В лунном свете можно рассмотреть очертания обветшалого двухэтажного дома. Согласно материалам по делу, в доме проживают пожилой отец и сын, обнаружившие труп неподалёку. Свет в салоне моргает несколько раз. Каким-то образом это заставляет Коннора приступить к действиям. Он вытаскивает телефон и включает фонарь. Если бы вы спросили его, что он думает обо всей этой ситуации, он бы, конечно, сказал, что не обладает достаточным количеством информации для того, чтобы в полной мере ответить на этот вопрос. Ему просто не дали шанса что-либо разузнать. Возможно, уже в этот момент Найнс стоит на пороге, деловито поправляет свою куртку, выходит на улицу, а в голове у него полная, детальная картина произошедшего. Улики систематизированы, а преступники без пяти минут за решеткой. Коннор ценит острый ум Найнса и его преданность делу; иногда его способности действительно поражают. Но Коннор является таким же важным элементом расследования, каким является и сам Найнс. Последний часто забывает об этом. И будь проклята привычка Коннора засыпать там, где не положено, и тогда, когда не положено! Он захлопывает дверь и быстрыми шагами преодолевает расстояние от машины до дома, подсвечивая дорогу фонариком. Деревья зловеще качаются из стороны в сторону, лес позади таинственно шумит. Коннор стучит в дверь, переминаясь с ноги на ногу. Он совсем не против того, чтобы сменить обстановку ночного леса чем-нибудь более дружелюбным. С запозданием дверь открывается. Коннора встречает взрослый мужчина с грандиозным беспорядком на голове. У него на плече полотенце, одна рука заведена за спину, клетчатая рубашка застегнута на все пуговицы. На секунду в его темно-зеленых глазах мелькает удивление, которое не могут скрыть даже толстые линзы его круглых очков. Он обводит Коннора взглядом до тех пор, пока тот не предъявляет ему своё удостоверение. После этого мужчина выглядит менее напряженным, он понимающие улыбается. — Детектив Найнс не говорил нам, что он приехал не один, — делает шаг в сторону, приглашая внутрь. — Проходите, — в руке за спиной оказывается зелёная кружка. — Не хотите чая? Коннор вежливо отказывается. — Как пожелаете. Детектив Найнс на втором этаже, разговаривает с моим отцом. В конце концов это у него паранойя, а не у меня. Входная дверь поскрипывает и захлопывается, мужчина возится с замком, бурча что-то неразборчивое себе под нос, пока Коннор уверенно продвигается по плохо освещенным комнатам, осматриваясь. — Меня зовут Оливер. Обращайтесь, если понадоблюсь. Взгляд Коннора приковывается к увесистым оленьим рогам над пылающим камином. — Что вы имели ввиду под паранойей? Оливер закатывает рукава, смотря то на Коннора, то за окно. Он трет шею в раздумьях, затем указывает на трехместный потрепанный диван, неловко улыбаясь. Они садятся, образовывая пространство, которое могло бы вместить ещё одного человека между ними. На журнальном столике со своей стороны Коннор замечает складной нож и обшарпанный бинокль камуфляжного цвета. — Старик считает, что за нами следят. Он без конца твердит мне о машине, которая, по его словам, останавливается рядом с нашим домом по ночам, — он подавленно вздыхает. — Лично я ни разу её не видел. Старый Джонатан совсем спятил. — Я бы не был так уверен. Лицо Оливера искажается усталостью вперемешку с раздражением. — Просто поговорите с ним, и вы поймете, что я имею ввиду, — он небрежно вскидывает руку вверх, указывая на второй этаж. Коннор складывает пальцы в замок. Найнс, наверняка уже всё разузнал. От него будет больше толку, если он останется здесь. Осмотрев комнату, он замечает два небольших крючка на стене рядом с оленьими рогами. Расстояние между ними натолкивает Коннора на мысль о том, что, возможно, эти крючки играют роль крепежа для оружия. — Вы увлекаетесь охотой? На секунду Оливер будто не понимает, о чем идёт речь. Он как-то поспешно поправляет сползшие на нос очки и просит повторить вопрос. — Я заметил, что у вас много охотничьего снаряжения и подумал, что, может быть вы или ваш отец— — Верно-верно. Я совсем забыл. Давнее увлечение старика. Сейчас ему не до