Прикладная некромантия

       — …а еще у меня будет брат. Или сестра. Пока не знаю, мне заранее его жаль.        Лютый мертвец по ту сторону круга взвыл. Возможно, даже сочувственно.        Цзинь Лин хмуро нахохлился, обнимая колени. Оуян Цзычжэнь понимающе покивал. Цзинъи, который слышал истории семейных перипетий «дядиной принцессы» в юбилейный дцатый раз, украдкой зевал в кулак.        — Так что расслабься, может, сиротой быть не так уж плохо.        — Может быть, — задумчиво протянул куратор. Взлохматил и без того лохматые кудри на затылке и мечтательно прикрыл глаза. — Тем более, я давно понял, мне не нужно другой семьи, кроме учителя…        — Ха! Давай-ка уточним, ты прям точно уверен, что декан мне не родственник? — вредненько перебил Цзинь Лин. — Расслабься, я так, чисто уточняю. Просто, если ты не понял, это может очень внезапно выясниться!..        Сычжуй вздохнул и поворошил палкой угольки костра. Что ж, итог: за эту гуеву практику из полезного они узнали пока что только что в минуту кризиса лично Сычжуй способен активировать старинные защитные поля. А еще узнали много ненужного (хотя иногда и интересного) про неуловимого декана факультета некромантии и демонологии.        Узнали, ясное дело, против своей воли.        Сычжуй надеялся, когда за лишние знания их будут скармливать какому-нибудь Асмодею или Астароту, сей факт послужит смягчающим обстоятельством.        Лично он. Совершенно точно. Не хотел ничего такого слышать. Желательно, никогда. Мало ему было отца, закрутившего роман с профессором… у него, в конце-то концов, есть своя личная жизнь!        Правда, памятуя о зловещей, пышущей фиолетовыми искрами агрессивной заботы фигуре «дяди Цзяна» сиречь профессора Цзян Ваньиня и также об остальных «дядюшках», включая собственного дядю Сичэня, Сычжуй старался в собственной личной жизни двигаться очень осторожными, очень храбрыми шажками. Например, обниматься и держаться за ручки — круто. Да.        Снова вздохнув, Сычжуй нашарил ладонь Цзинь Лина, сжал. Холодные пальцы дрогнули в его руке. Цзинь Лин придвинулся чуть ближе, но с рассказа не сбился.        Его семейная сага как раз добралась до момента, когда дедушка Цзинь Лина, медиамагнат (и спонсор универа) господин Цзинь Гуаньшань обнаружил неучтенное последствие своих бесконтрольных измен жене. Последствие звали Мэн Яо (ныне — завкафедрой иллюзий, доцент Цзинь Гуанъяо), Цзинь Лин той драмы в силу возраста не застал, но экспрессию выдерживал все равно.        Лютый мертвец за барьером опять взвыл. Ему ответил другой. Сычжуй старался на них не смотреть, как и остальные — кроме куратора. Куратор, наоборот, косился на бедных зомби с пугающим любознательным любопытством.        Гуй болотный. И как так вообще получилось?        Третий мертвец шарахнулся прямо в барьер. Его выпученные белые глаза бессмысленно вращались, изо рта вываливался длинный серо-розовый язык, черные когти страстно скребли невидимую стену.        — Зато запишем это в отчете примером аномальной одержимости, — пробормотал Сычжуй. — Я цензурно написал курсовую про анимацию полового члена. Я и это смогу цензурно описать.        — Да уж, — грустно согласился Цзычжэнь. — Как ты в себя веришь. Я вообще никогда не думал, что реально такую фигню увижу.        — Я вот не хотел этого видеть, — вредненько заметил Цзинь Лин, на секунду прервав свой, без сомнений, очень поучительный рассказ о родственных хитросплетениях, и ткнул пальцем в куратора. — Все ты!        У куратора хватило совести принять понурый вид. Впрочем, гораздо больше перевозбужденных зомби его, похоже, волновало полное и окончательное отсутствие мобильной связи: телефон он одержимо проверял с интервалом в две с половиной секунды.        