***
Он шёл по коридорам здания правительства в Токио. Его окровавленная рука до боли сжимала знак ССШ — птицу, напоминающую голубя и несущую на себе мир. В голове не было никаких мыслей, шатен бессмысленно смотрел вперёд себя, не обращая внимания ни на кого. Не только его рука была в крови — он весь был в крови: своей, чужой… Это была кровь Вайнберга. Куруруги вспомнил, как одолел вражеский найтмер, выдрав кабину пилота из найтмера, а затем разорвав ту и достав Джино. О, с какой ненавистью смотрел на него блондин, когда Нулевой рыцарь вылез из Эзуса. Сузаку не помнил, в какой конкретно момент и как именно началось то, что в народе называют «мордобой», но как итог… Джино Вайнберг был мёртв. Нулевой рыцарь остановился посреди коридора и покосился на окровавленный знак, который он содрал с Джино, сам не зная зачем. Мужчина вздохнул и направился в свои покои. Уже через полчаса он лежал в чистой одежде на кровати и дремал, когда зазвонил телефон. Куруруги схватил мобильный, посмотрел на имя звонившего и раздраженно фыркнул: — Что ты хотел? — спросил шатен. — Какого чёрта ты творишь? Я спрашиваю, что за хрень ты вытворяешь?! — прокричали с того конца. — Почему мне докладывают, что Пекин разрушен? — шатен молчал. — Почему ты молчишь, Куруруги Сузаку? — Сражение перешло на часть города, я выпустил фрею, чтобы уничтожить часть сил ССШ, задел город, — холодно произнёс шатен. — Почему ты так беспокоишься? Одним городом больше, одним меньше… Париж с Францией тебя как-то не сильно злили… — Знаешь, почему они меня не злили?! — кричал император. — Да потому что это я, Я приказал сжечь Париж и Францию, а ты… — прошипели на том конце линии, — ты, Сузаку, мой НУЛЕВОЙ РЫЦАРЬ, нарушил приказ. С кем я буду вести переговоры, а? — Разве правительство не успело выехать? Вряд ли они не обезопасили Тянь Цзы… — пробормотал Куруруги, переворачиваясь на бок. — Успели. До Тянь Цзы, вернее, Ли Синке ещё добраться надо, — злость собеседника начала затухать. — Одним городом меньше, одним больше, да? Как и с людьми… Тогда почему ты так печешься о японцах? Мне казалось… — говорил ви Британии, когда его перебил Сузаку. — Когда кажется, креститься надо. Я тут, между прочим, пытаюсь наладить отношения между японцами и британцами, — прошипел Куруруги, подрываясь с кровати, — успешно, надо сказать — И ты веришь отчётам? — возмутился мужчина на другом конце линии. — Боже мой, Сузаку! Ну почему из всех возможных идиотов я встретил именно тебя? — взвыл Лелуш. — Японцы БОЯТСЯ, они не обожают Британию. Тогда на казни они действительно ненавидели приговорённых, но лишь потому, что боялись, что из-за приговорённых их может постигнуть та же судьба. Британии повода не надо, чтобы устроить очередное гетто Синдзюку, или ты забыл об этом? А британцы… они пока терпят и то лишь при тебе. — Да, мне известно, что солдаты… — рыцарь замялся, — ну скажем так, не лучшим образом относятся к японцам. — Не лучшим образом? — в голосе собеседника послышалась насмешка. — Солдаты продолжают относиться к японцам как к скоту. — Что ты от меня хочешь? — прошипел Сузаку. — Ты хотел заменить собой Зеро. Предложи мне альтернативу. Вошедший в комнату почему-то без стука слуга мог наблюдать весьма интересную картину: злой Нулевой рыцарь меряет шагами комнату, попутно то шипя, то крича в телефон. Куруруги заметил слугу лишь через пару минут, как тот зашёл, и зло спросил: — Что? — С-сэр Куруруги, — быстро проговорил слуга, — ужин готов. — Хорошо. Свободен, — слуга почти вышел из комнаты, когда Сузаку произнёс. — Лелуш, у меня ужин, я голоден… — Подождёт, — ответил император. — Нет, не подождёт, — шатен повернулся к выходу из комнаты, возле которого стоял слуга, с шоком смотря на зеленоглазого. — Ну что ещё?! — воскликнул Нулевой рыцарь, сбрасывая номер. Второй человек, находившийся в комнате, поспешил ретироваться оттуда, за ним вышел и Сузаку.Телефон в руке Куруруги опять зазвонил, рыцарь ответил: — Ты ведь от меня не отвяжешься да? — он быстро шёл по коридорам здания. — Не надейся. Сузаку, возвращайся завтра же в Авалон, вместо тебя наместником будет Джеремия. Нулевой рыцарь остановился с неверием смотря куда-то в пустоту и молча, но наконец он произнёс: — Что? — Уж не обижайся, но из Джеремии будет куда лучший наместник. Сейчас, когда Япония наша, и Китай, я надеюсь, в скором времени тоже будет наш, необходимость в твоём присутствии там отпала — ты нужен мне в битвах, а не в кабинете… Мизуки больше не проблема, она с Джеремией, к тому же. — И что с того? Пусть Джеремия… нет, это я ещё понимаю, но зачем мне уезжать, будто другие рыцари не в силах справиться с пилотами найтмеров седьмых и восьмых поколений? — Потому что будет весьма странно, если Первый рыцарь будет управлять Японией, хотя рядом будет Нулевой. К тому же, у меня есть к тебе… дело, обсудим это позже, при встрече. Кодзуки тоже захвати с собой. Приятного аппетита, — трубку сбросили. Куруруги всё так же стоял посреди коридора, растерянно смотря перед собой. Аппетит пропал вопреки пожеланию Лелуша. Зеленоглазый сел во главе стола, положил подбородок на кулак, левой рукой ковыряясь в салате, но аппетита не было. Нулевой рыцарь жестом подозвал к себе какого-то слугу. — Приведите сюда Кодзуки Карен, — пробормотал мужчина. Через десять минут перед ним стола японка с алыми волосами, его ровесница. — Садись, — шатен кивнул на стул, стоящий напротив его места. — Поужинаешь со мной — одному скучно. Кодзуки молча села напротив него и стала медленно поглощать пищу. Рыцарь смотрел на неё, чувствовал, что желудок уже болезненно ноет, но есть не хотелось. Сузаку вздохнул и достал из кармана брюк окровавленный знак, свой «трофей», и стал крутить его в руке, хмуро смотря на птицу из золота. Карен долго не могла понять, чем там таким занимается Сузаку, и заинтересованно смотрела на него, но зеленоглазый словил её взгляд и, приподняв руку, показал то, что было в его руке. — Узнаешь? — Нулевой рыцарь сощурился. — Догадайся, чей. Аловолосая побледнела, выронила столовые приборы из рук, в её глазах появились слёзы. Куруруги встал, подошёл к девушке и положил свой «трофей» прямо перед ней. — Завтра мы возвращаемся в Авалон. Приятного аппетита, Кодзуки Карен, — холодно произнёс рыцарь, стоя спиной к девушке. В последний момент он услышал, уловил