Вернуться к началу

Происходящее больше всего походило на страшный кошмар, пригрезившийся в горячечном бреду, но тем не менее, все это случилось наяву. «Нужно собраться с духом и придумать, как выпутаться из этой жуткой передряги», — напряженно размышлял Виталий. Однако же, ничего путного на ум так и не приходило: все перепуталось в голове. А хуже всего (и эта мысль не давала ему покоя) то, абсолютно все пошло прахом, и Виталий совершенно зря ввязался в эту историю. Ничего не получилось, и совершенно не ясно, как быть дальше, сможет ли он вообще сделать еще хоть что-нибудь, дабы помочь попавшим в беду, не говоря уж о том, чтобы самому вернуться назад, домой… Тихий стон, раздавшийся из противоположного угла довольно тесной комнаты, где все они были заперты по воле «нового короля», заставил Виталия вскинуть голову и обернуться. Разом позабыв обо всех своих сомнениях, он решительно направился в угол комнаты, подошел и склонился над лежащим на полу раненым юношей. Следовало сразу сообразить: их подстерегает ловушка, но… Как говорится, после драки кулаками не машут. Аксал торжествующе смотрела по очереди на Виталия, Нушрока, собственного сына и двоих своих союзников. Наверное, она уже предвкушала победу, полную и безоговорочную, но вышло так, что эта, прямо скажем, не самая умная и проницательная женщина угодила в яму, которую сама же и выкопала. — Ну что, Нушрок, — ехидно улыбаясь, проговорила она, — ты проиграл. Признай же это. — Что ты хочешь?! — процедил сквозь зубы Нушрок. — Уничтожить тебя, разумеется. Ты отправишься за решетку, а потом — на каторжные работы. Я хочу, чтобы ты сгнил там, мерзавец! — Где мои сыновья? — не обратив на ее слова никакого внимания, спросил Нушрок. — Они, — ответил за Аксал Абаж, — здесь. Я имею в виду, во дворце. — Но они теперь не желают иметь с тобой ничего общего! — подхватила Аксал. — И это чистая правда, — проговорил второй ее спутник. Он вышел вперед, снял свою широкополую шляпу и три раза хлопнул в ладоши. — Ятив! — воскликнул Виталий, мгновенно узнав свое отражение. Поначалу, только услышав его голос, но не видя лица, у него еще оставалось пусть крошечное, но все же сомнение. Но теперь оно исчезло: перед ним Ятив — его двойник, который привел его в Королевство кривых зеркал. — А, здравствуйте, господин писатель, — радостно поприветствовал его Ятив. — Ну, с вами у нас будет особый разговор. Но — чуть позже. Пока еще не время, простите уж! Он обернулся к дверям, еще раз нетерпеливо хлопнул в ладоши, и в тот же миг появившиеся будто из ниоткуда стражники ввели в покои связанную Анидаг, а следом за ними вошли Локос и Тукреб. — Теперь, я вижу, все в сборе, — радостно потирая руки, проговорил Ятив. — Ты замечательно все придумал, милый, — Аксал ласково потрепала его по волосам, но он не обратил на нее никакого внимания. — Что здесь происходит? — спросили хором Локос и Тукреб. — Анидаг, — одновременно с ними вскричал Нушрок. — Отпустите ее! — Конечно же, — кивнул Ятив, — вы можете пока развязать девушке руки, — обратился он к стражника, — просто мне нужно было, чтобы ее доставили сюда целой и невредимой. — Отец! — как только стражники развязали ее, Анидаг тут же бросилась к своему приемному отцу и крепко обняла его. — Вы живы! — Как трогательно! — тут же скривился Абаж. — Хватит, — топнул ногой один из близнецов, — вы же обещали нам отпустить их всех! Мы согласились перейти на вашу сторону в обмен на то, что вы сохраните жизнь нашему отцу. — И оставите нашу сестру в покое! — подхватил второй брат. — Вот так вот, — хохотнул Гурд, — вы, господин Нушрок, собой рискуете, чтобы их спасти, а они взяли да и предали вас. Если это ваш отец, — крикнул он, презрительно глядя на близнецов, — то вы должны быть рядом с ним! — Кто бы говорил, — хмыкнула Аксал. — Ты же сам предал меня, свою мать, маленький паршивец. — Это совсем другое, — отмахнулся