Крылья Ангела

      Острая резь прошлась по глазам от брызнувшего янтарного света. Словно плавленое солнце, он растекался вокруг меня, согревая кожу приятным теплом. Исчезла ноющая боль в грудине и тупая боль в виске. Оставалось только смутное ощущение, будто я стою на горячем мягком песке, жмурясь от солнечного тепла.       Как только глаза привыкли к свету, я пригляделась к рукам: кровоточащие раны и царапины, нанесённые Дэн-Зэллом, как в воду канули. Я замерла на белом плато, будто на ватном снежном облачке, а вокруг меня порхали одноцветные ярко-опаловые звёзды разного размера, полыхающие терракотовым огнём.       Последнее, что я помню, это хлынувшую на меня воду… И встревоженный голос Люцифера, обещающий спасти меня… Возможно, я уже мертва? Но сердце моё бьётся, смятенно отстукивая чечётку. И тем не менее, не прищурившись, я не могу сфокусироваться на летучих звёздах, откуда-то взявшихся здесь. Здесь — не в лаборатории Дэн-Зэлла и не в лесной пещере…       Где я, чёрт возьми? — Разве же я учила тебя ругани, Рам?       Сперва мне показалось, что я ослышалась. Но возникший внезапно образ белокурого ангела, чьи алебастровые сияющие крылья мерно трепетали на незримом ветру, ослепил меня желанной улыбкой.       Воздуха стало катастрофически не хватать, и показалось, что земля перевернулась верх дном. — Мама… — только и сумела вымолвить я, почувствовав солёные дорожки слёз на щеках.       Забыв о всяких звёздах, я бросилась в объятья матери в надежде вновь прикоснуться к её бархатной коже и вдохнуть запах свежескошенного сена в её волосах. Но стоило мне оказаться в шаге от родной крови и протянуть руку, расплывчатый образ пошёл волнами, как рябь на синей глади воды. И я, оторопев, оцепенела, в то время как рука продолжала касаться фантомной туманной фигуры, сотканной из чистого света. — Ты не моя мама, — проглотив вязкую слюну, вымолвила через силу я. Утёрла горькие слёзы у век и добавила: — Ты призрак? — К сожалению, я не твоя мать, Рам, это правда, — подтвердило ангельское создание, скорбно кивнув. — Но это не значит, что я не могу иметь её внешности, её воспоминаний и её повадок. Я — точная копия Элиниры Дэльфир. Твоё сознание создало меня такой, какой ты помнишь свою мать. — Моё сознание?.. — Ты и есть твоё сознание, — окончательно добил меня образ. — В то время как тело погружено в транс, твоё сознание проходит испытание. Ты — сознание. Ты — воля. Ты — сила. Если хочешь вернуть свои крылья, тебе придётся пройти испытание до конца.       Показалось, будто сами Небеса обрушились на меня. Я, чувствуя зарождающуюся дрожь в конечностях, покачнулась, но мерцающая сфера будто придала мне сил. В груди колыхнулось неуёмное любопытство. Но, будто чернильная капля по бумаге, растёкся страх в животе. Но стоило мне вновь представить лёгкие пуховые крылья за своей спиной, карнавал красок заплясал перед глазами.       Я верну свои крылья! Я точно верну их! Я боролась с демонами не ради забавы, а ради этого долгожданного момента! И либо же я пройду испытание, заполучив своё сокровище и, наконец, обняв возлюбленного… или же умру бесславно. — А вы дух третьего испытания? — предположила я. — Возможно, — скрытно улыбнулась призрак. — Вы видели Люцифера? Он тоже проходил испытание, верно же? — Падший Ангел Люцифер, — определённо, узнала его ангел. — Его магия возвратилась благодаря его воле и искренности… Но реальность может быть обманчива. — Вы вообще о чём? — недопонимала я, щурясь.       Вместо ответа призрак плавно протянула бледную руку, указывая куда-то мне за спину. Я мгновенно обернулась — и тут же остолбенела, покрывшись испариной от волнения.       Пред моими глазами распростёрлось широкое кровопролитное побоище. Сотни крылатых воинов и воительниц, отягощённые праведной яростью, расправлялись с армией демонов, в один голос изрыгающих военный гимн. И кровь стыла в жилах от их пения. В особенности когда оно сопровождалось расчленением юных ангелов, чьи белоснежные туники сию секунду окрашивались в багровый.       Смерть костлявой тенью бродила по полю боя, забирая то одну, то сноп жертв. Её мрачная аура подавляла, и слёзы выступали сами собой. Колени подгибались, и я уже готова была зарыться лицом в землю — но не видеть, не видеть этих смертей!       Не понимаю, что я здесь делаю…       Темноволосый ангел создал аквамариновую сферу, окутанную серебристым туманом, и швырнул в сторону небольшой группки демонов, попытавшихся беспечно удрать с поле боя. Небольшой шар разразился громом и молнией, охватив весь участок и пленив несчастных жертв. Эхом прозвенел в затхлом, провонявшем сырым мясом воздухе предсмертный крик демонов, замолкнувший буквально через полминуты, как сверкнула вспышка. — Элинира! — приказным тоном обратился ангел к белокурой девчушке, что, притихнув, трусливо сложила крылья и не высовывалась в центр битвы. — Проверь, выжил ли кто!       Элинира?.. Моя мама? Сердце дрогнуло, будто сжалось изнутри, и я удержала себя на мысли, что хочу броситься в самую гущу кровопролития.       Кто бы мог подумать, что я увижу свою мать… такую молодую. Её золотистые волосы были завиты в две длинные тугие косички, переплетающиеся за спиной на бегу. А кончики алебастровых крыльев едва достигали головы. Накрахмаленная туника была полностью выпачкана в грязных кляксовых багряных пятнах. — Что это? — обернулась я к призраку, однако не обнаружила того рядом с собой.       Возможно, мне стоит проследовать за моей мамой?..       Когда юная Элинира сломя голову бросилась к месту взрыва, я с подкашивающимися ногами последовала за ней. Похоже, сердце готово было выскочить из груди, ибо я боялась упустить прекрасную светловолосую девушку. Её образ словно воскресил в моей памяти те времена, когда мама любовно прижимала меня к себе, а я носом зарывалась в её густые волосы, словно погружаясь в шёлк.       Сколь же сильно мне хотелось догнать неопытного ангела, словно хрупкая осинка, подрагивающего на холодном ветру. Схватить за руку, и ещё раз, хоть ещё разочек коснуться тёплой восковой кожи…       Но душой я знала, что не наяву бреду. А среди чьих-то воспоминаний, выуженных призраком испытаний. И была охвачена мистическим трепетом, не представляя, что ждёт бедного ангела среди изожжённого до тла поля.       Место было похоже на вытопленный камин. Земля и деревья превратились в сухие крохкие дрова, яростно полыхающие в такт сражению. От демонов остался лишь пепел, развевающийся вихрем на ветру. И юная ангел, горестно всхлипнув, похоже, посочувствовала своим же врагам, которые при любом удобном же случае не пощадили бы ни её, ни ангельское войско.       Зрелище ввело меня в немой ступор. Осознание, что это происходит в моей голове, никак не отвергло того факта, что я вижу сотни смертей перед глазами. И так резко бьёт в ноздри трупная вонь. В особенности — запах горелого мяса.       