***
День, когда над Солярией погасло одно из солнц, положил начало череде худших дней в жизни Стеллы. Солнечной болезни, острому дефициту солнца, подвержена треть жителей Солярии. Раньше эту болезнь приобретали долгим проживанием на планете, сейчас она активно передаётся по наследству. Король Радиус болел солнечной болезнью, поэтому отключение солнца явилось для него ударом. Как и для трети жителей Солярии. Стелле повезло, ей эта болезнь не передалась при рождении. Но будь у неё брат или сестра, с великой вероятностью, он или она бы тоже были подвержены солнечной болезни. Мать Стеллы Луна, которая приобрела статус экс-королевы после развода, тут же приехала во дворец, чтобы поддержать бывшего мужа. — Мне не нужна твоя жалость! — раздался крик из спальни короля. — Радиус, ты болен, я хочу помочь тебе справиться с этим. — Мне. Не нужна. Твоя. Жалость, — новый крик. Стелла стояла в коридоре, смотрела в окно и слушала, как снова ссорятся её родители. Как глупо было надеяться, что болезнь соединит их вновь. Гордость отца и сверхзабота матери никак не сочетались друг с другом. Может, если бы Стелла не родилась, они смогли бы получить более счастливую жизнь. Стелла часто думала об этом, как думают все дети в несчастливых семьях. Но вот она выросла, а мысли всё равно остались. Однажды, думала фея, она сможет посмотреть детской боли в лицо и отпустить её. Но точно не сегодня. Стелла услышала хриплый кашель отца и отправила за доктором. Королю становилось хуже.***
— Над столькими мирами заметно стемнело, а ты всё равно приходишь на занятия, будто ничего не произошло. Разве ты не должна нестись сломя голову спасать весь белый свет? — Как много слов, Кристиан. Кристиан. Опять это ставшее мерзким имя. Валтору раньше нравился его выбор: красиво, аристократично. Но теперь он ненавидел всю эту дурацкую комедию с превращениями. — Прошу, перестань называть меня Кристианом, — он попытался произнести это мягко, но получилось так, словно он процедил сквозь зубы эти слова. — А как мне называть тебя? — безмятежно откликнулась Блум, снова сидящая на парте. — Может твоим настоящим именем. Ну знаешь, Валтор? Глаза Валтора расширились от удивления. Он замер. — Ой да ладно тебе. Я тебе ещё с того раза не поверила. — С какого? — Когда я увидела твой знак в твоём доме. Блум спрыгнула с парты и подошла к преподавателю. — Окончательно я убедилась при получении сиреникса. Он развил твою огненную сущность, и я это почувствовала. Как и ты — мою. Валтор кивнул. — И что дальше, Блум? — вдруг спросил он. — Побежишь жаловаться подружкам? Или может Фарагонде? — Ещё не решила, — неуверенно ответила фея. — А знаешь, как это выглядит со стороны? Ты единственная почувствовала мою магию очень давно и откликнулась на мой призыв не рассказывать Фарагонде или вообще кому бы то ни было. Ты встретила мой знак и всё равно не поделилась соображениями ни с кем. И вот теперь я тоже маг сиреникса, а никто, кроме тебя, даже не подозревает об этом. Уж не подумает ли твоя драгоценная Фарагонда, что ты заодно со мной? Блум сделала два щелчка пальцами: по первому заперлась дверь, по второму — задёрнулись шторы. — Превратись в себя. — Что? — Превратись в себя настоящего, — повторила Блум. — Ты меня как будто вообще не слышишь. А Блум, не отрываясь, смотрела в те самые голубые глаза, которые признала ещё в начале сентября, но тогда не придала этому значения. И, повторяя, как мантру, требовала превращения. Валтор ещё раз проверил замок и шторы, а потом превратился в себя настоящего. Блум ахнула. Она ждала этого момента и всё равно оказалась к нему не готова. — Уверенности-то, смотрю, поубавилось, — ухмыльнулся Валтор. Сердце Блум бешено колотилось. Она старалась придать лицу и позе уверенности, но не знала до конца, удавалось ей это или нет. — Что дальше Блум? — продолжал издеваться Валтор. — На что ты надеялась? Ты увидела всё, что хотела? Блум перед встречей представляла себе, как убедит Валтора принять свой настоящий облик. Но в своей фантазии она чувствовала себя гораздо увереннее, чем сейчас. Теперь старый испуг — во времена, когда они сражались друг против друга — напомнил о себе, и Блум не могла с ним справиться. — Ладно, представление окончено, — сказал Валтор, которому надоело ожидать реакции Блум. Он махнул рукой, вернув себе прежний облик. — Можешь быть свободна.***
Три дня король Радиус тяжело болел, ему становилось всё хуже. А на четвертый день он умер. Вместе с ним умерла пятая часть планеты. Молодые ещё держались, но и их срок обещал быть недолгим, если солнце не вернётся. Винкс не могли ничего сделать. Им не удалось ни найти печать, ни восстановить энергию столпа света. Сиреникса Стеллы тоже не хватило. И теперь феи вместе с остальным миром в ужасе наблюдали, как потемнело небо над родными планетами. Блум не рискнула спросить Валтора об этом. Они и так ходили по слишком тонкой грани. Просить Рокси было бессмысленно, она твёрдо нацелилась против Винкс и светлой магии в принципе. За три дня феи не успели справиться, и тем самым они позволили королю Радиусу умереть. Слёзы не сходили с глаз Стеллы и Луны. Самое страшное, что времени справиться с болью не было ни у кого. Планете нужен новый правитель, и Стелла как единственная дочь должна была стать новой королевой Солярии. В день коронации Стелла надела чёрное длинное платье с золотым месяцем на груди. В знак траура по умершему королю и жителям планеты. Жрец Солнца и Луны провёл ритуал и благословил новую королеву. Теперь жизнь Стеллы до конца дней привязана к жизни планеты. Все мечты хотя бы попробовать себя в дизайне рухнули. У королевы планеты слишком много забот, чтобы заниматься модой. Стелла стала королевой слишком рано. Но того требовал долг. Когда на фею надели корону, солнца мира вернулись. Кто-то вернул печать в столп света. Но умершего короля, жителей Солярии и коронации уже не вернуть.