***
Только признав, кто мы есть — мы получим, чего хотим. (Петир Бейлиш, «Игра престолов»)
Карен сидела в своей комнате и всё никак не могла понять действий Куруруги: её прислали сюда, чтобы она воевала против ССШ, своих союзников, но в день её прибытия Нулевой рыцарь просто пришёл к ней, обнял и сказал, что сам разберётся с найтмером девятого поколения. Она бы подумала, что Куруруги и сейчас просто играет Нулевого рыцаря, но увидев трансляцию казни «террористов», ей стало плохо… Не было больше ни её бывшего одноклассника, ни Зеро, ни рыцаря чести покойной принцессы Юфимии ли Британии — добродушного и благородного; чёрт возьми, не было даже Седьмого рыцаря! Карен помнила, как Седьмой рыцарь хотел вколоть ей наркотик, вызывающий приятные воспоминания, чтобы выведать информацию, но он не смог… не смог потому, что был ещё человек, был ещё рыцарь. Но сейчас был убийца, был монстр на службе у другого чудовища. И непонятно, кто из них был хуже. Но почему тогда она сейчас здесь, в комнате, а не в Алом Лотосе? Они с Куруруги не говорили с момента казни, он не заходил к ней, а выходить из комнаты было запрещено, поэтому… Дверь скрипнула — и аловолосая девушка отвлеклась от просмотра новостей. — Здравствуй, Карен, — ледяным тоном произнёс Нулевой рыцарь. — Сэр Куруруги, — пилот-ас нахмурилась. Он сел на диван и задумчиво стал смотреть на девушку. Они молчали, но вскоре шатен внезапно заговорил: — Интересно, не солги ты мне пару месяцев назад, как бы повернулась история? — Я не сказала, что нашла там Лелуша потому, что его не было, — безжизненным голосом произнесла голубоглазая. — Был лишь Кровавый император, да? — усмехнулся Куруруги. — Нет, его тоже не было. Быль лишь… — она задумалась, — был Кадис Эстрама ди Рейзел. Но Лелуша… его не было… Неужели ты всегда был ТАКИМ? Мужчина отвёл от неё взгляд и молчал. — Ты ведь не был монстром, так… когда стал? Он вздохнул. — Похоже, что всегда был, где-то там, на задворках сознания, но был. — И всё же ты не монстр, — Кодзуки растерялась. — Почему? — Монстр не осознаёт себя монстром, считая, что всё делает правильно, но ты ведь не чувствуешь этого, ты признаешь… — пробормотала Карен. — Принеси воды, — проговорил Нулевой рыцарь. Аловолосая незамедлительно поднялась, но её остановили: — Стой. Зачем ты делаешь то, что я сказал? — Я не могу ослушаться приказа, ты же знаешь… — пробормотала аловолосая. — Приказа? Разве ты не почувствовала? Голубые глаза расширились в шоке — на неё действительно не давил гиасс, она делала это по своей воле. Девушка резко обернулась и непонимающе уставилась на уставшего и несколько болезненно выглядящего, ссутулившегося шатена. — Но как? — У Джеремии был должок передо мной — всё же это я его пустил в гробницу Лелуша ещё два года назад, только теперь понял, зачем ему это понадобилось, — Сузаку усмехнулся. — Зачем? — спросила Карен, в глазах которой уже стояли слёзы. — Хотел посмотреть на твою улыбку, — он встал с дивана и подошёл к окну, которое выходило на внутренний двор здания правительства. — Пока я был твоим врагом, я никогда не видел твоей улыбки, лишь в самом начале в академии… а когда был Зеро, ты очень много улыбалась, мне улыбка нравилась… Но потом эта улыбка была только в памяти — и я хотел посмотреть на неё в живую, — зеленоглазый усмехнулся и поморщился. — Странно звучит, да? — шатен увидел, что в глазах аловолосой стояли слёзы. — Ну или просто так, если хочешь, то думай, что просто моя глупая прихоть. Боже, я хотел увидеть улыбку, а вызвал слёзы. Похоже, я действительно только их и могу вызвать, — мужчина вздохнул — он задумался. — А может быть, причина в другом: ты одна из двух человек, которые знают меня настоящего… Конечно, есть ещё Ллойд, Сесиль, но это всё не то. Или быть может, причина в том, что ты действительно достойна хорошего обращения как минимум… Мы с Лелушем хоть и строили лучший мир, но не были так чисты здесь, — он указал на сердце, — можно даже сказать, что мы убивали из прихоти, но ты… ты убивала из необходимости. Мы оба поддались своим демонам. Ты гораздо лучше нас. Но я не жалею о выборе, о том, что поддался. Карен молчала, в то время как слёзы текли по её щекам, она сглотнула и спросила: — Зачем? Зачем ты это делаешь? Зачем стал Нулевым рыцарем, зачем… казнь… — Почему я стал Нулевым рыцарем? Потому что Лелуш стал императором. Знаешь, почему Лелуш стал императором? Он опять строит новый мир, на этот раз всё по-другому, нет никакого «Реквиема…», есть лишь император, который будет держать власть над всем миром в своих руках и не давать миру развязывать войны, — Сузаку усмехнулся. — Конечно, он хочет власти — я это вижу, я ведь всё-таки уже не тот наивный мальчик, но Лелуш действительно строит новый мир, и ему нужен верный меч. Эта возможность более осуществима, чем «Реквием…». Всё же мы с ним тогда крупно ошиблись насчёт ненависти. Но теперь не разрыв цепочки ненависти будет толкать людей вперёд, а символ завтрашнего дня, которым и станет Лелуш. Другими словами: император Лелуш заменит собой Зеро, монархия — демократию, Британия — ССШ. Это не так уж и плохо. Если нужно будет, мы сможем силой подавить восстания и войны на корню. В конце концов, он просто так хочет. Не хотел идти против Лелуша. Не хотел быть рыцарем. Не хотел себя сдерживать. Ему было отвратительно носить маску Зеро. Он рыцарь, монстр на службе у монстра, в его