Зомби выли на разные голоса. Ходили в зеленоватом тумане кругами. И — самое удручающее — периодически отчаянно пытались совокупляться, прямо вокруг поля, не отходя от светящейся границы.        Сычжуй прикрыл глаза. Он старался не обращать на трупную оргию внимания, но увиденного, как говорится, развидеть уже не мог.        Действительно, как так вышло?..        …на практику их точно распределял зам.        — Охренеть, — мрачно выразил Цзинъи всеобщую мысль, когда спустя три часа электрички и почти час тряского автобуса (который определенно застал кого-то из славных воителей древности) они оказались в деревеньке на горном перевале.        Во-первых, тут было холодно. Во-вторых — стремно. В-третьих — уныло донельзя. Кажется, местные жители застряли минимум в позапрошлом столетии. Если вообще тут были: между домов бродили сонные куры, где-то зловеще блеяла овца, но ни единой человеческой души в поле зрения не наблюдалось.        — Пиздец, — Цзинь Лин цепко держал Сычжуя за руку. Сычжуй тихонько млел, не забывая оценивать ситуацию. Другой рукой он не забывал удерживать контейнер от доцента Цзинь. Тяжелый.        — Честно говоря, — тихонько вставил Оуян Цзычжэнь, с подозрением морща нос. Пахло и в самом деле не розами, а вполне себе овечьим дерьмом. — Честно говоря, я думал, тебя, Цзинь Лин, отправят куда-то поприличнее. Еще радовался, что я в вашей четверке оказался.        — Ну так разочаруйся, — бросил ему Цзинь Лин. Сычжуй успокаивающе погладил его пальцы.        — Не страшно, мы подозревали, что так будет, — напомнил. — С нашим-то везением. И вообще, нужно найти, где тут бюро регистрации аномальных зон… или куда нам там?        Официально исследованиями перевала руководил человек по фамилии Яо. Студентов он встретил без радости, и Сычжуй его в принципе понимал: кому охота параллельно работе еще и носиться с четырьмя первокурсниками, которые, положа руку на сердце, ничего толком не умеют и вряд ли принесут практическую пользу.        Господин Яо с затаенной печалью их осмотрел, особо задержав взгляд на моментально насупившемся Цзинь Лине.        — Ох-х. Ладно, хорошие господа, идите, заселяйтесь в домик, там уже ваш куратор окопался.        — А кто нас курирует? — шепотом поинтересовался Цзычжэнь. — Вы не знаете?        — Без понятия, — тем же шепотом отозвался Цзинъи. — А-Цин сказала, что мудак однояйцевый или как-то так…        Цзинь Лин покрепче вцепился в ладонь Сычжуя. Вид у него был брезгливый и мрачный.        Сычжуй постарался морально собраться. Он действительно не ждал от практики ничего хорошего.        Деревня оказалась воистину крохотной, а маленькое одноэтажное здание, служащее студентам суррогатом общаги, поражало воображение. В том плане, что оказалось деревянным бараком, продуваемым всеми ветрами.        Оно вместе с другими бараками и снулыми вагончиками располагалось прямо рядом с огороженной полосатыми столбиками аномальной зоной. Между столбиками исследовательская группа натянула веревки, на веревки густо нацепляли дешевых талисманов, отчего воздух слегка мерцал и подрагивал.        Почти сразу за веревкой начиналось редколесье, ползущее по горному склону вверх. Из-за деревьев периодически доносились стоны и завывания.        — Здесь во много раз превышена концентрация темной ци, потому здесь постоянно происходят прорывы и выкапываются мертвецы, — уныло вещал господин Яо. — Старые мертвецы, почти истлевшие, но злые что твои собаки. И еще появляются голодные духи. Но вам ничего особо делать не придется, только учиться определять места вероятных прорывов, следить за образцами и так, по мелочи… о, вот и ваш дом.        Если до того у Сычжуя оставались робкие сомнения, теперь они развеялись окончательно. «Дом» не выглядел пригодным для жизни местом.        