***
Зеленоглазый шатен неподвижно сидел на кровати, скрестив руки, ссутулившись и повесив голову. Он хорошо запомнил тот мир, когда Рубикон был перейдён окончательно.***
Человек в чёрном костюме и в чёрной маске стоял на возвышении вместе с главами государств и смотрел на площадь, полную народа, но часть её была пуста — там будут танцевать выпускники академии Эшфорд. Он всё время поглядывал на Нанналли, которая решила сегодня стоять на ногах, и не мог не заметить тревожности в её глазах, эта тревожность медленно, но верно передавалась и ему. Да, он волновался, как британцы воспримут вход их армии в состав ССШ… Британцы… Британцы не любят свою императрицу, многие критикуют её действия. Они не хотят даже перемирия с остальным миром, а весь мир отвечает им взаимностью… «Да, Лелуш, ты стал дьяволом, но не для Британии. Весь остальной мир тебя ненавидит, но они считают, что британцы — это ты, что они ничем не отличаются от тебя. Но это ведь неправда? Ты ведь не такой… и британцы тоже, так?» — Зеро и сам уже не уверен в этом новом, счастиливом мире, может, зря этот «Реквием по Зеро» был? Ранив Лелуша в сердце, он искалечил себя, вскрыл свою собственную сердце и остановил своё сердце, отказался от всего, и это была настолько тяжкая ноша, что, казалось, он вскоре сломается. К нему подходит Кодзуки, она что-то говорит — и он на автомате отвечает. Ему тревожно, как бы всё прошло нормально… Нет, безопасность обеспечена. Всё будет так, как нужно, как должно быть. «Должно быть, — усмехается Сузаку. — А что должно быть? Вряд ли друг должен убивать друга…» Вот появляются студенты в костюмах. Парни все, как один, в чёрных смокингах, а девушки в красных платьях, и с волнением в глазах. А, нет. Вот одна девушка в фиолетовом платье с золотыми элементами и чёрным градиентом книзу, длинных чёрных перчатках, фиолетовой маске, на которой также присутствует золото, а глаза закрыты красным стеклом, что так устрашающе блестит на солнце, красный, казалось, должен выбиваться из цветовой гаммы, но Сузаку кажется, что это более, чем гармонично. Ему кажется, что наряд похож на его собственный, на костюм Зеро, и он улыбается. Да, Зеро говорили, что этот модельер несколько… эксцентричен. «Если девушка отличается от других, то она из главной пары, стало быть и у партнёра другой костюм», — заключает он. И всё же он один, похоже, понимает, что значат эти красные стёкла, кто-то направил руку модельера, кто-то хотел, чтобы он знал, кто-то… Стоит ему только подумать об этом, как из толпы выходит человек в белом. На нём надета тёмно-синяя рубашка, поверх которой повязан такого же цвета платок, заколотый рубином или же качественным муляжом рубина. Поверх рубашки надет белый жилет с золотыми вставками, а поверх него — белый фрак с такими же золотыми элементами и такими же красными камнями, как и на платке, на месте запонок, белоснежные штаны и такие же туфли вновь с золотыми вставками. Но больше всего внимание привлекала маска: белая, с золотом и красными стёклами на месте прорезей для глаз. Старый мир, мир Кровавого императора сегодня должен окончательно рухнуть. Но будто бы в насмешку его призрак, непонятный отголосок заявился сюда, горделиво и даже несколько торжественно расхаживая по площади, привлекая к себе внимание. Этот человек был настолько похож на Лелуша ви Британию, что, казалось, сними маску — и Кровавый император будет здесь, что он осматривает всех презрительным, ликующим взглядом своих жутких глаз, в которых вместо души бушевало адское пламя. Сузаку вдруг понял, что он смотрит прямо на эти безжизненные красные стёклышки, и те оживают… Ему кажется, что на него смотрят глаза