Санто-Доминго

Слэш
R
В процессе
56
Фауст__ бета
Размер:
планируется Миди, написано 59 страниц, 8 частей
Описание:
Работа написана по заявке:
Публикация на других ресурсах:
Разрешено только в виде ссылки
Награды от читателей:
56 Нравится 17 Отзывы 10 В сборник Скачать

Часть 5. Ночь под звездами

Настройки текста
      Тепло, исходившее от мощного и разгоряченного тела лошади, ее глубокое ровное дыхание, прерываемое редкими фырканьями и всхрапами. Мерно двигающийся под Энрике скакун уносил его прочь от поместья, в котором до сих пор, несмотря на глубокую ночь, веселье и не думало затихать. Прочь… Прочь…       Слова, звенящие в его голове, начали затихать, превращаясь лишь в отголоски, требующие хоть какого-нибудь движения. И теплый ветер в лицо их вполне устраивал.       Ночь была удивительно светлая. Огромная луна, низко висящая над островом, освещала тропические леса, огромные плантации и поля. Звезды выстраивали причудливые рисунки, которые ничуть не были похожи на понятные всем Весы или Рыбы. У него они складывались в корабли, деревья или фигуры таинственных незнакомцев. Чуть засушливое лето вытянуло излишки влаги из травы, оставив ей зелень, однако сделав ее ломкой и жесткой, а ветки деревьев, что изредка мелькали на поле, стали отламываться с большей охотой.       Энрике вел под уздцы лошадь, которая все еще оставалась свежей и полной сил, медленно переставляя ноги. Он же, в отличие от своего скакуна, устал. Он безмерно устал от всего, что его окружало, от всего, что составляло его жизнь. Чувствуя себя глубоким стариком, он пинал мелкие камешки, что с трудом мог разглядеть под своими ногами в сиянии луны.       Неожиданностью для юноши было заметить огонек маленького костра под небольшим деревом терминалии. Рядом с костром сидела фигура мужчины в темной шляпе без пера.       — Сеньор. — Рике снял свою шляпу и легко поклонился в знак приветствия. — Могу ли я присоединиться к вам и разделить тепло этого костра?       По правде говоря, в разведении костра сейчас не было никакого толка, так как в последнее время ночи на Санто-Доминго были удивительно теплыми. Порывам ветра тут радовались так же, как случайному облаку, что на время закрывает солнце в разгар полуденного зноя. Но было в этом костре под бескрайним небом нечто притягательное, свободное… Мужчина, сидящий у огня, встал и шагнул ближе. Рассеянные лучи луны, перемешанные с теплым светом костра, обозначили темные глаза и резкие черты загорелого лица.       -Сальвадор? — юноша удивленно вернул шляпу на место.       — Господин Энрике. Прошу простить меня за то, что утрудил вас снять шляпу, — с ехидством отозвался мужчина.       Встретить здесь ссыльного испанца было такой же неожиданностью, как увидеть свежий снег в июле, однако это была приятная неожиданность. После всех тех лицемеров на именинах отца, учтиво улыбающихся и кланяющихся, разговаривающих ни о чем или кружащих в безликом танце, но беспрестанно думающих о том, как бы увеличить свое состояние или купить новую партию рабов за бесценок, Сальвадор и его открытая неприязнь, едва припорошенная вежливостью, были для Рике словно глоток свежего воздуха.       Сделав вид, что не заметил грубости, Энрике недоуменно оглянулся.       — Но что ты здесь делаешь? Да еще и ночью. Разве тебе не полагается быть…       — На плантации среди всех остальных рабов? — резко перебил доктор. — Пренепременно, дон Энрике, однако ваши надсмотрщики. — Юноша поморщился, когда собеседник намеренно выделил последние слова. — Очень любят деньги. И так совпало, что у бедных городских жителей их не очень много, чтобы позволить себе обращаться к свободным докторам. Так что за некоторую плату господа надсмотрщики «отдают меня в пользование» гражданам Санто-Доминго. Благодаря роду моей профессии и моему частому отсутствию, дон Пабло решил, что меня можно отпускать одного, я ведь все равно не сумею сбежать с этого острова. И поэтому ваш покорный слуга сейчас возвращается на плантацию после работы. Просто медленно возвращается.       Сальвадор с издевкой поклонился, а потом вновь хотел вернулся к костру. Однако вместо этого он сделал пару шагов вперед, протянул руку и мягко коснулся мощной шеи смоляного жеребца. Энрике смущенно пожал плечами и присел рядом с костром, чувствуя приятную прохладу земли.       — Я не знал, что такое происходит на плантации. Я обязательно поговорю…       — Вы о многом не знаете, — перебил его Сальвадор. — Однако конкретно за этой «тайной» не стоит ничего плохого. Я совсем не против. Господа надсмотрщики получают деньги, горожане — лечение, а я — небольшую, но все-таки свободу, как видите. — Мужчина окинул свободной рукой ночные просторы острова, освещаемые луной. — Мне нравится это место. Тут красиво и… — Рике обернулся к Сальвадору, ожидая, что он закончит свою мысль. Однако тот и не думал продолжать, зачаровано рассматривая лошадь, мотающую головой и тихо фыркающую под его нежными поглаживаниями. Вспомнив, как ссыльный испанец отзывался о скакунах во время их знакомства, юноша улыбнулся.       — Ты любишь лошадей, да? Словно не услышав вопроса, Сальвадор все смелее поглаживал жеребца. Тот, не раздумывая, радостно подставил ему шею для нежных хлопков.       — Какой красавец. Ты совсем большой, да? Давно я не встречал таких как ты, друг. Ты напоминаешь мне одного, — едва слышно шептал мужчина, пока толстые губы лошади скидывали с доктора шляпу и начали нежно взъерошивать серебряно-черные волосы.       Сейчас Сальвадор не был похож на ледяную статую, что с презрительной полуулыбкой вежливо отвечает на приказы своих господ. Он, печально улыбаясь, шептал глупости, пока его пальцы перебирали роскошную черную гриву жестких волос, и шутливо толкал плечом мощную лошадиную шею.       — Как его зовут? — не оборачиваясь, спросил доктор.       — Фердинанд, — спустя секундное колебание ответил ему Энрике. — И обычно он не так ласков с незнакомцами.       Слишком непривычно и неожиданно было для него зрелище человечного Сальвадора Эррера, что носом утыкается в черную жесткую шерсть. И, неожиданно для себя, Рике тоже счастливо улыбнулся.       Испанец резко обернулся и с горящими глазами выпалил на одном дыхании:       — Могу ли я проехаться верхом? Кажется, тысячу лет не садился на таких скакунов. Уверен, ты мчишь быстрее ветра, да, друг?       Сальвадор хлопнул Фердинанда по боку, на что тот одобрительно всхрапнул и нетерпеливо переступил на месте. Юный наследник закусил губу, с недоверием окидывая взглядом просторы ночного острова. Что не говори, а Сальвадор прав — Фердинанд действительно невероятно быстрая и выносливая лошадь, которая без устали может скакать всю ночь. Правильно истолковав сомнения господина, мужчина дернул плечом.       — Не переживайте, дон Энрике, я не сбегу. Лошади не скачут по воде, которая окружает этот остров. А тут мне бежать некуда. Ни одна живая душа не согласится пустить меня на корабль, укрыть в своем доме или купить лодку для меня. Им слишком дорога собственная жизнь, за что я их нисколько не виню.       Рике молча кивнул. Сейчас он физически не мог отказать Сальвадору. Перед ним стоял другой человек. Счастливый человек из его той, прошлой жизни, когда этот высокий статный мужчина с безукоризненной осанкой не носил на себе метку раба. И сейчас лишить его этой малости? Нет, это было бы слишком жестоко. Получив разрешение, доктор тут же вскочил в седло. Фердинанд, только этого и дожидаясь, тут же перешел в галоп и скрылся в ночи. Только радостный крик Сальвадора прорезал ночную тишину. Крик свободного человека.       Юноша сидел рядом с костром, изредка подбрасывая туда сухие ветки. Из-за близкого огня казалось, что ночь все плотнее обступает его, но это была не суровая ночная пелена, хранящая в себе тайны и ужасы черной мглы, а теплое мягкое одеяло, пропахшее бризом, дымом костра, звучащее пением цикад и далеким, очень далеким криком свободы и веселым гиканьем. Когда Энрике уже начал уставать от ожидания, Сальвадор и Фердинанд вернулись. Встрепанный и разгоряченный испанец ловко спрыгнул с коня и, хлопнув его по крупу, с сияющими глазами повернулся к Рике.       — Спасибо.       Молодой наследник мог поклясться, что это самое искреннее, что он когда-либо слышал от этого холодного и отстраненного доктора. Привязав поводья Фердинанда к ветке молодой терминалии, рядом с которой и был разведен костерок, мужчина присоединился к Энрике, присев у слабого огня. Сальвадор достал толстую сигарету, что была скручена довольно умело, однако пахла дешевым табаком, и подпалил ее кончик, поднеся ко рту зажженную от костра сухую травинку. Глубоко затянувшись, испанец оглянулся на молодого господина. Выдохнув густое облако пахучего дыма, он ответил на немой вопрос, поднимая сигарету:       — Когда спасаешь кому-то жизнь, то люди бывают благодарны тебе. И, если повезет, поделятся сигарой. — Мужчина с сожалением посмотрел на дымящуюся самокрутку, зажатую между длинными смуглыми пальцами. — А ведь до того, как попал сюда, я не курил.       