***
Жара напала вдруг и явилась для Люси весьма опасным препятствием. Работать было невозможно, мозг плавился и растекался тоненькими ручейками во все стороны. Когда к девушке приходила в голову новая идея, сил воплотить в жизнь ее уже не было. Вдохновение медленно, но верно пошло на спад. Люси не знала, что и делать. Деньги сами себя не заработают, это и ежу понятно. Но, просидев над книгой две недели и так и не написав ничего путного, девушка решила принять кардинальные меры. Какие именно, придумалось совершенно неожиданно. Но вся жизнь Люси состояла из неожиданностей, поэтому она с радостью ухватилась за этот шанс.***
Истекая потом, Люси тащилась по улице. Всего лишь сходив в магазин, находящийся неподалёку от дома, она уже чувствовала себя как выжатый лимон. «Если лимоны вообще что-то чувствуют…» — нервно хихикнула девушка. Какой-то незадачливый прохожий удивлённо взглянул на неё, но ничего не сказал. «Наверняка магнолии уже зацвели», — подумала вдруг Люси. Мысль была странной, в основном потому, что об этих деревьях девушка вспоминать зареклась ещё четыре года назад. Сейчас же эта мысль, казалось, немного повредила стену, которую Люси так тщательно выстроила в своём сознании, отделив себя от воспоминаний о своём прошлом. Решение девушка приняла мгновенно — ей было свойственно это. Не медля более, она собрала чемоданы и купила билет на самолёт. Она потом подумает о том, что это путешествие может разрушить всю ее такую спокойную до нелепости, но скучную и одинокую жизнь. Сейчас Люси могла думать только о том, что скоро увидит магнолию в цвету — снова спустя столько лет. И это всколыхнуло в ней новую, захватывающе-волшебную волну вдохновения.***
Ей было страшно. Волнение подкатывало к горлу, и было тяжело идти, и внутри плескалась лужица горьких воспоминаний — сейчас особенно горьких. Перед ней в утренней дымке лежала Магнолия — город ее детства, город ее несбывшихся надежд. «Об этом я подумаю завтра», — говорила Скарлетт О’Хара. «Об этом я подумаю завтра», — сказала себе Люси Хартфилия. Она чувствовала, как снова становится собой. Она так долго уничтожала себя, пряталась под другими именами. Луиза Лейк, Лючия Аллен. Две другие жизни. Когда вместо Люси появилась Лючия, она будто сожгла все мосты за собой. Заодно сожгла и всех гадких журналистов, желающих влезть в ее жизнь, так неожиданно перевернувшуюся вверх дном. Когда Лючия создала Луизу, журналисты вернулись. Но теперь им была нужна знаменитая писательница, а не дочь разорившегося бизнесмена. Люси сбежала из Магнолии четыре года назад. Не справилась. Не вынесла. Издёвки, насмешки, вспышки фотоаппаратов, унизительно правдивые статьи, «Как я посмотрю своим друзьям в глаза?!» Она боялась. Что, если им было нужно только ее положение в обществе? Ее деньги? Они были такими же, как и она — дети богатых родителей, которым дозволено многое. Они могли просто забыть о ней или начать презирать после того, как сеть запестрела новостями о том, что обанкротился знаменитый предприниматель Джуд Хартфилий. Люси бы наверняка умерла, если бы увидела равнодушие на их таких знакомых, таких любимых ею лицах!.. Да она и так умерла, наверное. Она уже была мертва, когда смотрела в иллюминатор самолёта, уносящего ее из Магнолии. Она умерла, и ее место заняла Лючия Аллен. Или нет? Ведь почему-то сейчас у неё так защемило сердце, когда она увидела аллею из цветущих магнолий! Розовое облако кружило вокруг деревьев, оседая на землю, осыпаясь лепестками на головы и лица прохожих. Там, меж нежных цветов и ласковых ветвей, будто обретался какой-то особый мирок. Этот мирок любила Люси Хартфилия, любили ее друзья, ее семья. Он хранил частичку ее прошлой жизни, он оживлял Люси, медленно, капля за каплей, вливая в неё воспоминания. Она наконец-то начала дышать. Снова.