***
— Какого хрена тут происходит? Азирафаэль, что ты… вы тут делаете?! Ангел, который только что щурился от недолгой вспышки и белого света, устало посмотрел на друга, не решаясь что-то ответить. Он понятия не имел, сколько прошло времени. Кажется, совсем немного. Он прислонился спиной к дереву, и даже не жалел о содеянном, ведь теперь некогда идеально белая рубашка была безнадежно испорчена. Весь ствол, ветки и листья сочились черным как нефть соком. Самые тонкие веточки скручивались в спирали, те, что были сильнее и толще, гнулись под тяжестью своей новой ноши к земле. Ни одной живой травинки на земле, — всё высохло до хруста под ногами. Там, где должен был быть пруд с утками, красовалась сухая яма с остатками тины на дне. Утки тоже исчезли, даже трупов после себя не оставили. Все живое стремительно исчезало, а то, что ещё могло бороться, увядало на глазах. Место живых занимали мертвые. — Почему вы здесь? — повторил свой вопрос Кроули, опускаясь на землю и укладывая рядом тело седоволосой девушки. — Что произошло? — По всей видимости то же, что и у тебя, — сдавленно улыбаясь проговорил Азирафаэль. Над их головами что-то громыхнуло, и небо на секунду осветила красно-желтая молния. — Нам нельзя тут оставаться. — Кроули огляделся в поисках путей отхода. — Может, моя квартира ещё цела. Хватит сил туда переместиться, как думаешь? Азирафаэль не был уверен в том, что ещё что-то может. Спина жутко болела в двух точках в области лопаток, а божественная благодать стремительно исчезала. Он настолько привык к этому чувству за шесть тысячелетий, что его отсутствие было сравнимо с ампутацией ведущей руки. — Кроули, я не уверен… — В любом случае это лучше, чем сидеть здесь. — Демон не обратил внимание на виноватый взгляд друга. — Ну же, всего одно небольшое чудо! Ты совсем раскис! Кажется, других вариантов нет. Азирафаэль подтянул под плечи девушку, что лежала у него на коленях, и потратил последние ангельские силы на перемещение в темную комнату. Теперь он был уверен, что это было его последнее маленькое чудо.***
Парк аттракционов… Почему это место? Сандэй помнилось, что сюда они достаточно часто ходили с мамой. На выходные и городские праздники, дни рождения и просто после школы. По крайней мере, эти воспоминания жили в ее голове. Когда ей было семь мама выиграла в тире маленького плюшевого зайца с дурацким голубым бантом, и она обожала эту игрушку до тех пор, пока не забыла ее в поезде. Вот слез-то было! Они только что вышли с аттракциона, который заставлял желудки выкручивать виражи, еле стояли на ногах и смеялись так, что скулы начинали болеть от напряжения. Запахи соленого попкорна, яблок в карамели и корн-догов, детские вопли на горках и электрическая музыка. Воздух пропитан детством, и это вызывает невольную улыбку на губах. Морин подозвал к себе какой-то мужчина. Отец, по всей видимости. Он вручил дочери обруч с огромными светящимися ушами, и это показалось ей ужасно забавным. Такая глупая вещь! И от того не менее приятная. Она тут же побежала хвастаться своей обновкой подруге. — Когда мы успели попасть сюда? — спросила Дэй, когда они доедали свой сладкий попкорн и шли к очередной карусели. — Все так быстро, я не успеваю следить. — Кажется, нас привезла твоя мама, — задумчиво проговорила Морин. — А что? — Просто… Тебе не кажется это странным? У меня предчувствие… — Дорогая, просто забей и наслаждайся! — Морин улыбалась, но на какую-то секунду ее голос дрогнул в нерешительности. — Когда нам ещё выпадет возможность отдохнуть в свое удовольствие? — Нам точно не надо было что-то сделать? — не унималась Дэй. — Думаю, нам определенно нужен новый пакет с этой сладкой отравой! Они рассмеялись, и бросились на перегонки, обгоняя людей и тачки с едой. Они и не заметили, как дрогнули в воздухе силуэты людей, намекая на свою нереальность.***