Хорошо, что лето, по крайней мере, выдалось более-менее теплым, потому что вряд ли сюда проведена горячая вода, верно?        Судя по тоскливым лицам товарищей, их одолевали похожие мысли.        Тем часом, скрипучая дверца так называемого дома отворилась, и на крыльцо выбрался человек. Весьма, эм-м, внушительный, всклокоченный и на удивление симпатичный. Его насыщенно-бордовая футболка туго обтягивала крепкие грудные мышцы и широченные плечи, на черных джинсах красовались авангардные дыры, а в руке была гордо зажата поллитровая кружка с танцующими веселенькими огурцами.        На лбу у человека зловеще темнел кроваво-красный знак.        — О, — зевнул человек и сразу же широко улыбнулся. От его улыбки, сиятельной и обаятельной, осторожному Сычжую захотелось сбежать подальше. — Привет! Вы первокурсники, да? Я — Ло Бинхэ, ваш куратор, приятно познакомиться!        Цзинь Лин и Цзинъи медленно посмотрели на Сычжуя. В их глазах читалась мрачная обреченность рабов, запертых в клетке с тигром. Оуян Цзычжэнь шумно сглотнул.        Сычжуй был в себе уверен и знал, что сам в лице не изменился. В конце концов, он с самого начала всей душой настраивался на своего рода лютый пиздец.        — Привет, — сказал он очень вежливо. — Приятно познакомиться. Я — Лань Сычжуй.        Улыбка Ло Бинхэ засияла ярче, но темные, с красноватым отблеском глаза смотрели цепко и холодно.        — Все же первый курс, правильно же? У вас же еще нет демонологии?        — Нет, — поскольку остальные хранили тягостное молчание, Сычжую волей-неволей пришлось взять переговоры на себя. — Со следующего семестра.        — Ну, — беспечно пожал плечами куратор. — Считайте, что она началась с сегодня, окей? А то тут такое дело… тут на раскопках вроде как аномальные случаи посмертной демонической одержимости. Комплексная система… короче, я дам вам почитать доклад моего учителя, он очень подробный!        Знак в центре его лба слегка опалесцировал на свету. Сычжуй сдерживался как мог, а остальные откровенного на него пялились.        Особенно Цзинъи и Цзинь Лин.        С Ло Бинхэ они трое были знакомы заочно, благодаря А-Цин, которая не интересовалась сплетнями, но почему-то всегда все про всех знала и милостиво делилась сведеньями за еду, конспекты и редкое политическое убежище во времена бушующих на девятом бурь и штормов.        Так вот. Про Ло Бинхэ правоверному студенту нужно было знать три вещи. Он демон-полукровка, но уже третий год безуспешно торчит на пятом курсе по направлению демонологии. Он бессменный ассистент декана, а замдекана тем часом мечтает его изощренно убить, причем совершенно взаимно. И, соответственно, он безошибочно, мистическим и непостижимым образом различает декана и замдекана абсолютно всегда, хотя больше никто в универе не может похвастаться такой суперспособностью.        Тут А-Цин всегда делала страшные глаза. Глаза у нее были белесые и зловещие, как у призрака, потому получалось очень хорошо. Проникновенно.        Ло Бинхэ не жил в общаге, на парах его тоже видели редко, и теоретически вся его жизнедеятельность сводилась к хождению за деканом хвостиком. Увидеть его внушительную персону в отрыве от факультетского начальства удавалось не каждому.        И вот — их четверке охренеть как повезло.        Поначалу все было неплохо. Конечно, их поселили в одну на четверых комнату, по сравнению с которой общажная трешка считалась бы императорскими хоромами.        Конечно, господин Яо провел им кратенькую экскурсию вдоль огороженной колышками аномальной зоны, из глубин которой доносились леденящие кровь завывания, и Цзинь Лин моментально заявил, что ни на какую практику больше не хочет, уходит в духовники и сейчас же едет домой.        Конечно, Цзинъи ухитрился забыть мобильный телефон дома и полчаса ныл родителям, оккупировав телефон Сычжуя.        