движение Карен, успел увернуться от удара ножом и схватить нападавшую за руку, чисто на рефлексах вывернуть руку так, что остриё ножа не просто было направленно точно в грудь девушки, оно уже разрывало кожу, мышцы, добираясь до сердца. Нет, Сузаку пусть и хотел сегодня утром порадовать Карен, но сейчас, убивая ту, не почувствовал ничего: ни боли, ни раскаяния, хотя ему казалось, что он должен почувствовать что-то такое. Но нет. Он привык, привык убивать. Девушка стала обмякать, взгляд её стал тухнуть, Куруруги схватил ту за талию и опустился на одно колено, смотря в её испуганные глаза. — Думаю, тебе так будет лучше, — безэмоционально произнёс рыцарь. — Он сражался из-за тебя, за тебя… — вздохнул зеленоглазый. — Может быть, вы встретитесь там, — шатен провёл ладонью по щеке аловолосой, по которой текли слёзы. — Прощай, Карен. Кодзуки Карен закрыла свои голубые глаза, закрыла навсегда. Сузаку встал, аккуратно положив тело девушки на пол, затем сел на стул, где он сидел до этого, и вытер руки от крови белоснежным шёлковым платком. Лицо шатена выражало полное равнодушие. Он не обращал внимания ни на бледных слуг, ни на солдат, которые не успели бы спасти рыцаря от выпада мёртвого аса Чёрных рыцарей. — Аппетит разыгрался, — пробормотал Нулевой рыцарь, отрезая себе кусочек мяса от стейка и затем разжевывая тот, он усмехнулся. — Ну и перепадёт же мне за тебя, — рыцарь посмотрел на тело Карен и продолжил есть.***
Блондин, лицом слишком похожий на своего сына, сидел в своей комнате, схватившись за голову — та нещадно болела. У мужчины было такое чувство, словно его душат. «Исполняй… — слышал он чей-то шепот, — приказы». В глазах начинало темнеть. Он посмотрел в зеркало, что стояло напротив. Вокруг его радужки алым светился ободок. «Что за чёрт?!» — взвыл про себя Павел. Чей-то шепот звучал всё отчетливее и громче. Этот голос был знаком ему, он напоминал голос Кровавого императора. Он закрыл глаза, а уже в следующую минуту сидел в комнате, где проходило заседание. — Господин Зеро, может, Вы нам объясните, почему мы так легко отдали Японию, почему мы вели битву на выгодных БРИТАНЦАМ условиях? — спросил делегат из одной стран Ближнего востока. «Что я здесь делаю?» — не понимал блондин, чьё лицо сейчас закрывала маска. — Почему Вы молчите? Или Вам нечего ответить? Похоже, что Зеро оказался не таким уж и гениальным стратегом… Скорее просто прекрасным лгуном, — со злостью говорил всё тот же делегат. — Я долго думал насчёт Вас, Зеро. За кого Вы воюете? На чей Вы стороне? «Сдали Японию? О чём они? — не понимал Зеро. — Как я здесь оказался, что вообще творится?»***
— Вам ли не знать, учитель, что все сказки имеют две общие черты: злодеи в них несчастны и зло проигрывает. Поэтому я не читал, мне не интересно читать подобное. Я иного мнения, зачем читать такое? Чтобы потом разочароваться в реальности? — Кадис Эстрама ди Рейзел хмыкнул. — Считаете, что побеждает зло и оно счастливо? — Сато приподнял брови и ждал ответа. — Да, если рассматривать это как нечто… нечеловеческое. Люди не бывают плохими или хорошими, они по середине. Но так или иначе, в людях преобладает зло, иначе бы не было неравенства, войн, ненависти… зло слишком заманчиво, а люди слабы, — он усмехнулся. — Я говорю «зло», чтобы было понятнее другим, но в действительности это просто первобытная, звериная часть каждого человека. Зла вообще не существует, добра тоже, посмотри под другим углом… добро и зло поменяются местами или граница между ними исчезнет. Я лично знаком с теми людьми, которых принято считать злом. Узнай вы их мотивы, цели и желания, окунись вы во всё происходящее, непременно бы поняли их. — Мне никогда не понять, как смерть человека может быть добром. — Ну на смерти Кровавого императора все прям радовались, — ди Рейзел пожал плечами. — Кошка убила голубя. Голубь мёртв — зло, кошка накормлена — добро. Вот о чём я говорил ещё на первом уроке, — Кадис повернулся в сторону Соколовского. — Поэтому я не читаю подобный, простите, бред для детишек. — И Вам совсем не хочется сказки, где добро побеждает? — Мне жалко злодеев. Мой отец лишил меня веры во всепобеждающее добро, оставив меня наедине с весьма печальной действительностью. Сато нахмурился, по лицу учителя было заметно, что ему даже как-то неловко. — Я ему за это благодарен, — задумчиво протянул дворянин. — Если бы не он… я бы не стал тем, кем есть. — Ромео и Джульетту Вы тоже отказались читать… — Не читать, а писать сочинение. Ромео — идиот. — И почему? — Потому что он решил убить себя. Я бы… мстил. — Своей же семье? — Мне не в первой, — ди Рейзел улыбнулся. Сато опять в замешательстве, но Кадис не собирается говорить про это. — Любите же Вы разрушать. — Разрушение — первая стадия создания.***
Тод проснулся. Странный сон, будто возвращение в прошлое, в тот пасмурный апрельский день. Он открыл глаза и увидел белый потолок. В помещении, где находился брюнет, что-то пикало. Перед глазами плясали белые пятна, но бок уже не так сильно болел. Тод попытался как-то поменять своё положение, но бок напомнил о себе — парень застонал от боли. — Проснулся, сволочь? — проговорил чей-то знакомый голос. Элайджа повернулся на звук и увидел своего знакомого. Зеленоглазый засмеялся. — Боже мой, объясни мне, как так вышло, что из всех возможных людей здесь именно ты, Соколовский? — Элайджа перестал смеяться и поморщился. — Тебя до сих пор не выписали? — Нет, — холодно ответил собеседник. — А с тобой-то что стало, завоёвывал земли этому ублюдку? — Я завоёвываю их Британии. И не называй Его Величество ТАК, чего доброго, глядишь и казнят… Интересно, если я тебя заложу, получу ли Императорский Британский орден? — Тод усмехнулся. Блондин проигнорировал последние слова британца и произнёс: — Ты завоёвываешь их для НЕГО, а не для своей страны. — Его Величество и есть Британия. Кстати, Британия ведь теперь и твоя страна. — Как ты мог Элайджа? Эмили тебе верила, а ты… — Сергей поморщился. — А я такой плохой, да-да, я знаю. Но скажи мне, Сергей, разве можно доверять тем, кто служит и верен, как вы там все его величаете, Кровавому императору? Соколовский молчал, но затем как-то подавленно произнёс: — Я никогда бы не подумал, что ты способен на что-то такое… Для меня ты всегда был аристократом, который только и может, что слова на