Легенды Оромеры. Великий Орёл

      Таисья хотела выехать до рассвета, но сборы-разговоры затянули отъезд почти до полудня. Наконец, она, со вздохом расцеловав Раша, и, поклонившись остающейся с ним сестре Марка, временно всей семьёй переехавшей в усадьбу, приглядывать за неспокойным хозяйством, перекрестилась и, кряхтя, полезла на крутую спину грустящего Ворона. Ему тоже совсем не хотелось брести, невесть куда от семьи, тёплой крыши и вкусного бекающего и мекающего в овчарне мяса. Тираннозавр взрыкнул и, вытянув хвост, медленно, словно лайнер на взлётной полосе, вырулил на тракт. Яга оглянулась и с горы увидела маленькие башенки, крутую, крытую новой черепицей крышу и смешной птичник, чем-то смахивающий на голубятню, отдельно стоящей пристройкой сложенный этим летом из обожжённых кирпичей. Слёзы неудержимым потоком хлынули из глаз, и женщина, зло шмыгнув носом, резко отвернулась.       Дорога проходила по центральной главной волчьей магистрали мимо школы, управы, оружейной, кузницы и прочих необходимых в большом богатом поселении учреждений. Последним оплотом стояла старая массивная водяная мельница, торжественно, печальным шумом колеса, отделяющая спокойную семейную действительность от предстоящего, со всей своей неизвестностью, пути. Ворон шагнул за поворот, и густой подлесок быстро заслонил своей кустистой стеной дорогу к дому.       Так прошёл первый час пути. Широкое утоптанное шоссе не мешало всаднице предаваться тихой грусти по покинутому, такому надёжному и понятному, а главное, своему, ставшему родным, дому.       Миновав густой лиственный лес, решительная путешественница выехала в простирающиеся на холмах, покрытые аккуратной коричневой коркой зимней подмерзающей земли, поля. Засеянные озимыми, они только ждали первых лучей, чтобы превратиться в зелёное буйство живого растущего хлеба. Впереди она, с некоторым удивленным замешательством, рассмотрела спешившихся и стоящих в ряд, в зелёных комбинезонах, стражей границ – волков. В голове мелькнула испуганной белкой мысль: «Неужели, из-за закрытого на ключ, лежащего в притрактирном амбаре змеевика, и ценного праздничного запаса спиртного, её решили задержать почти у границы?».       Таисья Сергеевна поёжилась, дёрнула Ворона за торчащее ухо, и, когда недовольный таким возмутительным обращением ящер повернул к ней зубастую морду, спросила: «Ну что, Ворон, прорвёмся?».       Куда собралась прорываться глупая волчья самка Ворону было невдомек, поэтому он решил прикинуться ничего не понимающим зверем и, на всякий случай, побыстрее подбежал к ожидающему волчицу войску.       Несмотря на недовольное ёрзание по накрытой попоной спине и неловкое командное: «Вывози, дорогой!», воррум резко притормозил напротив стоящего командира пограничного отряда.       – Доброго здоровья, Яга, – кряхтя, и, улыбаясь всей широкой волчьей пастью, басовито поприветствовал её свояк Марка по погибшей первой жене. – Слышал, дорога у тебя далека. Не дело одной на ящере по стране разъезжать. Неспокойно нынче на дорогах-то. Мы волки! Мы порядок любим и жёнок наших одних не пускаем. Ты там, в стране своей, может, и могла одна по дорогам-то пыль гонять, а ныне – жена вожака стаи!       – И что? – немного успокоившись, и, слегка раздражаясь, поинтересовалась Таисья Сергеевна. – Я волчица свободная, мужья жена и только ему ответ держу. Расступитесь и путь мне дайте! Я не на гулянку, мне за Марком почти к самому вашему морю идти. Некогда тут сказки травить посеред дороги!       Отряд заулыбался, закхекал, но командир только рыкнул в пасть и продолжил:       – Не перебивай, волчица! Мы отряд! Границу Волки всегда на замке держали! Нас Совет послал. Он помолчал немного, давая глупой бабе усвоить сказанное, и продолжил:       – С тобой мы. И тебя присмотреть, и Марку помочь, если какая нужда. Да и к Празднику успеть вернуться надо, а то амбар без нас откроют. Так решили. Я сказал!       