Как сотворить любовь из пустоты...

Чонгук. На следующее утро я проснулся с ощущением тяжести в расслабленном после сна теле, но дружок мой, твердый как камень, чувствовал что-то теплое и мягкое. Рука обнимала нечто аппетитное, и я сжал это нечто, пытаясь убедиться, что не сплю. Я провел большим пальцем по ягодицам, наслаждаясь тем, как Чим возбуждается от моего прикосновения. Он, конечно, умел раскрывать рот, — а рот у него был что надо, — но я подозревал, что научу его: почувствовав мои прикосновения, он будет его открывать, чтобы молить меня не останавливаться, а не чтобы действовать мне на нервы. Отрываться от него не хотелось, но я встал с кровати и с удовольствием услышал, что Чимин протестующе застонал. Он еще крепко спал и, скорее всего, не понимал, что делает. Если бы проснулся, думаю, был бы только рад. Вообще-то от этого я должен был почувствовать себя последним козлом. В конце концов, я, совершенно незнакомый ему человек, заставлял его делать вещи, которые ему делать явно не хотелось. Но ведь он сам на это подписался — никто его не заставлял. Кроме того, мне показалось, что Чим и сам рад, что его заставляют выпускать на волю сексуального зверя, которого он сдерживал в себе всю жизнь. Кое-что говорило об этом вполне отчетливо. Вчера вечером я отлично разглядел выражение его глаз. Ему нравилось, нравилось все, что я с ним делал. И отлично — я собирался проделать с ним это еще не раз. Проковыляв в ванную, я набрал в джакузи горячей воды. Мне хотелось искупаться в нем впервые с тех пор, как застал здесь их. Я был основным держателем акций «Алого лотоса», компании моего отца. В «Алый лотос» могли со своими идеями и мечтами приходить люди, у которых не было денег на их осуществление. За определенную часть доходов «Алый лотос» помогал этим людям. Папа — Хансоль, всегда настаивал на том, что компания должна не только брать, но и отдавать, поэтому благотворительность стала неотъемлемой частью нашего представления о развитии. Родители мои погибли в автомобильной катастрофе почти шесть лет назад, оставив все мне: деньги, дом, отцовские акции. Все вместе даже на мгновение не могло заменить их, а я ни в коей мере этого не заслуживал. Три года назад — Харри Стоун, американский партнер отца, отошел от дел и передал принадлежавшую ему долю акций своему сыну — Дэву. В детстве мы с Дэви были лучшими друзьями — не разлей вода. При успешности наших родителей почти невозможно было определить, кто хочет подружиться с тобой, потому что ты ему просто нравишься, а кто хочет присосаться к тебе из-за денег. Нам с Дэви пришлось понять, что положиться мы можем только друг на друга. Он постоянно подначивал меня (а я его) на самые немыслимые выходки, из-за чего нередко попадали в неприятности. Родителям, само собой, потом приходилось их разгребать. Они не могли допустить, чтобы похождения наследников владельцев «Алого лотоса» попали в прессу, — это не лучшим образом отразилось бы на бизнесе. К тому же со временем нам предстояло вести дела, и никто в здравом уме не стал бы доверять ценные идеи паре панков с репутацией неудачников. Я даже не предполагал, что мой день придет, когда я буду двадцатидвухлетним выпускником колледжа. К тому времени Дэви уже помогал отцу и учился вести дела. Вместе мы были непобедимы, и скоро о нас заговорил весь мир большого бизнеса. Когда мы стали партнерами, как наши отцы, уже знали: из нас получится хорошая команда. Вернее, я так думал. Оказалось, Дэви никогда не одобрял того, что компания «выбрасывает» столько денег на благотворительность. Этот жадный ублюдок был уверен: набивать собственные карманы гораздо важнее, чем помогать тем, кому в этой жизни повезло меньше. Но благотворительность была делом жизни моего папы, а следовательно, и отца, поэтому я отказывался что-либо менять. К тому же душа моя радовалась, когда я чем-то делился с обществом. Примерно год назад мне нужно было слетать в Нью-Йорк, чтобы встретиться с людьми из агентства, оказывающего помощь неблагополучным