вечном рабстве — его утянули в чёрную бездну, он поддался всем людским желаниям, в нём проснулось то же чудовище, живущее, скажем, во Втором или Десятом рыцаре, ему просто нравилось быть жестоким, он не чувствовал колебаний, он устал быть хорошим. И больше не волновал мир, только удовлетворение своих желаний. А оправдываться он может, сколько хочет. Истины это не изменит. Кодзуки непременно бы испугалась, если бы узнала всё это. — Вы развязали войну, — прошептала Кодзуки, садясь на диван. — Да, но мы предотвратили ещё более худший вариант развития событий. Представь себе, что бы было, если бы в Британии началось восстание, а оно началось бы… и первой бы восстала армия. К власти пришли бы военные, Британия стала бы ещё худшей версией самой себя, чем, скажем, при императоре Чарльзе. Знаешь, Карен, всё же это не мы с Лелушем конкретно развязали войну, это сделали все, из-за ненависти. Сейчас мы с Лелушем даём людям того, чего они хотят, а хотят они именно войны, вскоре война людям надоест, я очень на это надеюсь, хотя из уроков истории мы знаем другое. В любом случае, — он вздохнул, — я надеюсь, что люди устанут от войны и ненависти друг к другу и объединятся для строительства нового мира, разумеется, под флагом Британии. В этом мире не будет больше разделения на британцев и нет. Я знаю, что Лелуш подписал закон, но расизм у британцев вот здесь, — мужчина указал на голову, — от этого нужно избавляться… — Ты так и не объяснил, почему встал на сторону Лелуша. То, что Лелуш стал императором, ещё ничего не значит. Мир можно и по-другому менять. — Интересно как же? — огрызнулся зеленоглазый. — Мир нельзя изменить без крови, ты не изменишь мир, если не изменишься сам. Ради того, чтобы весь мир стал добрее, человечнее, можно лишиться этой самой человечности — цена мала. Что жизнь одного человека, против всего мира? — Когда ты схватил Лелуша после смерти Юфимии, ты явно так не считал. Неужели ты не видел, что Лелуш тогда менял мир? — Ну, а ты? Когда я схватил Лелуша, почему ты не помешала ему, почему не спасла Зеро, а позорно убежала, как маленькая испуганная девчонка? — холодно произнёс Нулевой рыцарь, едва подавшись в сторону Кодзуки, пристально смотря ей в глаза. — Потому что он был твоим одноклассником-британцем или, быть может, именно в тот момент Зеро перестал быть для тебя символом, стал человеком — и ты этого испугалась? Твой мир рухнул тогда — и ты пыталась от этого убежать, но не вышло. Карен молчала, отвернувшись от рыцаря. — Что-то я не заметила, чтобы британцы испытывали к тебе неприязнь или ненависть из-за того, что ты японец, — несколько вызывающе произнесла она, снова повернувшись к Куруруги. — Знаешь, кого они видят? Нулевого рыцаря девяносто девятого императора Священной Британской империи. Безгранично преданного престолу человека, который убил Зеро, — Сузаку усмехнулся. — Так забавно, ведь это я был Зеро, но весь мир думает, что Куруруги Сузаку просто убил того. Это к лучшему. Они видят того, кто побеждает в битвах, уничтожает самых сильных врагов. — Зачем ты убил тогда на казни… — она замялась. — Потому что я меч, я уничтожаю всех врагов престола и возможные опасности. Если бы я пощадил, это могли бы воспринять за слабость, а мы не можем позволить себе быть слабыми, — Нулевой рыцарь говорил уверенно. Он тогда окончательно отрезал себе пути отступления, но зачем он в таком случае сейчас говорит с Карен? Сузаку, кажется, понял: Карен была для него спасительной соломинкой, за которую он, утопающий, хватался, но соломинка не способна подарить спасение. — В любом случае, не думай, что что-то изменилось — ты всё ещё… хм… ну если не служишь Британии, то пленница. Да, пожалуй, так, — он подошёл к двери. — Я кое-что узнал от Лелуша… это одна из тех причин, почему я сам разберусь с найтмером: пилот этого найтмера — Джино Вайнберг, — холодно произнёс Куруруги. — Я не буду тебя обманывать — я убью Джино, если только Лелуш не прикажет обратного, именно прикажет, а не попросит. Я не отправляю тебя убивать его только потому, что сам захотел это сделать, а больше ты и не нужна. До встречи, Карен, — он вышел из комнаты.***
Элайджа находился сейчас с Шестым рыцарем на чёрном, как и все, флагманы Британии. — Так, почему Его Величество прислал именно тебя? — спросила Элис Ливитт, одетая в церемониальные одежды рыцаря Круга и в жёлтом плаще. Элайджа повернулся к ней и как-то задумчиво осмотрел, словно это он был сейчас рыцарем Круга, а не офицером; словно раздумывал, а стоит ли вообще с ней говорить. Да, Элайджа уже привык, что его вечно окружают какие-нибудь высокопоставленные люди, да что там, он с самим императором часто был рядом. Он вздохнул и наконец ответил: — Без понятия. Его Величество просто сказал мне, что я буду участвовать в Китайской кампании, приказал отправляться к Вам и всё. Элис заметила то, как на неё смотрел парень — и ей это не понравилось. В душе её родились злость и неприязнь по отношению к парню. — Когда мы начнём атаковать? — спросил Тод, зевая. Со стороны выглядело так, словно ему неинтересно это вовсе, оно так и было. — Завтра на рассвете, — выплюнула Ливитт — и ушла. Зеленоглазый лишь изогнул бровь и уставшим взглядом проводил брюнетку. Пилот, имевший звание лейтенанта, смерил безразличным взглядом других солдат (личного отряда Шестого рыцаря), находящихся сейчас в командном центре, подошёл к