ветер бросать, да оскорблениями раскидываться. — И как видишь, зря, — равнодушно ответил Элайджа. — Я готов идти до конца. — А ведь мне сразу этот «ди Рейзел» не понравился и Эмили тоже… Но она всё-таки ему начала верить, верить больше, чем мне. — Ну что сказать? Его Величество просто очаровательный человек, — Тод улыбнулся . — Любому мозги заморочит, да? Всей Британии уже запудрил, — выплюнул блондин. — И чего он только к Эмили тогда прицепился? Неужто хотел и её в конечном счёте убить, вдоволь наигравшись? — Ты слишком плохого мнения о Его Величестве, впрочем, оно и неудивительно. Почему к Эмили? Пути Господни неисповедимы… — вздохнул британец, смотря на Соколовского. Зеленоглазый заметил, что на тумбочке лежал конверт. Соколовский понял, куда смотрел Тод и произнёс: — Тебе принесли. — Вот оно как, — пробормотал зеленоглазый и открыл конверт, скользя зелёными глазами по строчкам письма. Блондин молча наблюдал за нахмурившимся лицом Элайджи и наконец-то произнёс: — Ну что там? — Меня вызывают в Авалон. Должно быть, это отец прознал о моём ранении и… — брюнет поджал губы. — И ты поедешь? Я бы не поехал, — Соколовский пожал плечами. — Выбора нет: «Сим я, девяносто девятый император Священной Британской империи — Лелуш ви Британия, повелеваю прибыть в столицу империи — Авалон — после Вашего выздоровления», — пробормотал Тод, на его лица не было. — Ну, зато тебя не ранят снова, — усмехнулся блондин. — Лучше бы меня еще хоть сто раз ранили, чем в столицу… — Почему? — не понимал Сергей. — Разве под тёплым крылышком не лучше, чем на передовой? — Ничего ты не понимаешь, — вздохнул Элайджа. — Я с детства хотел быть военным, военным не тем, который где-нибудь в тылу, а тем, кто сражается на передовой… Я хотел быть рыцарем Круга, но для этого нужно проявить себя в битвах, а какие битвы в Авалоне? — А я ведь думал, что когда ты говорил о том, что твоё будущее тебе было известно до восшествия императрицы Нанналли на престол, то ты говорил о медицине. — Не было никогда никакой императрицы Нанналли, — прошипел Тод, — НЕ БЫЛО… Вот видишь, как ты меня плохо знал, — усмехнулся брюнет. — Больно надо было мне знать какого-то напыщенного индюка, ты, кстати, им и остался. — Спасибо, — равнодушно произнёс зеленоглазый. — Боже, сколько мне тебя ещё терпеть? — Меня через три дня выписывают, радуйся. — И все эти три дня ты будешь мне мозги ковырять, — вздохнул Элайджа. — Я… — блондин замялся. — Когда я увидел тебя здесь, то… хотел убить. Я почти сделал это… — Так почему не сделал? — перебил его Тод. — Ты меня спас, Элайджа. Знаешь, а ведь врачи тогда еле успели. — Я подумал, что Его Величество разозлится, если узнает, что среди гражданских были потери, нет, не так… я не хотел, чтобы Его Величество узнал, что его приказа ослушались, но, похоже, что он знал. Мне тебя было жаль, Сергей, но жалость — это худшее чувство, по крайней мере, я его терпеть не могу. — Да, эта сволочь тоже мне говорила про жалость и милосердие, — прошипел Соколовский. — Говорил, что на первое не способен, но вот на второе… — Его Величество может быть милосердным. Он ведь, как мне кажется, собирался убить меня ещё весной, но… впрочем, откуда мне знать, что в его голове, кто я такой, чтобы это знать? Соколовский, может, и хотел спросить про весну, но решил, что ещё успеет. — Почему ты хотел быть рыцарем Круга? — Когда я был маленьким, то видел рыцарей Круга часто… Ну что себя обманывать? — брюнет поморщился. — Ты же знаешь, я единственный ребенок в семье… Да, я знаю, мои родители меня очень любят, но я не просто единственный ребёнок, я наследник рода Тод. От меня всегда чего-то ждали, с самого рождения, я это чувствовал… — прошептал Элайджа. — Я всегда старался соответствовать ожиданиям, превосходить их, но последнее плохо получалось, думаю, хотя первое, впрочем, тоже. Я когда-то услышал, что мои родители хотят сделать из меня рыцаря Круга… не знаю когда именно, но их желания стали моими. А потом он встретил ЕГО. Встретил и понял, что если он не станет его рыцарем, то вся жизнь, считай, прошла впустую. — А чего ты хочешь сам? — Сергей как-то странно смотрел на своего собеседника. — Будешь смеяться, но я не знаю. Наверное, ничего. Когда я закрываю глаза и пытаюсь вообразить себе то, чего хочу именно я, пытаюсь найти это, то ничего не вижу. Когда-то я слышал, что человек без мечты не живёт, а существует… и теперь всё думаю, что я всё же существую, раз не имею собственной мечты. Раньше он закрывал глаза и видел Кровавого императора на троне, как его глаза горят алым, как он надменно усмехается, приподнимая левый уголок губ чуть выше, как мир объят пламенем праведного гнева… Его праведного гнева. И они уничтожают этот отвратительный новый мир. — А может, это твоя собственная мечта? — Думаешь? — Элайджа смотрел как-то отстранённо на русского. Он закрыл глаза. Внезапно увидел себя рядом с Кровавым императором, они оба презрительно смотрели, надменно улыбаясь. Император был в обычном белом костюме-тройке, а он — в костюме рыцаря Круга, зелёный плащ лежал у их ног. И он поочерёдно наклонялись к уху друг друга и что-то шептали. — Очень даже может быть. — Значит, от тебя всегда чего-то ждали, а ОН? — Соколовский сощурился. — И ОН. Я помню, как Его Величество сказал мне, что разочарован во мне, — британец отвернулся и судорожно вздохнул. Блондин понял, что тот пытается справиться со слезами. — Ты боишься разочаровать кого-то, да? Это твой главный страх? В ответ послышалось молчание. Не разочаровать, а не соответствовать. Он станет рыцарем Круга, обязательно станет, и он будет рыцарем, достойным своего господина. Только вот Элайджа ещё не знал, что Лелушу был прекрасно известен этот факт. — Значит, да. А эта преданность тоже от… — Сергей не договорил. — Нет, — резко ответил брюнет. — Моя преданность — это МОЯ преданность, и никто не смеет ставить это под сомнение. Я умру ради Его Величества… впрочем, зачем умирать, если ещё можешь принести пользу? Это было бы глупо… Они долго молчали, но Сергей решил всё-таки произнести: — Я слышал, что погиб ваш Четвёртый рыцарь… — Да, об этом все СМИ трубили, если ты не заметил. — Я не смотрел новости, случайно от медсестры узнал, — фыркнул Соколовский. — Знаешь, я хорошо изучил Ваши традиции, пока учил историю, в частности и процедуру избрания