подросткам. Вернувшись, я застал Дэви в этой самой джакузи с Джули, моей тогдашней подругой-омегой, с которой я встречался два года. Точнее говоря, он трахал ее, а она кричала: «У тебя даже больше, чем у Чона!» Это было вранье. Я подошел к ним и смог все разглядеть… Но не важно. В ту минуту меня беспокоило не это. Я любил Джули, и Дэви знал об этом. Вернее, я думал, что люблю. Еще он знал, что я собирался, вернувшись, сделать ей предложение. А он, Дэви, всячески пытался отговорить меня от этого: он был настоящей свиньей. И на полном серьезе верил, что омеги нужны только для удовлетворения его сексуальных желаний. «Их нужно держать голыми и на коленях двадцать четыре часа в сутки — пусть знают свое место, — говорил он. — В мире слишком много омег, чтобы привязываться к какой-то одной». Он убеждал меня, что такие люди, как мы, не должны доверять омегам, потому что все они — жадные шлюхи, которым нужен или крупный счет в банке, или большой член.» Он считал меня дураком из-за того, что я влюбился, — ведь это делало меня уязвимым и слабым. Он оказался прав. Застав его с Джули в джакузи, я был сломлен. Не меньше пострадали и его нос, коленная чашечка и два ребра. Но вот что самое гнусное: он трахнул Джули только для того, чтобы доказать свою правоту. На этом закончилась наша дружба, но не партнерство. Я пытался выкупить его долю акций, однако он отказывался продавать их. Я же не собирался бросать компанию, созданную родителями с немалым трудом. Поэтому, стиснув зубы, продолжал ходить на работу с высоко поднятой головой и вел дела как обычно. Урок пошел мне на пользу. После этого я уже не позволял омегам приближаться к себе так близко. Но я был одинок и, как бы сказать, несколько секс-зависим. Конечно, потом я встречался с омегами, как с девушками, так и парнями, однако обрывал отношения, как только они пытались влезть мне в душу. Секс недурно спасал меня от депрессии, но омеги не хотели довольствоваться только постелью. Некоторые уверяли, будто понимают, что мне нужен только секс. Но и они потом липли ко мне и требовали от меня высоких чувств, которые я просто не желал, не мог испытывать. Тогда им приходилось уйти. Я бы мог каждую ночь спать с новой омегой, но это было равносильно игре в русскую рулетку. Мне подобного еще в юности на всю жизнь хватило, так что спасибо — нет. Мне хотелось совсем другого: каждую ночь ложиться в постель с одной и той же омежкой и с ним же просыпаться по утрам. Мне хотелось, чтобы кто-то встречал меня, когда я возвращаюсь домой после долгого рабочего дня. Хотелось, чтобы кто-то стремился сделать мне приятное. Чтобы кто-то удовлетворял каждое мое желание просто так, безо всяких условий или обязательств. Знаю, многие альфы о таком мечтают, мало у кого подобное получается, но у меня было достаточно денег, чтобы купить эту фантазию. Что я и сделал. Вот, что привело меня к Чимину. В моем мире альфы постоянно о чем-то разговаривают. Считается, будто омеги любят болтать, но альфы повинны в этом грехе не меньше первых. Разница лишь в том, что мы это делаем не столь открыто. Однажды утром, играя в покер с одним из инвесторов «Алого лотоса», я услышал об аукционе. Я навел справки, поговорил с владельцем и заинтересовался. Покупать какую-то омегу против его или ее воли у меня, разумеется, желания не было, но хозяин клуба заверил, что все «в меню» сами приходят к нему и что в тот вечер у него будет девственник. Для меня девственность была важным условием. Я не хотел подцепить от него что-нибудь или потратить кучу денег, чтобы потом выяснился факт его беременности от другого. Такое развитие событий меня не прельщало. Сидя в полной темноте в той кабинке (меньше всего мне хотелось, чтобы меня кто-нибудь узнал), я наблюдал за девушками и парнями, не сделав ни одной ставки. Но только до того момента, когда на подиум встал он. Пак Чимин. Я прочитал его описание, условия контракта, которые он предлагал, и был заинтригован. Естественно, мне хотелось узнать, что могло заставить выйти