Рокировка

Едва за Кирком закрылась одна дверь, как открылась другая, та, что вела в ванную комнату. Оттуда в кабинет зашли двое мужчин – кадровые офицеры – Тоббс и Рудрих. В руках одного работал трикодер, которым он тут же стал водить над местом, где стоял Кирк. - Ну? – поторопил его напарник. - Это определённо некий вид феромонов, - медленно произнёс Тоббс, не отрывая глаз от экрана прибора. Маркус скривил губы, переглянувшись с Рудрихом. - Мы слушаем вас, доктор. Наморщив лоб, доктор Тоббс опустил трикодер и махнул в воздухе рукой: - Думаю, наша теория верна, - он внимательно посмотрел на Маркуса: - Что-нибудь почувствовали, сэр? В плане физических ощущений? - Нет. - Спутанность сознания? Головная боль? - Нет, - повторил Маркус, но, подумав, добавил: - Сомнение. Решение по новым аугментам уже принято, и всё же… Кирк почти заставил меня усомниться. - Очень интересно. - Ваши выводы, доктор? - Ничего подобного я прежде не встречал, но это как… феромоны орионок. У женщин они вызывают мигрень, у мужчин подавляют волю и возбуждают сексуальное желание. В случае с аугментами всё более… незаметно. Вы сами сказали, адмирал, что ничего не почувствовали, однако почти согласились с мнением Кирка. - Теперь у нас есть доказательства, сэр, - обратился к Маркусу Рудрих. – Адмирал Пайк находится под его влиянием. Намёк на это они обнаружили несколько месяцев назад. Маркус назначил Пайка ректором Академии и попросил следить за аугментами, направлять их и поощрять в полезной для флота деятельности. И Пайк направлял, поощрял и исправно присылал отчёты. Но что-то в них Маркусу не нравилось. Слишком всё было… хорошо. Ни жалоб, ни замечаний, ни критической оценки. Будучи параноиком, Маркус организовал слежку за другом. Он лично просмотрел все видеофайлы с камер в кабинете ректора, когда там появлялся Кирк, и то, что он видел, не поддавалось объяснению. Казалось, всё было нормально, но Маркус слишком хорошо знал Пайка. И видел, как тот раз за разом всё меньше и меньше одёргивает кадета, прикрикивает на него, ставит на место. Конечно, только этого было недостаточно, ведь Кирк, хоть временами и позволял себе некоторую вольность в силу темперамента, но черту не переходил. Стоял по стойке «смирно», как прилежный кадет, давал пояснения, ничего не требовал. Казалось, Маркус наблюдал двух близких друзей, вынужденных соблюдать субординацию. И всё же что-то не давало ему покоя. Что-то эфемерное. Разработку аугментов он передал одной из групп 31 отдела. В общении с окружающими аугменты держались дружелюбно и миролюбиво, спокойно воспринимая шутки и насмешки как в свой адрес, так и в адрес товарищей. За исключением Кирка. Один намёк на оскорбление лидера вызывал резко негативную и защитную реакции. Всё в рамках приемлемого поведения, но наблюдатели зацепились за эту деталь. В дальнейшем они отмечали, что и Кирк вёл себя в отношении своих людей аналогичным образом: спокойно смеялся над собой, но терял добродушие, если возникала даже призрачная угроза для них. Это могло быть взаимное уважение и чрезмерная забота, но специалист-генетик тыкал в генетический код аугментов и твердил об инстинктах. Вскоре лейтенант Тоббс, специалист в ксенобиологии, выдвинул гипотезу на основе наблюдения за аугментами и тем данным, что были собраны по их физиологии и геному. Теория феромонов пришла ему в голову, когда Кирк вступил в полемику с преподавателем по основам дипломатии. Кирк сидел где-то на средних рядах аудитории и с азартом доказывал свою точку зрения – весьма спорную по мнению как самого преподавателя, так и наблюдавшего за всем Тоббса. Да и сам Кирк, похоже, затеял всё это исключительно, чтобы поддразнить одного из самых нудных и упрямых преподавателей Академии. Мистер Сомаи шутки не оценил, влепив кадету выговор. Зато после занятия, когда Кирк подошёл к нему извиниться и снова, шутки ради, настоял на своём мнении, мистер Сомаи неожиданно оборвал свои возражения. Уже через несколько минут он нехотя признал, что в словах кадета есть здравое зерно. Выговор, правда, не отменил. В дальнейшем Тоббс еще несколько раз становился свидетелем неоднозначного влияния Кирка на собеседников (когда те находились в непосредственной близости