Где-то среди дымящегося пепла мама разглядела слабый импульс сапфирового света, похожий на распластанный по земле щит. Обе мы осторожно приблизились к объекту, затерявшемуся в густой пыли, и были изрядно удивлены, когда застали на месте разлагавшегося пепельного трупа полумёртвого демона, чьё лицо было липким от крови и пота. Лишь рога да изодранную военную форму на израненном теле и можно было разглядеть. — Элинира! — докричался ангел-предводитель. — Ещё кто живой?!       Но моя мать почему-то не то в ужасе, не то в немом изумлении застыла напротив демона. Не могла и меча из ножен вынуть — не хватало сил, чтобы отвести от умирающего испуганного взгляда. Подрагивающими руками она притянула к себе напоясную фляжку и, присев рядом, сполоснула лицо врага.       Тотчас же моё тело напряглось, словно струна. Остатки ненависти хлестали неукротимой рекой из глаз моего отца, пытавшегося какими-то мифическими усилиями повысить плотность магического щита. Но то были безуспешные попытки, и, в конце концов, он сдался, рассеяв чары.       Моя мать окропила водой из фляги каждую часть тела демона, покрывавшуюся серебряным сиянием, больше стараясь не смотреть тому в глаза. Что-то срывалось с её бледных губ, в то время как отец с явным недоверием наблюдал за аккуратными жестами, наполненными чистотой и заботой.       В тот момент мне бы хотелось спросить: «Почему ты решила его спасти, мама?» Почему именно его? Одного из немногих, кто нуждался в помощи? Потому что он умирал? Потому что тебе выдался шанс помочь? Или же ты разглядела в нём нечто, за что после и полюбила?..       Никогда я не узнаю ответы на эти вопросы. — Элинира!!! — возопил предводитель, отчего содрогнулась и я. — Так ты кого-то нашла?!       Мама пришла в себя мгновенно, откликнувшись на вопль: — Нет, здесь никого!       Мой отец ничего не понимал. Смотрел, ожидая внезапного удара мечом в грудь, но мама уже удрала к ангельскому полку, оставив того наедине с заживающими ранами.       Буквально через мгновение поле битвы залил янтарный отблеск звезды, опустившейся с небес. Исчезли ангелы и демоны. Не осталось и следа от кровопролитной войны. Только отпечаток в моей памяти врезался печальный. Понимание, что пережили мои родители, прежде чем познакомились.       Вся их жизнь была пропитана ненавистью.       Сердце жгло пламенное любопытство, полыхающее адским костром. Я перешагивала с места на место в нетерпении, ожидая нового кусочка прошлого. И не могла отделаться от смутных воспоминаний об улыбающихся родителях, будто бы и никогда не видевших ни смерти, ни отчаяния.       И, наконец, позади меня золотистая звезда погасла, отбросив три длинные извилистые тени вперёд. Мгновенно обернувшись, я застала тускло освещённое подземелье, всё в багровых тонах, и десяток низеньких клеток с проржавевшими металлическими прутьями. Жертва плена каждой клетки отчаянно стенала, протягивая к небу сквозь решётку скрюченные пальцы на посиневших костлявых руках.       В углу одной из клеток, приобняв себя поникшими крыльями, сидела моя мама. Вероятно, с поры истребления демонов прошло много лет, потому что вместо трусливой девочки-ангела Элиниры в камере томилась молодая воительница, чьи опустошённые ножны небрежно болтались на поясе вместе с целительной фляжкой. Исчез страх в глазах, уступив место свободолюбию и нетерпению.       Липкий ужас сковал всё тело, когда к камере тяжёлой поступью неспешно направились хохочущие демоны в военной форме. Предводитель четвёрки, демон с львиной головой и мрачной угольной гривой, издевательски усмехался каждому пленному, мимо которого проходил.       Среди шайки гнусных демонов был и мой отец, горделиво вышагивающий в пёстрой ультрамариновой мантии. Взгляд моей матери отстранённо блуждал по стенкам темницы, в то время как отец уничтожал одной искрой в глазах малейший стон и хрип. — Знакомьтесь! — навеселе пропел демон-лев, подходя к маминой камере. — Наша новая гостья! Маленький ангелочек решил порадовать нас своим присутствием!       Маму, казалось, и не смущали глумливые насмешки. Она терпеливо ожидала, когда демоны приступят к расправе, не глядя в глаза ни одному демону. — Представляете, — продолжал насмехаться вожак, — эта маленькая трусиха даже не смогла толком и защититься! Её приятели защитили глупышку ценой собственной жизни, а она и меча на нашего с вами брата поднять не смогла!       Отец, казалось, и вовсе не слушал слов своего предводителя. Гневно испепелял белокурого ангела, видя в нём одном весь род ненавистный. Мама же не обращала внимания на провокационную иронию демонов, хохочущих, как стадо гоблинов. — Ну что, кто хочет ею заняться? — отсмеявшись, учтиво поинтересовался демон у троицы. — Ну? Кто желает поразмять кости?.. Наарлок, может, ты? — С удовольствием, — ни секунды не колебался отец, выйдя из строя.       Дружный гогот одобрил решение демона, уже разминавшего руки. Меня, показалось, окатило ушатом ледяной воды — так стало жутко, ибо в отце я снова увидела не родственника, а кровожадного палача, способного уничтожить одним выстрелом. — Отлично, тогда мы оставим вас! — дюже сильно хлопнул по плечу товарища вожак. — Развлекайтесь!       Тройка демонов в истерике удалилась, оставив моего отца наедине с пленницей. Мама никак не желала встречаться взглядом с демоном и то и дело куталась в белоснежное покрывало из крыльев, старательно делая вид, что косится куда-то в пол. А отец лишь испещрял взглядом камеру, словно надеясь выплавить в ней дыру. Стоял напротив, почти впритык, и чего-то ждал от безнадёжного ангела.       Я искала в глазах матери страх, но натыкалась на спокойствие. Пыталась выловить в её трепетных жестах и трепыханьях крыльями пугливость, ужас перед представителем другой расы, но бессмысленно встречалась лишь с растерянностью и безграничным спокойствием. Юная целительница Элинира, не способная убить демона, будто пыталась утешить себя, однозначно понимая, что никто не спасёт её.       Не спасёт — только потому, что сами ангелы поселили в душах демонов лютую ненависть к крылатым. Попытки расшифровать действия отца были тщетны. Его взгляд горел одной лишь ненавистью, и нахождение ангела рядом словно подливало масла в огонь. На кончиках пальцев уже плясали синие огоньки. И я трусливо сжалась в комок, почувствовав странную пустоту — словно разверзнувшуюся пропасть. Падение.       Мне казалось, прошла целая вечность, прежде чем демон ловко изъял из ножен меч и нацелил острие на хрупкое горлышко ангела, просунув орудие через прутья: — Ты меня помнишь?       Будто только что очнувшись ото сна, ангел подняла голову, обратив на демона внимание. Едва ли страх читался в её глазах — заинтересованность. — Помню, — чуть слышно ответила она, отведя за спину крылья.       Взгляд отца метнулся на опустевшие ножны. — Ты воин? — спросил он требовательно. — Я целительница… — Медленно, следя за недрогнувшим лезвием клинка у горла, мама подобрала с пояса флягу с целебной водой. — Я не могу пользоваться мечом. Им… убивают. — Это нетрудно, уж поверь мне.       