***
– А мы к вам с тортиком! Дима улыбался и прижимал к груди коробку с «Прагой» из лучшей кондитерской Новосибирска, пока его папа стоял, устало опираясь о стену в подъезде. – Но сначала, я думаю, мы поедим суп, – ответила Рита. – Проходите. Дима, принявшись расшнуровывать кроссовки, опустился на корточки, и в этот самый момент Артем быстро поцеловал Одинцову в щеку. На нем все еще был черный костюм с похорон, а в ушах стоял плач, изредка перебиваемый причитаниями о загубленной жизни Андрея Димитрова. – Ира! – крикнула Рита. – У нас гости! Девочка выбежала из своей комнаты, гадая о том, кто мог прийти к ним вечером. Маша не так давно уехала и обещала приехать только к Новому году, бабушка так поздно не ездила по городу, поэтому оставались только Дима и Артем Валерьевич, по которым – неожиданно для самой себя, Ира успела соскучиться. – Я угадала! – воскликнула она. – Угадала, что это вы к нам пришли! – Привет, Ир, – поздоровался Дима и, косясь на Риту, прошептал девочке на ухо: – Я уже узнал, что перед десертом опять придется есть суп. – О, сегодня борщ – он вкусный! – махнула рукой маленькая хозяйка. – Мам, а можно мы с Димой покушаем в моей комнате? – Уборку после вашего ужина проводить придется? – поинтересовалась Рита. – Я умею мыть пол, – сообщил Дима. – Это обнадеживает, – согласилась Одинцова. – Хорошо. Тогда идите мыть руки, и я сейчас вам все принесу. Артем, а ты пока проходи в гостиную. – Я лучше тебе помогу, – бросил он в ответ, не имея малейшего желания оставаться в одиночестве. – Но сначала тоже вымою руки. Пока они с Ритой носили тарелки в комнату Иры, Артем бросал на нее долгие и восхищенные взгляды. В каждом движении молодой женщины было что-то манящее и аристократичное, и это было так не похоже на резкие и хаотичные перемещения его бывшей жены по квартире. Юля была красивой, умной, но жутко неаккуратной – абсолютно во всем. – Мне даже не верится, – улыбнулась Рита, опускаясь на диван, – что они поладили. Я думала, мы никогда этого не добьемся. – Я же говорил тебе, – устало бросил Артем, обнимая ее за плечи. – Прости, что не стал есть. – Ничего страшного. Рите хотелось свернуться клубочком в его объятиях – она соскучилась и не хотела лишать себя удовольствия. Поэтому, увернувшись, Одинцова поменяла положение - легла, положив голову Артему на колени и подтянув ноги к себе. – Я поговорил с Лейлой, – сказал Казанцев, перебирая ее волосы. – Каникулы для нее начались уже с сегодняшнего дня. Две недели мало, что дадут нам, но я все-таки надеюсь на то, они не пройдут зря. Парень, которого обвиняли, а потом отпустили, все-таки сознался в убийстве, но следователь считает, что это все шито белыми нитками. – Ощущение, будто мы живем в каком-то дурацком сериале, – пробормотала Рита, тая от каждого его прикосновения. – Ты молодец, Артем. В школе, хоть сплетни и гуляют по коридорам, спокойно. Вместо ответа он наклонился, оставляя на ее губах чувственный поцелуй. Рука Риты коснулась его гладковыбритой щеки, и мужчина тяжело вздохнул. Артем был бы счастлив, сумей он поставить жизнь на паузу – именно в этот момент. – Рита, мы должны поговорить, – тихо произнес спустя пять минут молчания. – Это касается нас. – Нас? – переспросила она. – Что-то не так? – У нас все так быстро закрутилось, что мы толком и опомниться не успели, – медленно проговорил Артем. – Мы даже успели познакомить детей, но не обсудили саму суть наших отношений. А должна быть какая-то конкретика, понимаешь? К тому же, я математик, и… Боже, – он рассмеялся. – Я несу какую-то чушь! Рита грустно улыбнулась и села, откинувшись на мягкую спинку дивана. Ей нравилось все, что было между ними, и она не могла подумать, что Артем захочет что-то обсуждать. – Я не совсем понимаю, что ты пытаешься мне объяснить, – призналась она. Артем взял ее руку в свою ладонь и поднес к губам, оставляя нежный поцелуй на тыльной стороне. Рита покраснела, будто ей было всего шестнадцать, а Казанцев – ее первая любовь. – Вряд ли в учительской ты слышала обо мне что-то хорошее, – начал Артем, на лице которого открыто читалось волнение. – И вообще, мало, что знаешь. Я женился по любви. Наверное, я сначала влюбился в Юлины глаза – они достались нашему сыну; и только потом в нее саму. Все начиналось хорошо, но постепенно все сошло на нет. И Юля ушла, изменив мне, наплевав на ребенка. – Мне очень жаль, – ответила Рита. – Особенно Диму, который остался без мамы. – Да, это было трудно – объяснить ему, почему мамы нет рядом, – кивнул Казанцев. – В детском саду у него был друг Сережа, которого тоже воспитывал папа. Но это был другой случай, ведь Сережина мама не бросала его, а умерла. «Как Игорь», – тут же подумала Рита, и сердце сдавило от боли. – Постепенно, с помощью психолога, своей мамы и в некоторой степени Дарины, все наладилось, – продолжил Артем, заметив вспышку боли в