Cause you'll be safe in these arms of mine Потому что ты будешь в безопасности в моих руках Just call my name on the edge of the night Просто позови меня, когда наступит ночь, And I'll run to you И я прибегу к тебе, I'll run to you Я прибегу к тебе. Lea Michele − Run To You
***
− Если мы перенесём эту свадьбу ещё раз, то, клянусь Богом, я сам женюсь на девчонке! Эскал мечется по своему кабинету, как дикий зверь, которого заперли в тесной клетке. Конечно, он никогда не покажется в таком виде перед подданными, но сейчас он один, за окном глубокая ночь, а на столе письмо из, Дьявол её побери, Падуи. Герцог знает, что его наместник в проблемной провинции уже давно потерял хватку, допуская ошибки и просчёты, влекущие за собой организации забастовок и бунтов. Эскал знает, что пора снова щёлкнуть хлыстом по непокорной Падуе, которая, если признаться честно, уже сидит у него в печенках. Хорошо было бы отправить туда одного из племянников, чтобы показали, что Верона сильна, как никогда, что готова придушить любые бунты в зачатке, что лучше склонить голову. Вот только отправлять нужно лишь одного племянника. Неизвестно, как повернётся судьба, и следует быть на шаг впереди. Герцог усаживается в кресло, нервно постукивая пальцами по столу и усиленно размышляет. Парис умен, хорошо воспитан и горделив. А ещё находится по срочному поручению в Мантуе, которая в совершенно противоположном направлении. На лошадях он будет добираться слишком долго, Падую нужно заткнуть немедленно и решительно. Пока она не прорвалась сопротивлением, как прогрызенный крысами мешок крупы. А у Меркуцио ветер в голове, упрямство в заднице и свадьба на носу. Которая откладывалась из-за возможной эпидемии и болезни невесты, что само по себе плохо. Позже свадьба − позже возможный дееспособный наследник. Это Эскала не устраивает, но он успокаивает эмоции, максимально рационально обдумывая варианты. Которых мало, действительно мало. Самому ехать, оставляя Верону беззащитной − неправильно, как с политической точки зрения, так и с моральной. Знает герцог, чем может закончиться его отсутствие в городе. Кого-нибудь убьют, дай Бог, если не его младшего племянника или племянника Капулетти, они же терпеть друг друга не могут, а ему потом разбирайся с этим кошмаром. Хлопот не оберешься. Герцог прикидывает в уме все плюсы и минусы, мысленно стараясь понять, каковы будут потери в самом наихудшем раскладе, хмурится, макает перо в чернила и принимается за письмо. В его власти сделать все для благополучия Вероны, и, черт бы его побрал, если он не справится.***
− Возможно, тебе просто не судьба жениться, − флегматично пожимает плечами Бенволио, делая глоток вина и прокручивая кубок в пальцах. Меркуцио только морщится в ответ, отпивая из своего. Судьба та ещё стерва. В таверне не очень много людей, привычно наполняющих помещение тихими разговорами, ароматами жареного мяса и вина. Делла Скала предпочёл бы более шумное место, чтобы никто даже краем уха не услышал его причитания. Да и не стоит никому знать, насколько наследнику уважаемого герцога Вероны наплевать на этот город и на его жителей. Политически невыгодно, как сказал бы дядя. Меркуцио снова морщится, глядя на потертую поверхность деревянного стола. − Почему герцог не отправит туда Париса? − задаёт вопрос Ромео, привычно мягко улыбаясь. Монтекки вообще на редкость спокойный и рассудительный этим вечером. Меркуцио делает вывод, что тот просто разлюбил Розалину (к всеобщей радости). − Насколько я знаю, обычно он предпочитает заниматься подобной работой. − Парис в Мантуе, − отвечает делла Скала, криво ухмыляясь, − уверен, что вернётся он не раньше следующего месяца. Такая возможность побыть главным хоть где-то? Братец её не упустит. − Мне кажется, я слышу нотки зависти, дружище, − хмыкает Бенволио, за хитрый блеск в его глазах отвечает не столько вино, сколько неугомонный темперамент. − Или ты просто соскучился