Снова среди предсмертных стонов воцарилось затяжное молчание. Элинира молча закусила губу, словно боясь сболтнуть лишнего, а Наарлок, чертыхнувшись, вернул меч в ножны. — Сейчас не время и не место, но я каждый день об этом думаю, — заговорил сбивчиво демон. — Каждый день я вспоминаю то кровопролитие, когда мы потеряли сотни наших соклановцев. Искоренить демонов из-за возможного захвата территории Континента? Наш клан — изгой. Мы не нападаем ради наживы. А ваши тщедушные крылатые сволочи убивают нас пачками — только потому, что могут?! Ты сможешь сказать мне, ангел, почему вы тогда на нас напали?! Почему вы убили столько наших демонов?! Зачем вы вообще это делаете?!       Сбитая с толку мама замолчала, но не отвела хладнокровного взора. Приняла излитый гнев на себя, а затем, хорошо обдумав оправдание, кратко молвила: — Война рождается из-за ненависти… Ненавидеть легко. Трудно любить.       Я не знаю, принёс ли ответ матери желаемое удовлетворение. Отец только насмешливо фыркнул, словно принижал философию девушки-ангела, и мрачно спросил: — Раз уж вы, ангелы, ненавидите нас, зачем ты спасла меня? Что такого ты нашла во мне, чего не нашла в других? Подарила жизнь из-за слабости? Или же дело в другом?       Вся я превратилась в слух, насторожившись и боясь упустить хоть слово. Не верилось, что я услышу ответ на этот вопрос! — Скажите, вы когда-нибудь считали, что война оскверняет души? — путано спросила мама, заставив демона подозрительно сощуриться. — Мы прогнили из-за ненависти и злобы к демонам, а демоны жаждут отмщения и истребляют нас по той же причине. Как и люди. Все души — жертвы войны и ненависти… Я не хочу убивать просто потому, что так просит война. Не хочу попасть в этот заколдованный круг. Когда вы, умирающий, посмотрели на меня, то были уверены, что я убью вас… Мне хотелось доказать, что это не так. Что этот мир не полон ненависти, как вы думаете. Что существуют и те, кто хотят её искоренить, кто желает мира своему народу… Вы желаете мира своему народу? — Ты так наивна, — саркастично покачал головой отец. — В этом мире есть добро и есть зло. Побеждает или одно, или другое. Причём каждая сторона считает себя добром. Быть может, наши души и прогнили, но из заколдованного круга не выйти. То, о чём ты говоришь, похоже на сказку. Мира не существует — есть геноцид. И либо он идёт со стороны крылатых, либо пресекается нами.       Мама мгновенно поникла, отведя взгляд в сторону. Казалось, она лишь отказывается выслушивать жестокое отрицание её точки зрения, предпочитая закрываться в своих мечтах о мире между демонами и ангелами. Облизнула пересохшие губы, утерев выступившую слезу на мешковатых посиневших веках.       Отец оставался непоколебим, но в какой-то момент, усмехнувшись краем губ, открыл дверь камеры, протяжно скрипнувшую, и клинком указал на тянущийся позади себя коридор. — Выходи, — кивнул он себе за спину.       Мама обратила взор, полный непонимания, на демона, не спеша выходить. Только несмело приподнялась на ноги, подозрительно косясь на открывшуюся возможность сбежать. — Почему? — спросила она тихо. — Пусть это и сказка, ты могла бы побороться за её счастливый финал, если сумеешь выжить, — сурово отчеканил отец. — А что касается тебя… Рано или поздно тебе придётся убить. Вопрос только когда. Теперь беги.       Ангел мялась, то и дело оглядываясь на соседних пленных. Перешагивала с места на место, не в силах переступить порог камеры. И, кажется, до конца не верила в то, что долгожданная свобода коснулась её руки. И тогда отец рявкнул: — ЖИВО!       Это заставило маму вздрогнуть и моментально броситься вперёд, не заботясь о том, сколько демонов, поджидает впереди. Только и сверкнули белоснежные крылья в багровом тумане. Отец же задумчиво провожал взглядом ускользающую пленницу, казалось, позабыв о глухих стонах умирающих жертв.       Слепящая звезда снова застелила обзор, осветив камеру топазовым светом. Образы расплавились в маслянистое жидкое золото, растёкшись по земле. Я попыталась переосмыслить увиденное, но была зациклена на ноющем чувстве в груди — словно отголоски детского плача эхом звучали в грудной клетке.       В руках мамы я никогда не видела оружия, и, похоже, именно по причине своего миролюбия она не смела тронуть жизнь ни демона, ни ангела. Считала её неприкасаемой. С самого детства она внушала мне, что любая жизнь священна, и оберегала меня так, будто эта самая жизнь столь же опасна, сколь свята.       И она была права. Только у моего отца хватало мужества на убийство и нашу защиту, в то время как моя мама только сторонилась опасности, боясь с ней встретиться. Маму наверняка всю жизнь преследовали видения о смерти демона от её рук. Потому она отдавала всю накопленную любовь мне, втайне боясь причинить боль кому-то ещё.       Но ведь однажды ей пришлось лицом к лицу встретиться со смертью, ведь вечно убегать от неё нельзя.       Я сама и не заметила, как по щекам покатились горькие слёзы. Не сдерживала их, внушая себе, что моя мама счастлива в ином мире…       Когда за спиной послышался тихий ропот, я замерла. Секунду держалась в ступоре, выглядывая своё отражение в золотом зеркале, а затем обернулась.       Снова сумрачные краски рисовали картины прошлого на белом ярком полотне. Знакомое поле боя — ныне мёртвое, ставшее выжженным плато, единым голым серо-бурым камнем без следа жизни. Не могла разбавить затхлость осевшей пыли и капля солнца, с трудом пробивающаяся сквозь хмурые облака, чтобы осветить землю.       Ангел, чьи длинные распущенные медовые волосы развевались на ветру, сосредоточенно взирала на демона, что застыл неподвижно в ярде от неё. Широкие расправленные снежные крылья за спиной трепетали, будто в такт волосам, развеваясь, как знамя. Пояс вожака клана на костюме демона отсвечивал бирюзой в слабых солнечных лучах. Мерцала серебристым сталь фамильного клинка за поясом, небрежно вынутого из ножен.       Родители. Такие, какими я привыкла видеть их в детстве. Словно и не расставались мы с ними ни на день… Жалела, что ни один из них не может видеть меня… Многое хотелось сказать им — даже отцу!.. Потому я не могла упустить и секунды встречи, наверняка важной для обоих, раз частица памяти раскрывает свои тайны именно сейчас, в испытании. — Ты сильно изменилась, — с нотками похвалы произнёс отец, глядя в глаза маме. — Где твой меч, ангел? — Архангел, — без гордости поправила мама. — Я отказалась от права владения оружием, а за талант в исцелении мне был дарован титул. — Ах, вот как… — Вы тоже изменились, — заметила мама пояс. — Не без этого, — чуть грубее отозвался демон. — Я теперь командир полка. Лидер клана. На меня возложены обязанности по защите моих демонов, и… — Но тут отец прервал себя на полуслове, откашлявшись. — Но речь не о том. Я полагал, что рано или поздно встречу тебя здесь, архангел. Уже больше недели жду. — Ждёте меня? — не боясь, поинтересовалась мама. — Да. Мои воины утверждают, что некая ангел спасает их жизни, когда другие крылатые оставляют их умирать. Никто не запоминает лица девушки — лишь то, что у неё были длинные золотые волосы. И не только мой клан судачит о тебе… — Отец выждал секунду, давая маме время на осмысление, а затем заговорил вновь: — Знаешь, я вспомнил о тебе после третьего случая. Поверил, что ты сумела выжить и добиться своей цели. А затем заинтересовался, насколько далеко распространяется твоя благотворительность… Вижу, что ты спасаешь каждого нуждающегося. Всё ещё веришь в сказки, так? — Как вы и сказали, — не дрогнув и голосом, заговорила архангел, — я добиваюсь своей цели. Когда-нибудь и вы поймёте, что насилием дело не решить. Лишь мир и согласие между ангелами и демонами способно уравновесить чаши весов. И я достигну мира, спасши невинные жизни с обеих сторон. — Не уверен, что они невинные, архангел. — Любая жизнь заслуживает спасения. Я хочу исцелить людей от ненависти. И если вы не разделяете моих взглядов, можете смело уходить. Я вас не задерживаю.       