голубых глазах Риты. – Дима скучает по ней, хоть и совсем плохо ее помнит, но он больше не страдает и не задается вопросами, почему с ним поступили именно так. – Ты – очень хороший отец, – призналась Рита. – Правда. – Спасибо, – Артем улыбнулся ей и снова поцеловал, чувствуя, как сердце начинает заходиться. – Рита, я – не подарок. Я встречался со многими женщинами после Юли, точнее, просто спал с ними. Так вышло и с Дариной, хоть я и старался отнестись к этому, как к важным, серьезным отношениям. – Она говорила мне, – вспомнила Рита, – что вы сошлись не потому, что любили друг друга, а потому что устали от отсутствия тепла. – Да, можно сказать и так, – согласился Артем. – С Дариной ничего не вышло. Как и с другими. – Ты пытаешься сказать мне, что и в нашем случае может не получиться? – догадалась Рита и грустно улыбнулась, сильнее сжав его руку. – Не волнуйся, Артем, я… – Нет, – бесцеремонно перебил ее Казанцев. – Я хочу сказать, что теперь я уверен в обратном. – Потому что будешь стараться? – Нет, – покачал он головой. – Потому, что люблю тебя. Рита могла бы подумать, что ей послышалось, но такое не слышится. Такое звучит набатом, даже если произнесено шепотом, а Артем не шептал. Он говорил спокойно – не тихо, но и не очень громко, так, словно они обсуждали погоду. Но это было признание – настоящее и искреннее. И Рита совершенно не знала, что теперь с ним делать, поэтому решила, что будет придерживаться своего главного правила – быть честной. – Я не знаю, что сказать, – призналась она. – Потому что я думала, что у нас просто отношения. Мы – взрослые люди, у нас уже есть дети, и обычно такие пары сходятся, когда им хорошо вместе, когда есть понимание, но о любви речи не идет. А ты… – Влюбился, – закончил вместо Риты Артем. – Послушай, я не прошу ответных слов, потому что мне не семнадцать лет. Я просто хочу, чтобы у нас все получилось. – Ты ничего обо мне не знаешь, – покачала головой Рита. – Мы даже переспали всего один раз! Если Артема и задела последняя фраза, он никак не подал вида. Вместо этого он притянул шокированную и расстроенную Риту к себе, накрутил белокурый локон на свой указательный палец и тихо произнес: – Я знаю то, что должен знать. Если ты захочешь, то расскажешь что-то еще. Если нет – мне хватит того, что уже есть, и что будет в будущем. И отношения не измеряются количеством проведенных вместе ночей, – тут он неожиданно подмигнул. – Хотя наш первый раз был великолепен! – Артем, – протянула Рита, а потом прижалась своим лбом к его.***
Темные глаза следователя прожигали Кирилла насквозь. Он старался не вспоминать крик матери, когда та услышала о том, что ее сын – ни в чем невиновный сын, сознался в убийстве, которого не совершал. Отец лишь грустно посмотрел на него, тяжело вздохнул и набрал номер адвоката их семьи. А Земцов-младший поехал в прокуратуру. – Кирилл, не дури, – устало протянул следователь. – Все мы знаем, что ты этого не делал. – Да ну? – усмехнулся парень. – А когда вы держали меня в изоляторе, у вас было совершенно другое мнение. Что заставило его поменять? Нашлись какие-то улики? Или новые свидетели? Он понимал, что затеял опасную игру, но в то же время не мог и не хотел останавливаться. То, что Дамир смог вытащить его в прошлый раз, не снимало с Кирилла подозрений. Вернувшись в следственный изолятор, он хотел снять с себя долг перед братом Лейлы, потому что не собирался платить такую цену. – Ты ходишь по очень тонкой грани, Кирилл. Ничто не мешает мне завтра отвезти тебя на следственный эксперимент, а послезавтра – передать дело в суд. Получишь пятнадцать лет тюрьмы, и твое геройство вспыхнет, как сухие поленья, а потом в считанные секунды сгорит. – Вы и так не снимали с меня подозрений, – напомнил Кирилл. – К учебе я вернуться не смог, выехать за город – тоже. Я остался подозреваемым. – Но ты не признавался в убийстве. – Да, я понимаю разницу ситуаций. В кабинете воцарилось молчание. Кирилл чувствовал, что наломал дров, но в то же время понимал: если следствие найдет настоящего убийцу, то его освободят, и он будет рядом с Лейлой. Если же его все-таки посадят в тюрьму, он хотя бы не будет предателем, обменявшим свободу на любовь. – У тебя была причина, чтобы вернуться сюда? – спросил следователь, держа в руках признательные показания Кирилла. – Да. – Надеюсь, она стоит всего этого, – пробормотал мужчина. – Вот, что мы сделаем, Кирилл. Я отправлю тебя обратно в следственный изолятор, в твою родную камеру, – он неожиданно разорвал листок пополам. – Представим, что тебя не отпускали домой, а ты не возвращался сюда с признательными показаниями. – Зачем вам помогать мне? – спросил Кирилл. – Будь на вашем месте кто-нибудь другой, я бы уже на самом деле сидел на скамье подсудимых. – Тогда, Кирилл, – тихо произнес мужчина, – надейся на то, что я так и останусь следователем по этому делу.