охоты. Возраст не тот. Коннор кивает, а Оливер издает странный звук, словно вспомнил что-то очень важное. В этот же момент в доме что-то глухо шумит. Оливер шепчет про себя: — Винчестер… Коннор обращается к нему с вопросом в глазах. На это Оливер возбужденно поправляет очки и подрывается с дивана. — Винчестер, — он указывает на пустые крючки, — Здесь висела старая винтовка! Я точно помню, что висела! Коннор в контраст спокойно поднимается с места и встаёт позади взвинченного Оливера. — Теперь теория вашего отца не кажется вам такой уж безосновательной? Он резко оборачивается, зелень чужих глаз начинает играть совсем по-иному. — Да вы шутите? Считаете, что кто-то мог пробраться в наш дом незамеченным и выкрасть оружие? — он кладет руку на сердце и с огнём в словах говорит. — Поверьте мне, я бы заметил— — Пропажу ружья вы заметили только сейчас, — подмечает Коннор. Оливер поджимает губы и нервно перешагивает с ноги на ногу так, будто не знает, как ему донести до Коннора свою мысль. — Что если старик действительно спятил? Что если… Что если это он… — Сомневаюсь в этом, Оливер. Женщина умерла в связи с критической потерей крови. Вследствие многочисленных ножевых ранений. Пулевых ранений найдено не было, — спокойно объясняет Коннор, — к тому же вы сами сказали: ваш отец в почтительном возрасте и не способен вести активность… подобного— Коннор не успевает договорить, потому что в этот момент в нос ударяет специфический запах, а ветровка немного намокает на плече; на левую щеку летят брызги чего-то неизвестного. Он оборачивается и видит, как с Оливера стекают ручьи бесцветной жидкости. На стене, у которой они стоят, образовывается причудливый тёмный узор. В это же время Найнс стоит в четырёх шагах от них; выражение его лица ни о чем не говорит; вся его одежда покрыта грязью, а лицо местами покарябано; по правой стороне и вниз по шее стекает кровь; в руках у него замызганная красная канистра. — Ты заигрался, — цедит сдавленно. Коннор реагирует быстро, и канистра, которую Найнс с грацией бросает в Оливера, не задевает его. Найнс не настроен на кооперацию. Найнс не настроен на разговоры. Найнс в принципе перестал получать сигналы из вне и как-либо регистрировать происходящее вокруг, поэтому достучаться до него — что-то из ряда вон выходящее. Коннор дергает Найнса за рукав, уговаривая, но последний упрямо отказывается замечать его. Весь дом пропах стойким запахом бензина. Коннор подмечает, что следы идут от двери, ведущей к заднему двору. Значит, Найнс никогда не поднимался на второй этаж. Всё это время он был за пределами дома. В то время как в голове Коннора начинает выстраиваться более-менее адекватная картина произошедшего, Найнс следует намеченному плану. Он никогда не увлекался табаком, но в его кармане всегда лежала кремниевая зажигалка с серебряным корпусом. Иногда из карманов его пиджаков вываливались истлевшие спички. Коннор часто задавался одним и тем же вопросом: «почему». Возможно, теперь он частично получил на него ответ. Механическими, выверенными движениями Найнс выуживает спичечный коробок из внутреннего кармана. Он двигается на удивление быстро и как по инструкции, Коннор не успевает вразумить его. Он кидает зажженную спичку и двигается с места только тогда, когда убеждается в том, что пламя расходится и достигает его цели, которая припала к стене, оглушенная тяжёлой канистрой. Найнс хватает Коннора за руку и ведёт их к выходу, полностью удовлетворённый своим высокоморальным поступком. Через окна можно увидеть пламя, бушующее в гостиной. Найнс толкает Коннора к машине, а потом события стремительно набирают обороты. Не то чтобы ситуация и без того не была накалена до предела. Дом потрескивает, Коннор выдергивает руку, а Найнс получает звонкую пощёчину. Всё в один момент. — Чёрт возьми, Найнс, да выслушай ты меня! — Коннор прижимает руку к груди, словно обжегся. Наконец серые глаза фокусируются на нем. Такой ясный и осознанный взгляд, ни капли не удивленный. — Прежде чем поджечь его ты подумал о том, что там могут быть люди, Найнс?! Что если он держал кого-нибудь— — Когда