Конечно, восхитительная, божественная еда доцента Цзинь Яньли (в основном, промышленный запас острого супа из свиных ребрышек и корня лотоса, разлитый в составленные одна на другую плотно закрытые порционные чашки) закончилась на второй день, хотя Сычжуй призывал товарищей к экономии…        Тем не менее, дневник писался, вспышки некроэнергии исправно замерялись на рассвете и на закате, кучка людей в мятых белых халатах снисходительно относилась к четверым практикантам в своих полевых лабораториях и даже пускала отмечать следы энергии инь на, без сомнений, исторически ценных черепках.        Куратор Ло Бинхэ особо не отсвечивал, слишком занятый попытками общаться с деканом на фейсбуке или хотя бы по смс. Поскольку связь в этой заднице мира почти не ловила, отправка даже одного сообщения превращалась для бедняги в сложный квест.        Звонить было несколько проще, но мудрый факультетский руководитель коварно не брал трубки.        Сычжуй (и все остальные) знал все это, потому как иногда Ло Бинхэ приходил к ним жаловаться на жизнь.        Иными словами, все шло не гладко, но сносно. Но в середине второй недели, когда Сычжуй уже почти понадеялся на благополучный исход всего мероприятия, господин куратор таки соизволил вспомнить о своих, собственно, кураторских обязанностях. Ну, что значит, вспомнил.        Он поймал их после ужина и продемонстрировал светящийся экран смартфона.        — Вот!        — «…не вижу отчета по совместной работе с первокурсниками», — щурясь, прочитал Оуян Цзычжэнь. Товарищ по несчастью, он оказался неожиданно адекватным и иногда удивительно храбрым. — Э-эм, от… «возлюбленного учителя»? Это от декана что ли? Да не будет, хм, названо его имя всуе.        А иногда его храбрость приобретала самоубийственные масштабы.        Сычжуй одной рукой взял за руку Цзинь Лина, второй уцепил за край кофты Цзинъи и тактически отступил на шаг подальше.        Бинхэ, однако, на шутку не обиделся, только довольно ухмыльнулся.        — Ага. Учитель требует от меня совместную работу с вами, значит, она у нас будет.        — И в чем она заключается? — осторожно уточнил Сычжуй, мысленно взмолившись ко всем богам разом.        — Ну так, — Бинхэ беспечно взлохматил кудри. Тесная футболка угрожающе затрещала на мощных плечах. — Вы же некроманты? Но до сих пор не видели аномально одержимых мертвецов в центре зоны. Вот и пойдем туда, когда сядет солнце. Вы не тряситесь, пока я с вами, ни один дух и демон не посмеет вас тронуть!        Он подошел поближе и снисходительно потрепал побледневшего Цзинъи по плечу. Должно быть, он полагал жест отеческим, но Цзинъи едва устоял на ногах и выматерился одними губами.        Бинхэ, впрочем, уже снова уткнулся в телефон, воодушевленно строча ответ, и ничего не заметил.        — Учитель любит точность и красоту, — пробормотал он. Экран смартфона осенял его породистое лицо неземным сиянием. — Так что ваши отчеты должны быть очень хороши! И чтоб потом вы не забыли отметить нашу совместную работу.        — Нет, — пробормотал Цзинь Лин, покрепче стискивая руку Сычжуя. — Я передумал. Если оно все время у демонологов, лучше пойду на некроманта. Пусть уж лучше Вэй Ин.        — Ты доживи сначала до четвертого курса, — резонно возразил Цзычжэнь.        Нет, Сычжую он определенно нравился.        Ло Бинхэ отправил сообщение и подкинул телефон в воздух с надеждой поймать сеть.        Боги, он же демонолог. Бесконечно остающийся на второй год. У него некромантия сто лет назад была. Почему он вообще оказался их куратором?!        Это точно был заговор. Возможно, параноидально размышлял Сычжуй, оперативно собирая рюкзак за себя и Цзинь Лина (Бинхэ посоветовал запастись талисманами и киноварью, «чисто на всякий случай»), возможно, вся эта история с практикой — совершенный в своем коварстве заговор замдекана.        