по женскому обществу и хочешь поскорее жениться, чтобы... − О, закрой рот, будь добр, − прерывает друга Мерк. А затем добавляет, залпом допивая вино: − Ну и посмеюсь же я, когда тебя через силу женят на одной из твоих пассий. − Это вряд ли, наследник у нас Ромео, а я так, − отмахивается Бенволио, − не особо кому-то и нужен. Могу делать, что захочу, и ничего мне за это не будет. − Раз так, то тебе, наверное, неинтересно, что матушка подыскивает тебе невесту, потому что она замучилась оправдывать тебе перед отцами благочестивых веронских синьорин, − легко произносит Ромео, выглядя до того наивно, что если бы Меркуцио не знал характер друга, то поверил бы в эту мягкость и кротость. − Бенволио, ты что-то побледнел. Тебе нехорошо? Мерк тихо смеётся, наблюдая за друзьями, один из которых мгновенно теряет всю свою наглость, а другой продолжает строить из себя ангела во плоти. Смешные эти Монтекки, не зря их свела жизнь. − Как долго ты пробудешь в Падуе? − наконец, спрашивает Ромео, отвязавшись от вопросов Бенволио. − Если меня не убьют во время очередного восстания, то несколько недель, − обречённо откликается Меркуцио. − И это без учёта дороги. Даже загнав лошадь, раньше, чем за три дня до туда не добраться. − Я бы составил тебе компанию, − пальцы Монтекки коротко сжимают плечо племянника герцога в жесте поддержки, − но матушка строит новое поместье, а мы с Бенволио должны проследить. − Ничего, − благодарно кивает Меркуцио, искренне улыбаясь. − Я понимаю. Это семья. Делла Скала говорит это для успокоения друзей. Сам он мало верит в семейные ценности, а с таким дядей, как у него, это почти что сказка. Пафосная речь Эскала про святую обязанность и способ проявить себя лидером во время визита в Падую, всего лишь качественный блеф. Это политическая игра, в которой Эскал рискует племянником, прекрасно понимая, что делать в случае плохого финала. Меркуцио уверен, что дядюшка уже просчитал все возможные исходы и, пожалуй, только Джульетту в этой ситуации жалко по-настоящему. Помолвку никто расторгать не будет, а за какого делла Скала выдавать замуж в случае трагической гибели Мерка, это совершенно безразлично. Меркуцио слегка прикрывает глаза, просто надеясь, что хуже не станет, и всё разрешится само собой.***
− Эй, а ты знал, что похож на лошадь? Молчишь, делаешь всё, что тебе скажут, и взгляд такой же грустный?.. − А ещё я могу тебя лягнуть. Заткнись. Делла Скала только усмехается, исподлобья наблюдая за Тибальтом, который едет рядом. И, да, хуже всё же стало. ...когда Эскал ставит племянника перед фактом, что с ним в Падую едет всего пара стражников и Тибальт, Господи, прости, Капулетти, Меркуцио даже сначала не верит своим ушам. Он пару секунд молчит, мысленно прокручивая эту фразу в голове, а затем спрашивает, еле сдерживая желание опрокинуть что-нибудь на дядю: − А лучше компании не нашлось? Герцог равнодушно подписывает очередную бумагу, массирует переносицу и как-то устало отвечает: − Оставь своё ребячество хоть раз. Тибальт Капулетти лучший фехтовальщик Вероны. Я забочусь о твоей безопасности. Да и мы почти семья. − Отправляя меня в Падую с Тибальтом, вы очень оригинально заботитесь о моей безопасности, − язвит младший делла Скала. − Вы могли бы подложить мне в сапог змею, а результат был бы такой же. − Прекрати паясничать, − строго прерывает племянника правитель, почти не сдерживая гнев. − Ты ведёшь себя, как ребёнок. Жизнь − это не ярмарка, Меркуцио. Так что, возьми себя в руки, садись на лошадь и делай, что велят, щенок. − Как прикажете, ваше величество, − ледяным тоном цедит юноша. − До свидания. Дальнейшие сборы происходят почти без участия Мерка. Он надевает дорожный костюм, на пояс цепляя шпагу и засовывая несколько ножей в голенища сапог, быстро выходит из замка и спустя недолгое время оказываясь у балкона Джульетты. Там он привычно цепляется за плющ, поднимаясь наверх и слегка стучит пальцами в