Книга по воскрешению эсперов

      Маленькая комната, представляющая собой студию Эдгара, была погружена в вязкую тёплую темноту. Эта темнота цеплялась вокруг него и окутывала своим странным гипнотическим уютом. Практически на ощупь, По включил настенную лампу, которая рассеяла темноту своим холодным больничным светом. Мужчина слегка поёжился. Этот свет никогда не был ему особенно приятен, как и сама студия. С этими холодными настенными лампами, серыми жестяными шкафами, где хранились все нужные материалы, кожанной кушеткой, где лежали человеческие тела, она была похожа то-ли на морг, то-ли на операционную, то-ли на операционную в переполненной больнице, наскоро устроенной в морге. Обычно после своего воскрешения эсперы, едва они могли встать на ноги, старались покинуть это странное место и в каком-то смысле, Эдгар понимал причину.       Место нахождения мела в собственной студии По помнил наизусть, как и всего остального, поэтому он быстро достал из шкафа практически новый длинный мелок, начертил им на полу нехитрую фигуру: треугольник с кругами вместо углов и приступил к рисованию орнаментов, узоров и прочих начертаний внутри него. Когда этот процесс завершился, он подписал над вершиной треугольника полное имя девушки и латинское "resurgentium", то есть "воскресшая".       Сейчас самое сложное — расположение вещей. Каждый раз оно должно соответствовать правилам, и каждый раз правила разные, как и вещи. Всё, что было написано в учебниках максимально условно, так что нужно очень много думать над тем, что и где расположить, однако, в случае с Мэри-Джейн всё было подозрительно ясно, в результате чего на вершине треугольника расположился значок, с правой стороны легла авторучка, а с левой — ветка, которая за время лежания в сумке По успела надломиться, благо, не полностью. Тело Мэри он положил головой к вершине на спину, а на лоб аккуратно, чтобы закрыла рану, расположил драгоценную брошь. Теперь нужно было только зажечь свечи и погасить раздражающую лампу.       Три длинные белые восковые свечи были извлечены из практически новой упаковки, расставлены рядом с предметами и зажжены, правда, не с первого раза, уже старой и почти переставшей работать зажигалкой, ужасные лампы выключены, а По рисовал в толстой записной книжке формата А4 в красной кожанной обложке странные смиволы: геометрические фигуры, природные орнаменты, другого рода рисунки, юольше похожие на рисунок пятилетнего ребёнка, которым он машет перед глазами родителей со словами "Мам, пап, смотрите! Это вы, а это я!" или что-то вроде того, если дети сейчас так рисуют, конечно. На общей картине это выглядело как круг без контура. Первую его половину занимали фигуры, геометрические формулы и латинские письмена, которые отражали её склад ума, а вторая была заполнена детскими рисунками листьев, ягод и цветов, птиц и глаз, в которых отражались воспоминания девушки и её прошлом. Среди них Эдгар вписал полное имя девушки своим самым аккуратным и красивым почерком, ведь ритуал работал только в таком случае.       В момент, когда начертания в записной книжке начали светиться мягким красно-оранжевым светом, подобным расцветке крон деревьев в октябре, он с силой выдернул листок с ними и кинул в сторону тела девушки. Стоило листу коснуться броши на лбу Мэри-Джейн, он начал медленно подниматься в воздух и когда он повис, слегка покачиваясь, на уровне плеч По, он глубоко вздохнул, быстро выдохнул и, вложив все силы в голос, начал читать заклинание:       —Si puella sunt occulti viribus, quo non populus, Mors, et ergediteur animae suae perniciosius eius amplexus pete!

Тело девушки поднялось в воздух и приняло вертикальное положение. Лист с начертаниями, едва снова коснувшись её лба, пристыл к ней намертво.       —Si puellam hanc vim, ut satis dare potest transire terminus inter mundos, Vita, dimiserunt eam iterum respirare!

Глаза и рот девушки открылись и засветились тем же красно-оранжевым светом.       —Mors, obsecro, peccatum fiat animae eius!

Лист и брошь стали сливаться с её кожей. Комната наполнилась пронзительным криком боли. Конечности девушки начали мелко дрожать, из глаз потекли слёзы, начала активно вырабатываться слюна.       —Vita, oro te, anima mea, dimiserunt eam in possessionem iterum peccatum!

Девушка начала неистово визжать то-ли от боли, то-ли от страха. Её голова вертелась из стороны в сторону. Лист исчез полностью, растворив запёкшуюся кровь, брошь ещё сливалась с кожей. Это выглядело тошнотворно.       —Ita lux oriri iterium Maria, quia vires non habet!