нового рыцаря Круга. Элайджа усмехнулся. — Я вообще-то тоже знаю. Император созывает в столицу офицеров, пилотов найтмеров, подающих большие надежды. Эти офицеры бьются между собой, определяя сильнейшего. А затем сильнейший бьётся с рыцарем Круга, который был на ранг ниже погибшего рыцаря. Если побеждает, то занимает место погибшего, если нет — бьётся со следующим по рангу рыцарем. И так пока не займёт своё место, — пробормотал брюнет. — Мне это прекрасно известно, Сергей, к чему это ты вообще сказал? — Насколько я знаю, ОН ещё не созывал ни рыцарей, ни офицеров… А тут тебя вдруг… нет, думаю, даже если бы твой отец походатайствовал императору, вряд ли бы тебя вернули в столицу. — Ты плохо знаешь моего отца, хоть и грешно говорить плохо о родителях, но иногда он бывает той ещё истеричкой, — вздохнул британец, — если он захочет, то и Его Величество заставит, мозги чайной ложечкой будет выедать, но добьётся своего. — Вот это целеустремлённость, — присвистнул Сергей. — Мой отец странный человек: одновременно хочет, чтобы я был рыцарем Круга и чтобы под крылышком находился, хотя он прекрасно понимает, что это невозможно. — Так ты не веришь? — Нет. — Ну и пессимист же ты, Элайджа, — вздохнул русский. — Предпочитаю надеяться на худшее, чтобы потом не чувствовать разочарование. — Как там Эмили? — поинтересовался блондин. — Мне откуда знать, я уже как несколько недель здесь. — Она приходила ко мне, когда ОН приезжал… — Ух ты, не думал, что Его Величество пустит. — Эмили сказала, что смогла уговорить его, как она только с ним может общаться? — возмутился Соколовский. — Ну, очевидно же, что словами, — они снова замолчали. — Ну, — пробормотал Тод, — как только придумаешь, о чём поговорить, говори. А я пока посплю. — Не боишься, что во сне глотку перережу? — равнодушно произнёс Сергей. — Ну, у тебя же есть чувство благодарности, а если оно вдруг умрёт, то валяй — тебе не жить, не я, так суд приговорит к смертной казни за убийство военного. Элайджа задремал.***
Глаза императора пылали праведным гневом, когда машина с Нулевым рыцарем заехала во двор. Рядом с Лелушем стояли Винзенс и Эмили. Стаффорд смотрел на брюнета и, честно говоря, очень боялся за Нулевого рыцаря. Казалось, что здесь и сейчас разверзнется самый настоящий ад — Лелуш ви Британия был не просто зол, он был в бешенстве. Причину своей злости правитель Британии, кстати, так и не объяснил главе Тайной канцелярии, просто приказав встретить ему Куруруги вместе с ним. — Ваше Величество, — уловил блондин шёпот девушки, которая со страхом поглядывала на ви Британию. Мужчина не отвечал и продолжал сверлить взглядом чёрный автомобиль. Вот, в парадной форме вышел Куруруги, смотря чётко в глаза императору. Наверное, любой бы отвел взгляд, но Сузаку всё так же продолжал смотреть. Нулевой рыцарь тоже смотрел не самым доброжелательным взглядом, и в одном месте у Винезенса было не просто шило, оно ещё и горело, как же ему хотелось узнать, почему эти двое так смотрят друг на друга. Рыцарь подошёл к императору и преклонил колено. — Куруруги Сузаку прибыл, — отчеканил шатен. — Встаньте, сэр Куруруги. Я надеюсь, у вас был прекрасный ужин, — ледяным тоном произнёс ви Британия. — Ужин был прекрасным, Ваше Величество, жаль только, что Вас не было — Кодзуки Карен не смогла в полной мере скрасить трапезу. Лелуш улыбнулся и так посмотрел на рыцаря, что по лицу мужчины можно было читать лишь одно: «Я тебя убью», — ну, а дальше все возможные оскорбления. Рузенкрейц всё это время, как ей казалось, не дышала. Впервые Эмили видела, что значила умная фраза Валентайна: «Хуже Кровавого императора может быть только злой Кровавый император, очень злой». Но сейчас император был в бешенстве. Даже когда речь заходила о Соколовском, который был для него красной тряпкой, такой злости не было. Эмили смотрела на эту картину встречи Кровавого императора и его верного рыцаря и пыталась понять, как же она тут оказалась.***
— Нет, но это!.. — воскликнул император расхаживая по комнате. — У меня даже слов нет! Эмили молча наблюдала за беснующимся мужчиной. Ви Британия пытался ей что-то рассказать, очевидно, причину своего гнева, но как только доходил до сути, начинал беситься, потом успокаивался и пытался всё-таки продолжить, но всё шло по кругу, и так уже час. Девушка до сегодняшнего дня думала, что император не то что… не умел ругаться, но искушен в этом деле не был… этот миф развеялся как раз в самом начале гневной тирады брюнета, ещё час назад. — Нет, ну Вы понимаете?! — воскликнул он, зло и вопрошающе смотря на Рузенкрейц. Эмили ничего не оставалось, кроме как просто закивать и сделать всепонимающий вид. — Нет, не понимаете! Куруруги убил пилота-аса, МОЕГО пилота! Где я ещё достану такого же пилота, как Кодзуки? — наконец-то произнёс причину своего гнева Лелуш, падая на кресло прямо напротив напуганной и шокированной синеглазой. — Я его убью, — прошипел мужчина. Русоволосая долго молчала, отводя взгляд и искоса поглядывая на ви Британию, который сейчас был чернее тучи. — Ваше Величество… — начала девушка и замялась, когда мужчина устремил на неё взгляд недовольных аметистовых глаз. — Ну? Говорите раз начали. — Всё же сэр Куруруги сильнейший рыцарь империи, может, не стоит применять такие радикальные методы? — конец своей фразы она прошептала. — Вы беспокоитесь о моей империи? — император сощурился. — Она не только Ваша, но и моя, моих дяди и тёти… любого, кто в ней живёт, — зло и даже как-то надменно произнесла Эмили, что весьма удивило Лелуша — синеглазая и надменность в его понимании были вещами несовместимыми. — В конце концов, от таких Ваших решений зависит судьба всей империи, моя и моей семьи в частности. — Мне казалось, что Вы больше не считаете их за семью, думая, что они Вас предали и не любили, — заметил ви Британия. — Вы говорили мне, что они меня любят, что у них просто не было выбора… — И Вы мне поверили? — усмехнулся Лелуш, смотря на напряженное лицо Эмили. — И правильно сделали, — император улыбнулся — и лицо его приобрело какое-то мечтательный вид. — Почему Вы то говорите, что выбор есть всегда, то про его отсутствие? — как-то не в тему спросила девушка — Выбор есть. Человек может выбрать, допустим, убивать ему или нет, если выберет не убивать, то я прикажу кому-нибудь другому убить или