Отец колебался какие-то мгновения. Казалось, он разрывается меж двух зол. Вглядывался в ясные лазурные очи, не видя ни капли фальши и лицемерия, и терялся в смутных воспоминаниях об утраченном. Видел ангела — но не врага. И снова плутал в догадках, кому ж отдать доверие своё.       В конце концов, чистота образа Элинира возобладала над ненавистью к крылатым, и отец важно представился, гордо вскинув подбородок: — В прошлый раз мне этого не удалось. Моё имя Наарлок. Ныне я глава своего клана — клана изгоев, не подчиняющегося приказам Сатаны. — Я рада с вами познакомиться, — чуть преклонила голову мама. — Элинира Дэльфир, архангел. — Значит, Элинира, — посмаковал на устах имя матери демон. — Что же, я обязан поблагодарить тебя за оказанную помощь моим воинам. Без твоей магии их ждала бы смерть. — Это мой долг. Я спасу их ещё раз, если потребуется. А если на то будет случай… то спасу и вас во второй раз. — Тц, — усмехнулся отец, впервые искренне рассмеявшись. — Надеюсь, до этого не дойдёт. Но за предложение спасибо. — Я могла бы спасти ваших родных, если им требуется помощь… — на полном серьёзе заговорила мама. — Мои родители мертвы. А вот если умрёт кузен, будет счастливо всё Энтэ-Исла. — Почему? — Попробуй догадаться, Элинира Дэльфир, — отрезал отец резко.       Но маме и не нужно было долго размышлять над той загадкой. — Ваш брат — Владыка Тьмы Сатана? — поражённо прошептала она, округлив глаза. — Кузен. И его нисколько не заботит состояние клана его брата. А также наши ничтожные жизни, ведь мы изгои… И ты со своей мнимой религией и его спасёшь от смерти, зная, что от его рук страдают все Континенты?       Мама опасливо покосилась на отца, будто ища в его глазах ожидаемый ответ. Сделала глубокий вдох, заранее готовясь к худшей из реакций демона. И негромко вымолвила: — Каждая душа заслуживает спасения. Даже душа самого Дьявола.       Чёрт, эти слова мне смутно знакомы, от кого я их слышала?.. — Ужель каждая? — иронически вскинул бровь демон. — Мой кузен заслуживает смерти за свои грехи. Но… Ты знаешь о цветке кархан? — Мама озадаченно покачала головой. — Необыкновенно красивый цветок, распускающийся раз в десять тысяч лет. Мне повезло увидеть его вчера на востоке Континента. Хочешь узреть это чудо?       В глазах мамы сквозило не столько недоверия, сколько непонимания. Демон, враг её народа, приглашает на прогулку по Континенту ради редкого цветка? И, судя по всему, без какого-либо лицемерного замысла на кровожадное убийство в стороне. Не могла вникнуть в честный взгляд, начисто лишённый ненависти к себе. — Если вам будет угодно, Наарлок, — всё-таки решилась мама, опустив глаза к земле смущённо.       Кажется, на этом и должна была окончиться их встреча, потому что тени полыхнули рыжим, будто рассветные лучи на горизонте, и преобразились в мелкие вспышки, сливающиеся в одну опаловую звезду.       Значит, вот как мои родители познакомились… Миролюбие моей матери растопило ледяную ненависть моего отца, позволив ему ненадолго ощутить вкус любви. Если бы не её целеустремлённость, то я и не стояла бы здесь никогда.       Только эта невинная любовь всё равно не спасла их от смерти. Моё рождение лишь доказало, что демон ангелу враг. И так будет вечно. — Эй, дух! — воззвала я к Испытанию. — Где ты?! Я не понимаю, что от меня требуется!.. Что ещё я должна увидеть, чтобы пройти испытание?!       Призрак молчал. Испытывал, чёрт возьми, моё терпение! Я ходила туда-сюда, заламывая руки, и скрипела зубами от негодования! Не могла понять, зачем мне показали прошлое моих родителей, разбередив старую рану! А теперь мучают томительным ожиданием грядущего! — Чёрт возьми! — выругалась я во всю глотку. — Ты это специально?! Я хочу вернуться обратно, а не торчать здесь! Покажи, что требуется, и оставь меня в покое, проклятый ангел!.. Ориэль, чтоб тебя!       Тот, похоже, услышав мою ярость, ниспослал с неба тучный сумрак. Легли на землю бурые тени, очертившие пологие горы и овраги, поросшие выжженными чернёными стволами деревьев. Блики бледной луны сквозь густые тучи осветили плато Земель Демонов, погребённое в трупном смраде и пыли.       Среди ночного мрака и клубящегося тумана мчались три фигуры.       Нет. Чёрт возьми, только не этот день. — Да ты издеваешься?! — возопила я гневно, таращась куда-то в небо над пробегающими. — Не смей мне это показывать, слышишь!       Призрак испытания начисто игнорировал мои просьбы, предпочитая ворошить худшее из воспоминаний, отдававшее привкусом железа во рту. Глаза застилал туман, а в ушах стоял звон, будто только что отзвенели своё церковные колокола. Я дико возопила, повторяя: — Молю, хватит! Я не хочу это видеть!.. Только не этот день, я не смогу его пережить снова!.. Ориэль!       Но три спасающиеся бегством фигуры не исчезли, а только ускорили ход. Самая крупная, бегущая в конце, предостерегающе взняла руку и затормозила. В следующее мгновение из-за поворота выскочил жирный тролль, раззявивший слюнявую пасть. Его бубонное брюхо было тут же пробито насквозь фамильным демоническим мечом. И грузная туша завалилась в толщу грязи, а тень последовала за спутниками.       Избавиться от горечи во рту я не могла. Ангел не слышал мои молитвы, садийствуя хуже Дэн-Зэлла… Если б только тот знал, как сильно можно причинять боль одними воспоминаниями! Но, похоже, испытание требовало зачем-то моих мук. Тогда я, находясь в какой-то прострации, последовала за тенями, видя в отблеске золотистых волос луч угасающей надежды.       Я почти не помню тот день. Помню лишь, как мы бежали. Бесконечную погоню, временами оканчивающуюся стычками с демонами и кровопролитием. Мамино успокоение, крылатые объятья — и снова спешка.       Страх вытиснул из воспоминаний практически всё. Оставались смутные образы изуродованных морд троллей, гоблинов и огров, преследовавших нас. Мёртвые пейзажи — полностью вычеркнуты из памяти. Даже мамино лицо — и то расплывчато. Детская психика позволила запомнить лишь одну картину, словно рельеф то был: мой отец, чьё лицо окрашено в багровый, отряхивает окровавленный о землю меч…       И точка. Я просто не хочу об этом вспоминать!.. Но… Почему сейчас?.. — Они не отстают? — тревожно спросила мама, утягивая меня за руку вперёд.       