Легенды Оромеры. Великий Орёл

      Людвиг Гримальди сидел под вишнёвым деревом, впитывая в себя жалкие солнечные крохи подаренного ему зимой тепла, наслаждаясь своим новым домом и школой для юных волчат одновременно. Перед ним возвышалось изящное, и в то же время добротно рубленное здание, старомодно украшенное резными фасадными фигурками из детских сказок, которые совсем не портили основательной красоты постройки, способной выучить в своих стенах ещё не одно и не два поколения из Клана Волков. Мягкое зимнее солнце, окрасившее старые стены в коричневато-розовые тона, придавало окружающему его виду построек приятное для глаз очарование.       Однако, всё это тихое, такое далёкое от суеты дворцовых интриг великолепие ещё вчера было разрушено одним лишь росчерком пера некой самодурственной особы, упоминание о которой даже всуе не несло ничего хорошего.       Перед его тоскливым мысленным взором вырисовывалась совсем иная не пасторально-идиллическая картина.       Величавый дворец в классическом стиле, большой квадратный плац и парковый ансамбль, своими гротами и разбитыми фальшивыми колоннами уходящий за горизонт…       На этом угрожающем фоне абсолютной власти над миром ему мерещилась в лучах тёплого солнца маленькая девичья фигурка с золотыми, как спелая рожь, волосами. Акарин — графиня Грета, Всемилостейшая Милосердная Мадам, девушка из его снов и новая игрушка Ангеррана.       Он смог бы отказать ему, но не ей…       Какие-то два года назад всё складывалось для большого питона очень удачно. Естественно, любому именитому, но нищему мужчине совсем не помешало бы жениться на такой же знатной, и даже способной обеспечить обоим безбедную жизнь, особе. Но профессор действительно влюбился, и она, эта тонкая, умеющая думать, девушка, ответила ему своей взаимностью. В уме Людвига, как медоносные синие пчёлы Южных Островов, уже роились планы их счастливого будущего, когда пришёл приказ очереди на Новую Мадам. И старый граф отказал нищему математику…             ***       Над старой Ратушей колокол ударил два раза, сообщив Клану весть: «Не пора ли за обед, о Волки!», когда послышался цокот копыт по покрытой белым гравием дорожке. С седла спрыгнул смешной плотненький шустрый мальчишка, который, не дожидаясь, пока остановится отцовский конь, кубарём скатился со спины жеребца и, подпрыгивая, побежал к профессору.       — Рант, осторожно, — услышал Людвиг голос Хозяина Клана.       «Смешной мальчишка», — грустно подумал профессор и поднялся, издалека протягивая руки.       Какое-то время он бормотал вежливую чепуху и, наконец, видя недоумение на лице Марка, глубоко вздохнул и решился.       — Я вынужден вернуть Вам контракт и согласен выплатить неустойку. К моему великому сожалению, мне придётся покинуть этот благословенный край и вернуться в Вазерион. Меня ждёт путешествие.       Марк с недоумением смотрел на высокого складного молодого мужчину, сероглазого, с русыми непослушными коротко стриженными волосами. Он имел твёрдый квадратный подбородок потомственного питона и обаятельную улыбку. Его рука была твёрдой и жёсткой. Именно такую руку имеют честные люди. И, наконец, запах. Волки оценивали людей только нюхом, различая сотни две разнообразных ароматов, которые могли охарактеризовать стоящего перед ними. Профессор пах правильно.       — Я получил письмо, — пробормотал Гримальди, он суетливо полез в карман сюртука и достал мятый конверт с остатками сургуча и печатью в виде раскрывшего свой капюшон нага. Вместе с этим коричневым посланием на дорожку выпал небольшой белый бумажный листок. Профессор смутился и, близоруко щурясь на солнце, стремительно запихнул его обратно в карман.       — Пожалуйста, — протянул он пакет Марку.       — Вы можете ознакомиться… Это письмо от Правителя, — холодно закончил он.       Тонкое перо писаря выводило на гербовой бумаге паучьи знаки официального письма: «Мы настоятельно рекомендуем Вам отложить все свои занятия и предпринять путешествие по стране, с целью подсчета популяции диких, расплодившихся в последнее время, воррумов, обратив внимание на, вероятно, находящихся рядом с ними ящерообразных изгоев общества. При обнаружении последних, Вам надлежит немедленно сообщить о их местонахождении властям. В контакт не вступать! Напоминаем Вам, что в результате действий этих государственных преступников, погиб речной Анаконд, являвшийся Старейшим, Реликтовым членом нашего Рода. Мы, понеся невосполнимую утрату, ратуем на Ваше внимание в поисках редких зверей и сопровождающих их лиц. Советуем торопиться на выбранном Вами пути. В противном случае, Вы лишитесь не только кафедры, но и более дорогой вещицы…».       Людвиг покраснел и закашлялся, а Марк, ещё раз перечитав письмо, тактично не стал задавать дополнительного вопроса, способного прояснить плохо скрываемый официальным текстом шантаж.       