на аукцион такую вроде бы порядочную и здравомыслящую омежку. Однако свое любопытство я засунул куда подальше — ведь я не собирался связываться с ним никакими узами. Он предлагал двухгодичный контракт, и это было как раз то, что мне нужно. Два года беспрерывного секса любыми способами, какие могут прийти в голову, — это достаточный срок, чтобы натрахаться на всю жизнь вперед или найти кого-то другого. И когда он уйдет, я всегда смогу сослаться на старое доброе «у нас просто не сложилось». Увидев Чимина, я сразу понял, что должен получить его. Дело не только в идеальном контракте. Он был чудесный. Выглядел не менее соблазнительно, чем его описание. Под конец торгов я заколебался, не зная, стоит ли оно того, но потом он на меня посмотрел так, как будто умолял не отдать его в лапы мерзкой бочке жира из соседней кабинки. Наверное, мне стало жаль его. По-хорошему, это должно было бы меня смутить, но я плюнул на все и сделал последнюю ставку. Второй раз следовало задуматься, когда он, стоя передо мной на коленях, впился в меня зубами. Черт, как же больно было! Вот тогда-то у меня зародилось сомнение, что откусил кусок больший, чем смогу проглотить (забавно, ведь кусался он, но не это важно). Оказывается, он еще никогда не делал минет. Подумать только! Я знал, что он девственник, но опыт подсказывал мне: большинство девственниц все-таки пробуют чем-то подобным заниматься, так сказать, не взламывая печатей. Что должно было насторожить меня сильнее всего? Его длинный язык, во всех черт возьми смыслах. Это деловое соглашение. Да, хреновое, да, раньше я никогда подобным не занимался, но договор есть договор. Я собирался в точности соблюдать свою часть контракта и ждал от него того же. Правда, если говорить совсем уж откровенно, его вспыльчивость тоже немного заводила меня. Сомневаюсь, что я вот так заводился бы, если бы он бегал передо мной на задних лапках. Характер у него — огонь и лед, и он явно не собиралась передо мной стелиться. Именно это делало все происходящее куда более захватывающим. Обычно я не веду себя как мразь, но к бизнесу отношусь очень серьезно. Плюс к этому я был похотливым засранцем, а он показался мне очень аппетитной в этом плане штучкой. Я заставил его сделать минет, только чтобы показать, кто тут главный. Учить его делать так, как нравится мне, и наблюдать, как он сексуально созревает и распускается, — разве можно найти занятие более захватывающее? К тому же у меня место в первом ряду. Когда ванна наполнилась водой, я, закрыв кран, вернулся в спальню. Там откинул одеяло и провел ладонью по его молочно-белым ягодицам. Фактически теперь эта задница принадлежала мне. Он немного пошевелился, но не проснулся, только недовольно сдвинул брови. — Чимин, пора вставать, — тихо произнес я. — М-м-м? — промычал он, не открывая глаз. Я наклонился к самому его уху. — Поднимай свой зад, я собираюсь его оттрахать, — настойчивее сказал я, провел кончиком пальца между ягодицами и чуть-чуть надавил, чтобы ему стало понятнее. Тут он буквально выпрыгнул из кровати и какое-то время стоял с совершенно безумным видом, пока его взгляд не сосредоточился на мне. Мгновение, когда он понял, где находится и зачем, буквально отразилось у него на лице. За ночь волосы перепутались и сбились, подводка на веках размазалась. — Я хочу принять ванну. — И что? При чем здесь я? — сказал он, упав обратно в постель и прикрывшись одеялом. И догадайтесь, что тут со мной произошло. Верно. Я захотел его так, что даже голова у меня налилась свинцом. Подхватив это тельце, я забросил его на плечо и понес в ванную. Он задергал ногами, начал бить меня по голой заднице, не догадываясь, что этим только раззадоривает моего зверя. Я бросил его в джакузи и рассмеялся, когда он плюхнулся в воду, подняв фонтан брызг. Намокшие пряди волос прилипли к его лбу. Он стал похож на мокрого котенка, такой милый. М-м-м… мокрое тело… — Ты чего? — завопил он, отбросив рукой челку. — Сейчас ты помоешь меня, и я не хочу, чтобы ты открывал рот. Он