Брошь вросла в кожу девушки полностью и рана на лбу заросла. Она издала что-то среднее между криком, визгом и утробным рёвом, а потом громко кашлянула. Изо рта вылетела алая струйка крови.       —Ita lux oriri iterium Maria, quia vires non habet!

Тело девушки медленно опустилось на пол. Её глаза прояснились, хоть и были немного мутными. Глубоко вдохнув, она упала на колени с закрытыми глазами. Ритуал подошёл к концу.       Свечи догорали, заливая воском кучки оранжевого пепла, которые когда-то были ручкой, значком и веткой. Эдгар задул их и включил ненавистные лампы, которые осветили комнату стерильным медицинским светом, и, наконец, подошёл, как в первый раз волнуясь за "жертву" ужасно болезненного воскрешения, к телу Мэри, уже думая, что девушка хоть и воскресла на считанные секунды, но провела их в ужасных мучениях и сорвала голос от душераздирающих воплей, однако, стоило ему подойти, он заметил как слегка дрожат её ресницы и едва заметно раздуваются ноздри. Мэри дышала, она всего лишь без сознания от потрясения и боли. По осторожно поднял девушку на руки, открыл дверь студии и сразу же наткнулся, на Ранпо, который даже перестал щурить глаза, хватающегося за сидящего на его плече Карла, явно понимающего чувства детектива и поэтому не проявляющего свой капризный характер.       —Ч-что с ней?... — этот тихий голос ужасно испуганного человека, прорезавший гробовую тишину узкого коридора, абсолютно точно не был похож на звонкий голос частного детектива, самого по себе очень позитивного и яркого, хоть и немного наивного, каким он уже успел себя преподнести.       —Она просто без сознания, не волнуйтесь. Вас... Напугали крики? — робко спросил По.       —Кого? Меня?! Меня не пугает ничего, а тут какие-то крики! Да если бы я всего этого боялся, я бы не стал лучшим детективом! — голос Ранпо был громче обычного, да и говорил он быстрее. "Врёт", — пронеслось в мыслях у Эдгара,но он решил не высказывать это вслух и не ущемлять самолюбие детектива.       —В таком случае, ладно... Можете проследить за Мэри-Джейн, пока я убираю из студии ненужный мусор?       —А его что, так много накопилось?       —После воскрешения всегда так...       —Как интересно, — протянул он, видимо, восхищаясь таинственностью ритуала воскрешения так же, как когда-то По.       А сам же По в это время выметал оранжевый пепел и отскребал воск и почти ставшие жидкими свечи от пола, ведь каждый раз воскрешение должно проходить в идеальной чистоте, чтобы энергетика чужих душ не мешала ритуалу. Однажды, в самом начале его карьеры, ритуал не мог начаться, что бы он ни делал, а потом оказалось, что не стёрся старый мел. Или это остался на полу воск? Не важно, что это было, но мораль здесь одна: чистота — это главное. Сейчас это было на автомате и даже дома была идеальная чистота и неоспоримый порядок, хоть раньше Эдгар и был не то что неряшлив, а уж скорее рассеян и часто терял вещи. Ну вот, теперь когда кабинет, казалось бы сверкает от чистоты, а мусор сложен в чёрный мешок, можно было выключить лампы, выйти из кабинета и запереть его на ключ.       В коридоре всё так же стоял Ранпо, только уже в более расслабленном виде. Он наблюдал за Мэри-Джейн, лежащей на ковровом покрытии и чесал Карла за ушком, как кота. Иногда он поворачивал к нему голову и что-то ласково шептал с улыбкой на лице, а цвет лица девушки уже был нормальным, насколько нормальным может быть такой бледный цвет для человека, который практически не выходил на улицу, и даже робкий румянец проклюнулся на её щеках. Такая приятная глазу картина почему-то тронула Эдгара и он, дабы не портить её, остался неподвижно стоять на месте.       В прочем, разве может что-то ускользнуть из поля зрения такого детектива, как Ранпо? Присутствие мужчины сразу же было определено, а идиллия нарушена, так что воскреситель подошёл поближе.       —Она ещё не пришла в сознание?       —Нет, но, кажется, ей уже лучше.       —Тогда я схожу до мусоропровода. Если она не очнётся, придётся прибегнуть к радикальным методам, — глаза мужчины хищно сверкнули и он вышел на лестничную клетку.       