Квест

До копии Павелецкого вокзала домчали почти без приключений. Приключения, безусловно, пытались напасть на их мини-кортеж из внедорожника и мотоцикла, но Эд с Антоном удачно отстреливались от зевак и полностью игнорировали светофоры. — Дальше пешком, — Егор поставил внедорожник на ручник. Теплилась надежда на то, что тачка незаметно впишется в строй припаркованных машин-фальшивок. Зомби-прохожие почти не обращали на них внимания, бежали по своим делам с тяжеленными чемоданами и сумками наперевес. Куда они спешат, подумал Антон. А если и уезжают на проходящих поездах, то вагоны, переждав у заставы, просто возвращаются обратно? — Единственное тихое место у всех на виду — подземный переход, — сказал Антон. — Бункер точно там. Поэтому я пойду один. — “Поэтому”? — скинулся Эд. — Не вижу логики. — Логика вон, спит на заднем сиденье, — пожал плечами Антон. — Ее и охраняйте. Надю тоже. Если их уволокут обратно, все будет зря. Эд пожевал губы и с невыразимой эмоцией передал Антону свой обожаемый огнемет: — Держи. Может понадобиться. — Спасибо, — улыбнулся Антон. — Ну, я пошел. — Мы будем ждать здесь, — кивнул Егор. — Найди его. Антон накинул на голову капюшон, прикрыл огнемет рюкзаком и поспешил к знаку подземного перехода. Народу здесь набралось немного. У стены на оборванной картонке сидел бездомный зомби в тряпье. Милостыню просто так не просил: играл на маленькой гармони. Подпевал шепеляво, не в ноты, но очень громко и пронзительно: — Незабудка — а-мой любимый цветок. А-последний поцелуй станет самым го-орьким. Антон прошел мимо бездомного и начал простукивать мраморные панели, надеясь непонятно на что. Гармонист ускорил ритм, оголтело нажимая на клавиатуру и разгоняя меха. Мотив плавно сменился: — Я-а-а прошу об одном, а-только не забывай обо мне, а-как мы с тобой... — драл глотку бездомный. Антон задумался, не шмальнуть ли в него из огнемета, чтобы закончить мучения. А потом он прислушался к песне. Текст был, безусловно, ужасен, но уж больно гармонист походил на NPC. Не подойти было преступлением. Антон порылся в карманах и кинул в кепку бездомного пару монет. — Дед, мне надо найти вход в бункер, — сказал Антон, с опаской оглядываясь на прохожих. Не хотелось бы, чтобы в нем опознали живого. Но от зомби-деда так отвратительно несло разложением, что даже нежить обходила его стороной. — А какой мой любимый цветок? — дед сощурился. — Незабудка. Ты только что об этом пел, — вскинул брови Антон. — Это все? Где вход? — Каким станет последний поцелуй? — напористо спросил дед. — А? Помнишь? Антон открыл и закрыл рот. Нет, не помнил. Он вообще к пению деда отнесся без интереса. И дед это понял. Расстроился картинно, раскидал мелочь из кепки, принялся извлекать из гармошки какофонию звуков, обиженно покрикивая: “Каким? Ну, каким поцелуй-то станет?” — Последним? — наудачу спросил Антон. Дед сплюнул на пол. — Самым долгим? — Антон не сдавался. Дед вскричал. — Самым горьким! — теперь Антон был уверен, что попал в точку. — Верно, сынок! — обрадовался дед. — А где вход, я не знаю. Антон враз озверел и оскалился. Видок у него, кажется, был пугающим. Он приставил к виску деда оружие. — Это огнемет, дед, — прошипел ему на ухо Антон, хотя жест из-за запаха дался ему с трудом. — Если не подскажешь, последний поцелуй с дулом реально будет очень горьким. — Ох, сынок, — промямлил дед. — Где вход не знаю, но тут мальчик до тебя ошивался. Хорошенький такой, только как будто не спал никогда. Он и про незабудку отгадал, и про поцелуй. И про мокрые кроссы. Долго он тут сидел, простукивал, бедолага. А потом разозлился, подпрыгнул разок, и что-то я его больше не видел. — Подпрыгнул? — Антон схватил деда за грудки. — Где