попытался отодвинуться от меня, но я схватил его за руки и усадил себе на колени. Дружок мой торчал между нами, и он ахнул, когда понял, что я уже готов для него. — Ну вот, — сказал я, приподнимая свой таз, чтобы он почувствовал мою длину. — Так уже лучше. Согласен? — Ненавижу тебя, — прошипел Чим. — Мне все равно, — возразил я. — Теперь вымой мне волосы — и, нежнее. Он фыркнул, но бутылочку с шампунем взял. Я закрыл глаза и стал наслаждаться тем, как его горячая маленькая дырочка между ягодицами скользит по моему члену, пока он пальцами массирует мне кожу головы. Я заметил, что он впивается ногтями в кожу, наверное, для того, чтобы больше не заставлял его этим заниматься, но на меня это производило прямо противоположное воздействие. Я вообще люблю по-жестче, а он даже не оцарапал меня. От удовольствия я загудел под нос какую-то мелодию и прижался к нему губами. Он, чуть отодвинувшись назад, затаил дыхание. Мне не показалось, я видел — он изо всех сил старался сохранять спокойствие, чтобы я не заметил, насколько он возбудился. А потом поддался вперед и начал смывать шампунь, поливая мою голову из душа. Его соски скользнули по моим губам. Высунув язык, я лизнул его сосок. — О боже! — выдохнул Чимин, отпрянув. Предостерегающе по-цокав языком, я сказал: — Ну-ка, вернись на место, Чимин. Ты не закончил. У меня волосы все еще в пене. Он сверкнул глазами, но опять сел на меня. Я услышал, как он сердито вздохнул, наклоняясь вперед и одновременно выгибаясь, чтобы держать грудь подальше от моего лица. Но я положил руку ему на спину, придвинул его к себе и взял губами один сосок. Он снова чуть не задохнулся, и я, не отрываясь от соска, улыбнулся и заработал языком. Потом поднял другую руку и начал мять его возбуждение, поглаживая большим пальцем головку и двигая бедрами. Тело его расслабилось, он прильнул ко мне. Пососав сосок, я царапнул зубами нежную кожу. Чимин закончил смывать пену, — я понял это по тому, как лейка душа повисла у него в руке. Теперь он уже сам выгибал спину и прижимал грудь к моему рту. Я застонал и со смачным звуком отпустил сосок, чтобы взяться за второй. Мой язык как змей обвился вокруг тугого розового бутона, а потом резко всосал его в рот. Приподняв его бедра, я поставил их так, чтобы упереться прямо в его проход. Когда я немного толкнул, он весь сжался и положил руки мне на плечи. — Тише, я не буду, — пообещал я. — Просто хочу, чтобы ты почувствовал меня там. Я чуть приподнялся, чтобы надавить посильнее, и громко застонал, почувствовав, что с трудом проник в него, пусть и на самую малость. — Как же я хочу тебя, — пробормотал я ему в ключицу. Кстати о его ключицах, это отдельный вид искусства. Потом я снял Чимина с себя и посадил рядом. Не сделай я этого, начал бы трахать его прямо там, а мне хотелось растянуть приятное предвкушение и еще поиграть. Я наклонился к нему и принялся жадно целовать в шею, положив одну руку на его затылок, а другую — на внутреннюю сторону бедра. — Ты когда-нибудь испытывал оргазм, Чимин? — Я скользнул пальцами по красивому члену у него между ног и услышал, как он натужно сглотнул и выдохнул «нет». — М-м-м, — промычал я ему в ухо. — Я буду первым во всем. Ты даже не представляешь, до чего это заводит. Мои пальцы ускорили движения, и я начал массировать орган. Чимин откинул голову на край джакузи, еще больше открывая для меня шею. Я пробежался пальцами по внутренней стороне его бедра и, дойдя до коленного сгиба, положил его ногу на свою. Потом мучительно медленным движением проложил обратную дорожку вверх по его бедру. — Я сделаю все, чтобы ты застонал, — прошептал ему в ухо. — Ничего страшного, если ты будешь получать удовольствие от моих прикосновений. Не думаю, что наше маленькое соглашение должно радовать только меня. — Я углубил в его узкий проход один палец. Стенки тут же сжали его, и у меня перехватило дыхание. — Черт, ты тугой! Кажется, от одной мысли о том, как войду в тебя, я могу так кончить, что у меня мозг расплавится. Средний