сделаю так, что этот человек всё равно исполнит мою волю. Так какой же это выбор, когда результат один и тот же? Выбор должен что-то менять… — пробормотал Лелуш. — Ну, допустим, этот человек не станет убийцей, если Вы прикажете кому-нибудь другому, — пожала плечами Рузенкрейц. — Да, убийцей станет другой, но трупом окажется тот же, к тому же, отказавшийся будет наказан. Скажем, если бы Джеремия отказался, тогда два года назад, — ви Британия посмотрел точно в её глаза, которые потемнели, — то я бы приказал исполнить приказ кому-нибудь другому, и не факт, что этот другой не исполнил бы его с особой жестокостью… вряд ли бы Вы тут сидели. Есть выбор, о котором лучше даже не задумываться — всё может стать ещё хуже. Иногда лучше не иметь выбора — принимать решения довольно мучительно. — Сомневаюсь, что Вам было мучительно отдавать приказ об убийстве моей семьи, — прошипела русоволосая. Император встал и подошёл к окну, заложив руки за спину и любуясь видом цветущего сада. — Даже если бы это было так, то что бы изменилось? К тому же, Вы бы мне не поверили. Я не хочу Вас обманывать, мне не было тяжело приказывать убить Вашу семью, я был опьянён властью, впрочем… — мужчина не договорил и сжал губы. — Мне и сейчас не очень-то жаль, может быть, только Вашу младшую сестру, но не уверен — видите ли, чувство жалости мне не доступно. Да, возможно, это жестоко, и я должен был сказать совершенно иное, но я хочу быть честным с Вами. — Вы же говорили мне совершенно другое в прошлый раз… — пробормотала девушка. — Вот видите, как я могу обманывать, хотя я и себя обманул тогда. Я не могу сказать, что рад тому, что отдал этот приказ, но если бы не он, я бы никогда не встретил Вас. Нет, не в смысле Эмили Рузенкрейц, я не встретил бы того человека, в котором пылает огонь ненависти и жажда мести… Мы ведь с Вами в какой-то степени похожи, — вздохнул он. — Вы были бы другой и не были бы интересны. Но Вы меня так ненавидите, не боитесь это показать, — брюнет улыбнулся, — может быть, это именно то, что я искал: человека, который бы меня не боялся. Меня действительно боится каждый: враги, соратники. — И друзья тоже Вас боятся? — задал вопрос Эмили, вздыхая. Кровавый император повернулся и посмотрел в синие глаза девушки, в которых застыли слёзы. — У меня нет друзей, — спокойно проговорил Лелуш, подходя к девушке. — Есть лишь в какой-то степени дорогой мне придурок по имени Куруруги Сузаку, — на лице мужчины появилось раздражение. Лелуш присел на корточки и заглянул в глаза девушки, затем взял её лицо в свои ладони и произнёс: — А ещё… — прошептал император, — у меня есть Вы. Эмили как-то неопределённо посмотрела на ви Британию. На телефон императора пришло СМС — и тот, прочитав его, опять стал мрачнее тучи. — Нет, мисс Рузенкрейц, я его убью, — прошипел Лелуш. — Составьте мне компанию. Сузаку уже в Авалоне.***
И вот сейчас Эмили наблюдала эту милейшую картину воссоединения. Взгляд Куруруги в ответ на взгляд Лелуша так и говорил: «А ты попробуй». Было у девушки такое чувство, что её и Винзенса император позвал лишь для того, чтобы сдержаться и не убить Нулевого рыцаря, те могли бы остановить его, наверное. Всё же Винзенс мог дать разумные советы или резоны, почему Куруруги убивать не стоит, а рядом с Эмили, как она заметила, брюнет обычно становился более спокойным. Может быть, Рузенкрейц зря восприняла угрозу Лелуша всерьёз, но что-то ей подсказывало, что тот вполне мог учудить что-нибудь такое, кто этих Кровавых императоров разберёт? Далее оба настроенных друг на друга не самым доброжелательным образом мужчины, улыбаясь, прошли во дворец и скрылись за дверями кабинета. — Ну и что теперь? — спросила Эмили у Винзенса. Блондин пожал плечами и развернулся. — Куда Вы? — В церковь, пойду свечку за душу Нулевого рыцаря поставлю, — вполне серьёзно произнёс глава Тайной канцелярии. — Не думаю, что всё так плохо. На этих словах послышался голос Лелуша из кабинета, а слышно было голос только тогда, когда говорящий кричал, что именно кричал император разобрать было невозможно. Дальше послышался звук, как что-то разбивается. Стаффорд поджал губы и с опаской посмотрел на дверь. — Что-то я в этом сомневаюсь, хотя… — Винзенс вздохнул и всё-таки ушел, оставив Эмили стоять перед дверьми кабинета, у которых дежурила стража. Рузенкрейц тоже развернулась, чтобы уйти, но услышала, как открывается дверь. Она обернулась и увидела лицо Куруруги, который с бешенством в глазах развернулся на крик Лелуша. — Я не закончил! — послышалось из кабинета. Дверь с шумом захлопнулась, синеглазая вздрогнула. Рузенкрейц всё-таки ушла в комнату, но уже через два часа снова стояла перед дверьми кабинета. И на этот раз ей никто из стражи не препятствовал, она спокойно вошла в кабинет и застала весьма занимательную картину. На белом кожаном диване сидел сам хозяин кабинета, рядом с ним сидел Куруруги с раскрасневшимся лицом, а голова рыцаря покоилась на плече императора. Сузаку не заметил, что в комнату зашёл кто-то ещё и продолжал что-то неразборчиво бормотать, как бы жалуясь, в руке шатена была, кажется, бутылка от виски, которое когда-то не посчастливилось попробовать девушке. — Понимаешь? — произнёс рыцарь, это, кстати, ещё можно было разобрать. — Да, — спокойно ответил Лелуш, как-то отстранённо глядя на камин. — Нихрена ты не понимаешь, — изрёк Сузаку и отпил из бутылки. — Мисс Рузенкрейц? — спросил ви Британия, смотря уже на синеглазую. Девушка замялась, отвела взгляд. — Вижу, я не вовремя, пожалуй, позже зайду, — она развернулась. — Не уходите, — произнёс неожиданно Куруруги, — а то Лелуш ещё и… — рыцарь икнул. — Заткнись, ради бога, — прошипел император. Эмили улыбнулась, смотря через плечо на мужчин. — А Вы почему не пьёте, Ваше Величество? Вы же ставите сэра Куруруги в не самое лучшее положение, отказываясь выпить с ним — в одиночестве, как мне говорили, пьют только алкоголики. — А разве он не пьяница? — фыркнул брюнет — Он меня совсем не уважает, — пробормотал Сузаку. — Ну, Вас уважаю я, — Эмили посмотрела на Лелуша, — может быть, Вы нальёте мне чего-нибудь. Лелуш зло посмотрел на Рузенкрейц. — Со мной Вы отказывались пить, а с ним… — холодно проговорил Лелуш, глаза его заалели. — Сами нальёте, я Вам не прислуга. Она поняла, что сейчас действительно разозлила ви Британию. Да, Лелуш