его друга, горящие огнём гиаса… Глаза Кровавого императора… Ему хочется отвернуться, его начинает незаметно для других потряхивать. Он слышит, как эти глаза зовут его, заманивают. Нет, ему лишь кажется. Он вдруг всматривается в лицо этого человека, вернее в ту часть, которая не закрыта. «Ну да… Вот те же тонкие губы; вот он улыбается, да, он точно так же улыбался левым уголком, чуть выше поднимая его! Волосы зализаны с левой стороны, а с правой же чёлка падает на маску, прическа так похожа на его повседневную. А походка!.. ОН ходил точно так же! — думает человек в костюме Зеро. — Нет. Нет, Лелуш мёртв! Я ведь посылал Кодзуки в академию… Тогда как? А что мешало Карен соврать мне? Нет, она бы не стала врать Зеро. Но я ведь… Нет, я — Зеро. Лелуш бы сообщил мне, что он жив… Так ведь? Так, а значит, это не он. Не он, — уверял себя Куруруги, в чём вскоре преуспел. — Да уж… Дизайнер и вправду эксцентричный», — заключает Зеро и успокаивается, ему нужно отдохнуть. Должно быть, у Нанналли были подобные мысли, потому что она с вопросом в глазах смотрит на Зеро, а он лишь мотает головой, мол, нет, это не ОН. Но вот они встречаются взглядом… Оба в масках. Как иронично… Но Зеро смотрит прямо на него, а тот, как кажется Сузаку, на него — он чувствует это. Человек в белом стоит и не двигается. Куруруги кажется, что сейчас между ними происходит какой-то немой диалог, смысл которого Зеро не был понятен, но абсолютно точно был понятен тому человеку, которого он принял за своего лучшего друга и злейшего врага, а ещё он был понятен тому, кем был тот, кто носил маску Зеро, Зеро отвергал этот смысл, но рыцарь прекрасно всё понял и принялся ждать. Внезапно фигура в белом костюме разворачивается на девяносто градусов и подходит к девушке в фиолетовом платье, что-то говоря ей с улыбкой. Алые стёклышки. Глаза без души тоже напоминают стёкла. Люди, имеющие гиасс, продают свою душу, не дьяволу, а своему желанию силы. По иронии нить судьбы также красная, кровь тоже, и эта без того красная нить испачкалась в крови. Зеро и Кровавый император связаны больше, чем кто-то мог бы представить: без второго бы не родился первый, но если бы не было первого, то второй бы никогда не очнулся от коматоза. Зеро и Кровавый император — идеи, различные лишь на первый взгляд, это всего лишь разные фазы развития мира, нет, они и есть этот мир, одной и той же идеи или же две стороны одной медали, они всегда будут, неважно, какие имена будут носить, они связаны и будут жить пока существует хотя бы один. Что для одного — благо, для другого — зло. Они мессии и злодеи, нужно только посмотреть с нужной стороны, тогда и окрас изменится. Следующие минуты проходят для Зеро, как одно мгновение. Внезапно для него, начинает играть музыка, люди в костюмах начинают кружиться в танце. Танец ли? Сейчас Куруруги видел красно-чёрные двигающиеся по площади пятна, он вдруг провёл аналогию с кровью и тьмой… вот он старый мир… старый мир, посреди которого идёт борьба добра и зла… Но добро не носило белое, а зло — чёрное… Нет, это не танец. Это битва. Он словно смотрел прошлое. Знал ли Зеро, что сейчас подобные мысли были не только у него в голове? Что сейчас тот странный человек в белом костюме проводил подобную аналогию, изменилось лишь место действия: теперь это не весь мир, а лишь его душа. Да, сейчас любовь боролась с жаждой власти… только любви не было, только воспоминания о ней, только отголоски совести, твердившей о долге. Да и не только жажда власти была, были желания, хотелось справедливости, хотелось перестать скрывать, кто он от одного важного человека. Об этом Сузаку расскажут позже. Они тогда не знали и даже