Вернуться к началу

Дело в том, что Гурд терпеть не мог чай с молоком; просто не переносил, его начинало мутить от одного только запаха. Однако же, его мамаше всю дорогу было наплевать на его желания, поэтому с самого раннего детства Гурд ненавидел ложиться спать. Почему-то некоторые считают, будто процесс приготовления ко сну связан с наилучшими воспоминаниями детства, теплыми и трогательными. Родители приходят к ребенку, поправляют ему подушки, садятся рядом, рассказывают сказки, а потом нежно целуют и желают сладких снов. Гурд вычитал нечто подобное в какой-то книге, после чего долго смеялся: надо же придумать такую чушь. Впрочем, в романе для девчонок такие слезливые сцены уместны, но в настоящей жизни они выглядят нелепо. Лично у него никогда не бывало ничего подобного. Да и вообще свое собственное детство Гурд всегда вспоминал безо всякой теплоты и приступов ностальгии: было и прошло. И слава богу! Собственно, детство-то у него закончилось в тот день, когда мать решила сбагрить его с глаз долой и отправила в тот дурацкий пансион. - Почему я не могу остаться дома, с отцом? - спросил он у матери. - Не задавай глупых вопросов, негодный мальчишка! - прикрикнула на него мать. - Так будет лучше прежде всего для тебя. Добро бы хоть пансион какой приличный выбрала, а то... Самое приятное, что там было - это дыра в заборе, которую, судя по всему, проделали несчастные воспитанники, мечтавшие выбраться на волю. В те далекие дни для Гурда и нескольких его приятелей не было ничего лучше, как сбежать на улицу и отправиться на поиски приключений. Они воровали сладости в кондитерской лавке, били окна в булочной (мстили хозяину за то, что однажды он поймал нескольких нарушителей и надрал им уши). Если на дворе стояла жаркая погода, сорванцы шли на реку и пропадали там до вечера. Разумеется, им попадало от директора пансиона, и в конце концов, после того, как терпение этого почтенного господина лопнуло, он написал письмо родителям самых отпетых смутьянов. Гурд, понятное дело, оказался в их числе; мать приехала в пансион и забрала своего "непутевого сына" домой. Всю дорогу она читала ему мораль, а под конец сдала с рук на руки отцу со словами: "Воспитывай его сам, у меня больше нет сил!" Гурд несказанно обрадовался поводу оставить наконец надоевший пансион и вернуться домой, тем более, что мать в то время как раз ушла от отца. Она жила отдельно (вместе со своим "хахалем", как выражался отец), и не действовала ему на нервы. Ну а потом все изменилось, и Гурд вновь оказался вынужден жить бок о бок с матерью. Именно с тех пор, как они с матерью стали (когда мать говорит это, всякий раз раздувается от гордости) первыми лицами в государстве, она и взяла моду укладывать "своего милого мальчика спать". И почти каждый вечер приносила ему чай с молоком. - Это поможет тебе быстрее заснуть, мой хороший, - слащаво улыбалась она. - Я терпеть не могу чай с молоком! - кривился Гурд, но мать будто не слышала его. - Не упрямься же, котеночек мой! - сюсюкала она, и Гурду хотелось буквально завыть от тоски, или по крайней мере убежать за тридевять земель. Вот и сегодня все шло по традиционному сценарию. Правда, сама мать не заявилась к нему на ночь глядя с чашкой, дабы пожелать приятных снов. Все же ей хватило ума понять, что визит в Башню смерти напрочь испортил ему настроение, и Гурд не желал никого видеть. Мать учла его настроение (хотя обычно вела себя более бестактно) и не пришла сама, прислала вместо себя служанку. - Ваша матушка, господин Верховный правитель, приказала принести вам чай, - сообщила она. - А заодно и пожелать сладких снов. - Поставь на стол, - вздохнул Гурд и махнул рукой, давая понять, что ему больше ничего не нужно, и служанка может убираться восвояси. Она в точности выполнила его приказ и, не произнеся больше ни слова, удалилась. Гурд обрадовался: хоть один приятный миг в сегодняшнем дне. Мать не будет стоять над душой и надоедать ему своими глупостями. Недолго думая, Гурд схватил чашку с ненавистным чаем с молоком и вылил ее содержимое прямо в камин. Обрадованный, он поставил чашку обратно на стол, после чего переоделся и лег в постель. Гурд уже начал засыпать, когда вдруг услышал скрип открываемой двери. Он приподнялся на постели, посмотрел в щель из-за неплотно задернутого полога; в комнате царил полумрак, так как окна были не занавешены (Гурд не любил непроглядную темноту), и ярко светила луна. В его комнату, озираясь, вошла на цыпочках та самая служанка матери, которая не так давно принесла ему чай. Она подошла к столу, повертела в руках чашку, осторожно поставила ее обратно и направилась прямиком к кровати. Гурд откинулся на подушку и притворился спящим, изо всех сил стараясь