Я была малюткой. Совсем крохой. И в своём неведении не представляла, за что расплачиваются мои родители. И потому только бездумно пялилась с отца на мать, пугливо и не понимая, с чего вдруг мы сорвались в спешке. Крохотным кулачком утирала слёзы с глаз. — Успокойся, Элинира, — пытался утешить маму отец, ежесекундно оглядывающийся назад. — Пока что отстали! — Но так долго продолжаться не может… — О чём ты говоришь?! — Ты когда-то сказал, что мне придётся рано или поздно убить, — сбивчиво заговорила мама, косясь на меня маленькую. — Я поняла, о чём шла речь… — Элинира, ты спятила?! — рявкнул отец со всей дури, испугав собственную дочь ещё сильнее. — От смерти вечно убегать нельзя. Когда-то придётся встретиться и с ней.       Мама затормозила неожиданно. Почти не помню, что произошло потом. Мой отец отнёсся к маминой выходке чересчур резко, развопившись, как надобно кузену Сатаны: — Я не для того скашиваю демоньё, чтобы ты осталась здесь на смерть! Хочешь, чтобы наша дочь досталась ангелам?! Да что она будет делать без нас?! Я слишком мало пробыл с тобой, чтобы терять тебя! — Я знаю, — миролюбиво молвила мама. — Но ты тоже не сможешь бегать от собственного клана вечно. Нам нужно поговорить с ними… Только нам.       Мама обернулась ко мне и, присев на корточки, молвила неразумной девочке: — Рам, послушай… Ты должна остаться здесь, пока мы не вернёмся. Понимаешь? — Почему? — любопытно поинтересовалась я, проглотив сопли. — Это серьёзно, — молвил отец. — Нам нужно закончить одно дело… и если бы не твоя мама, я бы уже бежал вместе с вами на тот край Континента. Но Рам, мама права. Ты должна будешь остаться здесь. Никуда не уходи и не смей ничего предпринимать. Слышишь? — Я боязливо кивнула. — Не применяй магию ни при каких обстоятельствах!.. И помни, что мы любим тебя. — Мы всегда будем вместе с тобой, — сдавленно улыбнулась мама, поцеловав меня в лоб. Показалось, будто её влажные губы и сейчас отпечатались на моей коже. — Пусть твой дар будет напоминанием о нас… Наарлок, пожалуйста, помоги мне.       Ультрамариновая магия моего отца выточила из камня вокруг меня своеобразный конус, возвысившийся вокруг. Помню, как стало темно. Исчезли лица родителей, а я только и молвила растерянно: — Вы же вернётесь, правда?..       Моя мать никогда не врёт. Именно поэтому она даже не попрощалась и ничего не пообещала. Оставила ждать, словно так и надо. В одиночестве. В слезах.       Я так до конца и не поняла, что произошло между моим отцом и теми демонами. Но, похоже, эти воспоминания и добиваются от меня глупого детского любопытства, приоткрывшего завесу прошлого. — Я чувствую вину, Наарлок, — услышала я от матери, когда они с отцом отошли от каменного конуса на несколько шагов. Я следовала за ними по пятам, не отставая ни на шаг. — Мы оставили её одну. — У нас нет выхода, Элинира, — кратко отчеканил отец. — Если ангелы найдут её, то убьют. А если демоны… Я не хочу думать, что произойдёт, если даже мой клан заполучит в руки её крылья!       Люцифер был прав. Мои родители прекрасно осознавали значимость моих крыльев для каждой из рас. И вели кочевой образ жизни не из прихоти… Я могла бы догадаться и раньше, если б постоянно не проклинала чёртово демоньё! — Но твой клан не посмеет убить собственного лидера. И ты сможешь защитить нашу дочь, если… — Это ты так думаешь, — крякнул отец, перебив. — Вечного лидера не бывает. Я не смогу защитить Рам так, как ты защищала её столько лет. — Ей нужна не только опека матери, Наарлок, — осуждающе произнесла мама. — Я хочу, чтобы у неё остались тёплые воспоминания об обоих племенах. Не нужно прививать ей ненависти к демонам, ведь лишь ты сможешь объяснить её предназначение и направить на путь истинный, если она собьётся. — Ты говоришь так, будто уже мертва! А если хочешь, чтобы я рассказал о силе её крыльев, то сделай это сама! Я на себя эту ответственность не возьму! Буду оберегать и уничтожать любого демона, кто посягнёт на её жизнь!.. Но не обвиню дочь в её рождении.       Казалось, сердце пронзил разряд нити жгучей молнии. Я трогательно улыбнулась, вспоминая, как выступила горючая слеза на глазах у отца, когда я использовала впервые Демоническую Силу цвета угля — тогда я думала, что он был на седьмом небе от счастья. На самом же деле это было отражение его скорби. — Её крылья — это дар, — упорно доказывала мама. — Разве же не с их помощью она сможет объединить обе расы? Доказать, что и Демоническая, и Святая Сила способны помогать обеим сторонам? — То, что Святая поможет демонам — это точно! — саркастично рявкнул отец. — А твоим ангелам к чёрту нужна Демоническая! Ирглиты — проклятье! И ты сама знаешь, что их убийство — первоочередная задача ангелов! Они нужны только своей семье!.. И, чёрт возьми, Элинира, перестань быть такой наивной!       Когда мама открыла рот для ответа, буквально в шаге от их ног перед ними вонзилась огненная магическая стрела, через секунду растворившаяся. Неожиданная атака вынудила родителей затормозить, оторопело оглядываясь. — Время вышло, — утробно вымолвил отец, обнажая клинок.       Демоны окружили их в одно мгновение. Твари выпрыгивали из нор, толсто присыпанных слоем плотной тёмно-серой грязи. Бурили скалы, скатывались со склонов и вырывали ямы. Львиноголовый, подол чьей мантии обгорел и покрылся сажей, возглавлял нападение, а на его пальцах плясали морковные искорки. Несколько сорвались с ладони, формируя широкое пламенное кольцо вокруг двух беглецов.       Всё было давно подготовлено. Засада ждала моих родителей, и им негде было скрыться. Смерть настигла б их в любом случае. Нечего было сокрушаться об утраченном прошлом, когда его писали рукой чёртовых демонов… — А вот и наш лидер! — издевательски протянул львиноголовый, безбоязненно входя в круг, пламя которого и вреда творцу не причинило. — Наарлок, дорогой, как же давно тебя не было в наших краях!       Отец смело пригрозил собрату фамильным мечом, рубанув острием у самого горла — несколько невесомых желтоватых волосков гривы медленно спланировали к земле. Демон усмехнулся: — Угрожаешь мне? Или только обороняешься, а, Наарлок?       Несмотря на то, что отец попытался настойчивым жестом отвести любимую за спину, та вышла наравне с ним, гордо вскинув подбородок. — И твой ангел с тобой, какая удача! — приторно восхитился демон, прекрасно зная о ловушке. — Она архангел, — рыкнул в ответ отец. — Неужели такое прелестное создание уже архангел?.. — Наарлок, — тронула мама возлюбленного за кисть, когда, казалось, он вот-вот кинется на обидчика. И, скрепив сердце, заговорила с львиноголовым: — Мы пришли с миром. Прошу… — Это вы пришли? — фыркнул тот насмешливо. — Я вас поймал, я! Это мой клан сделал засаду, чтобы поймать трёх простачков! Для меня вообще большое недоразумение, что ты спелся с этой девчонкой! Да и ладно бы просто имел общие дела, втёрся в доверие, а затем убил!.. НЕТ! Ты влюбился в эту крылатую, позабыв о клане!.. Да как ты вообще мог позволить себе подобное, Наарлок?!       