Яга посмотрела на гладкий чистый лоб, с заплетёнными в косу чёрными с проседью густыми волосами, серые волчьи проницательные глаза, под почти юношескими, (как у Марка, ресницами), густые усы над пухлыми губами, никогда не кривившимися гибельными страстями мерзких мужиков и, неведомо почему, ловко спрыгнув с Ворона, встала перед отрядом.       – Спасибо Вам, – молодо и чётко сказала, громким грудным чистым голосом, Волчица. И поклонилась им.       Отряд молча выпрямился, прижав руку к груди, отдавая честь той, которая не боялась идти в неведомую землю за своим Волком.             ***       Двор потихоньку начинал готовиться к зимним праздникам. Его стабильно тихая и размеренная жизнь, с ежедневной величавой сменой караула, советом министров по понедельникам и собранием знати в пятницу, незаметно раскручивала маховик предстоящих шумных и весёлых зимних каникул, которым всегда одинаково радовались и маленькие и большие, и богатые и нищие. А пока дворецкие составляли списки необходимого, повара спешили на городской центральный рынок, отбирать лучшие продукты, а курьеры скакали в разные концы страны: к морю за рыбой, в леса за дичью, на юг в сторону степей за фруктами и цветами… Плыли торговые суда с островов с мёдом и шли усталые караваны из Империи с тканями, драгоценными камнями и прочим необходимым скарбом, который так любят дамы, и на который приходится столько тратить кавалерам.       Построенные и запуганные страшными карами, слуги мыли окна, тёрли до блеска мраморные полы и мели каменные плиты дворцового двора.       Столица, видя суету приготовлений, начавшуюся во дворце, встрепенулась, и вечно сонный мэр спешно приступил к массовой закупке щёток, веников и мётл, для уборки тротуаров и проезжей части города.       Хозяйки ежедневно производили вылазки в торговые ряды, и их дома постепенно приобретали вид амбаров, словно столица готовилась к длительной осаде. Купцы поднимали цены и благодушно улыбались в густые бороды и усы, предвкушая десятикратную прибыль. Цены росли, слово «праздник» компенсировало инфляцию, и всем было тепло на душе.       Из массивных шкафов извлекалась лучшая одежда, и теперь в каждом мало-мальски сносном дворе, за каменным, деревянным, щитовым или, вообще, без забора, плетёным ограждением, словно пугало от ворон, на шесте висел камзол, который впитывал свежий ветер и постепенно терял стойкие запахи лаванды и нафталина.       Ожидание главного события года было всегда похоже на буйное, но весёлое помешательство. Ведь всем известно, оно лучше самого праздника…       Только одна маленькая и одинокая графиня Аккарин Грета Варийская, надежда на продолжение рода великих Кобр, Мадам, возможная Миледи Двора, и даже, (невозможно и подумать об этом!), ЖЕНА Правителя, не радовалась зимнему солнцестоянию.       Её убранные в тафту и тюль, испорченные варварским количеством золота и заставленные до тесноты драгоценной мебелью из жёлтого сандала и красного бука, покои, в которых она не поменяла и не переставила ничего со времен пребывания здесь прошлой хозяйки, были, пожалуй, самым тихим местом при дворе. Предназначенные для любви и увеселений, они словно покрылись мрачной вуалью в память о небольшой кучке пепла, давно убранной с наборных плит пола. Или, наоборот, ядовито затаившись и выжидая положенное судьбой время, скалились золотыми рамами зеркал на медленно проходившую мимо серую, полностью закутанную в плотные слои газовой ткани фигуру.       