думать не могли о том, что один сменит чёрные одежды на белые, а второй — белые на чёрные, а на краткий миг этого преображения они прекратят битву. Им было суждено быть по разные стороны, желая одного и того же. Но сейчас белый и чёрный в едином порыве, в единой ненависти всех людей сливались в единый серый цвет, где нет больше добра или зла, где есть война и желания. Музыка играет всё быстрее и быстрее, танцующие пары тоже ускоряют темп, для Сузаку всё сливается в какой-то гул, пятна красок… красок, которые сливаются в устрашающий серый. А ещё… ещё он видит лишь эти красные стёклышки, в которых то и дело отражается солнце, и ему кажется, что это вспыхивают гиасом глаза Кровавого императора. Только алое безумие, только кровь посреди этого серого хаоса. Музыка достигает апогея скорости и внезапно обрывается. Человек в белом стоит, словно поверженный девушкой в фиолетовом, это всё так напоминает Куруруги его болезненное прошлое, ему больно, жутко больно. Музыка прерывается — и жажда власти, желания побеждают: раздаётся выстрел — и императрица Священной Британской империи падает назад, её успевают словить охранники. Мгновение царит тишина, тишина, оглушившая Зеро, убившая его, а рыцарь ликует. Сузаку подходит к Нанналли, но та уже мертва, а на лице застыл немой вопрос: «Как же так?» или же «За что?». Кровь течёт из раны в груди. Убийца в насмешку ранил символ новой Британии в то же место, куда ранил когда-то Зеро символ старой Британии, символ тирании, Кровавого императора. «Нет. Нет! — кричит Куруруги в мыслях. — Она чувствовала… Она говорила… Это я виноват, это я убил её», — с горечью произносит он про себя. Охрана оцепляет глав государств и его в частности. Начинается паника. По площади ходят люди с автоматами и белыми повязками с изображением солнца на левой руке. Они стреляют в первых встречных, вернее стреляли… ОЧР-овцы уже убили их. Людей маленькими группками выводят с площади. Важные гости были бы рады убежать отсюда, да вот только не могли — площадь была битком набита народом, который сейчас паниковал. «Значит, «Священный глас», фанатики пришли отомстить», — понимает Зеро. Суматоха всё продолжается, и Сузаку не знает, сколько прошло времени с тех пор, как Нанналли замертво упала от пули в сердце. Он осматривает крыши, предполагая, где может быть стрелок, и взгляд натыкается на человека в белом, тот стоит на крыше, он до сих пор не снял маску и дёргает воротник… Жест… Это их с Лелушем тайный жест, означающий, что один предлагает второму пойти поговорить на крыше! Сузаку, словно в бреду, шагает в сторону того здания, где находился этот человек, как его вдруг хватает за руку какой-то охранник. — Господин Зеро, стойте, не идите. Там может быть опасно. В ответ на это Куруруги лишь выдирает свою руку и говорит, чтобы за ним не шли. Рыцарь готов по стенке лезть, лишь бы быстрее попасть на крышу к своему господину, к своему лучшему другу, к последнему дорогому, родному человеку. Он буквально летит по лестнице и вылетает на крышу. Фигура в белом стоит у самого края, сложив руки за спиной и вероятно наблюдая за всё ещё неэвакуированными и паникующими людьми. — Ле… — начинает Сузаку, но его прерывают. — Пока ещё нет, не совсем. Но ведь и ты пока что Зеро или уже нет? — спрашивает он у человека в чёрном. — Отвечаю на твои будущие вопросы, — человек вздохнул, — да, я знал, что её убьют. На вопрос, почему не спас, я тебе не отвечу, даже не пытайся, по крайней мере, сейчас. — Как ты можешь так спокойно… — бывший Нулевой рыцарь находился в полном шоке, в шоке от того, что Лелуш жив, от того, что он сейчас так холодно отзывался о своей горячо любимой