Замдекана, по вездесущим слухам, терпеть не мог их с деканом общего ассистента-полукровку и вот уже три года безуспешно пытался оного изжить.        Сначала замдекана заваливал его везде, где смог, но Ло Бинхэ каждый раз чудом восстанавливался.        Потом замдекана решил выпустить его из универа на фиг и никогда не брать в аспирантуру. Но коварный Ло Бинхэ просчитал его план и поэтому теперь коварно сам заваливал последнюю летнюю сессию, с треском вылетал перед самой защитой диплома и на следующий год торжественно восстанавливался на пятый курс сначала.        Замдекана попытался убедить всех его экзаменаторов поставить ему автоматы, но камнем преткновения неожиданно стал зачет по боевой магии, которая у выпускников демонологического шла чуть ли не факультативно. Зачет испокон веков принимал доцент Лю, а он был человек принципиальный. И ему не нравился Ло Бинхэ. Замдекана демонологов, впрочем, ему тоже не нравился.        Осознав, что чудовищный студент будет восстанавливаться примерно вечно, замдекана затаился.        Мог ли он устроить так, что к Ло Бинхэ попали на кураторство четверо несчастных перваков, один из которых — «золотой племянник» Цзинь Лин с самым большим количеством дядюшек в универе, а другой — некто Лань Сычжуй, вся семья которого окопалась на древнейшем и эксклюзивном факультете духовной магии? Причем устроить не просто так, а с прицелом на несчастный случай? Судя по слухам, замдекана вполне мог пожертвовать случайными студентами ради возможности выгнать личного врага без права восстановления.        Сычжуй передернулся. Звучало логичнее, чем ему бы хотелось.        Но, как всегда, у них не было выбора.        Потому в назначенный час — то есть, собственно, в самом начале часа мыши — они вчетвером выстроились перед Ло Бинхэ, облаченные в защитные комбинезоны (похожие на дурацкие марлевые скафандры веселенького небесно-голубого цвета) и вооруженные пачками бумажных талисманов.        — Разве нам не полагается, ну не знаю… оружие? А? — полушепотом вопросил Цзинъи.        Бинхэ посмотрел на него снисходительно. Сам он комбинезоном пренебрег, сменил футболку на черную рубашку, тоже слишком тесную, а роскошные кудри собрал в кривую косичку.        — Зачем вам оружие? Не волнуйся, если что-то пойдет не так, я смогу вас защитить!        Свежо предание, мрачно подумал Сычжуй. Куратор, безусловно, был у них, что называется, умный и красивый, но все его достоинства перечеркивали его приоритеты.        — Если с нами что-нибудь случится, — неожиданно угрожающе насупился Цзинь Лин. Одной рукой он вцепился Сычжую в локоть, в другой нервно сжимал оберегающий талисман-колокольчик, который в обычное время демонстративно оставлял на тумбочке. — Мой дядя тебя со свету сживет! Все мои дяди! И мама.        — А у замдекана будет повод тебя выгнать, — поддержал его Цзычжэнь. — И вряд ли декан захочет его остановить.        Сычжуй в который раз подивился, каким образом рассудительность нового товарища уживается с его же отчаянной храбростью.        Ло Бинхэ, как ни странно, снова не обиделся, только ухмыльнулся.        — Все будет в порядке, не переживайте, — и добавил, доверительно понизив голос. — Учитель говорит, у меня дьявольская удача. Со мной ничего опасного не случается.        С нами-то очень даже случается, подумал Сычжуй, но промолчал. Очевидно, зря.        Когда в первые полчаса подъема на перевал им не встретилось ни одного мертвеца, друзья забеспокоились.        — Почему так тихо? — настороженно вертел головой Цзинъи. Сычжуй на всякий случай отдал ему несколько запасных талисманов, а сам повторял в уме упокаивающие сигнатуры вперемешку с нотами «Успокоения души». Профессор Вэй под настроение пытался привить своим студентам привычку работать на вопиюще крамольном стыке некромантии и духовной магии.        