монитору, на котором высвечивалась карта местности и союзные войска, и на котором с каждой минутой появлялось всё больше красных точек — врагов. Брюнет всё так же без интереса скользил взглядом по карте и не обращал внимания на раздраженные взгляды солдат. В комнате стояла такая тишина, что когда у Элайджи зазвонил телефон, все кроме него вздрогнули. — Да? — ответил он, нахмурившись. — Вот как… Хорошо, но разве это не Ваша обязанность? — ему ответили. — Нет, мне не трудно, но вдруг не поверит? — зеленоглазый усмехнулся. — Хорошо. До встречи, — он отключился. Он сощурился и улыбнулся, смотря на карту, в глазах его заплясали огоньки, которые смогли увидеть члены личного отряда Элис — Элайджа стоял боком. Тод выглядел, как хищная птица или волк, когда щурился и при этом недобро улыбался. Элайджа был таким человеком, который мог не проявлять никакого сочувствия или каких-либо других чувства ни внешне, ни внутренне, одним словом, со стороны и даже ему самому казалось, что он ничего не ощущает. Однако все события копились — и в какой-то момент (какой конкретно не знал даже сам парень) чувства, о которых он сам и не подозревал, вырывались наружу обычно в виде какой-нибудь истерики, как две недели назад, к примеру. — Мне нужна ваша глава… — протянул зеленоглазый. — Случаем, не знаете, куда она пошла? — В свои комнаты, куда ей ещё идти? — выплюнул один из солдат. — Благодарю, — обманчиво добродушно произнёс брюнет, а его вежливая улыбка из-за прищура казалась угрожающей. Лейтенант вышел из командного центра и направился в личные покои Ливитт. В глазах его пылал огонь. Это был огонь, в котором было суждено сгореть и Запретному городу, и всему Пекину. Элайджа уже сейчас буквально видел, как город пожирает вспышка розового цвета, переливаясь и меняя свой оттенок на лиловый, уничтожая всё на своём пути. Император ещё в самом начале своего второго правления дал право свободно действовать Нулевому рыцарю — тот мог принять любое решение в ходе военной кампании. Куруруги не хотел было поначалу вмешиваться, но теперь позвонил и сообщил своё решение. Завтрашний рассвет станет для столицы Китая последним. На борту флагмана покоились несколько фрей.***
Он судорожно вдохнул, приподнимаясь с кровати и осматривая комнату — кровать была целой, значит, сон. «Ну и сон. Очуметь можно», — он проморгался и вздохнул. — Что случилось? — тихо спросила проснувшаяся девушка. Лелуш резко повернулся к ней, но Эмили не смогла увидеть из-за темноты растерянности на лице брюнета. Мужчина подорвался с кровати и быстро ушёл в ванную. Из ванной послышался шум воды. Синеглазая поджала губы, но всё же решила последовать за ви Британией. Он стоял, прислонившись лбом о зеркало, в мокрой от воды рубашке, вода всё так же продолжала бежать из крана. Рузенкрейц тихо подошла к трясущемуся брюнету сзади и дотронулась ладонью его плеча. — Плохой сон? — осторожно произнесла Эмили. — Мисс Рузенкрейц, идите спать, — прохрипел император, — ради Бога, просто уйдите… — он судорожно вздохнул и поморщился, как от зубной боли. Синеглазая отступила на шаг назад, ещё на шаг и вышла из ванной, легла в кровать, включила ночник и стала смотреть в сторону ванной комнаты, в которой всё так же шумела вода. Она не знала, сколько времени прошло, но предполагала, что около часа, когда император вышел весь мокрый и подошёл к шкафу, доставая другую одежду. — Как можно так намочить одежду? — проворчала Эмили, краснея, когда мужчина снимал с себя рубашку. — Я душ принимал… — пробормотал он отстранённо. — В одежде? — Да. В прошлый раз Вы отворачивались, — протянул Лелуш, — а сейчас буквально взглядом пожираете… — Стесняетесь? — резко и несколько с вызовом спросила синеглазая. В ответ Кровавый император резко снял с себя штаны, это было красноречивее любых слов, впрочем, Эмили успела отвернуться. — Всего секунду назад Вы были храбрее, — усмехнулся брюнет. — Всего секунду назад Вы были в штанах, — прошипела русоволосая. — Ну и что? Мне показалось, Вы стали более смелой. В ответ послышалось пыхтение. Он надел на себя другую, сухую пижаму. Эмили почувствовала, как кровать немного просела под весом мужчины и как она оказалась снова в плену его крепких объятий. Она перевернулась на другой бок и легла на плечо ви Британии, спросив: — Так Вам приснился плохой сон? — Даже не знаю, плохой ли или же нет… — Вам он явно не понравился — значит, плохой, — спокойно проговорила девушка. — Только не просите рассказывать… — пробурчал Лелуш. — И не собиралась — сама не люблю такое рассказывать. — Это радует, — он зарылся в её волосы одной рукой, а второй прижимал руку синеглазой к своей груди, в которой билось сердце. — Спасибо за сочувствие, — фраза, принимавшая обычно саркастический окрас, оказалась весьма искренней в этот раз. — Вы спать собираетесь? — спросила Эмили. — Нет никакого желания, — он поморщился — и в свете тусклых ночников Эмили смогла разглядеть его несколько болезненное выражение лица. — Тогда и я не буду, — твёрдо произнесла русоволосая, на что Лелуш удивлённо приподнял брови. — Из чувства солидарности? — Да, наверное. — Я… — мужчина задумался о чём-то, — я совсем забыл Вам сказать… через три недели я даю бал для высшего общества, так вот, — он вздохнул, — не составите мне компанию? — Я составляю Вам компанию уже две недели как, почему бы и нет? — И всё же… Бал это не просто пройтись со