именно подпрыгнул? — Да вот где я сижу. Тут и подпрыгнул, — ответил дед и догадливо сдвинул картонку, чтобы Антон на радостях ее не спалил. Антон встал на место деда, нажал носком ботинка на каменный квадрат, но ничего не произошло. — Будет здорово, если ты мне не соврал. — Огнемет. Я помню, — постучал по виску бездомный. — Да, — кивнул Антон и подпрыгнул. Подпрыгнул еще раз, уже злясь на себя и свою доверчивость. — Потому что огнеме-е-ет! Камень отошел, и, пока Антон летел вниз, дед начал исполнение куплета про незабудку по новой. Антон упал на мягкое. Перекатился на пластиковых мешках и кое-как стал на ноги. Хорошо, что оружие было на предохранителе, с его-то ловкостью. В бункере плыл полумрак напополам с белыми частицами. Помещение надвое делили стойки с ящиками, теми же, что были и на складе. В них — консервы, пакеты с белковым протеином, проржавевшие немудреные боеприпасы. Антон целил огнеметом прямо перед собой и не спеша продвигался вдоль полок. Бункер был погружен в тяжелую дремотную тишину. С поверхности не доносилось ни шороха, словно бы городского гула и вовсе не существовало. — Не стреляй, — попросил слабый голос за полками, заваленными колотым рисом. Антон рис ненавидел. Снял огнемет с предохранителя — больно уж голос был знакомым. Живым. Антон насторожился, подобрался внутренне. Больше всего он не любил, когда с ним хитрили или откровенно играли. Пусть это не будет обманкой, мысленно взмолился Антон и пошел на голос. У полок в дальнем углу валялся продавленный матрас. На нем, в гнезде из побитых молью пледов и серых вафельных полотенец, лежало тело. Тело скорченное, все какое-то иссушенное, повернутое к стене. Из горы ткани виднелась чужая спина и поджатые под себя ноги. Голые ступни все — угольно-черные. Грязные. Под задранным кверху свитером изгибалась дугой линия позвонков. Этот человек мучился и мучился давно. Не смог даже автомат на Антона поднять. Тот так и остался прислоненным к стене поодаль от матраса. — Арс? — голос Антона сам собою охрип. Из подозрительного сделался каким-то просящим. Робким. — Я, — откликнулся Арсений. — Не стреляй. Антон никогда его таким не видел и не мог даже представить, чтобы Арсений, смешливый, задиристый и всегда энергичный Арсений, вот так лежал в ворохе старых, впитавших влажную пыль одеял, склонив голову. Антон отложил оружие и сел на край матраса. Положил руку на Арсениево плечо. — Сколько ты здесь? — Сколько? — удивленно переспросил Арсений. — Не помню. Год. Месяцев девять. Это важно? — Господи, как ты тут один не рехнулся, — пробормотал Антон. Арсений в ответ шумно вздохнул. Будто бы боялся на Антона посмотреть. И Антон, сам опасаясь неизвестно чего, начал Арсения привлекать к себе. Уложил на лопатки, заставил вытянуть ноги. Лег рядом, словно они заранее договорились вот так валяться на продавленном матрасе и не делать ровным счетом ничего. Только коситься на неровный потолок и следить за полетом белых частиц в спертом тяжелом воздухе. Получалось складно. Арсений, кажется, даже слегка свыкся с тем, что с ним разговаривают. Что около него снова появился человек. — Разрешишь мне остаться? — осторожно спросил Антон. Арсений не взглянул на него ни разу. Будто был не рад видеть. Поразмыслил немного над наивным вопросом Антона и пожал безразлично плечами. — Зачем, что тебе тут делать? — сказал Арсений. — Ты же еще здоров. Антона прошиб холодный пот. Так вот в чем дело. — А ты нет? — медленно спросил он. Кожа Арсения, хоть и была иссушена голодом и отсутствием солнца, не намекала на разложение. Антон мог разглядеть все его родинки, все намечающиеся морщинки, которые обводили нижние веки серповидным полукругом. Арсений когда-то часто смеялся. Морщинки-лапки