Для моего отца слова львиноголового не стоили и гроша. Если бы одним взглядом можно было убить, то демон давно был бы мёртв. Лишь крохотная рука матери на отцовском запястье не давала мечу отделить голову от тела. Потому отец молчал, ибо нечего было сказать в своё оправдание.       Да разве же любовь можно оправдать? — Но господин, — басом гаркнул один из демонов за кольцом, — здесь нет третьего… — Ох да, я вспомнил! — словно очнулся львиноголовый, забыв о браваде. — Не к чему спешить, Наарлок, с титулом лидера! Ты же мне его по доброй воле вернёшь? Ибо никогда и ни за что демон не может быть с ангелом… Если жив останешься, конечно. Просто отдай дитя своё, и я освобожу вас обоих.       Лжец. Такой же, как и Дэн-Зэлл. Верить ему — заранее ступить ногой в могилу. Но ведь родители не поддались на провокации?.. — У нас нет детей, я не знаю, о чём ты, — скороговоркой бросил отец, уведя взгляд влево. — Вот же насмешил! — охнул львиноголовый. — Разве не помнишь ночь у озера? Ты сбежал из клана, и мы послали за гонцами, чтобы найти своего «любимого» вожака! Только нашли двух голубков на берегу! И знаешь, Наарлок, вряд ли орущее чадо можно спутать с крикливым гоблином!       Осознав, что обвести вокруг пальца соклановца не получится, отец сокрушённо проговорил: — Рэданклайф, у нас с тобой нет причин на вражду. Я ушёл из клана ради своей любви — и нет, я не вижу ничего порочного в том, что демон испытывает чувства! Если ты требуешь своего законного поста лидера, я прямо сейчас же верну тебе его.       Улыбка львиноголового мгновенно погасла, словно звезда во мраке ночи. — Ты меня, кажется, не услышал… Я не поста требую. Мне нужно ваше дитя. И если я не получу его, то ты крепко пожалеешь об этом. — Сир Рэданклайф, — вдруг уважительно обратилась к демону мама, чуть склонив голову к груди. — Я прошу выслушать нас. — Выслушать одну из крылатых сволочей? — пренебрежительно фыркнул демон. — Из твоих уст я буду слышать только ложь. — Я клянусь, что не солгу вам никогда. — Твои клятвы не значат для меня ничего… Но я дам тебе минуту.       Мама переглянулась с отцом, словно ожидала его одобрения, и быстро затараторила: — Я знаю, что вы считаете Наарлока предателем. Я не прошу прощения за то, что похитила его из вашего клана. Но я не причинила вреда ни вам, ни ему. И мне хотелось бы, чтобы этот конфликт решился мирно, потому что мы желаем мира между тремя расами. И если возможно… — Только послушайте её! — полуобернулся Рэданклайф к своим товарищам, обнажая жуткий оскал. — Мира вы желаете! Ты совратила Наарлока, безумица! Потому что ещё сотню лет назад он бы убил тебя, не моргнув и глазом! И что с тобой сталось, Наарлок? Бегаешь за этой девчонкой, как за госпожой! Вы живёте в мире, где любой демон готов перегрызть глотку ангелу просто за его существование! — и наоборот! Против всего мира?.. Да вы оба спятившие, если собираетесь пропагандировать ложные морали врагам! — Это наш свободный выбор, — исподлобья зыркнул на Рэданклайфа отец. — Не тебе критиковать мир, когда ты только и жаждешь средства для продолжения вечной войны. — Не для войны, Наарлок! Для нашей защиты! Твоё дитя — единственное, что спасёт нас, демонов, от ангелов! Наш клан больше не будет страдать от посягательств ангелов! Вспомни сам, как нам было тяжело, когда её братья угробили наших собратьев! А твоё дитя… — Элинира спасла меня, не убив ни одного демона! — в отместку рявкнул отец. — А ты мечтаешь о смерти невинного ребёнка! Я не собираюсь жертвовать своим дитя ради твоих баталий! — Война неизбежна, Наарлок! — рубанул огненной вспышкой в сухом воздухе демон. — Ангелы всё равно вернутся, и избавиться от двух обезумевших будет самым верным решением! А теперь — где твоё дитя?!       Отец медлил всего мгновение, успев перемолвиться с мамой кратким озабоченным взором. — Его забрали ангелы, — солгал он хмуро.       В то же мгновение в небо вонзилась пятёрка медных молний, покрывших небо нитевидными трещинами. Громыхнуло по всей долине, словно обрушилась лавина с горы. Мама опасливо поглядывала на львиноголового, с чьих пальцев срывались тончайшие искры.       Я помню. Помню страшный грохот, что так испугал меня, пока я содрогалась от холода внутри каменного конуса. Было так одиноко без родителей, так жутко, что последней каплей в чаше был этот взрыв в воздухе. Кажется, я разбила купол Демонической Силой. Вырвалась наружу — и улетела на поиски родителей, скрываясь в тенях зашедшей луны. — Хватит врать! — словно подражая грому, возопил Реданклайф. — Где ты её прячешь?! — Я не лгу, её у нас нет, — продолжал упираться отец. — Да?! Тогда поступим вот как! — Грозный взор демона уставился на маму, чудом находившую в себе силы на хладнокровие. — Ты поклялась не врать мне, дорогуша? Тогда скажи мне, где твоё дитя! И мы в расчёте!       Мама, не выдавая беспокойства, выдерживала на себе принижающий колкий взор демона. Не зная, что сделать с руками, стала манерными жестами приглаживать к телу запачканную дорожной пылью тунику. Отказ от клятвы приравнивался к предательству собственной личности, и потому солгать мама чисто физически не смогла бы. Видя её поражение, Рэданклайф ликовал, презренно ухмыляясь. — Наарлок прав, — негромко молвила мама, и голос её не дрогнул. — Моё дитя укрыл ангел. И я не знаю, где его искать.       Никак не выразив словами, отец лишь благодарно сжал хрупкую кисть в крупной ладони, зная, что демон не посмеет усомниться в словах архангела. Ведь то была не ложь. — Ангелы, значит? Они убьют ваше чадо, так что искать её смысла нет… Но у меня есть иное решение! — Алчные глаза демона уставились на архангела. — Разве не прелесть? Собственная крылатая — и полукровка от неё! Даже не одна — а столько, сколько я хочу! И мы сможем использовать их в своих целях… Это прекрасно, братья? — подбодрил он поутихших демонов. — Я слишком долго этого ждал! Если не твою дочь, то уж невесту я заберу силой! — Только посмей! — загорелся сапфировым пламенем от гнева отец, готовясь всадить клинок в горло противника.       