палец входил и выходил из него, пока большой описывал круги вокруг чувствительного колечка. — Хочешь увидеть это, Чимин? — спросил я севшим от возбуждения голосом. — Хочешь увидеть, как я потеряю голову от желания попасть внутрь тебя? Он не ответил. Но по тому, как опустились его веки, как его бедра начали двигаться навстречу моему пальцу, я понял все. Я вставил еще один палец, и он, застонав, повернул ко мне лицо. А потом он поцеловал меня. Чимин пососал мою нижнюю губу, затем сунул язык мне в рот и начал играть с моим. Я отклонился, потому что люблю сам руководить процессом, но губы мои оставались у самого его рта. — Возьми себя, — прошептал я. — Помоги мне сделать тебе приятно. На самом деле помощь его была не так уж и нужна, но я хотел, чтобы он открылся еще больше и ощутил свою сексуальность. К тому же, когда омега трогает себя, это чертовски сексуально — на мой взгляд, конечно. Он накрыл своей небольшой ладонью член и прошелся двумя пальцами по всей длине. — То, что надо, — пророкотал я и принялся работать пальцами быстрее и резче. Я вытащил пальцы, поглаживая колечко. Потом быстро снова ввел пальцы и, согнув, нашел ту самую точку. — Еще, — простонал он и опять страстно прижался ко мне губами. Похоже, мне в руки попал голодный омежка… Очень голодный. Я приподнялся, повернулся к нему, оторвавшись от его губ, и ввел пальцы глубже. Потом опустил голову и стал сосать правый сосок, который торчал над самой водой, пока он ласкал свой орган. Я чувствовал, как его стенки сжимаются вокруг моих пальцев. Да, он был почти готов. Мои пальцы входили и выходили из него, сгибались, гладили простату. Я посмотрел на него из-под ресниц и увидел — он наблюдал за мной. Рот его приоткрылся, он выгнул спину, тихий стон зародился в его груди и сорвался с уст. Стенки сжались на моих пальцах, и Чимин попытался свести бедра, но я зажал его колено между своих ног. — Это мои пальцы, Чимин. Только пальцы. И чувство, которое ты сейчас испытываешь, станет во много раз острее, когда это будут не пальцы, а я сам, — сказал я ему и начал открывать его рот своими губами. Ответ был мгновенным. Чимин жадно впился в мой рот и не отпускал его, пока оргазм не стих и он не превратился в привидение, покачивающееся на волнах блаженства. Вынув пальцы, я сразу встал и вышел из джакузи, мой «дружок» напоминал обтекающий водой стальной стержень. — Заканчивай мыться, — как ни в чем не бывало обронил я, обматываясь полотенцем. — А мне нужно заняться работой. Располагайся тут, чувствуй себя как дома, я вернусь в шесть и хочу, чтобы ты встретил меня. Понял? Он снова прищурился, ему явно не понравилась смена тона, но кивнул. Может, я и в самом деле помог ему испытать первые интимные ощущения в жизни, но мы должны были помнить, что нас объединяет только деловое соглашение. — Есть, босс, — ехидно произнес он и козырнул. — Слушай, помнишь этот небольшой кусочек рая, который я только что дал тебе? Так вот, если хочешь чувствовать что-то подобное, а не быть предметом, который я использую для собственного удовольствия, держи свой чудесный ротик на замке, — предупредил я, проведя кончиком пальца по его нижней губе. — Конечно, я всегда могу просто затыкать его чем-нибудь, чтобы тебя успокоить. — Я знал, как такие слова его бесили, и, желая разозлить еще сильнее, наклонился над ванной и сказал: — А где поцелуй на прощание, омега? Он неохотно поддался вперед, и я поцеловал его, только не в губы, а в кончик носа. — Будь хорошей омежкой. Усмехнулся и направился в спальню, зная, что он смотрит на мою задницу. У самой двери я остановился, поиграл ягодицами, обернулся и подмигнул ему. Как я и ожидал, у него отвисла челюсть. Когда взгляд его наконец оторвался от моего зада, Чимин поднял на меня глаза, потом схватил мочалку и швырнул в меня. Я успел увернуться, и мокрая мочалка с неприличным звуком упала на пол. — Я ненавижу тебя! — завопил он мне вдогонку. — Может быть. Но моя задница тебе точно нравится! — крикнул я в ответ. Да, с ним будет весело.»