продолжали смеяться тоже, хотя его лицо теперь было каким-то восковым, подчеркнуто скупым на эмоции. — Я — нет, — ответил Арсений. — Я поддерживаю жизнь порошком. — Каким еще порошком? — не понял Антон. — Тем, что на входе, — кратко пояснил Арсений, а затем достал из-под подушки электронные часы, снятые с запястья. Они сразу же засигналили будильником, и Арсений проморгался. — Видишь, слежу. — За чем следишь, Арс? Ты сам не свой. — Нет, я свой, — заупрямился Арсений. — Свой собственный. Тох, помоги с вакциной. Ее вкалывать нужно раз в час-полтора, иначе кранты. До Антона медленно начало доходить. Арсения укусили точно так же, как Егора. Стоило ему перевернуться на другой бок и улечься лицом к Антону, стал заметен след чужих зубов. Темное рваное пятно у шеи, там, где кожу не прикрывал ворот свитера. Здоровые были у нежити резцы. За время, что Арсений провел в бункере, отметки почти не затянулись. Только гноились обильно. Отсюда Арсениева неповоротливость: его тело медленно и упорно гнило, но из-за бага в квесте процесс завис где-то посередине, не дав долгожданную передышку. И если Егор избежал такого полувегетативного существования, то Арсений хлебнул всего по полной. Не смог толком исследовать город. Не смог разглядеть собственное имя на окнах высотки, где прятался от толп зомби Антон. Время почему-то растянулось для него сильнее, чем для остальных, и буквально сделало его заложником собственного медленно разлагающегося тела. Внутренности Антона скрутило от жалости. Он неловко огладил Арсения по волосам. — Вакцина, — повторил за Арсением Антон. — Да, конечно. Что мне делать? Арсений молча указал на низкий столик возле матраса. На столе стояла самодельная спиртовка, пакеты, перетянутые резинкой, зажигалка, жестяная коробка из-под печенья и эмалированный судок с мутной водой. — Шестнадцать грамм порошка, — принялся диктовать Арсений. — Отмерь, залей жидкостью из термоса один к одному, поставь греться на спиртовку. — Вот это крысиное говно залить? — уточнил Антон. Арсений даже не улыбнулся. Просто кивнул и подогнул под себя ноги. Его знобило. Это Арсений. Друг, напоминал сам себе Антон. Ты печешься о нем и помнишь его совсем другим. Ты поможешь ему и не будешь паниковать. Для паники поводов нет. Зато есть повод взять себя в руки, а в руки — крысиное дерьмо и поскорее вытащить Арсения из бункера. Из жуткого ощущения несчастья, застоя и обреченно остановившегося времени. Пока грелась смесь, Антон украдкой кинул взгляд на Арсения. Взаимное молчание казалось сейчас убийственным. — Я провел в квесте десять дней, — осторожно сказал Антон, убавляя огонь под эмалированным судком, который он использовал на манер паровой бани. — У меня остался еще один пакет глюкозы. Значит, мы тут пробудем не больше трех суток. Наверху ждут Эд с Егором. Уж вчетвером мы точно выберемся. — Еще два тестировщика на одну систему. — Вообще-то еще четыре, — сознался Антон. — Как нас всех еще не разорвало в щепы. Ты ведь понял, да? В судке начала подкипать вода. — Что я должен был понять? — спросил Антон. — Разработчики крупно ошиблись в расчетах. Опять. Но бороться за себя все равно нужно. Арсений криво улыбнулся: — А если нас уже нет? — Арс, ты меня пугаешь. Антон пододвинул стол, чтобы быть к Арсению поближе. Будто бы эта физическая близость могла сгладить месяцы, когда он был предоставлен сам себе и загнивал тут в одиночестве. Антон не представлял, каково ему было находиться в изоляции так долго. Несмотря на то, что Антон сам столько же не выходил за порог квартиры в реальном мире, он всегда мог опереться на чужое плечо. Рядом был Димка, Эдик. Был Арсений. — Что, если система квеста уже разрушилась, — медленно сказал