the words you left

— Вы на полном серьезе хотите выступить на школьном фестивале? — классный руководитель смотрел на группу своих учеников с неким подозрением. — Ну так да, — Джонхен говорил на полном серьезе, — мы бы смогли поднять рейтинг школы своим выступлением. Я знаю, что ни в одной школе этого района нет своей группы, так мы сможем привлечь творческих учеников к нам. — Задумка конечно интересная… Но я не могу ее одобрить. — Это почему еще? — парни, в полнейшем удивлении, уже синхронно говорить начали. — Один из ваших участников все еще должен многим учителям, руководители фестиваля не допускают должников до фестиваля… — Ну и кто этот должник? — голос Джона изменился до неузнаваемости. И здесь вся банда резко ополчилась. Одних взглядов было достаточно, чтобы Ки смог понять, что его выдали абсолютно все без капли совести в глазах. Сам Ким стоял с таким выражением лица, словно вообще был не причем, долги он все сдал и вообще как так вышло, что о нем сейчас речь ведут. — А если он все сдаст, то нас допустят? — не унимался Джонхен. — Если сдаст, то я попробую уговорить руководителей… *** — Ну давай, скажи сразу, что хочешь от меня, — Ки сидел на школьной крыше в обнимку с тетрадочкой для текстов и увлеченно смотрел в даль. Весна — любимое время года Кима. Да, на улице может еще слегка холодновато, но этот свежий, словно обновленный природой, воздух, первая зелень и эти улыбки на лицах людей… Странно, но факт — люди чаще улыбаются весной, словно чувствуя или предвкушая что-то новое в своей жизни. — Ничего не хочу, просто пришел посидеть, — Джон нагло врал, но почему-то видя такого увлеченного парня, ему перехотелось говорить об учебе и прочих заботах. — И даже не будешь отчитывать меня за долги? — Кибом удивленно повернул голову и прочитал в глазах собеседника все, что хотел знать, — Так и знал, что врешь… — Да как ты?! Впрочем не важно… Не тот у меня настрой, чтобы закатывать истерики по такому поводу. И повисла тишина. Ветер трепал страницы раскрытой тетради, которую Ким благополучно отложил в сторону. Сейчас не хотелось работать, не хотелось думать, вообще что-то делать не было желания. Царила такая идиллия, из которой не хотелось выходить. На удивление, даже присутствие Джонхена не могло как-либо смутить Кибома, с ним было как-то… Комфортно что ли. Сказать честно, в глубине души Ким Кибом был страшным социофобом, социопатом, абсолютным пофигистом, короче говоря — человек не знающий комфорта сам и не приносящий его другим. Но стоило сесть за песню или стихотворение, как что-то еще не потерявшие чувств внутри парня — оживало и даже начинало работать. Парень начинал чувствовать, что живет, а не выживает в этом сером у суровом мире. Но почему тогда это сердце сейчас стучит так словно живое? Что с ним не так то? — Слушай, — Джонхен говорил немного неуверенно, — я тут подумал… — То что ты думать умеешь, уже удивительно, — Ки язвил, впрочем как и всегда. — Вот же заноза… Я тут помочь тебе хочу. — Говори честно, ты просто хочешь выступать и я тут совершенно не причем. — А вот как раз и нет. Не выступим сейчас, выступим в другой раз с лучшей подготовкой. А теперь попробуй не язвить и не перебивать — просто послушать, хорошо? — Только потому, что у меня настроение хорошее… — Кибом уперся на прямые руки за спиной и прикрыл глаза, чтобы не дай что ослепнуть из-за этого яркого солнца. — В общем, чем моя идея… — Джон сделал глубокий вдох, — Может мне позаниматься с тобой? Твои оценки сильно отстают от всей группы и если тебя не подтянуть, то все могут так и не получить права выступить. — Не хочешь ли ты пойти отсюда? Я ненавижу учебу, ненавижу и все. Не люблю эту тему с занятиями, домашкой. Бред… Просто забудь обо мне и выступайте. Но учится я не буду. — Мы не можем выступать без тебя, ты такой гениальный человек, что позавидовать может любой, правда. Так что не упрямься, — Ким выбил опору парня, от чего тот упал и знатно ударился головой о бетон. — Совсем дурак? — Ки сразу же завелся, вскочил на ноги и то ли злым, то ли еще не отошедшими от удара глазами, таращился на собеседника. — Может и дурак. А мы должны держаться вместе. Ты то не умнее меня. — Да с чего ты вообще взял, что я тупой? Может и не люблю учится, но оценки не показатель знаний. — Хорошо, проверим тебя. Назови мне закон Ома… — в ответ тишина и лицо полное непонимания этой жизни, — Вот об этом я и говорю. Так что, согласен заниматься? — Нет. Кибом забрал свой пиджак и сумку и быстрым шагом ушел с крыши. Он был зол, сам не понимал правда на что, ведь проблемы в учебе действительно были. «Я сильный и независимы и ничья помощь мне не нужна!» — входя в класс сам себе сказал парень и успокоился. После обеда классный руководитель вновь вызвал Кибома к себе в учительскую. Настроение у Кима и так было так себе, а с этим вызовом стало еще хуже. — Не хотел говорить это при твоих друзьях, но все очень плохо, — мужчина средних лет сидел за столом, посматривая на Ки то ли с жалостью, то ли с неким презрением, — ты на грани исключения. Уж слишком много долгов ты собрал. Да что греха таить, ты собрал все что можно. Учителя очень недовольны, абсолютно все. И с этим нужно что-то делать и срочно. Возьмись за учебу, если еще хочешь стать музыкантом вместе сл своими друзьями… Вышел Кибом из учительской еще хуже чем был до этого. В голове постоянно крутились лишь две фразы, поочередно сменяющие друг друга: «Ты на грани исключения…» и «Мы не можем выступать без тебя…» И это съедало изнутри, весь мозг подвергался такому давлению, что хочешь ты того или нет, но начнешь об стенку головой биться. Прошел урок, еще один… С последним звонком все стали собираться домой. Минхо с Тэмином весело обсуждали свои планы на выходные, привлекая к себе всех остальных членов группы. Джонхен отказался сразу, буквально одним словом отрезал все варианты уговоров, а Джинки поломался и согласился. Под заливистый смех четверка собиралась покинуть эту школу до понедельника, как вдруг Джон остановился. Все из-за Ки. Сам не осознавая, что делает, парень схватил уходящего Кима за руку, но глаза все никак поднять не мог. Язвить то Кибом мастер, а как просить о чем-либо — не знает от слова совсем. — Тут это… — начал он неуверенно, — Я короче это… — Что? — Ким неуверенно поднял свои смущенные глаза и буквально утонул. Впервые он смотрел так пристально на Джона. Его глаза были глубокими, словно два озера и голубыми, как весеннее небо в солнечный день. — Ты не мог бы мне с учебой помочь? — Все же решился, — Джонхен засиял улыбкой, — конечно помогу, не зря же я от этих идиотских, но классных идей отказался.