Квартира действительно оказалась в целостности. Более того, даже входная дверь, которая, как помнил Кроули, осталась незапертой, была бережно закрыта на все необходимые замки. К сожалению, чего нельзя было сказать об окнах. Осколки украшали собой пол и мебель, стеклянная пыль смешалась с обычной и заняла свое почетное место на плотном ковре из темного ворса. Ветер завывал в пустых окнах, не давая забыть о происходящем вокруг. Ангел и демон сидели на полу, опираясь спинами о резные ножки массивной кровати, и старались не обращать внимания на беспокойно спящих девушек на ней. — Паршиво выглядишь, — заметил Кроули. — Ох, ну спасибо. — Азирафаэль скорчил гримасу, напоминающую улыбку. — Ты не лучше. — Что будем делать? Нас могут тут найти. Голос Кроули звучал устало, как бы он не старался придать ему твердости. — Они ищут все живое. Думаю, мы пока подходим под этот критерий. Куда делась твоя… твои угли? — Выронил в реку. А твои? — Оставил в Чистилище. Тебе не кажется это забавным? — Он поднял глаза на друга. — Мы сделали именно то, что они и хотели. Убили надежду. Кроули болезненно улыбнулся и потёр глаза. Он слишком устал. Хотелось проспать как минимум десяток лет. Мышцы ломило от усталости, голова гудела. Слишком много событий, а ведь стрелка часов только-только подползала к полночи. — Мы идиоты, ангел, — подытожил рыжеволосый. — Сказочные идиоты. Второй раз наступить на те же грабли, ещё и с разбегу! — Кроули… — Может в нас вживили ген тупости и забыли об этом? Ну кто доверяет такие важные события таким прид… — Я хочу кое-что сказать. Кроули застыл с открытым ртом. Ещё никогда Азирафаэль не был на столько серьёзен и бледен. Только сейчас он заметил, как его друга била мелкая дрожь. — Ангел, с тобой все в порядке? — Кажется, больше не ангел.***
— Дэй! Остановись, я не успеваю за тобой! Ты меня слышишь? Стой! Из-за толстого ствола яблони показалось раскрасневшееся лицо в еле заметных веснушках, а затем послышались звуки хрустящих веток и смех. Они гонялись друг за другом, падали на землю и разбивали колени. Они объедались яблоками до чувства тяжести в животе, спали в тени крон деревьев, ходили босыми ногами по влажной траве. Они тут уже давно, по крайней мере, им так казалось. Копна седых волос скрылась за очередным деревом, а Морин слишком сильно устала за ней бегать. Она остановилась возле очередного поворота живой изгороди, что лабиринтами раскидывалась по всему саду, и заглянула за угол. Никого. Смех девушки исчез где-то в глубине сада, и Морин не спеша последовала за ним. По какой-то причине ей особенно сильно хотелось дойти до самого центра, ведь там таиться какой-то сокровище, она это чувствовала. — Дэй? Ты там? Тут кое-что есть, иди сюда! — Ты портишь все веселье! — выпрыгнула из-за угла Сандэй, по-детски надувная губки. — Идём! Морин схватила подругу за руку и потянула за собой. Ещё немного, и она перейдет на бег. — Куда ты меня тянешь?! — воскликнула Дэй, пытаясь вырвать запястье из цепких пальцев. — Мне больно! — Ты разве не чувствуешь? Дэй уже успела убедить себя, что это чувство незавершённость ничего не значит. А теперь ее все ближе подводили к источнику этого ощущения, и чем ближе, тем больше ей хотелось бежать прочь от этого места. Высота изгороди снижалась ближе к сердцу сада, и, когда перед ними раскинулась самая старая яблоня во всем мире, зелёный кустарник сравнялся с землёй. — Оу… — выдохнула Дэй, высвобождая руку. — Поняла. Толстый ствол покрыт загрубевшей, поросшей мхом корой. Ветви вырывались одна из другой, напоминая пальцы старой ведьмы из детских книжек, в которых по всем законам счастливого конца принц спасал свою принцессу от вечного сна. Кроваво-красные яблоки, что густо усыпали дерево, так и кричали, чтоб их вкусили. И не хватало только призывной таблички с