был зол: всё-таки собственник из него никуда не уходил, и как только Эмили уделяла кому-то больше внимания, чем ему самому, тот начинал рвать и метать. Ви Британия мозгами понимал, что Куруруги ни в чём и не виноват, но перед глазами стояла картина того, как он сворачивает шатену шею, и это было так заманчиво… Император попытался встать, но его потянули назад на диван. — Успокойся, — прошипел Куруруги, который, казалось, уже был не настолько пьян, насколько показывал. — Я всё-таки лучше пойду… — виновато пробормотала синеглазая. — Постойте, — сказал ей вслед брюнет. Девушка остановилась у двери, положив ладонь на дверную ручку. Она помотала головой и вышла. — Лелуш, — пробормотал Сузаку, глядя на действительно расстроенного друга. — Всё в порядке — я привык. Знаешь, а я ведь думал, что между нами наконец-то пропала пропасть, представь себе, вчера утром я проснулся в её объятиях, но… она продолжала вести себя холодно по отношению ко мне весь оставшийся день и сегодня тоже, — вздохнул ви Британия. — Неужели так будет всегда? — Она просто тебе не верит, — положив голову на кулак, изрёк Нулевой рыцарь. — Да. Как мне это доверие получить? — Ну, скажем, если бы она чисто теоретически попала в беду, а ты её спас… — пробормотал Сузаку. — Я не могу и не хочу подвергать её малейшей опасности, особенно в корыстных целях, — отрезал Лелуш. — Тогда опасность найдёт её саму. Она последние недели постоянно на разных мероприятиях появляется, недоброжелатели найдутся. Взять хотя бы наших друзей из ССШ, думаешь, они откажутся от возможности ударить тебя побольнее? Весь мир думает, что Эмили Рузенкрейц — твоя любовница, что, впрочем, почти правда. — Почти не считается. — Ну, они ведь не знают этого. Она в любом случае тебе дорога, как думаешь, что с тобой станет, если с ней что-то случится? — Вероятно, что ничего хорошего. К чему ты клонишь? — Ни к чему. Просто жди, момент сам наступит. И всё-таки люди действительно не понимают, как Эмили Рузенкрейц могла стать любовницей Кровавого императора — убийцы её семьи? — Любовь зла или, быть может, корыстные цели, а может, у неё не было выбора? — изрёк Лелуш. — За что ты её любишь, что она тебе такого сделала? — рыцарь серьёзно посмотрел на императора. — За что ты так с ней? В комнате воцарилась тишина. — Я полюбил её за то, что она меня ТАК ненавидит, — ответил наконец-то Лелуш.***
Джеремия смотрел на девушку, которую отослали в Японию вместе с ним. Пустой взгляд карих глаз говорил о многом, вернее ровно столько, сколько было нужно. Мужчина вспомнил реакцию своей жены, когда сказал о своём отъезде и о том, что у него будет спутница: Аня буквально жгла взглядом, но и только, хотя это было больше, чем любые слова и психи. Готтвальд в принципе не знал, способна ли Аня на психи… нет, то, что на истерику она была способна, он знал. Бывшая Альстрейм вероятно знала, что Джери, как она его называла, её любит, поэтому быстро перестала злиться тогда. Готтвальд видел борьбу во взгляде Кодзуки, когда Лелуш использовал на той гиасс, но в глазах этой Мизуки была лишь пустота, никакого намёка на присутствие личности. — Неужели тебя было так легко сломать, ты так легко сдалась? — пробормотал Первый рыцарь. Моримото продолжала сверлить взглядом чёрную стену флагмана. — Ну, если это так, то Его Величество, может быть, и не… — мужчина не договорил — ему крикнул один из офицеров. — Сэр Готтвальд, мы приземляемся. Лелуш кратко описал то, что происходило в Токио. Террористы не прекратили свою деятельность, лишь на время поумерили пыл, но уже сейчас в их ряды набирались новобранцы, сочувствующие идеям противников имперского режима, готовилось массовое восстание. Император посчитал, что Куруруги может проявить где-то некоторое сочувствие японцам и не отдать приказ вовремя, поэтому отослал своего цепного пса, который в этом деле собаку съел и не был особо лояльно настроен к не коренным британцам, хоть ненависти и презрения Готтвальд не испытывал, но конкретно японцев недолюбливал — сколько же они бед в прошлом принесли маркграфу! Нет, Джеремии было не обидно за ту кличку, которое ему дали — цепной пёс, он даже гордился этим, это прозвище отражало всю суть Первого рыцаря: преданность своему хозяину и готовность исполнить ЛЮБЫЕ его приказы. Когда Готтвальд заходил в здание правительства, он видел испуганные лица японцев. У человека с золотой маской была не самая лучшая репутация за пределами империи, особенно у японцев. Люди смотрели на него со страхом потому, что знали: где появляется Первый рыцарь, там и смерть. И это было правдой — Джеремия уже и сам давно осознавал себя как палач империи.***
— Я, кстати, к тебе с подарком, — произнёс Сузаку, вставая с дивана. — И где же мой подарок? — спросил слегка заинтересованно Лелуш. — Даже не знаю… Наверное, сейчас в какой-то из пиццерий Авалона. — Вот как, — хмыкнул ви Британия и улыбнулся. — Я зол на неё… она дала гиасс Мизуки. — С.С. не обязана тебе отчитываться или спрашивать разрешения, ты же знаешь это. — Она даже не проведала меня: ни в академии, ни во дворце, — наигранно обиженно произнёс брюнет. — Значит, она не хотела, а возможно и знала, что не найдёт тебя прежнего, как не нашла Карен, — Куруруги рассматривал какую-то статуэтку, что стояла на столе императора. — Я рад, что мы с ней не встречались, не хотелось, совсем не хотелось её видеть. Но Сузаку… — Я знаю, чего ты хочешь, — шатен нахмурился. — Ты хочешь обезопасить себя. И как твой друг и Нулевой рыцарь, я обязан помочь. — А сам-то ты хочешь? — Ну, а зачем я, по-твоему, привёз её тебе? — Куруруги серьёзно посмотрел на императора.***