Её быстро привыкли не замечать. Иногда особо смелые выскочки из придворной челяди ухитрялись пройти мимо, не склонив голову. Если бы вдруг кто-то поинтересовался таким вопиющим нарушением этикета, служка бы, извинившись, ответил, что просто не заметил прошедшую мимо Мадам… Аккарин слилась со стенами дворца. Она растворилась в них. Никто не догадывался, что под серым коконом скрываются холодный разум змеи и горячее любящее сердце женщины. Леди слышала и видела всё. Она была в курсе всех событий происходящих при дворе. Девушка быстро разобралась в придворном мире и теперь только политика интересовала её.             ***       У Ангеррана, вернувшегося из лесной сказки, было умеренно плохое настроение, которое так хорошо чувствовали все. Сегодня он принимал возвратившегося из экспедиции Гертриха Саварро, начальника службы РоЗ при его Величестве.       Перед ним стоял и преданно смотрел заплывшими крокодильими глазками притворяющийся идиотом делец от сыска. Ангерран давно бы укусил скотину, но он был слишком квалифицированным, и пока заменить этого мерзкого служаку ему было не на кого.       – Разррешите вам заметить, – между тем, продолжал хитрец, – мною были предприняты попытки осмотра речного дна. Я лично нырял в ледяную воду и убедился в гибели Анаконда под каменной плитой. Тело и голова размозжены, а останки хвоста вынесло ниже по течению. Они также были осмотрены.       – Вы уверены, что это был ТОТ Анаконд, – поинтересовался рассматривающий в зеркальный оконный проём пушистые еловые ветки густого лесного новомодного сада и, вспоминая поездку с рыжей глазастой игуаной, Ангерран.       – Мне подтвердили это специалисты от науки, – щёлкнул каблуками сыскарь.       – Да? Я смотрю, Вы, со знанием дела, собрали научную экспедицию к возможным останкам МОЕГО родственника, – чуть строже, но беззлобно поинтересовался правитель. Мысли его, по-прежнему, витали в лесных, полных воздуха покоях.       – Никак нет, Вашес-с-ство.., – опять громко отчеканил идиот. – Мною были замечены и после установления личности привлечены к осмотру профессор математики и естествознания Людвиг Гримальди, вожак Волчьего народа Марк Спенсер, князь Канислюпус Канидэ и небогатый дворянин Генри Эддлкайнд.       – Какая интересная компания, – протянул Кащей. – И?       – Они подтвердили смерть от естественных причин. Упала скала, и старый Анаконд, мирно спящий в тёмной воде, закончил своё земное существование, Вашес-с-ствооо! Крокодил сыто рыгнул и поправил на животе сбившийся форменный камзол со следами утренней трапезы.       «Яичница», – подумал Ангерран. «Как же они любят яйца…».       Обычное раздражение полностью завладело им.       – Вам не показалось, уважаемый, – прошипел Князь, – Вам неуж-ж-жели не показалась странной эта компания? Каким образом, очкастый учёный удав, князь Волков и тетерев вдруг собрались рядом с холодной зимней рекой? Надеюсь, Вы задержали их? Куда они шли? Зачем? Что искали? Вам не приходят в голову подобные вопросы? Вы мне зачем, если не умеете думать?! Где они? Вы уверены, что там не было дракона? Уверены?!       – Будут, сей минут, доставим и допросим, – прошептал, пятясь, сыскарь. – Лично возглавлю экспедицию, думаю, они в Ие. Я туда и обратно, Вашес-с-ство, туда и…       – Вон… – гремело вокруг.       Ангеррана трясло. Он понял, что ещё одно слово, и его второе я зальёт ядом половину дворца.       – Коня! – громко и отчётливо почти прокричал, задыхаясь, Его Величество. – Коня и охрану! Я еду в резиденцию к игуанам… До праздника Зимнего Солнцестояния. Быстрее, коня…       Мужчины не заметили, как легко колыхается без ветра тёмная громоздкая гардина и не услышали, как громко стучит испуганное сердце маленькой Мадам.       «Я тоже еду», – решила она.       И маленькая змея стремительно поползла вслед за быстро удаляющейся в сторону летающей машины грузной фигурой…