створки, надеясь, что хозяйка комнаты окажется там. Джульетта открывает почти сразу, как будто бы ждала, что мгновенно вызывает у юноши улыбку. Он делает шаг вперёд, обхватывая руками хрупкое тело и прижимается губами к виску девушки, прикрывая глаза. Взбудораженные гневом и разочарованием от вновь отложенной свадьбы чувства успокаиваются, наступает момент покоя, и делла Скала тихо произносит: − Мне жаль, душа моя. Джульетта коротко вздрагивает в его руках, но не отстраняется. Ей безумно обидно, грустно и страшно за Меркуцио, за себя и за будущее, которое вновь оказывается не в их руках. Она кладёт голову ему на грудь, слушая чужое ровное сердцебиение, и выдыхает: − Ты обязательно вернёшься. Племянник герцога молчит, не желая врать и обнадеживать невесту. Он не знает, куда приведет его это путешествие, не знает, с чем может столкнуться, и, пожалуй, впервые в жизни он по-настоящему боится. В Вероне, такой знакомой, такой по-своему безумной и родной, он всегда чувствует себя королём. Его боятся, его любят, его уважают, его ненавидят и считают сумасшедшим. В Падуе его лишь ненавидят. Как и всю династию делла Скала, одним взмахом забравшую независимость провинции. И это пугает. Мерк не хочет признаваться в этом, но он бы многое отдал, чтобы никуда не ехать. − Конечно я вернусь, − отвечает он, нежно проводя пальцами по спине девушки. − Со мной же едет Тибальт, что может случиться? Джульетта вдруг поднимает голову, шокированно приоткрывая пухлые губы: − Он не говорил об этом. Почему именно он? − Понятия не имею, − Меркуцио слегка касается кончика её носа своим и улыбается, − но мы почти семья, так что... − Только не убейте друг друга, умоляю, − перебивает его девушка, встревоженно моргая. − Вы оба мне дороги. − Думаю, у нас найдутся более важные дела, любовь моя, − фыркает делла Скала. − Время пролетит быстро. Обещаю. − Когда это ты стал управлять временем? - грустно выдыхает Джульетта. − С этого момента, − Меркуцио садится на край кровати, утягивая невесту за собой и заправляет светлый локон ей за ухо. − И сейчас я его замедлю... Он целует Капулетти, нежно обхватывая ладонями её лицо, целует глубоко, жадно, жарко, словно в последний раз. Ловит её тихие выдохи, чувствует, как она прижимается к нему, комкая подол платья в маленьком кулачке, чтобы не мешал. Плавно спускается на шею, оставляя лёгкие поцелуи на линии подбородка и вновь возвращается к губам, не желая отпускать. Джульетта слышит собственное сердцебиение, чувствует трепет в груди и в животе, тянется навстречу, пытаясь получить больше, сильнее, ярче. Она даже забывает, что они сидят на кровати, что в любой момент кто-то может зайти в комнату. Ей абсолютно и безбрежно плевать на всё кроме требовательных губ жениха, его касаний и его самого. Девушка пропускает между пальцами тёмные волосы, слегка оттягивая, чувствует, как сжимаются пальцы юноши на её бедре, и внезапно испускает тихий стон, который мгновенно смущает её так, что она отстраняется. Щеки горят, дыхание сбито, по спине бегают мурашки, а Меркуцио так улыбается, как будто выиграл мешок золота. Он ещё раз коротко целует её, а затем хрипло шепчет ей прямо на ухо: − Продолжим после свадьбы, любимая. Капулетти краснеет пуще прежнего (хотя куда уж больше, лицо и так цвета спелого граната) и встаёт, начиная привычно поправлять платье. Делла Скала хочет поддразнить, вызвать в невесте ещё больше противоречивых эмоций напоследок, но с сожалением понимает, что его вот-вот хватятся. А ещё нужно проверить любимую лошадь, не перетянул ли конюх подпругу, нормально ли закрепил седло... Меркуцио встаёт, кидает ещё один взгляд на смущённую невесту и приоткрывает створку на балкон: − Увидимся, душа моя. Джульетта не успевает ни подойти, ни обнять, ни сказать даже слова, так стремительно юноша спускается по плющу вниз и пропадает среди яблонь. Капулетти ещё несколько минут смотрит на стену вокруг поместья, стараясь заглушить тоскливое и тревожное чувство в груди, сжимает пальцами кулон и выдыхает: − Я буду тебя ждать.***