мной куда-нибудь, Вам придётся общаться, и я уверен, что гости непременно зададут Вам пару, — он пождал губы, — неприятных вопросов, — да он будто её отговорить пытается! — Ну, Вы ведь меня защитите? — улыбнулась девушка. — Я? Разумеется, но я надеялся, что это Вы меня защитите, — Лелуш очередной раз вздохнул. — От чего? — От кого… — пробормотал брюнет. — Высшее общество — это не только генералы и министры, это ещё и их семьи: сыновья, жёны и дочери. И каждый считает своим долгом лично познакомить меня с их сыном, матери уже сватают меня своим дочерям, а дочери томно вздыхают и каждая намеревается станцевать со мной больше, чем кто-либо ещё. Если бал проходит не так, то поправьте меня. — И что от меня требуется? — Украдите меня на весь вечер. — Украсть? — усмехнулась Эмили. — Вот Вам смешно, а мне нет… — Неужели Вам совсем не нравится внимание красавиц? Ах да… у Вас же одна страсть — война. — Вы так думаете? Выходит, я хорошо скрываю свои страсти, либо Вы просто слепы. А может, это я дурак, но у этих «красавиц» ветер в голове, — всё это император говорил как-то отстранённо и печально. — Вы можете вообще не давать бал, — предложила Рузенкрейц. — Нет. Всё же надо как-то удовлетворять потребности знати, к тому же, на таких мероприятиях можно много интересного узнать, — сказал брюнет, хотя он прекрасно знал, что он может и не устраивать никакие мероприятия, чтобы узнать что-нибудь интересное. Он перестал обнимать синеглазую и встал с кровати. Подойдя к прикроватной тумбочке, присел, открыл ящик и достал оттуда что-то. Затем брюнет подошёл к девушке, которая с интересом наблюдала за его действиями лёжа. В его руке находился знакомый девушке золотой кулон с латинскими буквами «V» и «B». — Помнится, я ещё давно пообещал отнести его к ювелиру… Что-то запамятовал отдать, — император отвёл взгляд от лица Эмили, как-то неопределённо смотря на ковёр и сжав губы. — Спасибо, — тихо проговорила русоволосая, садясь и протягивая руку, чтобы взять украшение. — Можно… я сам надену? — Лелуш сейчас резко почувствовал себя очень неловко. — Да, — всё так же тихо и после длительного молчания сказала девушка, убирая волосы, чтобы можно было легко надеть украшение. «Раньше бы он не спрашивал даже… У него проснулось чувство такта?» Он присел сзади девушки и начал застёгивать кулон, но руки тряслись и всё никак не выходило. Ви Британия рвано выдохнул, но наконец-то застегнул злополучное украшение, затем всё такой же трясущейся ладонью осторожно кончиками пальцев провёл по плечу Эмили, та вздрогнула. — Ваше Величество, — выдохнула она, — скажите, эти буквы ведь что-то значат? Это Ваша фамилия — ви Британия? — Да, — как-то болезненно проговорил Лелуш. Эмили ближе придвинулась к мужчине и осторожно прислонилась спиной к его груди, тот обнял её в ответ, уткнувшись уже в плечо, где недавно были его пальцы. В таком положении они просидели всего пару минут, но Эмили стало неудобно — и она легла на кровать. — Давайте что-нибудь посмотрим? — предложила она, смотря на выключенный телевизор. Мужчина вздохнул — и включил телевизор, листая каналы. — Оставьте это, — произнесла девушка, когда брюнет перелистнул канал, на котором только начинался какой-то новый фильм. — Интересно, что это за фильм? Это Париж? — она увидела знаменитый Нотр-Дам, который сейчас лежал в руинах. На экране появилась витиеватая надпись «Собор Парижской Богоматери». Лелуш усмехнулся и проговорил: — Вы выбрали не самый весёлый фильм для просмотра. Он лёг рядом с ней. Они лежали в молчании около двух часов, смотря кино, как вдруг Эмили спросила: — Разве в книге Фролло сжигал Париж? — Не помню. Но ведь история так, согласитесь, выглядит красивее, — усмехнулся ви Британия. — Интересно, почему же? Он убил столько людей, сжёг их дома… и всё из-за… страсти. — Из-за похоти, мисс Рузенкрейц, называйте вещи своими именами. Но я понимаю его. Вы смотрите с точки зрения человека и видите в нём монстра, но монстра может понять лишь такое же чудовище. — Вы не чудовище, — она подлезла к нему. — Вы так считаете? Я бы не был в этом так уверен… Сами же меня называли… — он грустно усмехнулся, но мысль не продолжал. — Фролло свела с ума его страсть, это даже в книге видно. — Он сжёг Париж из-за Эсмеральды… — пробормотала девушка. — Я бы сжёг весь мир ради Вас, — несколько задумчиво проговорил мужчина — и девушка шокировано уставилась на него. Она поняла. Вряд ли он ответит, но она должна спросить, а по реакции уже будет понятно. — Ваше Величество, — она посмотрела ему чётко в глаза, освещаемые лишь тусклым светом ночника, — скажите, Вы что-то ко мне испытываете? — она не могла произнести «Вы меня любите?» — в языке словно появлялась кость. Лелуш долго и испытывающе смотрел на неё, словно ждал, что та отвернётся, но Эмили всё никак не сдавалась и продолжала смотреть в его глаза. Их поединок закончился его поражением — и император отвернулся от девушки. Это было сродни признанию… Синеглазая не знала, что делать. Полежала несколько минут без его объятий, а затем подлезла к нему ближе и уже сама обняла. Она услышала, как мужчина судорожно вздохнул. Лелуш накрыл её ладонь своей, а после притянул к губам и осторожно прислонил к ним. — Спокойной ночи, мисс Рузенкрейц, — прошептал он ей в ладонь. Она прижалась к его спине и услышала, как быстро бьётся его сердце. — Спокойной ночи, — ответила Эмили, впервые сказав эту фразу брюнету. Его сердце забилось ещё быстрее.***