Сычжую нравился его комплексный подход, однако признаться в собственных экспериментах покамест не хватало духу.        — Все в порядке, — жизнерадостно отвечал тем часом Бинхэ, и ох как Сычжуя беспокоила его сияющая улыбка. — Я же говорил, у меня дьявольская удача.        Тут под его кроссовком сочно хрустнуло.        Куратор недоуменно поднял ногу, рассматривая наполовину выкопанный из земли человеческий череп, которому чья-то дьявольски удачливая пятка только что продавила теменную кость.        Череп выдержал паузу в две секунды и зловеще засветился зелененьким. На его целых частях вспыхнули незнакомые сигилы, немного смахивающие на кураторскую демоническую печать.        — Ой, — сказал Бинхэ. — Что это?        — Не знаю, — Сычжуй привычно схватил Цзинь Лина за руку, а Цзинъи за шкирку и принялся медленно отступать. Оуян Цзычжэнь сцапал рукав кураторской рубашки и дернул на себя. От неожиданности Бинхэ шагнул назад, и вовремя — из-под земли, аккурат из-под черепа, ударил в ночное небо столп мертвенно-зеленого света.        Перевал осветился. Редколесье подернулось гнилостным туманом, запахло почему-то прозекторской. Вокруг через каждый шаг земля начала пучиться, и наружу полезли новые черепа. Их костяные маковки светились как грибы-гнилушки.        — Блять, — емко высказался Сычжуй. Практика влияла на него даже хуже универа.        — Валим! — сдавленно повелел Цзинь Лин. Цзинъи просто мелко трясся и глядел на черепа-гнилушки, открыв рот. — Живо!        — Вперед, за мной, — тут же скомандовал Бинхэ, до того точно так же недоуменно хлопавший глазами. Схватил за запястье Цзычжэня и на первой крейсерской рванул куда-то в сторону.        Сычжуй не замедлил рвануть за ним, таща друзей почти что на буксире.        — Пиздец-что-это-за-нахрен-какого… — речитативом повторял Цзинь Лин. Его рука была холодной и влажной.        Бледный Цзинъи в зеленом свете сам походил на зомби. Зубы его стучали.        К счастью, бежать оказалось недалеко. Очень скоро Ло Бинхэ вывел их на расчищенную каменную площадку, огороженную полосатой лентой.        Ограждение господин куратор, впрочем, снес, даже не заметив.        — Вы умеете в защитное поле?!        — А ты не умеешь?! — взвился Цзинь Лин. — Да ты!..        — Эй! — от его гнева Бинхэ слегка стушевался. — У меня некромантия была сто лет назад!        — Да какого хрена?!        Сычжуй выпустил Цзинъи (тот обессилено плюхнулся на задницу), снял со спины рюкзак, достал необходимые талисманы и молча обошел площадку по периметру. Активированное поле послушно вспыхивало, полоски рисовой бумаги, расписанные киноварью и человеческой кровью, растворялись в воздухе одна за одной, подпитывая защитную сеть.        Хорошо, что сигнатуры поля более-менее укладывались в стандарты. Хотя оно наверняка было старинным, исторически ценным и все такое.        Сычжуя в конкретный момент больше всего утешало, что поле работало. Его спутники, во главе с долбанутым господином куратором, смотрели во все глаза.        Наконец, покрывающий площадку узор полностью загорелся по контуру, и их пятерых накрыло почти прозрачной, тускло мерцающей полусферой.        Очень вовремя: земля кругом продолжала пучиться, и наружу с неспешной неотвратимостью тут и там откапывались полуразложившиеся трупы. Некоторые в ржавых доспехах, некоторые — в истлевших лохмотьях, некоторые и вовсе облаченные в одну лишь гниющую плоть.        Над осененным зеленым светом перевалом плыл гнилостный туман, в нем вспыхивали тусклые тревожные огни.        Долгую минуту Сычжуй наблюдал, как мертвяки раскапываются, помогая друг другу. Глаза у них у всех горели зеленым.        