Дикая волчица

Вы даже не уделили должного внимания на Наён, что потревожила вас. Вам настолько было все равно, что кто-то зашёл, увидел. Вы будто отошли от внешнего мира и довольствуетесь лишь друг другом. Чонгук вновь припадает к твоим губам и издаёт тихий полустон. Он по-собственнически рукой за бедро хватается, пока другой держится на весу. Чон уже недолго выцеловывает и сминает твои губы, он оставляет напоследок несколько чмоков, делая небольшие перерывы между ними, а потом в глаза опущенные твои взглядывается, в которых нет ни протеста, ни возмущения. — Давай попробуем, — кивает и улыбается смущенно и искренне. — Эй, Т/И, — ты вздрагиваешь и смотришь большими глазами, полными непонимания и озадаченности, когда тебя отвлекают от утренних воспоминаний. Наён перед тобой стоит с нижним бельём в руках и с приподнятой бровью. — Прости, я... я задумалась, — сглатываешь ком в горле и смотришь на руки, что покоятся на коленях. — Ну ясно уж, о чем ты задумалась, — фыркает довольная Наён, не скрывая ухмылки, — Так вы начали встречаться? Она смотрит, что по глазам вопрос читается, а потом опять переводит взгляд на стеллажи с нижним бельём. Ты мнёшься, не знаешь, как ответить, потому что ты сама точно не поняла, что между вами с Чонгуком, но это точно что-то большее, чем дружба. — Ну да, типа того, — точно так Чонгук не говорил, но тебе хочется в это верить. — Тогда ты должна сразу покорить его сердце, удивить, показать, что ты на все готова. Это будет первым, важным и самым приятным шагом в ваших отношениях, который проложит дорогу дальше, — Наён говорит это оптимистически и как-то... героически, будто на ней есть обязательство проследить за вашей парой. — Правда? Какой? — ты удивленно смотришь на неё, рот чуть приоткрываешь, потому что интересно, потому что то, что она говорит, вселяет уверенность в дальнейшее. — Мы выберем тебе красивое бельишко, — она поворачивается к большому выбору белья и интенсивно начинает искать то самое, — ты придёшь вся такая сексапильная в его спальню, соблазнишь, а потом у вас будет прекрасный вечер. Для мужчин это важно и значимо, — девушка поучительно покачивает головой, пока руки тянутся к красному кружевному белью. Ты послушно, но неуверенно качаешь головой. Ты веришь Наён, хотя немного сомнительно и смущающе все это, но она уже давно замужем и наверняка побольше тебя разбирается. Поэтому ты слушаешь ее. * * * Чонгук сидит, поглядывает на как всегда расслабленного Хосока, на лице которого ухмылка и взгляд на судью переводит. — Ты все никак не угомонишься? — просто задает вопрос альфа, с прищуром поглядывая на Хо. — Вы покушались на меня, — только говорит Чон, выдыхая. Ему все ещё больно передвигаться, рана не щадила, но он пришёл, чтобы посмотреть на всех этих отбросов. — Ты не оставлял нам выбора, — более грозно отвечает судья. — От тебя легче избавиться, чем договориться. — Мне это льстит. Но вы на меня покушались, даже когда я ничего не предпринимал, — Чон расслабленно развалился на стульчике, пока рана неприятно щипала. — Не заливай, Чон Хосок! Ты ничего не останавливаешь. Ты сейчас делаешь вид, что ничего не предпринимаешь и не готовишь, пока втихаря продумываешь свой план. Ты подкупил работника моего пентхауса и приказал доставать любую информацию обо мне. Только твой предатель спалился, — Чонгук шипит, молчать больше не может и с вызовом на Хосока смотрит, пока тот просто усмехается. — Ты тоже втихаря продумываешь свой план, — Хосок взгляд с Чонгука на опешившего судью переводит. Видимо он и не знал об этом. — А вы видимо даже и не знали об этом, — чеканет и чувствует своё превосходство над этими дураками, которые идут против одного врага, а то, что предпринимают для этого, не знают друг у друга. — То есть ты не собираешься останавливаться, даже после, скажем, предупредительного выстрела? Поверь, Чон Хосок, ты должен был замертво упасть прямо там, тебе просто удивительно повезло. В следующий раз так не повезёт, — судья не обращает внимание на слова Чона, хотя видно, что он стал злее. — Чон Хосок, я слышал, у тебя родился сын? Мои поздравления, — Хосок меняется в лице, когда речь заходит про его семью. У него улыбка сползает с лица и остаётся оскал, потому что тут уже все понять можно. А теперь очередь судьи ухмыляеться, потому что попал в точку. — Если тебе дорога твоя семья, остановись. * * * — Почему мы узнаем от него, что ты что-то готовишь, Чонгук? Ты должен был в первую очередь предупредить нас об этом. Ты понимаешь, что делаешь? Ты принял его игру, теперь Хосок не остановится. Мы не хотим этой войны, а своими поступками ты как раз всех к ней и подталкиваешь, — судья негодовал, он брызгал слюной во все стороны и пытался объяснить альфе всю серьёзность ситуации. — Я всего лишь хотел защищать свою стаю, вот поэтому и страивался на всякий случай. Где гарантия, что Чон не нападет, даже