запретом, ведь это был бы триггер для того, чтоб не задумываясь сорвать плоды. — Это… та самая? Морин кивнула. Она была абсолютно в этом уверена. — Долго же приходится ждать вас, дамы. Девушки дернулись от неожиданности, и обернулись. Их тут же ослепил яркий свет. — О, прошу прощения за это неудобство, — проговорил голос, и свет немного сбавил силу. — Постоянно забываю об этом. Ну, ангелам не привыкать. Морин уставилась на ореол белого света, что окружал человеческую фигуру, которая постоянно меняла свои формы, превращаясь то в мужскую, то в женскую и иногда даже в подобие животной. Голос же звучал где-то глубоко в голове, будто он всегда там был, просто она его никогда не слышала. — А ты?.. Остаток вопроса застрял где-то в горле Дэй. — Как вам угодно! — мягко проговорил женский голос, и девушкам показалось, что она улыбается. — Триединый, Иегова, Адонай, Альфа и Омега. Выбирайте на свой вкус. Морин посмотрела на подругу, но не смогла найти уверенности в ее глазах. — То есть так просто? — спросила Дэй. — Ты появляешься перед просящим спустя… Сколько мы здесь? Месяц? Год? — Всего несколько часов, — ответил ей свет. — Вот-вот закончится вторая стража. Маленькая уловка, для удобства адаптации. Если бы я пришла к вам сразу после вашей затеи, вряд ли бы вышло поговорить с вами по душам. Дэй всматривались в свет, и пыталась понять, кого же она в нем видит. Сейчас яркий ореол немного погас и принял форму высокой статной женщины, по виду напоминающую тех врачей, которые с умным видом рассказывают тебе о диагнозе, а ты все больше вжимается в матрас койки, боясь услышать худшее. — Итак. — Она сложила руки на груди. — Позвольте же узнать цель вашего визита ко мне. Тут бывает довольно скучно, а ваша компания, надеюсь, будет приятной. — Мы, собственно… — Морин замолчала, сминая в руках подол цветастого сарафана. — Почему я не могу вспомнить? — Побочный эффект Эдема, — пожала плечами Богиня, и Дэй показалось, будто она поправила очки на переносице. — Это не просто первое прибежище людей. Тут вы должны чувствовать себя максимально комфортно, воплощать свои мечты, быть счастливыми. К моему огромному сожалению, ваше счастье — людская жизнь. У вас не было детства, настоящей семьи, школьных друзей. И ваш Эдем заключается именно в этом. Не на это я рассчитывала, когда позволила своим детям создать вас. — Разве это не святотатство? — аккуратно спросила Дэй. — Позволять кому-то выполнять твою работу. Создание жизни, и все такое. — Дурацкое слово. — Свет на секунду стал ярче, а затем снова сбавил обороты. — Добрую часть грехов люди придумали сами. Даже обидно, столько фантазии в этих маленьких черепных коробках! Но ближе к делу. Итак, с чем вы ко мне пожаловали. Девушки переглянулись. С чего начать разговор? К ним по кускам возвращались фрагменты памяти. Небо, души, ангел и демон. Все размыто, но контуры вполне различимы. — Апокалипсис, — начала Морин. — Это надо остановить. — С какой это стати? — Все зашло слишком далеко. Твои творения гибнут почём зря. Да, никто из них не идеален. Но это так… По-детски. Ты как ребенок, рвущий неудавшиеся рисунки в клочья. — И чем же это так плохо? — прозвучал голос, и он будто изменился. Дэй стала замечать, как фигура становится ниже, тоньше, принимая черты подростка. — Я создам новый мир, где все будет по-другому. Новые люди, звери, растения. Землю можно считать пробником. Дальше будет только лучше! — Но разве это повод уничтожать их? — спросила Сандэй. — Они живые. Со своими мыслями, заботами. Это не игра, которую можно просто перезапустить. Это сложнее. Свет стал ярче. Кажется, Она начинала раздражаться. — Вы покинули свои посты только ради того, чтоб учить меня морали? Интересно… Не думала, что мои творения станут мне учителями. — Мы не твои творения. Повисла тишина. Дэй отыскала вслепую