Джеремия сидел в компании Алестеира, Валентайна и Винзенса в небольшой комнате и мерно распивал вино. — Вы заметили, что в отношениях Его Величества и мисс Рузенкрейц что-то изменилось? — задал вопрос Валентайн. — Господи, не начинайте! — воскликнул Джеремия. — Мы же с Вами не сплетницы… — А мне вот интересно, — закивал Стаффорд. — Как по мне, это ещё долго будет продолжаться, — вздохнул Тод-старший. — Может, всё-таки попросить Линду подсказать что-нибудь? Первый рыцарь смирился с тем, что всё-таки эти трое — те ещё бабки на базаре, и просто начал сверлить взглядом красный ковёр. Из прострации его вывел голос Винзенса: — Сэр Готтвальд! — крикнул блондин. — О, Вы снова с нами. Мы тут обсуждаем события месячной давности. Может, расскажите нам о том, как умер Шнайзель, а то мы как-то не знаем, а Вы наверняка… — Как умер? — переспросил рыцарь.***
Они только заехали во двор императорского дворца. — Джеремия, сколько времени до трансляции? — спросил ви Британия. — Сорок минут ровно, — ответил рыцарь, смотря в экран телефона. — Хорошо, — собеседник поджал губы. — Полагаю, Шнайзель сейчас в своих покоях, но это надо проверить. В гараже стояло несколько солдат, которые с интересом косились на машину. Брюнет вышел из автомобиля — и стража с шоком смотрела на живого девяносто девятого императора. — Ваше Величество? — выдохнул один из них. Ему не нужен гиасс, чтобы его считали императором. Ему не нужна эта сила, чтобы на него смотрели со слепым обожанием и надеждой. — Где сейчас Шнайзель? — спокойно спросил человек с глазами цвета аметиста. — А впрочем, откуда бы вам знать… Где находятся его покои? Быстро собравшийся солдат произнёс: — Шнайзель эль Британия занял императорские покои. — Ещё не коронован, а уже в императорских покоях, — Лелуш поморщился. Джеремия всё это время стоял с нечитаемым выражением лица, готовый уничтожить любую опасность, грозящую его господину. Они вдвоём зашли в здание дворца. — Хорошо ещё, что хоть запомнил, где покои… — пробормотал ви Британия. Кровавый император и его верный цепной пёс быстро шли по коридорам дворца, встречая шокированные взгляды стражи и прислуги, которая сновалась туда-сюда, но при встрече с брюнетом останавливалась и хлопала глазами. Они наконец-то дошли до нужной двери, солдаты, охранявшие покои, так же шокировано посмотрели на Лелуша, но разошлись и не стали препятствовать тому. Дверь в комнату отворилась — и Лелуш увидел просторную комнату, своеобразную гостиную, в которой находились чёрный диван, два чёрных кресла, столик, камин, телевизор, шкафы с книгами и дверь, ведущая в спальню. Ещё в комнате находился Шнайзель, который стоял к нему спиной и не услышал звука открывшейся двери, как и не почувствовал присутствия кого-то ещё в комнате. — Здравствуй, Шнайзель, — спокойно проговорил брюнет. Джеремия всё это время просто стоял, он даже ни о чём не думал, просто наблюдал. Блондин вздрогнул — эль Британии на миг показалось, что ему почудилось, что голос его сводного брата был лишь плодом его воображения. Мужчина обернулся и увидел Кровавого императора. Он, кажется, забыл, как дышать, сердце его на миг остановилось, а потом забилось так быстро, как никогда до этого, адреналин ударил в голову. Блондин быстрым, ловким движением выхватил пистолет и направил тот на Лелуша. — Какое радушие… И так встречают дорогих родственников, — пробормотал ви Британия. — Давно не виделись. Убери пистолет — не поможет. Шнайзель произнёс лишь одно слово: — Код? — Да. Эль Британия убрал пистолет. — Вот, значит, как… — Шнайзель грустно усмехнулся. — Как бы я не старался, всегда есть ты. Я на протяжении нескольких лет был премьер-министром Британии при отце, и вот, когда тот умер, я считал, что трон уже мой, но ты меня переиграл. Я был вынужден играть роль подчинённого гиасу эти два года, Нанналли умерла, трон был бы мой, но опять ты… — с досадой и раздражение произнёс мужчина. — В прошлый раз меня подвело именно то, что я считал, что ты меня убьёшь, но сейчас… Ты убьёшь меня? — Разумеется, — Лелуш как-то тепло улыбнулся. — Если ты здесь, то стражу звать бесполезно… Готтвальду всего на какую-то секунду стало… что ли жаль принца? Всего на мгновение, которое сменило другое мгновение — и жалость прошла. — Только, пожалуйста, не пачкай костюм… — пробормотал Шнайзель. — А у нас с тобой не только отец и любовь к шахматам общее — мы оба не любим, когда пачкают нашу одежду, — усмехнулся брюнет, но эта улыбка вышла какой-то болезненной, он отвел глаза, но вскоре вновь смотрел на брата. — Ты злишься на меня за Нанналли? — спросил блондин, смотря Кровавому императору чётко в глаза. Лицо ви Британии резко стало серьёзным и он чётко ответил: — Нет. Это произошло бы рано или поздно. Шнайзель неверяще смотрел на собеседника и тихо произнёс: — Ты не мой брат, не её. — Верно, тот брат умер. А я… Джеремия достал пистолет и навел дуло чётко на лоб блондина. — Девяносто девятый император Священной Британской империи — Лелуш ви Британия, — продолжил Лелуш. И раздался выстрел. — Уж прости, что не смог удовлетворить просьбу о костюме. В гробу будешь лежать красивый, обещаю, — проговорил Кровавый император, равнодушно смотря на оседающее тело брата. — Нужно, чтобы тут убрали как можно быстрее — кровь плохо отмывается, — пробормотал Лелуш. На выстрел никто не зашёл — все и так знали, чем это закончится. Люди знали, что это точно произошло, когда ви Британия с невозмутимым выражением лица вышел из комнаты вместе с хмурым Готтвальдом. — Представляю уже выражения лиц знати, — усмехнулся Джеремия, когда они подходили к двери, ведущей в тронный зал. — Должно быть, принцесса Корнелия будет рвать и метать. — Не больше, чем если бы она узнала, что смерть Нанналли — дело рук Шнайзеля. Мне вот больше интересно выражение лица Стаффорда… — сладко протянул Лелуш.***