сестре. — Что мне мешает прямо сейчас не скинуть тебя с крыши? — он тяжело задышал. Но злость скорее была напускной. Куруруги Сузаку так устал, а теперь… может быть, у него есть шанс избавиться от непосильной ноши? — И к чему это приведёт? Ни к чему. Ты мне лишь костюм испачкаешь… Это я должен на тебя злиться, ты ведь должен был защищать Нанналли, но не выполнил обещания. Как видишь, я спокоен. У меня есть к тебе предложение. Ты сможешь вернуть своё имя, станешь тем, кем был до Зеро, а я стану тем, кто был после Зеро. — Что? Ты предлагаешь… — Сузаку растерялся, он так этого хотел, совесть, какое-то чувство долго пытались достучаться до него, но беспредельная радость заполнила сердце и разум рыцаря, на его лице даже появилась какая-то тупая улыбка. — Скажи, чего больше всего хотел Куруруги Сузаку в своей жизни? — ви Британия начал подходить к чёрной фигуре. — Больше всего… я хотел отомстить Зеро, — выдохнул Куруруги, по спине побежали мурашки. — Так отомсти! Разрушь тот мир, который строил Зеро! — Ты понимаешь, как безумно звучишь? — Сузаку отступил на шаг. — Разрушить всё, что я сам создал?! — скорее ради приличия, чем реальные мысли, да и как ему выразить счастье? — Но ты ведь не Зеро! Ты не он! — воскликнул Лелуш, и этот крик утонул в криках тех, кто был снизу. — Нет, я Зеро… — в нём кричал долг, но не он сам. — Тогда какого чёрта ты пришёл сюда?! Этот знак был тайным, его знал Куруруги Сузаку, а не Зеро. — Я… Мы строили мир вместе… мы столько всего сделали… — тихо бормотал бывший Нулевой рыцарь. — И посмотри, к чему это привело! — зло прошипел экс-император, показывая на площадь. — Ни британцам, ни всем остальным этот мир оказался не нужен. Мы строили этот мир изначально неверно — я должен был сидеть на троне, а ты стоять подле меня. Вот тогда мы бы всё изменили. И у нас есть шанс изменить всё! Я спрошу лишь один раз. Куруруги Сузаку, мой Нулевой рыцарь, ты со мной? — серьёзным тоном произнёс он. И Сузаку поверил, он отбросил все доводы «против». Поверил всем словам. Всё это казалось таким… логичным, правильным. Он — Нулевой рыцарь, его место возле императора, возле Лелуша. Разве могло быть по-другому? Наконец-то всё будет правильно, наконец-то не будет у них борьбы, он ведь так мечтал об этом! Он мечтал всё изменить, вернуться в прошлое, протянуть руку Зеро на тех руинах и пойти за ним, а тут такой шанс! А потому твёрдо и решительно ответил: — Да. — Тогда, если у тебя есть дела, советую решить их как можно быстрее. Я буду ждать тебя сегодня в полночь там, где родился реквием. У Куруруги Сузаку было одно очень важное дело, которое не терпело отлагательств, эту проблему нужно было решить прямо сегодня, иначе она могла помешать ему в будущем. А потому фигура Зеро быстро развернулась и ушла прочь с крыши. Человек в белой маске победно улыбнулся. Зеро не знал, что целью того не был «новый» мир. Нет, он не обманул Сузаку, он изменит этот мир, как и обещал… Но его целью была власть, абсолютная власть. Власть и вправду как наркотик: один раз попробуешь и хочется ещё, а желательно побольше… побольше… Ему просто хотелось править, вновь ощутить себя на вершине мира. Он сделает идеальный мир, СВОЙ идеальный мир. Правда… Зеро-то не знает, да он уже и умер, а вот рыцарь…***