если я ничего не буду предпринимать!? Кто будет защищать мою стаю? Вы что ли!? Это всего лишь оборона и защита, а не подготовка к войне! А даже если и так, что вы сделаете, чтобы войны не было? Вы хоть что-нибудь делаете, кроме попытки его убить? Вы даже сами не можете остановить ни войну, ни Хосока. Вы ничего не предпринимаете для этого и ещё хотите, чтобы я тоже сидел сложа руки? Если вы ничего не делаете, и вам плевать на народ, то мне нет. Я буду воевать и защищаться, потому что кто-то должен что-то сделать. Или вы хотите до конца втихую сидеть, да и меня к этому склонять? Так он все равно нападет, только все будут уже у его ног. Вы правы, я принимаю его игру, раз некому это больше сделать. Чонгук опустошен, он устал. Это заседание его вымотало, а настроение упало куда ниже. Разговор с судьей лишь дал понять, что ему стоит дальше готовиться, потому, что суд толком ничего сделать и не может. Альфа по пути расслабляет галстук, что неприятно обвивает его шею. Он идёт тяжёлыми шагами по коридору, в сторону своей спальни, задумавшись и опустив голову вниз. Входит. Поднимает голову и замирает. Ты сглатываешь ком смущения и на него неуверенно смотришь. Хочешь прикрыться, потому что глаза напротив видят все, пожирают и каждую деталь оглядывают. Откровенно слишком. Смущающе. Взгляд на пол переводишь и ждёшь. Чонгук тоже гулко сглатывает, он не знает как реагировать на то, как ты стоишь в одном красном нижнем белье, одном рукой придерживаясь за локоть. Смотрит на тебя снизу вверх, оглядывает открытые широкие бедра, тонкую талию и грудь, обтянутую кружевом. Смотрит на красиво уложенные волосы, а в голове отмечает, что косметика к лицу. И даже царапины, все ещё не обработанные раны на теле никак не мешают этому виду. Ты глаза от пола поднимаешь и встречаешься с его взглядом. Ты мешкаешь, подходишь к нему медленно, пока Чонгук будто прирос к полу и целуешь его так, как Наён говорила, хватаясь аккуратно за плечи. — Привет, — шепчешь и смущенно в грудь его смотришь, пока ладошки покоятся прямо там. Чонгук смотрит большими глазами, а дыхание, кажется, остановилось. Он не верит, это не та Т/И, которая рычала на него в первый день знакомства, не та, которая огрызалась на него вечно. Сейчас ты в белье стоишь, целуешь сама и взгляд смущенно прячешь. Ты сама предлагаешь ему себя. И это без слов понятно. — Почему ты вдруг так... решила... и... — Чонгук слова подобрать не может, когда тепло слишком рядом. — Я хотела сделать первый шаг в отношениях, чтобы как-то открыться друг другу. Но если ты не хочешь...— ты отходишь от него, понимая, что плохая была идея. Только опозорилась перед ним. Но Чонгук хватает тебя неожиданно, притягивает близко и, обхватив одной рукой лицо, припадает к губам и целует. У тебя ноги чуть не подкашиваются, ты будто улетаешь, чувствуешь свободу и лёгкость. Время замедляется, а вокруг себя вы уже ничего не видите. Чон толкает к кровати, что ты валишься на мягкий матрас. Смотришь на Чонгука, как тот нависает над тобой и вновь целует. Комнату наполняет ваше тяжелое дыхание и приятные чмокающие звуки. Чон нетерпеливо оглаживает твоё тело, уже не стесняясь ничего, потому что под ним женское тело. Красивое женское тело, которое он хочет любить и ласкать долго. Он и ласкает. Трогает тебя, целует, у тебя совсем все смешивается, путается. Чувствуешь его касания руками и губами, слышишь, как он шумно дышит над тобой и, только когда с тебя стягивают трусики, отрезвляешься немного. Приоткрываешь глаза, пока руки тянутся к его рубашке, чтобы стянуть ее и оголить рельефное тело. Притягиваешь за плечи, обвиваешь руками, когда Чонгук между твоими раздвинутыми ногами устраивается. Он входит плавно, до конца. Чон целует в губы, а потом в шею, покусывая нежную кожу. Альфа инстинктивно бёдрами поддаваться начинает, двигается, проезжается по стеночкам влагалища и просто задевает все чувствительные точки, о существовании которых ты сама и не знала. Ноги шире раздвигаешь, голову запрокидываешь, глаза прикрываешь и дышишь тяжело, иногда тихо скуля, пока матрас под тобой прогибается после каждых толчков Чонгука. Он выпрямляется, хватается за твои бедра, держит и быстрее член вгоняет и рычит негромко, пока ты в пояснице прогибаешься и стонешь, сжимая простынь в руках. Чон ещё долго будет осыпать твоё тело поцелуями, будет уносить далеко от внешнего мира, где приятно. * * * — Эй, Тэхен, туда нельзя! — Наён подбегает к альфе, который подходил к комнате Чонгука, а сейчас смотрит непонимающе на девушку. — Почему это? — Не мешай им делать нам племянников, — Тэ удивленно вскидывает брови от слов Наён и как раз до них доносится глухой стон за дверью. Видимо, в этот момент тебе было очень приятно, раз вскрикнула так, что и в коридоре слышно было. — Понял, — Тэ кивает и удивляется вместе с девушкой, которая последний раз посмотрев на дверь, усмехнулась.