от нее Гурд. Один из близнецов тем временем подошел к Нушроку, взглянул ему в глаза: — Так было нужно. Прости… отец. — Локос, — прищурившись, Нушрок посмотрел на сына, а тот взял его ладони в свои и крепко сжал. — Нет! — прошептал Нушрок в ответ на еле заметный кивок сына. — Мне кажется, нам пора заканчивать эту… комедию, — проговорил тем временем Ятив и кивнул стражникам. Они тут же вышли за дверь, и вслед за этим Виталий услышал, как поворачивается в замке ключ. — Да уж, давно пора! — воскликнул Тукреб. Он выхватил шпагу и бросился на Ятива. — Остановись, идиот! — взвизгнул Абаж, отскочив назад. Он резко дернул за ручку, выругался и принялся молотить по двери кулаками. Дальнейшее произошло стремительно, точно кто-то перематывал кинопленку в ускоренном режиме. Нушрок оттолкнул Локоса и бросился к Тукребу. Локос опередил отца, преградив ему путь, а Тукреб, сделав резкий выпад, чуть было не ранил Ятива. Тот лишь громко расхохотался, но смех его, впрочем, тут же был заглушен выстрелом. Тукреб упал на пол, зажимая руками рану на плече. Женщины пронзительно завизжали. Абаж принялся еще сильнее долбить кулаками в дверь, зовя на помощь. Нушрок, Анидаг и Локос бросились к раненому. Виталий схватил Гурда, крепко прижал к себе, чтобы тот не вздумал броситься под пули. Виталий даже не успел подумать о том, отчего его отражение ведет себя столь странным образом. Ятив тем временем рассмеялся еще громче: — Глупый мальчишка! Ничтожество. А ну, тихо все! — его голос обрел вдруг невероятную силу, зазвучал так громко, словно в руках у него каким-то чудом оказался микрофон. — Я не буду произносить долгих речей. Просто скажу, что вы все сыграли свою роль, а значит, больше мне не нужны. Если спектакль сыгран, марионетки, что отслужили свое, можно смело отправить в огонь. Впрочем, я буду милостив к вам, и вы все останетесь живы, но… никто и никогда больше о вас не услышит. — Что все это значит? — растерянно оглядываясь по сторонам, прошептала побелевшими губами Аксал. — То, что ты круглая дура! — взорвался Абаж. — Первый раз в жизни я с тобой согласен, — бросил через плечо Нушрок. — Что за игру ты ведешь? — отпустив Гурда, который тут же подбежал к матери, Виталий шагнул навстречу своему отражению. — А ты до сих пор так и не понял? — усмехнулся тот. — Да, я не ошибся, именно ты и был мне нужен: открытый, бесстрашный, ненавидящий ложь и притворство. Та дурочка тоже была такой. Жаль только, что она не сумела довести партию до конца. Но тут уж целиком и полностью моя вина, нельзя было полагаться на глупую девчонку. Да еще это зеркало… Так или иначе, нужно было выбрать взрослого, сильного человека, поэтому я отбросил, фигурально выражаясь, сломанную куклу и нашел новую. Она оказалась просто идеальной. Ты — идеален для моего плана, Витюша! — издевательски прибавил он. Виталия передернуло: — Я… был всего лишь орудием в твоих руках. Да, следовало понять, что неспроста ты решил заварить эту кашу. — Ты потрясающе догадлив! — Кто ты? — в упор взглянул на него Виталий. — Какая разница, — пожал плечами Ятив. — Хотя… пожалуй, я сделаю еще одно признание. Неважно, кем я был раньше, гораздо важнее, кем я стану теперь. Меня надолго запомнят в этом королевстве, как величайшего из правителей. — Бред! — фыркнула Аксал, но на нее никто не обратил внимания. Ятив же тем временем продолжал: — Может быть, меня будут звать Ротаткид. Или Нарит. Вам нравится это имя, дорогая Аксал? А вам, Нушрок? По-моему, не так уж и плохо… Конечно, у меня еще будет время подумать, возможно, мне придет в голову что-то более впечатляющее. Ну, а что до вас всех… Как я уже сказал, вы мне больше не нужны. Прощайте же! Он вновь громко расхохотался, и Виталий увидел, как лицо Ятива начало меняться, с каждым мгновением в нем становилось все меньше и меньше общих с Виталием черт. «Ятив» стал ниже ростом, немного располнел, волосы