к нему). А вот другие аугменты – уникальные, восхитительные, потрясающие в самых разных сферах – не обладали способностью склонять на свою сторону за пару минут пустого трепа. За месяцы наблюдения Тоббс не смог обнаружить никаких посторонних веществ, снова и снова сомневаясь в своей теории феромонов. Если они есть, то почему трикодер их не улавливал в тех местах, где Кирк был ещё минуту назад? Он продолжал гадать, уже почти решившись наплевать на конспирацию, лично приблизиться к аугменту и просканировать его вдоль и поперёк, но случилось невероятное: объявился экипаж USS «Миротворец». Семьдесят три выживших. И все генномодифицированные сверхлюди. Тоббс с коллегами изучали изменения в их организмах несколько дней подряд. Делать это было легко и комфортно: экипаж «Миротворца» - это не пришельцы из страшного прошлого, полного затёртой правды и фантастических домыслов. С ними не приходилось оглядываться на руководство перед каждым шагом, гадая, враг перед тобой или всё же друг. «Свои», - чувствовал Тоббс, прислушиваясь, как неверяще ахала энсин Лидия Фишер на пересказ доктора Уорда последних спортивных новостей. «Свои», - улыбался он подчёркнуто расслабленному лейтенанту Брайену из службы безопасности с «Миротворца», пока брал у него кровь на очередной анализ. «Свои», - думал Тоббс, с улыбкой подходя к главе инженерной службы. И вдруг осёкся, замер под взглядом ледяных зелёных глаз. Этот лейтенант-коммандер сидел на биокойке со странно неестественной, прямой спиной и смотрел на застывшего перед ним Тоббса тоже странно неестественно – без проблеска эмоций или тепла, но с неким недобрым вопросом, от которого спина доктора покрылась мурашками. ...Свои? - Лейтенант-коммандер Сингх? – нервно облизнув губы, уточнил Тоббс, сверяясь с информацией со своего падда, где, конечно, была и фотография главного инженера с «Миротворца». А в ответ тяжёлое молчание – опять же… неестественное. Свои? Тоббса подавило внимание Хана Нуньена Сингха. Смотреть ему в глаза – испытание, которое доктор проиграл на первой же секунде. А отведя взгляд, он неожиданно осознал, что весь медотссек погружён в эту неправильную, нечеловеческую тишину. Из семидесяти трёх аугментов здесь находилось всего восемнадцать офицеров. И семнадцать из них смотрели на лейтенант-коммандера Сингха. Смотрели так, словно забыли о своих делах, так, словно ничего другого и не было, так, словно забыли, что являются людьми. Свои? Свои ли? «Феромоны! Инстинкты!» - лихорадочно думал Тоббс уже потом, когда Сингх молча протянул ему руку, позволяя взять кровь. Позволяя вздохнуть и отступить назад. Сбежать. В тот момент трикодер Тоббса зафиксировал слабо уловимое вещество вокруг Сингха. По своему составу оно не было похоже ни на что, известное доктору ранее. Но эти химические сигналы были! И были не у всех и даже не у нескольких. Проверив трикодеры коллег, Тоббс убедился: из семидесяти трёх аугментов лишь Хан Нуньен Сингх обладал этой особенностью. Из всех аугментов лишь он и Кирк, как теперь доказал Тоббс. Лидеры своих групп. Немыслимо. Невероятно. Ужасающе. - Мы пока не можем сказать с уверенностью, что является причиной, а что следствием, - докладывал он адмиралу Маркусу. – Феромоны ли делают аугмента лидером или, наоборот, лидер постепенно открывает в себе эту способность. Но, уверен, именно в этом кроется секрет их сплочённости и абсолютного подчинения группы лидеру. - А влияние на простых людей? – переплёл Маркус пальцы в замок. Покосившись на Рудриха, Тоббс пожал плечами: - Воздействие феромонов слабое и краткосрочное. В случае с адмиралом Пайком, думаю, имеет место обоюдная симпатия. Феромоны всего лишь усилили чувство привязанности и притупили у адмирала критическое восприятие. Я даже не уверен, что Кирк осознаёт их наличие у себя. - А лейтенант-коммандер Сингх? При упоминании другого лидера Тоббс не сдержал нервной дрожи. - Я… не уверен. - Интересно, - проронил адмирал Маркус, усмехнувшись пришедшей на ум мысли. – А если мы столкнём лидеров друг с другом? Тоббс отвёл глаза. - Н-не уверен. В животном мире началась бы борьба, - проговорил он тихо. - А в мире аугментов? Тоббс нервно глянул на адмирала. Тот ухмылялся. Это был риторический вопрос.