— Так он всё знал… — вздохнул глава Тайной канцелярии. — Да, ещё с самого начала, — кивнул Валентайн. Алестеир, который задумчиво смотрел в камин, несколько раз кивнул, как бы подтверждая слова премьер-министра. — Я ума не приложу, откуда же Его Величество мог знать о том, что я задумал? — не понимал Винезенс. — Вы же глава Тайной канцелярии, узнайте, — улыбнулся Алестеир. — Вы не знаете о его силе? — Валентайн изогнул бровь . — Вы о гиассе? Знаю. Я успел прочитать некоторую часть одной весьма занимательной тетради… и не только. — У… — протянул Алестеир. — Вы бы ему их поскорее вернули — может ведь и разозлиться, если в скором времени не вернёте. — А ему-то откуда знать, что это я, а не, ну к примеру, мисс Рузенкрейц — она может к нему вообще в любое время в кабинет наведаться… — не понимал Винзенс. — Оттуда, откуда он знает и всё остальное. Это манипуляции с гиассом… кодом и миром Си, — вздохнул Готтвальд. — Мой Вам совет: читайте быстрее и возвращайте Его Величеству — он прекрасно знал, что Вы заинтересуетесь этими тетрадями, но долго он терпеть не будет. Стаффорд нахмурился, затем встал и произнёс: — Думаю, мне пора. Спасибо за вечер, господа.***
Элайджа стоял возле входа в покои Шестого рыцаря, в которые его не пустили, и так как ему пока что не было, чем заняться, вспоминал, как он стоял на казни в центре Токио.***
Один из офицеров зачитывал имена приговорённых, ловко проговаривая даже сложные. — … как враги британского престола вы приговариваетесь к смерти путём расстрела, — наконец-то закончил солдат. Он стоял на эшафоте спиной к приговорённым с заложенными за спину руками и следил, чтобы никто даже лишний раз не дыхнул. Его ярко-зелёные глаза сейчас при свете солнца были ещё ярче, казалось, что эти глаза горят зелёным пламенем. Он, сам того не замечая, как-то зло смотрел на каждого — и люди чувствовали, как это зелёное пламя сжигает их. С сощуренными глазами он действительно выглядел, как хищная птица, которая в любой момент готова наброситься на добычу. В чёрном парадном костюме, он выглядел белым, словно мел и напоминал сейчас «смерть» с горящим взглядом. — Но ведь они все не могут быть террористами… — послышалось из толпы. Тод повернулся на звук и сверлящим взглядом уставился на человека. Мужчина словил его взгляд, замялся и посмотрел в пол. Зеленоглазый быстрым и надменным взглядом, приученным ему ещё с детства, оглядел толпу. Он почувствовал власть над ними, над теми, кто сейчас на площади. Стоит ему только сказать, что они настроены против Британии — и их тут же казнят как террористов. И честно признаться, ему нравилось это чувство. Парень не считал это чем-то постыдным — в его понимании каждый человек хочет испытывать чувство власти над другими, чувство своего превосходства, пусть где-то там — в глубине души — но хочет. Когда офицер Рассел сказал Куруруги, что не собирается убивать ребёнка, Элайджа не повернулся. Когда раздался выстрел, он не дрогнул и продолжал тяжёлым взглядом следить за толпой. Когда Рассел кричал вслед Сузаку, а Нулевой рыцарь тихо, спокойно, но ледяным тоном отвечал, Тод уже знал, что будет. Он лишь усмехнулся и прошептал: «Идиот». Когда вынимаемый из ножен меч скрипел, этот скрип показался брюнету какой-то мелодией, похожей на скрипку, а скрипку он любил. Когда на эшафот падала отрубленная голова офицера, а затем и само тело, парень думал только о том, дойдёт ли кровь до его ног и придётся ли ему потом чистить ботинки.***
Сейчас, вспоминал этот эпизод, Элайджа уже и не может понять, какой он настоящий? Тот, который был с Сато и рыдал, говоря, что ему этот выбор не нравится… или же всё-таки тот, который был на казни, потом что тому — второму — выбор очень даже нравился. В любом случае сейчас Тод чувствовал, что он вновь решает чью-то судьбу. Хотя почему чью-то? Он сейчас должен передать информацию о решении Нулевого рыцаря, но ведь он может этого и не делать? А впрочем, ведь ничего не изменится: Куруруги узнает о том, что Шестой рыцарь не узнала о приказе и будет спрашивать с Тода, в итоге Пекин постигнет та же судьба, только Элайджа ещё и по голове получит. Конечно, кто-то из людей выедет из столицы Китая, кто-то въедет, в этом-то и отличие, но и только. Брюнет этих людей не знал, они все ему казались абсолютно одинаковыми, ничего не изменится от его решения. Ощущение власти как-то прошло и заменилось раздражением. У Элайджи больше не было выбора — он свой уже давно сделал. Назад пути нет. А потому… Дверь открылась — и перед ним стояла недовольная Ливитт, которая раздражённо произнесла: — Что?***