поседели, на лбу и висках появились залысины… Кого-то он вдруг напомнил Виталию, где-то он уже встречал этого человека. Вот только — где именно? И когда это было? Тем временем бывший Ятив еще раз хлопнул в ладоши, и комната завертелась, будто огромная карусель. Смех новоявленного узурпатора звучал все громче и громче; у Виталия закружилась голова, перед глазами все поплыло. Стены, пол, потолок комнаты становились все прозрачнее и прозрачнее — они исчезали на глазах. Вокруг сгущалась тяжелая, вязкая темнота. Голоса всех присутствующих звучали глухо, словно сквозь вату; у Виталия подкосились ноги, он опустился на пол и закрыл глаза. Очнулся он в довольно странном месте. В небольшой комнате не было ни окон, ни дверей, а стены, пол и потолок были выкрашены в темно-серый цвет. Никакой мебели, кроме какого потертого коврика такого же серого цвета, сиротливо валявшегося в углу, в комнате не было. Никакой лампы или свечи, но — вот странность — в комнате было довольно светло. Оглядевшись, Виталий увидел, что раненый Тукреб, смертельно бледный, лежал в углу; на белой рубахе его растеклось красное пятно. Нушрок стоял рядом с сыном на коленях и держал его за руку. Анидаг и Локос стояли подле него, грустно переглядываясь. Абаж сидел, привалившись к противоположной стене, обхватив голову руками. Гурд ходил взад-вперед по комнате и что-то бормотал себе под нос. Аксал же тем временем, нимало не стесняясь, задрала подол своего платья, оторвала кусок нижней юбки и подошла к Нушроку и его детям: — Надо его перевязать, — тихо проговорила она. — А то бедный мальчик кровью изойдет. — Тебе-то какое дело! — буркнул Гурд. — Не надо так, сын, — покачав головой, вздохнула она. — Я сам перевяжу, — сказал Нушрок, взяв из рук Аксал подобие бинта. Тукреб тихо застонал, когда Нушрок перевязывал рану (хорошо было бы обработать ее, подумалось Виталию, да видно, нечем, здесь же ничего нет). — Тихо, сынок, все будет хорошо! — прошептал Нушрок. — Держись, брат, — поддержал отца Локос. Анидаг тихо всхлипнула: — Неужели он… его рана серьезна? — Боюсь, — вздохнул Нушрок, — что да. Дела плохи. — Все образуется, — проговорил Виталий, склоняясь над раненым. Пусть он был сейчас целиком и полностью солидарен с Нушроком, но ему хотелось хоть как-то поддержать его. — Где мы? — спросила тем временем Аксал; на глазах у нее выступили слезы — Черт знает, где! — огрызнулся Гурд. — тот подлец обманул нас и упрятал сюда. — Кстати говоря, кто он такой? — подал голос Абаж, до этого момента молча топтавшийся в углу. Виталий в ответ мог лишь глубоко вздохнуть и покачать головой. Аксал, изо всех сил стараясь держаться и не разрыдаться в голос, время от времени всхлипывала и судорожно вытирала глаза тыльной стороной ладони. — Как?! Как я могла так обмануться? — причитала она. — Мать, перестань! — дернул ее за рукав Гурд. — Не до тебя сейчас. Не плачь… Аксал часто закивала, точно болванчик, вытащила из кармана, притаившегося в складках ее юбки, кружевной платок. Неожиданно следом на пол упало небольшое зеркальце в золотой оправе. Гладкая поверхность его тут же пошла трещинами, похожими на тонкие, еле заметные волоски паутины. Аксал наклонилась, чтобы поднять свое сокровище, но вдруг резко отдернула руку, точно дотронулась до раскаленной сковороды. В комнате раздался негромкий хрустальный звон, будто кто-то во время застолья собравшиеся, произнеся тосты, решили «чокнуться» друг с другом хрустальными бокалами. Виталий мгновенно узнал этот звук: точно такой же он слышал в квартире Юргиных в тот самый день, когда, собственно, попал сюда. — Что это? — недоуменно хлопая глазами, вскричала Аксал. Остальные тут же обернулись на ее голос, и ахнули, как один человек. Виталий же почти не удивился, когда увидел, как карманное зеркальце, которое Аксал уронила на пол, начало вдруг, словно по волшебству, увеличиваться в размере.