руку, и Морин сжала ее пальцы. Спорить с богом, каким бы он не был, всегда казалось глупой затеей. А сейчас, когда перед ними Она, это кажется не только глупым, но и невозможным. — Вы и не представляете, каково жить в вечности. — Голос звучал тише, в нем слышалась грусть. — Безграничное время и пространство, создавай — не хочу. А твои проекты валятся один за другим. Ангелы — зазнавшиеся тупицы, спутавшие божественную благодать с подхалимством. Демоны растеряли практически все, что могли сохранить ангелы, хотя они и больше похожи на мою изначальную задумку. Люди стали слишком самодостаточными, чтобы внимать моему слову, а вместо мирного сосуществования решили идти друг на дружку войной. Нет, наблюдать за этим весьма интересно. Но это пора прекращать… Перед ними стоял подросток. Мягкий бело-голубой свет, исходивший от этой фигуры, становился все бледнее, но лица говорившего все так же нельзя было увидеть. Только почувствовать те эмоции, что исходили от нее. Обида, необоснованная злость. И тоска. — И в чем же тогда замысел? — спросила Дэй. Ей вдруг захотелось коснуться того, кто говорил с ними. — Все твердят про Великий План. И в чем же он заключается? Подросток заломал руки в нерешительности. — Мне просто скучно. Стражи переглянулись. Не это ожидаешь услышать, когда тебе твердят о самом могущественном существе с неведомыми никому планами на весь мир. Ее игрушки давно наскучили, перестали удивлять и действуют слишком предсказуемо для величайшего ума Вселенной. Кажется, Она знала все, что с ними произойдет до конца самого существования, все варианты развития событий, все возможные альтернативные исходы были Ей известны. И это было чертовски скучно! — Ты можешь оставить все как есть, — предложила Морин, и подросток будто заинтересовался. — Не обязательно все уничтожать. Пускай существуют, пока не истребят себя сами. — Перестань вмешиваться в их жизни, — продолжила Дэй. — Возможно, все не так плохо, и они справятся без помощи ангелов и демонов. Перед ними стоял больше не подросток, а обиженный ребенок, у которого пытались отобрать не любимые, но все же его игрушки. — И что вы собираетесь делать в этом мире? — спросила Она. — Вам не будет больше места ни в Чистилище, ни в Лимбе. С собой я вас забрать не могу, мне работников хватает. Вы застрянете на Земле без возможности вернуться. — Думаю, вечная жизнь рядом с ангелом и демоном немного сгладит эту ситуацию, — улыбнулась Дэй. — Ведь так? Мы… сможем остаться с ними? Звенящий детский смех наполнил сад, и от него в небо взлетела стайка разноцветных птиц. — Это все, что вас интересует? Мужчины? Воистину, биология куда сильнее разума. — Она тяжело вздохнула, и Ее форма вновь стала меняться. Дэй это изрядно пугало. Детские контуры стали расти и сутулится, колени задрожали, голос стал осипшим, как у старика. — У вас есть кем дорожить. Пожалуй, это даже ценнее преданности мне. Свет стал понемногу гаснуть. В небе громыхнуло, капли дождя забили по листьям яблони. — Погоди! — опомнилась Морин. — Что будет с нами? — Думаю, у вас всех будет в запасе пара тысячелетий. Я оставлю вам в помощь парочку херувимов и демонов. Думаю, этого хватит для контроля за людьми. Вас же я не могу лишить всех сил и долголетия, это было бы несправедливо. Живите, наблюдайте. Любите… — Азирафаэль? — с надеждой в голосе спросила Морин, поддаваясь вперед. — Что с ним? Он станет?.. — О, не беспокойся, — свет мигнул в последний раз, — за исключением некоторых мелочей с ним все будет в порядке. Как думаешь, ему можно оставить некоторые ангельские способности? А теперь прошу прощения, мне стоит закончить последние приготовления. Прозвучал тихий щелчок, будто выключатель, и свет исчез, оставив после себя чувство незаконченного разговора. Будто им всем было что ещё сказать, но кто-то оборвал телефонную связь. Морин обернулась к подруге. Они обе дрожали, то ли от волнения, то ли от дождя. Не сговариваясь, девушки сцепились в объятиях, боясь, что кто-то посмеет их растянуть в разные стороны. Колючие иголки холодных капель пробирались через одежду, впитывались волосами и смешивались со скупыми слезами. Холод отрезвляет. Теперь все было хорошо. Теперь можно было проснуться.***