Винзенс листал чёрную тетрадь. Где-то буквы были закруглёнными; где-то написаны они были каллиграфическим почерком, с сильным наклоном вправо (в основном на тех моментах, когда речь шла об Эмили); ещё буквы резко могли измениться на резкие и угловатые, с наклоном влево (Винзенс заметил, что так император писал только тогда, когда речь шла о планах и битвах). Стаффорд видел, что записи были сделаны разными ручками: одна заканчивалась — и Лелуш расписывал другую на полях тетради. В этом не было бы ничего удивительного, если бы не одно НО: император расписывал ручку совсем не так, как это делали обычные люди. Нет, это не были привычные ломанные линии, это было одно слово — «Эмили». Глава Тайной канцелярии не понимал: специально ли это делал ви Британия или же нет? Если нет, то это можно было назвать одержимостью… Он отложил тетрадь в сторону и нахмурился — не нравилось ему то, что творилось с императором. Нет, в тетради не было записи, но Стаффорд почему-то был уверен, что Лелуш запросто променяет всю Британию на Рузенкрейц. И это ему не нравилось — он боялся за Британию. Поводов, конечно, не было, но что-то заставляло Винзенса думать так. Когда он пытается понять кого-то, его мотивы, желания, то он предполагает худшее. Что такого плохого может быть в побуждениях, в желаниях человека, чтобы объяснить его действия? Прекрасная игра, между прочим. Он редко ошибался. Незнание часто убивает или стоит слишком многого.***
Куруруги сидел в кабинете и просто сверлил взглядом зеркало, в котором отражалось злое лицо Нулевого рыцаря. В кабинет вбежал адъютант Куруруги и произнёс: — Сэр Куруруги, мы засекли найтмер девятого поколения. Сузаку поджал губы и раздражённо произнёс: — И что с того? — Но… — растерялся адъютант, — Вы же сами велели… — Да, я помню. Хорошо, где он? — На южной границе Китайской федерации с Японией, — быстро и чётко ответил собеседник. — А, так он немного в стороне от Элис… Хорошо, пусть готовят Эзус. Контролируйте местонахождение найтмера — у меня нет желания его искать. Уже через час он летел на белом найтмере на полной скорости. Впереди показался белый синий найтмер, который просто завис в воздухе и словно ждал чего-то. — Куруруги! — по общему каналу разнёсся крик пилота — и Сузаку уже был уверен, что найтмером управляет Джино Вайнберг — его раздражающий голос Нулевой рыцарь запомнил навсегда. — Уже подумал, что ты испугался. Сузаку молчал, смотря в экран центрального монитора, его зелёные глаза потемнели от злости — слишком энергичный блондин нарушал спокойствие Куруруги, когда тот был Седьмым рыцарем. Из-за него и сейчас было нарушено спокойствие Нулевого рыцаря, а ведь у него только появилось свободное время… — Ты что, язык проглотил? — зло спросил Вайнберг. — Мне не очень-то хочется тратить своё время на такого, как ты, но я вынужден, — холодно произнёс шатен. — Ну что ж, тогда я просто уничтожу тебя как можно быстрее, как и пообещал Кодзуки, — он нанёс первый удар по синему найтмеру. — Она у тебя?! — взвыл пилот второго найтмера, влюблённый в пилота-аса ОЧР. На Эзус полетели сгустки зелёной энергии из энергокрыльев. — Разумеется. Сначала я думал отправить её убить тебя, но потом понял, что сам хочу с тобой разобраться, ты меня так достал… — вздохнул Куруруги, с лёгкостью уворачиваясь от гарпунов. — Я тебя уничтожу, — прохрипел Джино. — Ну-ну, — усмехнулся Нулевой рыцарь. — Кто ты такой, чтобы грозиться подобным? БЫВШИЙ Пятый рыцарь, а ныне обычный пёс ССШ. — А сам-то? Ты тоже просто пёс! — взвыл Вайнберг, которого действительно задели слова Куруруги, особенно про рыцаря. — Я? Я Нулевой рыцарь, верный меч британского престола, — холодно произнёс Сузаку, продолжая уворачиваться от ударов и наносить ответные выпады. Да, хоть шатен и сказал, что быстро разберётся с Джино, но всё же не спешил оканчивать битву. Сузаку не хотелось, если честно, даже использовать энергетическую атаку на Вайнберга. Сузаку заметил, что откуда-то справа летит какой-то снаряд, похожий на сгусток энергии. Эзус снова увернулся и отлетел. Он вгляделся в экран монитора — и вдали начали показываться найтмеры и флагман. — Ну и ну… — пробормотал Куруруги. — Что, уже не настолько уверен в себе? — зло спросил блондин. — Это даже смешно. — Тебя уничтожат здесь и сейчас, Сузаку! — взревел Джино. — И тебе смешно? — синий найтмер продолжал наносить удары. — Меня нельзя победить. А всё потому, что я Нулевой рыцарь Священной Британской империи! — закричал Куруруги — и Эзус развернулся и полетел навстречу армии, активируя систему «Сияющий щит». — Что ты задумал? — выдохнул Джино, гонясь за Нулевым рыцарем. — Нет… — только сейчас заметил фрею, закреплённую на руке Эзуса. — Нет! — Ты дурак, Джино. Заметил бы ты раньше, может быть, они бы и выжили, — расхохотался Нулевой рыцарь. Эзус внезапно остановился и полетел вверх всё так же на полной скорости. Куруруги набирал параметры на клавиатуре. Белый найтмер взлетел так высоко, что оказался вне зоны поражения фреи. Эзус вытянул руку — и Сузаку уже почти нажал на кнопку запуска фреи, как его найтмер резко сбил Вайнберг. Куруруги цокнул. — Вечно ты… мешаешься под ногами. Как ты — предатель Британии — мог вообще быть рыцарем? — зло спросил Нулевой рыцарь, вводя на клавиатуре уже другие параметры. — И это мне говорит японец! Сузаку тяжело задышал, лицо его исказилось в такой злобе, которая ещё никогда не накатывала на шатена, зелёные глаза уже казались чёрными от гнева. Он дёрнул рукой на клавиатуре — и шкала мощности показывала уже сто процентов. Крылья Эзуса засветились — и Джино понял, что сейчас будет делать Нулевой рыцарь, он резко отлетел в бок. Из крыльев ударил мощный