Энрике наблюдал за тем, как доктор выпустил еще одно облачко дыма сквозь приоткрытые губы и, закрыв глаза, поднял голову к небу. Это зрелище казалось чем-то магическим, словно во сне, окутанный волшебной пылью, он рассматривал обкусанные сухие губы, которые едва касались сигары, каплю пота, стекающую по запрокинутой шее, сеть морщинок возле глаз и губ, хранящие отпечатки прошлого. Все казалось ненастоящим, дурманящим и горячим.       Однако напоровшись на странный, заинтересованный взгляд Сальвадора, наваждение спало. Чувствуя, как краска заливает лицо, Энрике быстро отвернулся, пряча пылающие уши.       «Почему все так странно?» — промелькнуло в его голове, прежде чем он услышал тихие смешки Сальвадора. Тот с интересом наблюдал за юношей, словно за диковинным насекомым, склонив голову набок и чуть прищурив глаза, в которых отражалось слабое пламя костра.       — А вы весьма забавный, маленький господин.       — Что?!       Энрике подскочил от возмущения. Уши, недавно решившие вернуть свой натуральный цвет, тут же принялись краснеть с неистовой силой. Наглость ссыльного испанца заставляла сердце бешено биться. А может это делал его тихий смех?       Сальвадор примирительно поднял руки:       — Не кричите, дон Энрике. Вы же разбудите Фердинанда.       Оглянувшись на мирно спавшего скакуна, юноша обратно присел к костру, исподлобья посматривая в сторону доктора, все еще чувствуя частый ритм своего сердца.       Сальвадор расслаблено сидел, оперившись о свои колени, зажав в зубах полусухую травинку. На его лице едва заметно проступала улыбка. Он казался таким спокойным и, возможно, счастливым. В его голове этот мужчина был окружен ореолом чести и безукоризненной, но наигранной вежливости. А в минуты, когда он едкими каплями яда и презрения капает на самолюбие наследника, Энрике становится так больно, что обида застилает глаза, но стоит только вспомнить его трепетное отношение к маленькой и всегда настороженной Мими или грустную улыбку, появившуюся на его губах, когда лошадь начала жевать его слегка посеребрившиеся волосы, как нимб, который Рике неосознанно возложил на голову Сальвадора, начинает сиять еще ярче. Рядом с ним юноша чувствовал себя недостойным, слишком грязным и жестоким, словно всегда сжимал в руке плантаторский кнут. Однако оставалось кое-что, что не вписывалось в этот образ. Лишь одна деталь, которая не давала ему покоя.       — Сал, что ты сделал? За что ты здесь?       Загорелое лицо замерло, превратившись в каменную маску, все черты лица заострились, стали сухими, как ветки, что тихо потрескивали сейчас в костре. От недавней безмятежности не осталось и следа. Она уступила место холодной, но решительной злости. Он открыто взглянул на Энрике, и в его взгляде было что-то такое, что юному наследнику стало страшно.       — Господин желает знать, в чем меня обвиняют? — его голос был тихим, но тяжелым. В воздухе, казалось, витал запах расплавленного металла. — В убийстве, дон Энрике.       — Я… я не хотел, — пробормотал Рике, пряча глаза. — Я просто…       — Я совершил то, что совершил. Я не прошу у вас снисхождения и не говорю, что я ни в чем невиновен, господин. Есть вещи, которые невозможно изменить, но будьте уверенны, я знаю, что за все нужно платить.       Уже знакомые ноты призрения, что ненадолго пропали из голоса доктора, вновь вернулись. Недавняя теплота, что Рике, казалось, начал замечать во взгляде мужчины, пропала, оставив колкость и холодность, заставляя поверить в то, что все сказанное — чистая правда. -       — Я ничего не говорю. Мне просто было интересно. Я… я прошу прощения. Энрике уже тысячу раз пожалел о том, что решил задать этот вопрос. Что он ожидал услышать? Историю о несправедливо обвиненном рыцаре, спасающем прекрасных принцесс в свободное от защиты слабых время? Да и кто он такой, чтобы осуждать его? Разве не на его руках кровь сотен рабов? Разве не мученическими деньгами он платит за собственную жизнь? Доктор поднялся с земли и, отряхнув одежду, обернулся к молодому наследнику.       — Я думаю, что мне пора. Я слишком засиделся. Думаю, вашим надсмотрщикам, — Сальвадор специально выделил последние слова, пристально глядя в лицо юноши, — это не понравиться.       — Прости. Я не хотел…       Рике не знал, что он хотел сказать, а потому просто замер, глядя в загорелое лицо, что вновь стало привычно спокойным и бесстрастными. Ничего не ответив, Сальвадор лишь учтиво поклонился и зашагал прочь от начавшего затухать костра.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.