Вот-вот должна была начаться битва. Но, словно предугадав её начало, мама вновь пресекла кровопролитие, резко развернув демона к себе лицом. Решительно встряхнула, возвращая его к реальности. И расползшееся по плечам пламя потухло, неохотно следуя приказам хозяина. — Наарлок, не нужно, — покачала головой мама, и на глазах её выступила едва заметная слезинка. — Я так добивалась согласия между сторонами. Если сейчас произойдёт то кровопролитие… — Она прикусила губу, давя всхлип. — Нет. Не допущу. — Хоть раз можешь забыть о своих принципах?! — шипел ей в ответ отец. — За твоей дочерью идёт охота! Пора бы и… — Это не принципы. Это жизнь. И я хочу умереть с мыслью, что не нарушила ни одной заповеди. Иначе какой я архангел, если не держу собственного слова? Ведь демоны ненавидят таких, как мы. А я не хочу быть «лицемерной гнидой», как вы их называете. Так что… — Мама обернулась на Рэданклайфа, заинтересованно наблюдающего за разыгрывающейся сценкой. — Если моя жертва и принесёт кому-то счастье, то только моей дочери. — Это не!.. — Мы с тобой это уже обсуждали. Если такое и произойдёт, то ты… — Я не стану!!! — повторно каркнул отец, отчего демоны неподалёку смешливо прыснули в кулачки. И заговорил тише: — Не проси меня, Элинира! — Ты должен, — мягко уговаривала его архангел. — Это не моя прихоть. Ради нашей дочери. И ради мира, к которому мы оба стремимся… Знаю, умирать страшно. Но ещё страшнее — погибнуть от рук собственного дитя, выкормленного в ненависти… — Архангел, казалось, пронизывала взглядом самые глубины души демона, тронутые страхом. — Прошу, Наарлок. — Вы там попрощались? — торопливо брякнул Рэданклайф. — Или применить силу?       Вот! Именно на этом моменте я и нашла моих родителей! Спряталась за бугристым пригорком недалеко от стычки, прекрасно слыша каждое слово львиноголового. Тогда я, маленькое пугливое пернатое, представила себе иную картину: моих родителей взяли в плен и держат насильно злые демоны. И со своими никакущими способностями я полагала, что смогу дать им отпор… Благо, мне не пришло в голову ввязываться в драку. Я только наблюдала из укрытия за разворачивающимися событиями, глупо полагая, что при выдавшемся шансе смогу им помешать.       Маленький ребёнок не представлял, что её родители замышляют неладное. Шушукаются о каких-то договорах. Не знала, что мать к чему-то принуждает отца… И даже сейчас я до конца не понимаю, что происходит… Но почему-то краски следующих несколько секунд, невольно всплывающие в памяти, дают не слишком внятное объяснение случившемуся. — Попрощались, — наконец-то хрипло бросил отец, судорожно сжимая меч в руке. Отстранился от матери, словно та была ему чужой, и взнял оружие. — Элинира… Я люблю тебя.       А в следующее мгновение фамильный клинок вошёл в фарфоровое тельце ангела по самую рукоять чуть ниже груди. Глаза матери остекленели мгновенно, запечатлев образ разъярённого демона.       Это я видела в детстве. И снова вижу. Воспоминания разжигают давно потухший костёр. И что страшно: я не могу отвернуть. — Ты что наделал, тварь?! — Гнев Рэданклайфа был неутолим. Взметнулись вверх столбы кольцевого пламени. Озарилось багровыми вспышками небо. — Ты убил наш шанс стать свободными!       Некоторое время отец молча взирал на мёртвую возлюбленную, и взгляд его был по-прежнему холоден. После осторожно извлёк меч, придерживая рукою ангела, и отряхнул о грязный камень горячую ярко-алую кровь. — Её звали Элинира Дэльфир, — проговорил, словно в прострации, отец. Как лишившись последних сил, упал на колени перед демоном и снял пояс лидера, протянув тому. — Ты хотел этого? Возьми. Это не награда, но возмещение.       Демон не принял «подарка». Не дождавшись реакции, отец просто бросил реликвию под ноги львиноголовому и отрешённо направился куда-то в сторону. — Наарлок! — окликнул отца демон, когда тот достиг кольца пламени. — Убийство брата Сатаны — грех похуже потери единственного дитя-полукровки! Я не страшусь мести, но из уважения к тому, что ты сделал ради нашего клана, я сохраню тебе жизнь. Только отныне тебе здесь больше нет места! Если исчезнешь сейчас и не вернёшься… — Не беспокойся, — тихо сказал отец. — Больше ты меня не увидишь. — Тогда убирайся, осквернённый!       И когда пламя опало, отец, раздавленный горем, отправился на мои поиски.       Только помнится, что я убежала, так и не дослушав, что он говорил после того, как протянул пояс. Крохе было достаточно увидеть смерть матери от рук отца, чтобы улететь на край света, — как ей казалось — и спрятаться в самый тёмный угол пещеры на несколько дней.        Я не ела и не пила, иссохнув до костей. Пугалась малейшего шороха, писка серой мыши, вороха травы и крика птиц — всё страшило и напоминало о вечном преследовании, отчего хотелось по привычке броситься наутёк. Однако я снова и снова напоминала себе, что отец вместе с гнусными демонами убьёт меня, как убил мою маму.       В один день он всё-таки нашёл меня. Полумёртвую, зашуганную, зарёванную. Я практически ничего не соображала и вряд ли до конца осознавала всё то, что он пытался втемяшить мне. Пусть даже и объяснить произошедшее.       Я была на грани смерти и плохо помнила, как выкарабкалась. Проблески остались — слабые, но отчётливые. Яркие блики в окнах, въедливые крики людей, пикантный запах хлеба… А затем плохо запомнившийся разговор отца с перепуганным Бравотом, среди которого я уловила только «оставлю дочь», «много денег» и «убью».       На следующий день его уже не было. А выхаживал меня Бравот, принявший за дочь демона от человеческой женщины.       Он просто вынужден был оставить меня. Понимал, что не сможет сохранить в тайне мой секрет, находясь постоянно на грани стычек с демоньём. Ещё и моё отношение к нему сказало своё влияние на решение…       Уже ничего не исправишь. Он умер в одиночестве, от рук поганого экспериментатора, сокрушаясь, как сильно изменилась его дочь и продолжает ли ненавидеть его. Бравот уразумел для себя, что от демонья и ангелов одни неприятности, когда попал в стычку с ними, а мой отец только подлил масла в огонь.       Быть может, не увидь я того случая, так и осталась бы с отцом, следуя маминым наставлениям. Никогда не выполняла бы грязную работу на стороне, чтобы попасться на глаза гоблинам Дэн-Зэлла. Не встретила братца, предложившего контракт. Не потеряла крылья…       И не влюбилась в Люцифера, чёрт возьми… — Твоё прошлое полно тайн.       Призрак наконец-то вспомнил об испытуемой, материализовавшись откуда-то из золотистого жидкокристаллического света. К тому времени бич моего прошлого растворился в мерцающем свете, не оставив после себя и тени. — Снова вы, — пробормотала я тихо, ибо была практически полностью сломлена открывшейся мне правдой. — Что на этот раз? Что ещё вы мне покажете, чтобы окончательно добить меня?       А казалось, ничего и не нужно было. Меня всю словно высосали досуха. Опустошили. Не понимаю, как можно было чему-то радоваться в такой момент, когда заново теряешь всех близких, ощущая в груди не пекущее лезвие ножа, а мёртвый вакуум. Когда предатель-отец получает оправдание своему преступлению, а мама становится мученицей… В голове слышался звон — будто завывания северных ветров Энтэ-Исла, и холодный мороз леденил сердце, заковывая в сосульку.       Мир… слишком жесток. — Покажите своё настоящее лицо, — равнодушно проговорила я духу. — Образ матери оскорбляет мой взор. — К сожалению, у меня нет настоящего образа, — улыбнулся мне дух, извиняясь. — Я предстаю в том виде, который ближе к сердцу испытуемого… Но одна заминка в твоём сердце имеется.       