он. Видно было, что обдумывал давно, успел даже с этой мыслью свыкнуться. — Мы функционируем внутри квеста по инерции, как какие-нибудь тени, потому что времени больше нет. Так в зоне поражения бывает. Видишь ядерный гриб и уже ничего не можешь поделать. — Хочешь сказать, мы как кот Шредингера? Антон снял с бани инъекцию. — Как кот, — зевнул Арсений. — Я даже артефакт нашел, не поверишь, только пользоваться им опасно. Не выпустит никого, коду разве что ущерб нанесет. А он вон — на соплях. — На соплях, — согласился Антон. — Где шприцы у тебя лежат? — Возьми в жестяной коробке. Антон снял крышку и поднес шприц к глазам: — Тут на игле кровь. Ты что, им уже пользовался? — Прокипяти. Другого нет. Арсений присел на матрасе, задрал свитер, еденный молью, и подставил лопатку в частой родинковой россыпи. Антон шумно втянул воздух, набрал в шприц вакцину. Цветом она напоминала треклятый гидрогель, и это было так странно — вдруг вспомнить про свою ванну, свой дом, который будто бы из прошлой жизни. Не воспоминание даже — его легковесное предчувствие. Антон никогда раньше не ставил уколов. Арсений под его руками зашипел, но не дернулся. Терпел сдержанно, пока Антон жал на помпу шприца, подавая вакцину. Отсрочка длиной в час. Если ничего другого не остается, нужно ценить и ее. — Меня укусили почти сразу, — Арсений колупал пальцем дырку в пледе. — Наверное, все необратимые вещи происходят вот так — буднично и внезапно. Ты даже ничего понять не успеваешь. — Арс, мне жаль, правда. — Ты знал, что иногда система производит доппельгангеров? Копии людей и предметов, которые уже есть в квесте, просто чтобы заполнить окружение под завязку? — К чему ты клонишь? — Антон прижал к месту укола ватку, да так и не убрал руку с Арсовой спины. — Кто тебя укусил? — Ты, — безыскусно ответил Арсений и доверчиво улыбнулся. — Снова попался на эту удочку. Я ведь ни хрена не просек. Просто обрадовался, что тебя нашел, потерял бдительность. Как дурак последний. Думал только о том, что мне одному не придется все это… Антон? После вакцины Арсений выглядел умиротворенно. Внутри него словно проснулась дремавшая тихая тайна, которой он вот-вот хотел поделиться. — Да? — Антон, можно я тебя сейчас поцелую? — Можно я не буду говорить “можно”? Он был совсем рядом, Арсений, в драном пропотевшем свитере, лохматый, небритый. С помятым лицом. С чертовой тихой тайной, которая согревала ему нутро. Нутро Антона — тоже. Но понимать эту тайну, разбирать на составляющие и решать, как с ней сосуществовать, было нельзя. Не в зомби-городе. Арсений, черт возьми, справится. Антон слишком уважал его, чтобы жалеть и идти на поводу у этой жалости. Арсений — не запутавшийся ребенок и не больной питомец. Он всегда мыслил и поступал, как взрослый. Как человек, который себе и миру свою настоящесть и взвешенность уже доказал. Даже в самые тяжелые моменты Арсений хотел бы от него правды, не подыгрываний. Лучшее, что Антон мог сейчас для него сделать — вытащить из бункера. Никаких пустых утешений. Так бы поступил сам Арсений, попроси Антон о легкой смерти или о поцелуе. Не беда, что Антон будто бы разделился надвое. Один Антон кое-как взял под контроль выражение собственного лица и выжидающе играл желваками. Второй, расхлябанный доппельгангер, хотел только дать Арсению то, что тот просит, и никуда не идти. Не бороться. Остаться здесь, в безопасности, и смотреть, не отрываясь, как квест разрушится прямо на их глазах. Сосчитать все крупные пылинки в пустом небе-потолке и тихо заснуть, взявшись за руки — чтобы входить в коматоз было не так страшно. — Вставай, Арс. Не знаю, как ты, а я заебался. Злой, как черт, и больше всего хочу, чтобы ты наконец-то попал домой. Арсений