Заходящее солнце уже не освещало высокий обрыв и уже едва освещало морскую гладь. Тишину этого места не разрывали крики чаек, коих всегда здесь было много, сейчас птиц попросту не было, слышен был лишь шум бушующих волн. Но вдруг раздался гул двигателя найтмера, машина всё приближалась, а звук становился всё сильнее, разрывая спокойствие, царившее вокруг. Наконец найтмер приземлился, и его двигатель стих, кабина пилота с шипением отодвинулась, а оттуда показался человек в маске, закрывавшей всё лицо, в маске, которую он сам ненавидел и презирал от всего сердца… Сердца? Было ли у него сердце? Нет, у Зеро не может быть сердца, потому что это символ… символ справедливости и нового мира… Символ, которого вскоре не станет… Скоро он снимет эту маску, это проклятие… скоро он престанет быть Зеро окончательно, обретёт плоть и кровь… обретёт то, чего так долго был лишен… имя… Он уже и сам начал задаваться вопросом, кто он? Однозначного ответа этот человек всё ещё не знал. Он шёл к самому краю обрыва. Дул сильный ветер, со спины надвигались грозовые облака. Ему казалось, что даже природа скорбит по разрушившемуся миру, что она скорбит по убитой, неповинной ни в чём императрице, маленькой девочке, которая хотела сделать мир лучше. Заходящее солнце отражается в маске, словно в зеркале. Так тихо… «Почему ты не спас её?!» — кричит в мыслях тот, кто был привязан к Нанналли. — Почему?! — искажённый маской Зеро голос эхом разносится по воздуху. — Потому что я должен был её спасти, я обещал, но не смог… — он сам находит ответ. — Но почему? Ты ведь так её любил… Что с тобой случилось, Лелуш? Что случилось с нами? — он трясущимися руками снимает маску Зеро, которая сейчас буквально душила его, и швыряет её. — Как ты смел?! — на него вновь находит новый приступ злости. — Как ты мог её убить?! — брюнет сам не очень-то и понимал о ком он говорит: о Нанналли или же о… Юфимии… Юфи… Это слово словно на повторе звучит в его голове. Оно душит так же, как и эта чёртова маска. Что ему осталось от неё? Её могила, что находилась в Пендрагоне, была уничтожена взрывом фреи… Всё, что у него было: воспоминания и знак рыцаря чести… её рыцаря чести… Брюнет достал такой дорогой ему предмет, что умещался в ладони. Он знал его наизусть: синее широкое лезвие меча в золотой огранке, на месте рукоятки находился круг, в котором была изображена золотая крона, от лезвия меча отходят четыре белоснежных ангельских крыла. Тот день, когда Юфимия вручила ему этот знак, стал самым счастливым в его жизни. Он продолжил подходить к самому краю, но уже мелкими шагами, так трудно было заставить себя сделать это. Нет. Он решил. Шаг. Ещё шаг. И так до бесконечно долго. Ещё минута и он на самом краю. Один шаг и всё будет кончено. Нет. Он здесь не за тем. Да и не даст ему этого сделать навязчивый приказ, звучавший одни словом — «Живи». «Кто ты?» — спрашивает внутренний голос. — Я не знаю, — отвечает он сам собой. Кто он? Рядовой Куруруги умер тогда, когда спустя семь лет разлуки он встретил своего лучшего друга. Он вытягивает руку со знаком вперёд. Рыцарь чести Юфимии ли Британии умер вместе ней. Он уговаривает себя. Так тяжело… Седьмой рыцарь умер вместе с императором Чарльзом, когда Лелуш предложил «Реквием по Зеро». «Ну же!» — кричит он про себя. Нулевой рыцарь Кровавого императора умер в битве при Дамокле, нет, он умер, когда погиб император. Рука трясётся. Одна часть его сознания кричит «Нет», другая же «Да». Что ему выбрать? Зеро для всего мира умрёт через три дня, но по-настоящему Зеро уже умер, когда сегодня погибла императрица, когда всё пошло прахом. Он уже выбрал. Вернее, ему не из чего выбирать… Он разжимает один палец, ещё один, ещё… Как же тяжело. Как же тяжело расставаться с прошлым… Солнце заходит. Лелуш ви Британия жив, а значит, и его верный Нулевой рыцарь тоже. Он всё сделает так, как нужно, как должен. Наконец он разжимает все пальцы — и знак рыцаря чести падает с обрыва, ныряя в чёрный омут бушующей морской воды, и именно в этот момент исчезает солнце, уступая место кромешной тьме, именно в этот момент над ним сверкает молния и раздаётся гром — облака затянули почти весь горизонт. И внезапно становится так легко… Так и нужно… «Буря приближается» — подумал Сузаку, понимая, что эта фраза имеет и второе значение. Он берёт брошенную маску. «Так, кто же ты такой?» — вновь спрашивает внутренний голос. Он шагает к найтмеру, даже не намереваясь надеть маску, по крайней мере сейчас. — Я — Нулевой рыцарь Его Императорского Величества Лелуша ви Британии, — спокойно произносит он. Так и нужно…***