Потом он вздохнул и, неожиданно широко заулыбавшись, сообщил расстроенному учёному мужу:       — А как насчёт совместной прогулки по стране? Я давно не был на побережье.       — Вы считаете, что это возможно? — не надеясь на подобную удачу, спросил профессор.       — Я считаю, что нам не нужно терять времени на пустые расшаркивания, — твёрдо сказал Марк.             ***       Ужин не задался. Женщина молча убирала со стола посуду, а мужчина хмурился, пытаясь найти подходящие случаю слова.       — Яга! — начал, было, он.       Она резко подняла голову, отчего рыжие тугие косы колыхнулись на голове, словно корона, и грозно посмотрела на сидевшего мужа.       — Меня зовут Таисья, по батюшке Сергеевна, сто раз поправляла. Я в курсе. Согласна. Надо идти за Костей. Нагулялся, ужо. А ведь знала… и неча ему было шляться-то. Так недалеко и до тюрьмы. Где это видано, против правителя идти. Змей, он и в Африке, змей…       Марк не был в курсе нахождения Африки, однако, уходить из дома с разладом в душе не хотел.       — Я хочу позвать тебя в лес…, — наконец, решился он.       — Что? — переспросила она, опешив.             ***       … Матёрый серый Волк бесшумно бежал по заиндевелому зимнему лесу, оставляя на неведомых дорожках следы огромных пятипалых лап. Следом, с непривычки вырывая куски стылого дёрна когтищами, бежала его спутница: совершившая свой первый в жизни оборот, рыжая волчица.       Только Луны, летящие в тёмном небе, могли видеть их бег. Первая, низкая и большая, изъеденная рытвинами и оспинами, светила жёлтым тусклым светом фонаря, собрав на своём давно не мытом стекле миллионы синих крупинок, слепленных по образу и подобию далеких звёзд. Крупинки сыпались на пушистый мех бегущих зверей, превращаясь на их спинах в резные кружева медленно исчезающих снежинок.       Вторая, светящая матовым серебром, похожая на тонкое хрупкое зеркало в дымчатой оправе пушистых облаков, только смотрела вниз, рисуя тенями кусты и деревья, словно создавая эскиз к будущей великой картине.             ***       …А дорога пыльною лентою вьётся       Залипает снегом на наше лицо       Ворон все равно через бурю прорвётся       Нам с тобою вместе тепло и светло…       — теперь распевала Эмили тонким голосом переделанную Костей песенку.       Она ехала, укутанная в стёганное одеяло, сидя на Вороне перед Константином и радовалась солнечным дням. По ночам было холодно и сыро, но утром сумрачные, почти чёрные от густых лесов горы освещало яркое зимнее солнце. Синее небо подкрашивало горные пики, а радуга сопровождала маленький отряд все оставшиеся дни пути по старому тракту. Наконец, они достигли развилки, и две дороги, слившиеся в единый утрамбованный ногами тысяч странников каменный поток, ознаменовали для них начало нового отрезка пути.       Уже к вечеру путешественники добрались до высокого крепкого крашенного ядрёной зелёной краской бревенчатого частокола, окружавшего, согласно карте, селение, носящее гордое имя: «Высокие горы».       Эмили пересела на Дэвгри, и ребята, следуя по указателю «Туда», подъехали к створкам ворот. Там печальный стражник, вооружённый планшетом и огрызком карандаша, долго расспрашивал их о цели визита, пока Константин, с глубоким вздохом, не вручил ему несколько медных монет. Створки разошлись, и компания, слегка покачиваясь в сёдлах от волнительного разговора с поборником закона, оказалась на узкой улочке. Одно- и двухэтажные домики, сложённые из ломанного на ближайшей каменоломне неровного камня, словно вросшие в каменистую почву много веков назад, создавали поселению таинственный средневековый вид.       — Сказочное местечко, — философски заметил хозяин ездового динозавра.       — Я читала, что в горных районах такие посёлки называются форпостами, и в них живут семьи оборотней. Каждое селение — новый клан. Они малочисленны, но сильны и дружны. Сюда боятся приезжать сборщики налогов, — сообщила Эми, стараясь удержать Дэвгри вплотную к спине Ворона.       — Чечены, — отметил Костя, проводив взглядом несущую на плече высокий кувшин с водой женскую фигурку в платке.       — Кто? — не поняла девушка.       — Горцы, — невозмутимо пояснил приятель.       Так, за разговорами, они подъехали к постоялому двору. Им открыл ворота морщинистый, седой, как лунь, старик. Ребята спешились и направились ко входу в трактир. Тут до Кости дошло. Дед двигался, как их армейский мастер по рукопашному бою, с той экономной грацией крупного хищника, который, при нападении не оставлял шансов никому…       Парень замедлился, закрывая спину беспечно идущей вперёд Эми.       Они вошли в темноту помещения, ослепнув со света, но тут же услышали скрип открываемых ставень.       — Будьте гостями, вам нечего опасаться! — услышали они сзади, — Я рад приветствовать у себя юного наследника с избранницей.