Винзенс, которого вызвали в кабинет буквально через четыре часа после прибытия Нулевого рыцаря во дворец, ожидал увидеть как минимум кровь, но Куруруги был жив и здоров, смотрел новости по телевизору. И Стаффорд искренне не понимал, на кой-чёрт нужно смотреть новости, если они и так узнают всё самыми первыми, а пропаганда в Священной Британской империи — это уже целое искусство? — Винзенс, рад, что ты пришёл так быстро, — спокойно проговорил Лелуш, сидя за рабочим столом. — Ты мне хотел отдать отчёт утром, но не успел… Там есть что-то важное? — Ну, даже не знаю. На юге Британии объявился какой-то Габриэль су Британия… утверждает, что он Ваш сводный брат. Куруруги перевёл взгляд на Лелуша и вцепился в того взглядом сощурившись. — У моего отца было столько связей за всё его жизнь, что… Самозванец или нет? — Пытаемся установить. Насколько я знаю, императрица с такой фамилией была, но детей у неё не было. — Было, не было, какая разница? Итог всё равно будет один… — пробормотал ви Британия. — Он заручился поддержкой некоторых дворянских семей на юге: бывшие граф Фицалан, граф Уилтшир и некоторые другие тайно оказывают ему поддержку. — Потеряли титулы при девяносто девятом императоре и хотят получить при этом, как его?.. — спросил Куруруги. — Очевидно, что так, — ответил Винзенс. — А ты откуда знаешь? — задал вопрос Стаффорду император. — Один из участников… заговора, назовём это так… — пробормотал блондин, — в общем, бывший маркиз Винстон, мой давний друг и верный короне человек сообщил мне. — Если он верен короне, то почему лишён титула? — Лелуш изогнул бровь, придирчиво смотря на главу Тайной канцелярии. Стаффорд пожал плечами и произнёс: — Ошибки совершают все. — За некоторые ошибки платятся жизнями, Винзенс, — ледяным тоном ответил ви Британия. — Поверьте, он надёжный человек и ещё не раз докажет свою преданность Вам. Ваше Величество, Вашего так называемого брата поддерживает ещё и граф Келли. — А этому что не сидится ровно? — пробурчал Нулевой рыцарь. — Самозванец пообещал ему титул герцога, — ответил Винзенс. — Ваше Величество, что прикажете делать? — Следить и выявить всех предателей, а затем, — ви Британия кровожадно улыбнулся, глаза его зажглись алым, — раздавить как насекомых. Я не потерплю, чтобы кто-то усомнился в моей власти, даже если это будут важные для государства люди, неважно кто… все поплатятся, — Лелуш о чём-то задумался и посмотрел в окно, выходившее на сад. — Почему этот русский всё ещё во дворце, разве он не должен был уехать ещё три часа назад в посольство? — Прикажете проследить? — Разумеется. Узнай, что ему нужно. Винзенс вышел из кабинета. — Так, значит, ты любого накажешь? — улыбнулся Сузаку. — А если восставшим будет тот, кто тебе дорог? — Неужели ты восстанешь против меня? — протянул ви Британия и начал просматривать отчёты министров улыбаясь. — Не я, а тот, кто имеет право занять престол, пусть и по дальнему родству, и ты знаешь, о ком я. — И ты в это веришь? — император усмехнулся. — Не знаю, ты лучше знаешь этого человека, но ему обязательно предложат, может быть, уже предложили. Не хочешь посмотреть, а? — Я пообещал себе не лезть конкретно в это сознание, не хочу нарушать данного себе слова, — брюнет о чём-то задумался. — Да и не верю я, чтобы… — Дело твоё, но помни, что ещё в далёком прошлом один человек произнёс весьма умные слова: «Величайший враг прячется там, где вы будете меньше всего его искать». Задумайся над этим. — Вот смотрю я на тебя и вижу то Нулевого рыцаря, то знакомого мне придурка, не понимаю, как эти два человека в тебе ещё сосуществуют? Рыцарь пожал плечами. — Во всяком случае, у тебя неплохо выходит притворяться пьяным, — Лелуш усмехнулся. — Полезное умение, если уметь правильно его использовать. — Стараюсь, Ваше Величество, — Куруруги усмехнулся. — Итак, зачем ты меня вызвал в столицу? — Несколько причин. Одну из них я тебе уже сказал: из Джеремии выйдет куда лучший наместник, нет… каратель, да, он будет решать проблему с террористами, а ты, Сузаку, всё же специализируешься в открытых боях, ты мне нужнее на фронте… Джеремия тоже уедет из Японии, когда придёт время, разумеется. Вторая причина: мы выбираем нового рыцаря Круга, я хочу, чтобы ты посмотрел на офицеров, которые скоро прибудут в Авалон. Ну и третье: у нас есть одна проблема, которую я создал ещё три года назад и которую надо решить. — Я не смогу решить эту проблему, ты же знаешь, — прошипел Сузаку, — они найдут другого… Почему бы тебе просто не использовать… — Думаешь, я не использовал? — перебил Куруруги Лелуш. — Использовал, но он вырвался, либо сила стала слабеть из-за кода, либо у него хорошая сила воли. И мне ой как хочется, чтобы это был второй вариант. — И сколько он был под контролем? — лицо Нулевого рыцаря потемнело. — Я подчинил его накануне битвы за Токио, — император поджал губы и покосился на шатена. Зеленоглазый был зол, на скулах заиграли жевалки. — Так значит, я… бился с марионеткой? — тихо и зло спросил рыцарь. — Не злись, Сузаку, я… — начал ви Британия. — Не злиться?! — закричал Куруруги. — Ты обманул меня! До сих пор в серьёз не воспринимаешь? Лелуш вздохнул. — Я присягнул тебе на верность, поклялся самому себе, что более никогда не предам, а ты!.. — глаза шатена недобро сверкнули. Брюнет встал с кресла и подошёл к Куруруги, который опёрся руками о рояль. Лелуш прикоснулся ладонью к плечу Сузаку, шатен повернулся к императору, пыхтя от злости. — Сузаку, прекрати, — вздохнул ви Британия. — Прости меня… — Ты не просишь прощения, — фыркнул Нулевой рыцарь. — Прошу, — Лелуш взял лицо Сузаку в ладони — и зелёные недовольные глаза встретились с холодными аметистовыми, которые завораживали. Куруруги прикрыл глаза и выдохнул. — Хорошо, — пробормотал Нулевой рыцарь. — Так значит, ты хочешь, чтобы я разобрался с проблемой? Брюнет широко улыбнулся, всё так же держа лицо шатена. — Не ты. Ты найдёшь мне двух верных людей, хорошо управляющих найтмером. Они доставят кое-что… — Кое-что или кое-кого? — Сузаку покосился на руки императора, которые, к слову, были ледяными и всё так же покоились на его щеках. — Ну вот, уже вижу прогресс. Это будет замена нашей проблемы, станет проблемой по большей части ССШ. — Значит, новый Зеро? — вздохнул Нулевой рыцарь, убирая ладони ви Британии с щёк и подходя к окну. — Да, новый Зеро. — Будем надеяться, что людей, которые буду исполнять твой приказ, не обнаружат раньше времени. Придётся неплохо замаскироваться, это и вправду глупо, отослал бы кого-нибудь из… более искушенных в этом деле людей, а не тех, кто привык биться в открытую. — Я не доверяю им, никому. Любого могут купить, но британские военные, думаю, они одни из тех, кто по-настоящеу любит Британию, хотя… Наверняка, есть действительно верные. — У тебя есть прекрасный аргумент как раз на случай неверности, — пробурчал Куруруги. — А вдруг гиасс спадёт? И что тогда? — ви Британия разозлился. — К тому же, мне кажется, что мы не успеем убить Зеро — с этим прекрасно справятся его бывшие «друзья»… — брюнет злобно усмехнулся, — в общем, твоя задача — просто найти мне верных престолу людей, те доставят верного короне человека на место, а тот сам разберётся. Люди, которые будут выбирать нового Зеро проголосуют за него, уж в этом я не сомневаюсь: у меня ведь есть прекрасный аргумент, — глаза брюнет заалели. — Допустим, я знаю таких, но они оба лежат в больнице… И почему бы просто не сбросить на них всех фреи? Мы ведь, в конце концов, не твари дрожащие, а право имеем, — Сузаку устало прикрыл глаза. — Что этому русскому надо от твоей Эмили? — неожиданно задал вопрос шатен. — Что? — не понял Лелуш, подходя к окну и с каким-то неверием наблюдая за девушкой и Бестужевым. Нулевой рыцарь увидел в глазах Кровавого императора то, что называется никак иначе, кроме как ревность.***