Если бы в темной квартире в самом престижном районе Лондона хоть кто-то не спал, он бы увидел, что в ней все осталось по-прежнему. То, что произошло ночью, не оставило и малого отпечатка на состоянии помещения. Стекла на своих местах, пыль и песок, что так активно засыпали все поверхности всю прошедшую ночь, исчезли, будто тут постаралась гиперактивная домработница. В свете раннего солнца, что так настойчиво пробивалось сквозь целые жалюзи, можно было разглядеть, как двое мужчин, обнявшись, спят прямо на полу. Азирафаэль дернулся, пробуждаясь после самого беспокойного сна в его жизни, и рывком сел. Он не помнил, как уснул, и уж тем более не помнил, как за него беспокоился старый змей. В спине эхом откликнулась тупая боль, напоминая об отсутствии чего-то очень важного. Он огляделся по сторонам. Демон никогда не приглашал его в свою обитель. Как-то уж завелось, что главной обителью их встреч стал маленький книжный магазин. Но туда было слишком рискованно возвращаться. Слишком уж сильной была там концентрация ангельского и демонского духа. Ангельского… Он потянулся рукой, проводя пальцами в тех местах, где должны были быть крылья. — Азирафаэль? Ты в порядке? Он улыбнулся поворачивая голову к кровати. — Думаю, к этому можно будет привыкнуть. Это всего лишь… Морин! Перепрыгивая через сонно ворочающегося друга, он чуть не сбил только что очнувшуюся девушку. — Ты перепугала меня до полусмерти! — проговорил он в черные кудри, не в силах отказать себе в удовольствии вдыхать их запах. — Пусти! Мне нечем дышать! — Какого Дьявола вы тут устроили? — послышалось с пола, и над краем кровати появилась рыжеволосая голова. — Что за шум? Он встретился взглядом с черными глазами и застыл. Кроули всегда знал, что нежные чувства никогда не были свойственны ему как демону. Слишком уж это приторно-нежно, бросаться кому-то в объятия при первой возможности. Будь она хоть сто раз мертва! Она посмела его бросить! По своей воле или нет, не важно. Она не брала трубку, потерялась в толпе и сбежала даже тогда, когда он держал ее в руках! Но как бы сильно ему не хотелось высказать всю свою злость и обиду, он не смел ничего сказать, пока в воздухе навязчиво разносился запах вербены. Теперь он не казался сводящим с ума. Это именно то, чего ему не хватало всю его долгую жизнь. Этого запаха. — И что теперь? — спросила Дэй, оглядывая всех по очереди. — Нам всем позволят жить? — Боюсь, будет много бюрократических проблем, — ответил Азирафаэль, нехотя отстраняясь от темных волос. — В покое нас не оставят. И вас тем более. — К черту бюрократию, — подал голос Кроули. — Предлагаю достать бутылку самого лучшего вина и сбежать куда-нибудь к океану. — Океан? — хитро улыбнулась Морин. — Это мне определенно нравится. Третья стража закончилась самым обычным рассветом. Люди просыпались от странного сна, что окутал весь мир. Всем снилось одно и то же, как мир стремительно умирает, забирая с собой все живое. Они ёжились в своих кроватях, прижимались к любимым, проверяли детей в колыбельках. И пока на плите закипал чайник, этот странный сон исчезал в памяти, как и любой другой сон, если над ним достаточно долго размышлять. Никто снова не заметил прошедшего Армагеддона. Никто не обратил внимания, что больше ни один ангел или демон не следит за людской жизнью. Никто не заметил, что Ад пуст, равно как и Чистилище. Никто также не заметил, что птицы в тот день пели намного радостнее, чем обычно.