я зашел в этот дом, в нем никого не было. Я решил, что осмотр помещения не помешает расследованию и проверил каждый сантиметр. Он горит там один. — Н-найнс, ты слышишь себя? — Коннор смотрит поверх его плеча, на дом, пожираемый пламенем изнутри. — Ты — детектив, не поджигатель! Какое право ты имел— — Полное. — Ты не осознаешь всей— — Осознаю. — Тогда дай мне догово— Неожиданно его голова мягко приземляется на плечо Коннора, а руки смыкаются за его спиной. Пахнет бензином, кровью и безответственностью. Когда Найнс говорит, его голос сквозит холодным спокойствием. — Ты знаешь, что в большинстве случаев преступники возвращаются на место преступления, — он выдерживает небольшую паузу, выстраивая идеальную последовательность из мыслей и произошедших событий. — В нашем случае преступник не только вернулся, но и оказался лишенным здравого смысла. Он закапывал трупы на заднем дворе, когда я обнаружил его. Это были Оливер и его отец. По словам Найнса, преступник воспользовался лопатой не по назначению, а после приковал его наручниками к батарее в гараже. Он пролежал без сознания некоторое время. История о том, как Найнсу пришлось вывихнуть большой палец, чтобы выбраться из наручников, и некоторые другие достаточно болезненные вещи осталось неупомянутыми, но Коннор догадался о них по тяжелому вздоху своего напарника. Никто об этом не знает, но Найнс ненавидит физическую боль. Поэтому если ситуация начинает приобретать преднасильственный характер, Найнс действует первым и без промедления. — Я не закрыл двери. Коннор немного отстраняется, не понимая, к чему ведёт его напарник. — Я оставил тебя здесь. Спящего, в нескольких метрах от места, где был найден труп, и где было совершенно преступление. Я ушёл и не закрыл двери. Можно подумать, что Найнс отомстил псевдо-Оливеру за боль, которую ему пришлось испытать, и которую он так ненавидит, или он «наказал» его за совершенные преступления, что абсолютно не соответствует его характеру. Но Найнс жжёт спички не из соображений справедливости. Месть здесь тоже не к месту. Главная роль отведена гневу. И в данном случае не просто гневу, а гневу, направленному на себя. И если раньше Найнс обходился спичками и зажигалкой, в этот раз масштабы разрослись до неприемлемых размеров. Коннор понимает. Его нравственная сторона дико противится поступку напарника. Он убеждён, что преступники должны сидеть за решёткой, а не гореть заживо. Но он понимает, как одно может повлечь за собой другое и вылиться в необратимые поступки, которым никогда не найдётся оправдания. Найнс снова притягивает Коннора, упирается подбородком в его плечо. Можно наивно предположить, что он ищет нежности и утешения, но на деле он тянется к ручке двери и говорит: — Я бы хотел присесть, если ты не возражаешь. Коннор не возражает, но, когда Найнс садится, оставляя ноги на земле, а дверь — открытой, он не может не кинуть на своего напарника взгляда, который о многом говорит и немного осуждает. Найнс смотрит на него снизу-вверх, прислонившись щекой к подголовнику. — Ты вызвал пожарных? Коннор кивает. Он сделал это ещё до того, как тот потянулся в карман за спичкой. Опыт работы с Найнсом показал, что если он что-то решил в своей голове, то он обязательно воплотит это в реальность. Поэтому лучшее, что можно сделать в случаях, подобных сегодняшнему — это попытаться сократить количество последствий от содеянного. Например, предотвратить возгорание леса. Коннор кидает на Найнса ещё один осуждающий взгляд. На это последний предпринимает попытку закатить глаза, которая заканчивается неудачей. Он тянет руку вперед, находит ладонь Коннора, стоящего рядом, сжимает в своей. Долго и сильно. Он методично перебирает пальцы, пока Коннор говорит о том, кому предстоит объясняться перед пожарными, кому писать отчеты с бдительностью в 110% и кому стоит подумать над своим поведением в ближайшее свободное время. Он выслушивает всё, до последнего слова. Внимательно и осознанно. Когда Коннор заканчивает, Найнс обводит его уставшим взглядом и вполголоса говорит: — Застегнись. Холодно. Вой сирен становится громче.