— Так и нужно… — тихо проговаривает ви Британия, открывая глаза, отключаясь от Коллективного бессознательного и прекращая смотреть воспоминания Нулевого рыцаря. Да, сейчас он видел воспоминания Сузаку, смешанные со своими, ведь не мог же Куруруги знать, о чём он думал там, на крыше. Ви Британия посмотрел на часы, которые показывали семь часов вечера. Сейчас у него должна быть беседа с Блаунтом. Да, поздно, но дела не терпят отлагательств.***
*** — Часть нашей армии стянута к границам с другими государствами, как Вы и приказывали, — отчитался Вильям Блаунт. — Хорошо, — кивнул Кровавый император. — Ваше Величество, думаете, они и вправду объявят нам войну? — Несомненно. Может выйти и так, что нападут они без предупреждения и нас просто поставят перед фактом, что война началась… так почему бы не подготовиться, пока есть время? Хотя, мы бы всё равно об этом узнали… — И всё же… в ССШ ведь не идиоты сидят… — Даже если они и решат не развязывать войну на этом своём совете, то мы их спровоцируем. Британии сейчас нужна война: люди рвутся в бой, и я, честно признаться, не знаю, как подавить в них это рвение, к тому же вся наша экономика базировалась именно на войне, а ещё мы лишились наших колоний, а это очень сильный удар по нашей экономике, мы должны вернуть колонии. В кабинет, где они разговаривали, зашёл молодой человек лет двадцати пяти с рыжими волосами и карими глазами — секретарь Лелуша, которого посоветовал глава Тайной канцелярии. Ви Британия вдруг вспомнил, как он посмотрел на паренька и решил, что пойдёт на первое время, а при возможности он этого рыжего заменит кем-нибудь другим и главу Тайной канцелярии, разумеется, тоже… но с главой ещё можно подождать, а вот найти себе секретаря он намерен в ближайшее время, это всё-таки будет легче. — Ваше Величество, они решили объявить войну. — Кто они? Вернее, кто не объявит? — холодно поинтересовался император, величественно сидящий в офисном кресле. — Войну решили не объявлять Российская империя и все страны Африки, кроме Египта. — Значит, против нас вся Евразия, исключая Россию, и Австралия… — задумчиво протянул он, крутанувшись и смотря теперь уже не на собеседников, а в окно. — Я ещё вчера отослал графа Бестужева обратно на родину вместе с нашим дипломатом, причём самым быстрым путём, чтобы те повлияли на решение русского императора, но от них до сих пор нет ни ответа, ни привета… Плохо… Впрочем, одного дня может быть и мало, учитывая русский характер, а если император Алексей уверился в том, что Британия России не союзник, то упрямится будет до последнего. Мы и без России сможем победить, но с ней будет легче… мы могли бы незаметно перебросить войска на континент и напасть с тыла, в таком случае… — Лелуш резко встал и повернулся к двум другим людям, находившимся в кабинете. — Хорошо, это очень хорошо, что нам объявят войну, потому как мы назовём ССШ агрессорами, которые без повода начинают войну, — он прошёлся по кабинету и подошёл к затухшему камину. — Они могут найти, что сказать… Вы ведь узурпировали трон… — ляпнул секретарь, после чего пожалел о своём языке, который никогда не принимал