На стене было вывешено объявление, которое гласило, что мусоропровод не работает на всех этажах дома, кроме шестого. По мысленно сказал "Аллилуйя" ибо студия располагалась на пятом, и начал подниматься по лестнице. Это вместе с отправкой мусора в сплав по мусоропроводу заняло всего минуту и уже через две минуты он открывал дверь студии, где увидел смеющегося во весь голос Ранпо и смущённую Мэри-Джейн с непониманием в глазах.       —Что здесь происходит? — поинтересовался мужчина.       —Представляешь, По-кун? Она мне сказала... — Ранпо снова затрясся от смеха, — Коннитива, тантей-сан! С таким акцентом, что аж смешно!       —По-моему, это не очень смешно... Я по японски и слова сказать не могу, а она, кажется, знает язык, — немного помолчав, он прибавил, — И акцент не имеет значения.       —А вы... Меня воскресили? Это мой отец вас нанял? — спросила Мэри-Джейн таким голосом, какой себе и представлял Эдгар: тихим, тонким и очень приятным.       —Да, он за вас волновался, госпожа Мэри-Джейн...       —Ох, не называйте меня так, как это делает мой старикан-отец, — глубоко вздохнула девушка, — Лучше просто Мэри и лучше на "ты". Я же, в конце концов, просто подросток.       —Я буду звать тебя Мэри-чан! — вмешался в разговор Ранпо, окончательно отошедший от безудержного смеха.       —Звучит... Миленько? — полувопросительным тоном сказала Мэри, видимо, не привыкшая к японцам, как, в прочем, и По.       —Мэри, кажется, смутилась, — сказал Эдгар, заметив реакцию девушки.       —Нет, я просто не очень привыкла. Разрешите сменить тему?       —Ну, ладно...       —Хорошо. Я не до конца осведомлена в вопросе ритуалов воскрешений, так что мне интересно, господин... Эм? — замялась девушка.       —Эдгар, — вставил воскреситель.       —Господин Эдгар, Вам известно, что у меня за способность?       —Нет, она должна выявиться в течении месяца.       —Да? Спасибо за информацию, господин Эдгар, — она улыбнулась, склонила голову и хлопнула в ладоши, — И можно погладить Вашего енота?       —Карл, ты действительно звезда сегодня, — с уст мужчины слетела позитивная усмешка, когда он обратился к Карлу, который уже успел незаметно переместиться на своё привычное место на плече хозяина и осторожно передал енота девушке.       —Ох, да? А он не устал от своей популярности? Вдруг, может, я ему сейчас в тягость? — заволновалась Мэри, хоть и с радостью взяла Карла на руки.       —Нет, он бы не стал тебя терпеть, — слегка улыбнулся он.       —Тогда всё в порядке, — на лице девушки заиграла робкая улыбка, когда она коснулась спины Карла своей тонкой бледной рукой.       Ранпо тоже было потянулся к еноту, но, видимо, что-то вспомнив, он отдёрнул руку и одним взглядом спросил у Эдгара разрешение. По лишь слегка кивнул и продолжил наблюдать, как его любимый питомец наслаждается всеобщим вниманием. Однако, уже через несколько минут этим дуэтом енотолюбов, который уже успел не только восторженно погладить, почесать и похвалить Карла, но и познакомиться друг с другом и обсудить некоторые повседневные вещи, было принято решение вернуть Карла хозяину, дабы тот не начал огрызаться, ведь он явно не привык к подобному вниманию и енот продолжил довольно восседать на плече По, а Мэри серьёзным взглядом смотрела на воскресителя.       —Я знаю своего отца. Он поручил Вам не только моё воскрешение, не так ли? — с этими словами она наклонила голову влево и немного сморщилась.       —Да, он хотел, чтобы я узнал, чем ты занимаешься, — пробормотал По и тут же быстро прибавил: — Но если ты не хочешь, чтобы он об этом знал, можешь не рассказывать...       —Господин Эдгар, Ранпо-сан, я вам доверяю. Пожалуйста, скажите ему, что я слишком увлечённо готовилась к экзаменам, а убийца перепутал меня с другим человеком, а то, что услышите сейчас будет нашей тайной.       —Обещаю! — торжественно произнёс детектив.       —Это же законно? — спросил воскреситель.       —Законно, но правительство об этом умалчивает, — голос девушки стал тише и даже немного ниже.       —Хорошо, я слушаю, — решительно сказал Эдгар, хоть и чувствовал что-то нехорошее.       —Ладно, с чего бы мне начать эту историю? — Мэри подняла глаза в потолок, глубоко задумавшись, — А, точно... Ну, история такова...