Эмили гуляла по саду в компании своей служанки и охраны в лице семи человек, рассматривая кусты роз. — Мисс Рузенкерейц, — услышала синеглазая. Девушка повернулась на звук. Напротив неё стоял мужчина лет пятидесяти, его русые волосы тронула седина, а цепкий взгляд серых глаз вызывал какие-то неопределённые эмоции. — Здравствуйте, — продолжил мужчина. — Вы меня не знаете, я граф Пётр Александрович Бестужев, дипломат Российской империи. — Приятно познакомиться, граф, — лицо Рузенкрейц из хмурого резко стало доброжелательным, даже слишком. — Я здесь не на долгий срок, но очень хотел с Вами пообщаться, не откажете мне в прогулке? Эмили сама этого не знала и даже подозревать не могла, но сейчас она смотрела на дипломата оценивающим, таким непривычным для синих глаз взглядом. Девушка поняла, что этому русскому что-то от неё нужно, стало даже интересно, что именно, хотя скорее всего это что-то связанное с Лелушем. Русоволосая умудрялась не встречаться ни с британской знатью, ни с иностранцами или сводить эти встречи к минимуму, к приветствиям и не более того… или же это знать старалась не приближаться к ней? В любом случае, такое положение дел девушку устраивало. Но сегодня что-то пошло не так. — Не откажу, — улыбнулась Рузенкрейц, — граф, — выделила она зачем-то. Девушка подошла к мужчине — и тот взял её под руку. За ними устремилась и «свита» Эмили. — Признаться, мисс Рузенкрейц, — вздохнул Пётр, — нас в России весьма удивляет Ваше присутствие рядом с императором, не поведаете тайну, что же Вы тут делаете? — Не поведаю, — резко ответила синеглазая. — Это секрет императора, не имею права рассказывать, — она широко улыбнулась, а глаза её зло сверкнули. — И всё же… — Нет, — отрезала девушка, оглядываясь назад, на прислугу. — Граф Бестужев, — прошептала она, — Вы ведь наверняка умный человек и знаете, что такие вопросы… — взволнованно прошептала она. — Могу ли я попросить оставить нас наедине? — Пётр посмотрел на охрану и служанку. Стража перевела взгляд на Эмили — и так неуверенно кивнула. Валери тоже ушла. — Что Вам нужно? — серьёзно произнесла Рузенкрейц, вздыхая и пытаясь унять волнение. — Он держит вас здесь взаперти, верно? — так же серьёзно произнёс граф. — Зачем задавать вопросы, ответы на которые Вам известны? — рвано выдохнула русоволосая. — Я вижу, Вы не разделяете любовь к Его Величеству с другими британцами, — прошептал мужчина. — И что это меняет? — Всё. Вы не понимаете своего положения? — спросил русский. — Вы, как я понял, часто бываете с Его Величеством, он… относится к Вам по-особенному? — он сощурился — и морщины ещё четче проявились на его лице. Девушка отвела взгляд. — Я без понятия, — спокойно ответила Эмили. — Я полагаю, что да. Но это ещё не всё… — пробормотал Бестужев и так же тихо продолжил: — Ваша бабушка по отцовской линии была из британского монаршего рода, в Вас течёт королевская кровь, Вы единственная, кто может сидеть на троне, кроме Лелуша ви Британии, кто остался жив. — Я не хочу даже знать и понимать, к чему Вы клоните, — прошипела русоволосая и развернулась, чтобы уйти, но мужчина схватил ту за локоть. — Мисс Рузенкрейц, подождите. Посмотрите на сад, Вы видите цветы? — Разумеется. — Знаете, почему эти цветы живут в климате, не подходящим для них? За ними ухаживает садовник, это очень сложное искусство. Как Вы думаете, кто сейчас садовник? — Очевидно, что весьма искушенный в своём деле человек — сад благоухает. — Именно. Но знаете, что бывает с растениями, которые выросли больше, чем требуется? Их срезают, — Бестужев серьёзно посмотрел в синие глаза девушки, — садовник срезает. — И что? — равнодушно спросила Эмили. — Но ведь садовник не может распоряжаться садом вечно. Кто-то должен занять его место. — И кто же? — Допустим, один из цветков, — мужчина продолжал всматриваться в её синие глаза, которые напоминали бушующее море, — или тот, кто лишь кажется цветком. — Чем Вам не угодил Его Величество? — прошептала Эмили. — Всем, — спокойно и жестко ответил русский, — одним своим существованием не угодил, Кровавый император должен покоиться в могиле и быть всего лишь страшилкой, а не сидеть на троне. Садовник лезет в чужой сад… — Не боитесь, что я расскажу о предмете нашего разговора Его Величеству? — Вы его друг? — мужчина приподнял одну бровь. — У него нет друзей. — Вы его соратник или слуга? — Нет, — спокойно ответила девушка. — Тогда мне не о чем беспокоиться, — улыбнулся русский. — Если Вы не принадлежите ни к тем, ни к другим, то Вы — мой друг. Послушайте, Вы отомстите убийце свей семьи, сядете на трон, России же Британия не будет больше угрожать… — Разве у нас не союз? — как бы промежду прочим спросила Рузенкрейц. — Бросьте, какой союз с Кровавым императором? Это лишь отсрочка начала войны, не более, но война будет… — пробормотал дипломат, — или же Вы можете всё изменить, Россия поможет Вам. Эмили хмуро и задумчиво смотрела на кусты роз, затем натянуто улыбнулась русскому и произнесла: — Прошу меня простить, мне пора — обещала Его Величеству составить компанию за ужином. — Мы ещё с Вами встретимся? — спросил Пётр. — Зависит от обстоятельств, — русоволосая развернулась и быстрым шагом начала отдаляться. Русский нахмурился и осмотрел зелёное ограждение лабиринта, после чего вздохнул и произнёс: — Всё-таки красиво тут. После чего Бестужев ушёл. Садовник, что стоял за зелёной изгородью усмехнулся и продолжил стричь кусты. Сегодня у него определённо будет вознаграждение… Садовник срезал ветку куста.