спокойного положения и по привычке говорил то, о чём думал его владелец. Глаза Кровавого императора резко заалели и он мигом схватил того за шею и шёпотом произнёс: — Трон мой по праву рождения, я всего лишь смог взять то, чего не смогли другие! Я император и никто больше, — он вдруг схватил второй рукой голову рыжего и с силой развернул ту так, что послышался хруст — и голова заняла неестественное положение, после чего брюнет отпустил мёртвое тело — и то упало на вычищенный до блеска паркет. — Хм… Кажется, мне нужен новый секретарь, — преступая через труп и не глядя на бледного министра, спокойно произнёс Лелуш ви Британия, затем налил вино в бокал и принялся неторопливо пить, смотря на мертвеца и явно задумавшись о чём-то своём. В комнату зашёл Куруруги и удивлённо присвистнул. — Я могу идти? — спросил всё такой же белый Вильям. — Идите, — ответил император — буквально через секунду послышался звук закрывающейся двери. — За что ты его так? — спросил Сузаку. — Ты о ком? О Блаунте или об этом? — ви Британия презрительно выделил последнее слово. — Об «этом», — Куруруги кивнул на труп. — Разъяснял политику партии… — император поставил бокал на стол. — Нужно будет сказать, чтобы подготовили бумаги о назначении Валентайна премьер-министром. — Всё-таки выбрал его? — А у меня был выбор? Ты знаешь, почему он. Шнайзель был прекрасным премьером, но мы с тобой оба знаем, почему ему было не суждено стать им при мне. — Я до сих пор не понимаю, как он смог вырваться… Я пытался, но не смог. — Как? — Лелуш подошёл к Курурги вплотную и тихо прошептал, так чтобы никто не услышал, если за ними подслушивают, а в этом ви Британия был уверен. — Больше всего на свете, всей своей душой он желал править, а не подчиняться. Мой приказ противил его сущности, он не мог подчиняться Зеро на подсознательном уровне. Шнайзель уже почти сидел на троне не без помощи, разумеется. Мы его остановили… А тот приказ, который я отдал тебе, лишь усиливал твоё желание жить и твой инстинкт самосохранения, — он отошёл. — Не знаю, — уже громко сказал он, притворившись, что и не говорил ничего шёпотом. Всё выглядело так, будто император долго думал над ответом. — Поэтому мы должны… — Да. Он прекрасно смотрится на своем месте, но мне не нравится. Впрочем, я ведь могу и передумать… или же… — его глаза вспыхнули алым огнём гиасса.***
Она лежала в холодной сырой и камере. Её жутко трясло, перед глазами всё плыло. «Холодно… Спать хочу…» — думала русоволосая, засыпая. На этот раз ей снился сон. Счастливый сон, в котором она была рядом со своей семьёй. ОНИ звали её — и она шла за ними. Но Эмили так же слышала голос с другой стороны… такой когда-то родной… такой ненавистный… — Мисс Рузенкрейц! Эмили! — тревожно кричал он. Ей не хотелось идти на ЕГО голос. Ей хотелось идти за НИМИ. Ей всего лишь нужно было переступить ту странную черту, за которой находилась её семья. — Пожалуйста… не бросай меня… — она снова слышит голос, который сейчас эхом разносился в её сознании. Это был голос Кровавого императора? Нет, это не мог быть его голос, потому что он никак не мог говорить таких вещей таким искренним и печальным голосом. Он не был способен на что-то хорошее. Эмили не знала, что сейчас обманывает себя. Девушка не знала, что сейчас лежит уже в удобной кровати, что сейчас над ней хлопочет королевский лекарь — Алестеир, потому что у неё температура под сорок градусов, и вообще она при смерти. Она не знала, как сейчас всегда величественный император то метался по комнате и рвал на себе рубашку, то подходил к ней и звал её, держа за руку, то выл от своего бессилия. Нет, она не знала. И, пожалуй, никогда не узнает.