дышать ровно, чтобы служанка ничего не заподозрила. Гурд почувствовал, как она склонилась над ним, затаив дыхание, протянула руку и принялась снимать с шеи золотую цепочку. Ловкие пальцы быстро нащупали замочек, расстегнули цепочку. Приоткрыв глаза, Гурд видел, как служанка метнулась к двери и через мгновение выскочила за дверь. Гурд моментально вскочил с постели и бросился следом за ней. Выглянув за дверь, он успел заметить спину служанки, скрывшуюся в конце коридора; Гурд вспомнил, что там располагается дверь на черную лестницу, ведущую во двор. Накинув плащ, Гурд вышел из спальни и быстрым шагом направился в противоположном направлении - на лестницу для слуг, которая вела на кухню и в кладовые. Спустившись вниз, Гурд прошел мимо кухни (из-за закрытой двери слышались приглушенные голоса поваров) и через кладовую вышел на задний двор. Запыхавшийся от быстрого бега Гурд забежал в амбар и, привалившись спиной к двери, перевел дыхание. Он абсолютно точно знал: этот путь короче, поэтому надеялся, что обогнал воровку. Если его предположения верны, то сейчас она должна появиться во дворе, а если он ошибся... Что ж, придется, видимо, поговорить завтра с этой странной женщиной. Интересно, зачем ей понадобился ключ? Впрочем, тут и не нужно быть семи пядей во лбу, и так все яснее ясного: она хочет пробраться в Башню смерти и помочь узникам бежать. Получается, эта женщина хорошо знакома с Нушроком, или же, как вариант, каким-то образом подкупил ее. Гурд усмехнулся: - Кажется, моя милая маменька крупно просчиталась, - прошептал он. Очевидно, Аксал думала, что наняла на службу надежного человека, а служанка за ее спиной проворачивает свои делишки. Что ж, и поделом ей, - злорадно подумал Гурд. Просто удивительно, но любой промах матери доставляет ему несказанное удовольствие. А знать, что ее обвели вокруг пальца, так и вовсе именины сердца. Да и вообще, если разобраться, то в чем виноват Нушрок? В том, что поддерживал старого короля и не хотел видеть на троне Аксал? Да, именно Аксал, поскольку ей так понравилось быть регентшей, что она не вряд ли захочет добровольно уйти в тень, когда Гурд станет совершеннолетним. Один раз она обмолвилась, мол, когда наступят эти времена, мы с тобой, сыночек, будем править вдвоем. Разумеется, ей вовсе не обязательно знать, что Гурд ждет не дождется этого дня. Как только отгремят праздничные фейерверки, он сразу же подпишет указ, согласно которому маменька вынуждена будет отправиться в ссылку в самую отдаленную провинцию. В качестве высочайшей милости Гурд позволит ей взять с собой Йагупопа; в конце концов он же не тиран какой, так что матушка будет обеспечена всем необходимым, пусть благодарит сына до конца своих дней. Так вот, о Нушроке. Если вдуматься, его, как и всех остальных его сторонников: бывших министров и первых богачей, - можно понять. Кому же понравиться, когда тебя взашей выгоняют из родного дома и отбирают то, что принадлежит тебе по праву. Будь Гурд на его месте, он бы тоже, наверное, возмутился. Между тем служанка матери как раз вышла во двор. Гурд увидел ее сквозь щель между досками, из которых была сколочена дверь амбара, и несказанно обрадовался. Все же он был прав и может гордиться своей сообразительностью. Служанка подняла фонарь, который держала в руке, осветила двор, после чего подошла ближе к амбару. Через минуту к ней подошел еще один человек в надвинутой на глаза шляпе. - Извините, что заставила ждать, - проговорила служанка. Они стояли совсем рядом от амбара, за дверью которого притаился Гурд, поэтому он мог прекрасно слышать их разговор. - Ну как? - спросил незнакомец, и Гурд вздрогнул, узнав голос господина Ятива. - Вот, - служанка протянула ему руку, и в лунном свете на ее ладони блеснул ключ от кандалов на Башне смерти. - Вы просто чудо, Асырк! - воскликнул господин Ятив. - Поспешим же, - отозвалась она. - Нам еще многое нужно успеть, а ключа могут хватиться в любой момент. - Вы правы, следует поторопиться, - кивнул Ятив. Асырк прошла вперед, освещая дорогу фонарем, Ятив зашагал следом. Гурд, выждав еще несколько минут, покинул амбар и со всех ног бросился в конюшню. Что ж, судя по всему, ему придется изо всех сил погонять самого резвого скакуна, какой только отыщется в королевской конюшне. Гурд просто обязан прибыть в Башню смерти раньше господина Ятива и его сообщницы. А потом... Какая разница, что будет потом, сейчас самое главное - это неожиданное приключение, в котором, благодаря счастливой случайности, довелось поучаствовать. Значит, нужно действовать и не тратить время на пустые и никому не нужные размышления. Как любит говорить его дражайшая маменька: "О проблемах и трудностях следует думать по мере их возникновения."