Мезальянс.

      Лин прошла в палату и, не говоря ни слова, села на изящный стул белого цвета. Барсетка из её рук легла на пол. Её взгляд рассеянно бродил по комнате, но казалось, что в глазах женщины ничего нет - они как два мёртвых стеклянных шарика, дёргаемые за ниточки.       Старскрим смотрел на неё и ощущал смесь страха, волнения и радости. Его уставшие от белого цвета глаза отдыхали на шоколадном цвете её кожи и тёмной одежде: из-под раскрытого белого халата была видна серо-чёрная майка. Или футболка. В общем, что-то серое, но с пятнами чёрного цвета. От женщины пахло чем-то вроде машинного масла и чего-то горелого.       Лин сидела, положив руки на колени и мерно дышала. Её грудь работала как кузнечные меха, дыхание напоминало гулкий шум. - Ну, как ты?- спросила она наконец. Видимо устала ждать каких-либо слов со стороны Старскрима.       Горло пересохло. Комендант чувствовал какую-то странную тяжесть на языке, будто даже слова сказать был не в состоянии. В конце концов, ему было из-за чего волноваться.       Мотивы поступков Лин были ему непонятны. Казалось бы, он хотел совершить ужасное преступление против близкого ей человека, а она тащит его к медику и врёт ещё про лихорадку. Да и вообще, она странноватая. - Зачем... Зачем ты мне помогла?- спросил Старскрим слабым голосом.       Лин прикусила губу и посмотрела на коменданта. Её глаза были полны какого-то мёртвого интереса. Со стороны это выглядело так, как будто она уже спланировала всю встречу вплоть до последнего слова, до секундной заминки, а он разрушил всю продуманную систему. Но она, будто сверхчёткая система навигации, просчитала новый «курс». - Отвечать вопросом на вопрос - невежливо,- заметила она. Глаза женщины заблестели, фокусируя взгляд на бледном лице.- Скажи мне, как ты себя чувствуешь. Мне надо знать.       Она взяла руку Старскрима в свою. Ладонь у женщины была теплая, грубоватая, как перчатка. Типичная кожа для усердных работяг, не имеющих средств следить за руками. У Старскрима ладонь была холодная, с острыми костяшками и длинными пальцами. Большой палец Лин медленно массировал эти костяшки. - Не очень...- наконец, признался Старскрим.- Всё ещё очень холодно. - Ничего, скоро согреешься,- улыбнулась женщина.- Главное, что ты очнулся. Это хорошо.       Старскрим почувствовал, как нить разговора снова начинает заводить его в другую сторону. Эта белозубая улыбка сбивала с толку и приятно ласкала душу. Он тут же решил вернуться к своей «колее»: - Так почему ты мне помогла?- он упрямо смотрел на неё своими покрасневшими глазами.- Ты не должна была...       Блеск в её глазах стал более угрожающим. Видимо, эти слова ей не понравились. - Я никому не должна. Присяги не давала,- холодно ответила она.- А сделала потому, что захотела. И тебе было плохо. Я хотела помочь, потому что тебе нужна была моя помощь. - Но Штрейм...- Старскрим продолжал докапываться до сути. Его сердце бешено заколотилось в груди, на медицинском аппарате что-то запищало. - Тш...- Лин успокаивающе погладила его по руке.- Штрейм жив. Ты не виноват. И я имела полное право решать. Решила так. Всё в порядке. Только не нервничай. Тебе нельзя.       И снова тишина. Взгляд глаза в глаза. Наконец, Лин отпустила бледную руку, наклонилась, сунула руки в барсетку, вытащила оттуда банку сгущёнки и поставила её на тумбочку рядом с кроватью. - Вот. Подумала, ты чего-нибудь вкусного захочешь. Здешние медики не очень-то балуют пациентов деликатесами,- она явно не знала, что старший медик приходится коменданту двоюродным братом. Она погладила Старскрима по плечу и заботливо улыбнулась.- Лежи, поправляйся. А я буду к тебе приходить, навещать.       Лин встала со стула и медленно пошла к выходу. У самых дверей она развернулась и, глядя на Старскрима, беззвучно прошептала: - И я тоже.