Лоснящиеся медовые волосы матери укоротились, враз потемнев до неузнаваемости. Ангельские крылья за спиной словно накрыла чья-то тень, одарив вороньим чёрным блеском. Вместо кристально белой туники я увидела чернильный плащ и сероватые брюки.       В лицо новому образу я страшилась смотреть. — Зачем вы это сделали? — спросила я у духа, неловко делая шаг назад. — Очевидно, — заговорил тот голосом Люцифера, — что в твоём сердце есть место как для матери, так и для Падшего Ангела Люцифера. — Прекрати это! — вскричала я, прорезав кулаком воздух. — Убери это! — Не могу, — как насмехался дух. — Ведь ты не можешь убрать свою любовь к нему. — Ты как будто издеваешься над ним, представая передо мной в его облике! — Тем не менее, это часть испытания.       На полуслове я замерла, и вовсе позабыв, что же такого обидного я хотела наговорить призраку. Хотя, похоже, мне на самом деле было всё равно, испытание это или нет: меня просто бесило, что передо мной не Люцифер, а его жалкая пародия! — И в чём оно заключается? — наконец смирившись, отозвалась я. — В выборе. Важен твой выбор. — И, глядя на мой недоумевающий взор, дух пояснил: — Личность складывается из осколков прошлого. Ты ненавидела демонов из-за случая с твоей матерью. Твой опекун внушил тебе, что доверять можно лишь людям и что на войне в помощи нуждаются лишь они, в то время как любой из ангелов и демонов при желании насадит тебя на клинок. Твоя мать же любила все три расы одинаково. — И что ты от меня добиваешься?! — Теперь ты узнала правду о своём прошлом. О прошлом своих родителей. Это изменит твоё мнение о демонах, когда рядом перед тобой находится твой возлюбленный? Отвечай честно, ибо от твоего ответа зависит результат.       Результат?.. Дух терроризировал меня прошлым, давя на незажившие раны, лишь ради того, чтобы услышать мою точку зрения? Если я его одолею, это будет честно? Для меня важна хоть малая моральная компенсация за те страдания, что я вытерпела.       Он считает правильным — одарить крыльями за одно лишь мнение? С другой стороны, можно ли от Ориэля ожидать иного?..       До встречи с Падшим я прокляла бы любого демона, и глазом не моргнув. Но мы оба прекрасно знаем, что демоны испытывают те же чувства по отношению к людям и ангелам. Не стоит выделять людей как особенных лишь потому, что они не обладают магией и не могут толком-то себя защитить. Демоны в равной степени страдают от нападков крылатых, ожесточаясь с каждым ударом ангельского меча. И глупо считать, будто они — единственное ужасное и неискоренимое зло на Энтэ-Исла.       Люцифер — Ангел и Демон. Как Ангел он понимает, сколь лицемерны эти твари в потёртых туниках и сколько мести несут в себе их души, оболочка которой белоснежно надраена до блеска. А как Демон — способен оценить рьяность помыслов и целеустремлённость рогатых-хвостатых, чьи мотивы просты, как чистый лист пергамента: не умереть, не дать погибнуть брату и покорить противника с трофеями.       Как и предсказывала мама. Обе стороны пострадали от ненависти друг к другу. И неизвестно, с чего всё началось — только каждому существу от малого до большего известно, что конца войне не будет. Вслед за скорбью кровь и боль принесёт ещё кое-что — месть и ненависть. А затем полымя убийств разгорится вновь.       Смерть одного архангела, увы, не сможет остановить бесконечный вихрь трагедий. Только отсрочит неминуемое. Но это не значит, что её вера в светлое будущее была напрасна! Она осталась верна свои убеждениям в те часы, когда каждому встречному демону ангелы вырезали глотки.       Мир, прежде всего, начинается с идеологий. Вера в надежду озаряет мрак войны лучом полуденного солнца. И одними словами её не подкрепишь. Если есть шанс, что ирглит и Падший Ангел рука об руку разберутся с худшим ублюдком Энтэ-Исла, пасть духом нельзя! — Хочешь честно? — вскинула я на духа взгляд, встретившись в озорной искринкой в кошачьих зрачках Люцифера. — Я люблю Люцифера! Да, чёрт возьми, я жизнь отдам за этого патлатого! Он честный, не лицемерный, храбрый, сильный и не боится высказывать ни чувств, ни мнения, ни гнева! Мне плевать, если он возится так только из-за контракта! Но он пошёл за мной в огонь и воду — я тоже пойду!.. А мнение моё простое. Мир можно наблюдать с разных ракурсов, но с каждого хорошо видна ненависть… Мама была права в том, что стороны очернены ненавистью друг к другу, но ведь и Бравот не так уж и ошибался, говоря о свободе. Я не хочу являться ещё одной искрой в буйном пламени кровопролития… Но Дэн-Зэлл — явный пример угрозы всем трём расам. Поэтому я избавлюсь от шляпника и его гоблинов — помогу и тем, и другим. И не словами, а делом! Без убийств одного не выживет другой. Но если один враг всем расам, то и замарать руки не жаль… Только я по-прежнему ни на чьей стороне и не рвусь гасить демонов Святой Силой или же ангелов — Демонической. Никто не виноват, что их сердца тонут в болоте мести. Если свобода существует, то наверняка это жизнь с любимым человеком… Или Ангелом.       Дух выслушал мою хлынувшую из уст браваду стойко, с тем же отсутствующим безразличием на обескровленном лице Падшего, смиряя негодованием. То были фальшивые эмоции призрака или его отношение к моей точке зрения? Пусть не пытается внушить мне, будто таков мог быть ответ Люцифера на моё признание! — Честность засчитана, — кратко изрёк дух, и его голос эхом пронёсся по янтарной долине.       Жёлто-агатовый свет стал просачиваться сквозь хрустальное тело Люцифера, теряющее краски на глазах. — Постой! — вскричала я, когда контуры бесплотного призрака были едва ли видны в воздухе. — Что с испытанием?!       Он ответил что-то — наверняка! Но в глаза брызнули лимонные искры, радужными бликами заслепившие зрение. Секунду спустя я потеряла видимость, то тут то там видя перед собой танцующих светлых светлячков. Наугад бросилась куда-то в сторону, наивно полагая, что убегу — но всполохи, горевшие повсюду, сводили меня с ума!       Ноги оторвались от земли, словно она ушла из-под ног. Падение сопровождалась колкими вспышками цветных отсветов — будто насмешка! Я слышала, как хихикают они мне в ухо: визгливо, противно, глумливо! И боялась спятить раньше, чем жуткое наваждение покинет меня!..       Не могла ни о чём думать. Все мысли были стёрты. На смену им пришли они. Мерзкий смех не заканчивался, и до моего пошатнувшегося рассудка всё чаще доходила грешная мысль… Я тушила её, схлопывала ладонью, как не тлеющий уголёк, но насмешки были так дотошны, что я постепенно потеряла счёт часам, прислушиваясь к их язвам и иронии.       Смеяться… над выбором?.. Смеяться над моей… ошибкой?.. Почему ошибкой?.. Они так считают?.. Нет, если любишь кого-то, даже самодовольного болвана, ради него на всё пойдёшь… Я ошибалась, когда говорила, что лишь люди беззащитны… И прошу прощения… у Люцифера. Ведь… он мне рассказал… каково это — быть по обе стороны… Все нуждаются в крыльях надежды… Нуждаются и в утешении, и в клинке… Нуждалась я когда-то… Мой отец… И мама… Поэтому я не буду прятаться… Ведь я не хочу ненавидеть… Вы слышите меня?       Люцифер, ты слышишь?..