Потом ближайший образец клацнул крупными зубами (он стоял буквально в шаге от контура, и можно было разглядеть, как двигаются анимированные мышцы челюсти) и взвыл.        Цзинь Лин одним скачком оказался с Сычжуем рядом, дернул его на себя и чуть ли не волоком оттащил в центр защитного поля.        — Ты… ты! Крыша совсем поехала?!        — Все нормально, оно работает, — поспешил заверить Сычжуй, сохраняя удивительное спокойствие. В глубине души своему спокойствию он сам поражался. Отец бы наверняка гордился. Ну, за вычетом того «блять». — Я думаю, что…        — Заткнись! — сверкнул глазами Цзинь Лин и с размаху его поцеловал.        Сычжуй кончился как личность. В голове ничего не осталось. Он слышал, как присвистнул куратор, как Цзинъи нервно хихикнул и что-то сказал Цзычжэню, а потом ничего не осталось, кроме Цзинь Лина и его горячего, неумелого, беспокойного рта.        У поцелуя был вкус имбирного печенья и дешевого чая, который они все четверо пили за ужином. Пару раз они стукнулись зубами, Цзинь Лин дрожал, прижимался всем телом, смешно дышал носом и не закрывал глаза с отчаянной решимостью человека, пришибленного адреналином. Защитный комбинезон скользил у Сычжуя под руками.        Мертвец снова взвыл совсем рядом, лихорадочный поцелуй распался так же внезапно, как начался.        — Вот, — сказал Цзинь Лин, тяжело дыша. Он мертвой хваткой вцепился Сычжую в предплечья и сверкал глазами. — Вот. Заткнись.        Сычжуй осоловело кивнул. Мыследеятельность у него так и не возобновилась, только где-то сильно на периферии мелькало грустное соображение: их первый поцелуй случился на глазах у друзей и долбанутого куратора, в окружении полуразложившихся ходячих трупов.        Блестяще.        Отлично.        Не то, чтобы Лань Сычжуй не хотел это повторить.        — Кхм, — нарушил звенящую тишину Цзинъи, по праву самого бесшабашного. — Чуваки, я за вас, конечно, рад, но… мне кажется, или мертвяки все равно вас сделали?        Сычжуй резко обернулся.        Некоторые мертвяки, продолжая стенать, бились в мерцающий барьер разлагающимся человеческим подобием мотыльков-однодневок. Но большинство.        — Твою ж мать, — прокомментировал откуда-то сбоку Оуян Цзычжэнь. — Твою ж гребаную мамашу.        — Они что?.. — Цзинь Лин, кажется, готов был провалиться сквозь землю. — Типа пытаются трахаться?! Да какого хера?!        Сычжуй молча прижал его к себе одной рукой. Ожившие трупы колыхались в резко пахнущем зеленом тумане по двое и по трое, сплетаясь в неловких, разлагающихся объятьях. И да, большинство из них пыталось совершать очень характерные поступательные движения.        — Офигеть! — Ло Бинхэ с очень неловким лицом почесал затылок. — Так вот она какая, аномальная посмертная одержимость! Я и не думал...        Цзинь Лин медленно обернулся к нему.        — В каком смысле, «вот она какая»? Ты хочешь сказать, ты эту свою одержимость и сам никогда не видел?!        — Да ее, ха-ха, никто толком не видел, — еще больше замялся Бинхэ и попытался снова выдать сияющую улыбку. — Учитель сказал нашему муда… в смысле, нашему замдекана, что у меня дьявольская удача, и тот тут же решил отправить меня на эти исследования. Типа, может, у меня получится эту одержимость засечь. Только у меня всегда, ну… типа, вот так.        — Вот так? — голос Цзинь Лина сделался не по-хорошему ласковым. С точно такой интонацией иногда говорил завкафедрой иллюзий доцент Цзинь, который доцент Мэн. — В каком это смысле, вот так?        — Ну, — Бинхэ был больше Цзинь Лина примерно в два раза, но почему-то все равно отступал. Если честно, Сычжуй его понимал. Никогда прежде он не видел «дядину принцессу» в такой ярости. Даже когда они застали отца и профессора Вэя в, м-м, компрометирующем положении. — Ну… вот так вот. Типа, вся моя удача выходит в каком-то, эм… эротическом ключе. Это, между прочим, ни хрена не весело!        