после долгой паузы кивнул. Перекатился к краю матраса. — Ты прав, Тох, — он потянулся за винтовкой. — Как-нибудь разберемся. Главное, что мы все-таки встретились. Вакцина сработала: Арсений поднялся на ноги сам, без посторонней помощи. Взял в руки винтовку, собрал свой набор юного химика, обернул его холщовой тканью и аккуратно положил в рюкзак Антона. Инъекции им еще понадобятся. — Уж вчетвером мы точно что-нибудь придумаем, — убежденно сказал Антон. — Разве что Эдик включит свою уличную магию. Кряхтя, они начали взбираться по пирамиде из мусорных мешков. Арсений подсадил длинного как каланчу Антона, чтобы тот активировал плитку на потолке. Со второго захода ему удалось найти защелку механизма. Плита подалась и раскрыла ход наверх. Антон изо всех сил вцепился за края плиты, подтянулся на руках и вытащил свое длинное тело на поверхность. Помог подняться Арсению. С подъемом у Арсения не возникло никаких проблем — его тело было подготовленным. Антон не знал, для чего и когда он тренировался, но даже после укуса гибкость и сноровка осталась при нем. — Эд и Егор ждут нас на парковке, — сказал Антон. — Ты прикинь, Дрон и сюда впихнул целую тонну желтых Жигулей. Что за идиотская обсессия… Договорить он не успел. Прямо на выходе из подземного перехода их ждали. Под землей не было ни случайных прохожих, ни бездомного с гармонью. Зато на поверхности их встретил плотный поток зомби. Мертвяки образовали настоящую толчею, но стояли смирно. Тысячи их было — хватило на все свободное пространство поддельного Павелецкого. Нежить толпилась на многополосном шоссе, у светофоров, у главного вокзального входа. Сюда стеклись буквально все горожане. Над головами Антона и Арсения сновали дроны. Снимали, понял Антон. Крупный план их встревоженных лиц отобразился на экране, перемежаясь с рекламными вставками и призывами голосовать за своих любимцев. Нет, зомби не устроили забастовку. Они ждали продолжения шоу. И даже не трогали их, хотя находились в приятном предвкушении. Мертвяки улыбались им, да, улыбались, но не приветливо, как пухлячок когда-то приветствовал Эда, а кровожадно, как акулы. Антон даже не успел поднять огнемет, как их с Арсением разделила молчаливая толпа. Антона взяли под локти, кто-то удерживал его за щиколотки — он вздумал сперва пинаться, — и поволокли вперед. — Арс! — заорал Антон, срывая глотку. — Стреляй! — Черт, — донеслось из-за шума толпы. Арсения повалили на асфальт, заломили руки. — Где Выграновский? Эд не откликнулся, хотя парковка была совсем рядом. Ответил экран: на нем поползли кадры в слоу-мо, на которых Эдик, даром, что друг и душка, был опутан мертвяками и что-то беззвучно орал, вгрызался зубами в шеи своих надсмотрщиков, выдирал из них целые клоки гнилого мяса. Но зомби оставались равнодушны. С упорством ослов они держались на месте и только сильнее впивались когтями в беснующегося от бессилия Эдика. Толпа аплодировала и улюлюкала. Ну точно общий любимец, стоило ожидать. Егор на экране выглядел не в пример апатичнее. Его суперсилы будто бы временно отключились. И он предстал тем, кем был — полуразложившимся мешком с костями. Хорошо хоть, что оторванная рука все еще оставалась при нем. Вид у него был смурнее, чем у Выграновского. Своему удержанию он даже не сопротивлялся — кончилась энергия. По рваным швам на одежде становилось ясно, что и он сдаваться на первых порах не спешил. Надя и Азамат по-прежнему оставались во внедорожнике, около которого застыл Егор и всем видом показывал, что никуда без них он идти не намерен. — Шапито ебаное, — сказал Антон с отвращением. Кто-то ударил его по голове, трусливо подойдя со спины, и Антон отключился. Плавно сполз на руки ухмыляющейся нежити.