непрекращающийся энергетический поток, Куруруги, увидев, что синий найтмер ушёл из зоны поражения, резко развернул Эзус, из крыльев которого всё так же продолжала быть энергия. Джино опять отлетел в сторону — и Эзус быстро крутанулся на триста шестьдесят градусов, Вайнберг взлетел вверх. Нулевой рыцарь разозлился ещё сильнее и зарычал, но выключил атаку, которая съела уже порядком половины энергии найтмера. «Значит, будем по старинке…» — заключил про себя Сузаку. Найтмеры продолжили смертельную пляску, пытаясь достать друг друга то гарпунами, то мечами квантовых колебаний. Куруруги смотрел на экран монитора и понимал, что сейчас армия ССШ вот-вот зайдёт на территорию зоны Япония. — Элис! — крикнул он по внутреннему каналу связи, когда ему ответили. — Я знаю, мы уже летим. — Задержите их. Мне надо с этим придурком разобраться, — выплюнул Нулевой рыцарь, который всё так же продолжал битву. Наконец Сузаку представился шанс — и он оттяпал вражескому найтмеру правую руку. — Ах ты! — закричал Джино. — А нечего зазнаваться. Я Нулевой рыцарь как ни как… Дальше Сузаку стало легче. Да, как ему показалось, этот найтмер девятого поколения по характеристикам скорее походил на десятое поколение. Эзус начал ещё быстрее наносить удары. — Джино, — ледяным голосом произнёс Нулевой рыцарь, — я принесу Карен твою голову, — он зло улыбнулся и злобно прищурился. — Ещё кто кому чью голову принесёт! — воскликнул блондин. И они продолжили свою смертельную пляску.***
Глаза Кровавого императора из золотистых стали привычно аметистового цвета. Он рассматривал потолок, затем посмотрел в окно, после на девушку, которая лежала у него на плече и обнимала его. Встал с кровати, всё так же смотря на всё-таки заснувшую Эмили, затем подошёл к шкафу, как-то задумчиво сверля одежду, аккуратно сложенную в стопки и повешенную на вешалках. Затем цокнул, вздохнул, достал чёрный костюм-тройку и белую рубашку и стал переодеваться. Лелуш пребывал в такой задумчивости, что даже не заметил, как оказался в своём кабинете. Мужчина подошёл к белому роялю, аккуратно провёл рукой по крышке, затем сел за музыкальный инструмент и хотел было начать играть, но остановился. Он всё думал о Сузаку… и о Кодзуки. Он видел всё происходящее от лица лучшего друга, чувствовал в тот момент всё то, что чувствует рыцарь, знал о чём он думал… Но что если рыцарь сам не знал, что он чувствует и что думает? — Почему ты освободил от гиасса Карен? — пробормотал Кровавый император. — Разве ты не превратился в Нулевого рыцаря окончательно? Неужели?.. Да, за эти два года действительно могло произойти всё что угодно. — Так вот, почему ты так взъелся на Джино… — Лелуш усмехнулся. — Но если ты его убьёшь, вряд ли будет так, как ты хочешь. Эх, Сузаку, наступаешь на мои грабли. Ну или нет. Может, дело в другом. Он уже придумал прекрасное выражение: «Пути Куруруги неисповедимы». Пытаться понять Сузаку — гиблое дело, хотя… что-то там Сузаку понравилось быть ТАКИМ. Он стал перебирать клавиши и сам того не заметил, как начал наигрывать мрачный мотив, похожий на реквием. Хотя произведение действительно называлось «Реквием по мечте». «Так значит, ты решил уничтожить Пекин? Нет, это уже лишнее…» — он доиграл последние аккорды и захлопнул крышку. Ви Британия включил телевизор и позвонил по закрытому каналу своему Нулевому рыцарю. — Что? — прошипел Сузаку, напряжённо вглядываясь в центральный монитор. — Ты что удумал? — протянул Лелуш. — Зачем решил уничтожить Пекин? Глупое решение, учитывая то, что в этот раз нам не нужна ненависть всего мира. Ты вообще меня слушаешь? — он потёр переносицу. — Отменяй приказ или это сделаю я, — брюнет вздохнул, смотря на сосредоточенное лицо рыцаря. — Не буду больше мешать. Развлекайся, — он отключился. Следующий час он провёл в размышлениях о Моримото. Да, у этой японки был гиасс, потому-то Лелуш и держал Джеремию во дворце. Когда Готтвальд попросился из дворца, ви Британия понял, что этого нельзя допустить ни в коем случае. Кровавый император усмехнулся: это ведь он тогда столкнул Джеремию и Эмили в библиотеке — Лелуш сказал Первому рыцарю, что будет в библиотеке в то время и позвал его туда. Грубо, конечно, но придумывать велосипед ему не хотелось… К тому же, он потом действительно пришёл в библиотеку. У Мизуки был опасный гиасс. Нет, любое проявление этой силы было опасно, но у Моримото оно было действительно опасным — контроль тела. Ви Британии приходилось буквально каждый день наблюдать из мира Си за действиями этой японки и мониторить уровень развития силы. Да, он хотел подчинить её своей воле, но сейчас, размышляя о ней, всерьёз не понимал, почему всё ещё не сделал этого. Надеялся на совесть своего убийцы? Или, быть может, боялся, что она сможет выйти из-под его власти, а он даже этого не поймёт и может попасть под удар? Зачем она ему вообще сдалась? Ещё тогда — в академии Эшфорд — он знал про её силу, не стал бы он просто так предлагать место рядом с ним встречному и поперечному. Тогда он посеял в ней зерно сомнения, но… Сейчас девушка настроена решительно. Он подошёл к окну и, заложив руки за спину, стал хмуро смотреть на внутренний двор. Лелуш поджал губы, закрыл глаза, затем усмехнулся и распахнул свои глаза, которые сейчас горели проклятой силой. Ви Британия достал телефон, набрал номер и проговорил: — Мизуки, зайди ко мне. Кровавый император принял своё решение.