Да уж, подумал Сычжуй, теперь бы еще понять, рассчитывал ли замдекана в самом деле на несчастный случай с первокурсниками, и если да, то как именно оный должен был произойти.        Его передернуло. Ну нет, сейчас об этом точно не стоит думать!        Таким образом они впятером и оказались в данной точке пространства. Из огненных талисманов получился неплохой костерок, защитное поле стояло неколебимо, мертвецы вдохновенно трахались по редколесью, а дискуссия Цзинь Лина и куратора из сферы «Я все расскажу дяде, нет, всем дядям сразу!» плавно перетекла в область сложностей внутрисемейных отношений.        Ло Бинхэ считал себя сиротой, однако ему тоже, оказывается, было что рассказать.        Правда, в его историях вместо его собственных родственников фигурировал в основном декан сиречь «учитель», и вот тогда-то Сычжуй сотоварищи против своей воли узнали слишком много из того, чего ты никогда не захочешь знать о факультетском руководстве.        Сычжуй дал себе слово, что попытается забыть на фиг все ахи и стенания касательно деканских ног, глаз, привычек пить чай в постели, любви к веерам и самому Ло Бинхэ, а так же пообещал себе никогда не думать об удручающей, по словам того же Ло Бинхэ, привычке замдекана приходить в самый пикантный момент.        Он ничего, ничегошеньки не хотел обо всем этом слышать. Но Бинхэ, раз оседлав любимую лошадь, прекращать не собирался.        — А как ты все-таки их различаешь? — не выдержал в конце концов Цзинъи. — Ну, в смысле, декана с замом? Они же близнецы, А-Цин говорит, их никто не различает.        — А-Цин? Это та А-Цин, которая дружит с Минъянь? — оживился Бинхэ. Потом мечтательно вздохнул. — Очень просто различаю, сердце ведет меня!        — А если серьезно? — Цзычжэнь заинтересованно подался вперед. — Вот правда, как? Мы же все деканат десятой дорогой обходим, не знаешь, на кого нарвешься.        — Если серьезно, — понурился Бинхэ. — Все реально просто. Шэнь Юань меня любит, а Шэнь Цзю хочет меня убить. Ну, и сердце все-таки меня ведет, конечно.        Он вздохнул снова.        — Ох, на самом деле, они же оба писали по мне научную работу с самого начала, я же типа единственный полукровка за последние дофига лет. Ну и я сразу понял, что учитель — моя судьба. Если бы не его сволочь-братец, я бы давно!.. эх…        Взгляд его подернулся блаженной поволокой.        — Не хочу нарушать твои идеальные фантазии, — ядовито процедил Цзинь Лин. — Но есть вопрос. Что нам теперь делать? Сдохнуть внутри контура?        — А, да не парьтесь, — отмахнулся Бинхэ. — С рассветом они сами упокоятся.        Поразмыслил пару секунд и добавил уже не так уверенно.        — Ну… наверное. Я так думаю.        — Зашибись!        Не зашибись, а лютый пиздец, поправил про себя Сычжуй уже привычно. Он знал, что это будет лютый пиздец. Нечему тут удивляться, вот нечему.        Цзинъи шепотом пересказывал Цзычжэню историю их знакомства с А-Цин, которую Цзычжэнь откуда-то знал.        Бинхэ с нежным лицом проверял бесполезный телефон. Тщетно надеялся обнаружить связь и, вместе с ней, какое-нибудь новое сообщение, но у него только периодически грузилась всплывающая реклама с большегрудой мультяшной красоткой. Похоже, его удача действительно распространялась только на всякую «эротическую одержимость».        Выдохшийся Цзинь Лин привалился к Сычжую теплым боком и чутко задремал. Его выбившиеся из хвоста волосы приятно щекотали шею.        Почему, вот почему, подумал Сычжуй, почему самые романтические моменты в жизни происходят исключительно в окружении лютого пиздеца? Что это за карма такая?!        Мертвецы пытались задорно совокупляться вокруг защитного поля. И их еще предстояло как-нибудь отражать в отчете.