Меркуцио с Тибальтом и двумя герцогскими стражниками Доном и Вичензо скачут уже полтора дня. Мимо проносятся поля, деревни, но делла Скала мало занимают виды. Он не особо любит верховую езду, и даже несмотря на ровный ход любимой лошади, он уже почти не чувствует ягодиц и бёдер. Жаловаться тут некому, да и зачем? Все друзья остались в Вероне. Тибальт вообще за всю поездку проронил, кажется, не больше десяти слов, стража предпочитает обращаться к нему исключительно, как к "синьору делла Скала" и только по важным вопросам. Так что, племяннику герцога безумно скучно, адски тоскливо и хочется повеситься на ближайшем дереве. Благо, их много. На закате второго дня, когда они находят удобную поляну, окруженную кипарисами, Меркуцио распрягает кобылу, ласково похлопывая ту по шелковистому тёмному боку, а затем садится у костра, молча наблюдая за огнём. Он не чувствует себя изнеженным вельможей, но, честно говоря, откровенно скучает по мягкой кровати, горячей воде и Джульетте. Последнее он принимает, как часть своего комфорта, как то, без чего жить уже даже сложно и неприятно. Делла Скала коротко улыбается, и продолжает смотреть на то, как жадное пламя пожирает хворост. − Синьор, завтра к закату мы уже будем в Падуе, − вдруг произносит Дон, почесывая свою густую щетину и переглядываясь с напарником. − Будут ли какие-нибудь указания? − Никаких, кроме тех, что дал вам герцог, − равнодушно отвечает Мерк, пожимая плечами. − Но... − Вичензо как-то совершенно неловко трёт ладони друг об друга, а затем добавляет, совершенно шокируя этим юношу: − Ваш дядя не давал никаких указаний. Сказал лишь, что мы должны выполнять ваши приказы. Меркуцио переводит взгляд на стражу, пытаясь понять, что вообще происходит. Чтобы Эскал и не дал никаких указаний? Совершенно не похоже на сурового, привыкшего всё держать под своим контролем, правителя Вероны. − Тогда давайте просто попробуем незаметно разузнать, что происходит в этой забытой Богом провинции, выживем и вернёмся обратно в Верону. Как вам такой план? − предлагает юноша. − Бесподобно, − фыркает Тибальт, пока стражники просто молча кивают и уходят по разным сторонам охранять лагерь. − В тебе погибает гениальный стратег. − А что предлагаешь ты? − интересуется делла Скала. − Въехать в Падую под музыку, громко сообщить, что к ним приехал племянник узурпатора и тирана, и ждать, пока меня зарежут? − Последний пункт не так уж и плох, − усмехается Капулетти. − Мне нравится. − Сильно не обольщайся, − парирует Мерк, беззлобно ухмыляясь. − Скорее всего, тебя зарежут за компанию. А потом на твоей сестре женится Парис. Или мой дядюшка. Меркуцио видит, как мгновенно слетает ухмылка с лица кузена Джульетты и задумчиво наблюдает за этими изменениями. Кажется, сестра действительно дорога Кошачьему Царю, раз он так печется о её благополучии. Может, стоит хотя бы притвориться не врагами на какое-то время, думает делла Скала. А затем спрашивает, уже начиная жалеть о своём предложении: − Есть идея. Предлагаю заключить мир хотя бы на время этого внезапного путешествия. Как только окажемся опять в Вероне − можешь разбить мне нос. Но сейчас враждовать нам с тобой невыгодно. − О, да ты испугался, − хмыкает Тибальт, переводя насмешливый взгляд на жениха кузины. − Да. И признаю это, − внезапно не отшучивается Меркуцио, теряя всё своё напускное безразличие. − Давай постараемся выжить. − Почему бы и нет, − пожимает плечами Капулетти, чувствуя себя неуютно рядом с таким делла Скала. − Но потом я воспользуюсь предложением и разобью тебе нос. Меркуцио кивает, криво улыбаясь, а затем укладывается у костра, накрываясь плащом и глядя в тёмное небо, на котором, как алмазы на бархате, блестят звезды. Тихо стрекочут сверчки, от земли исходит густой влажный запах, костёр выбрасывает в небо сноп ярко-оранжевых искр из-за подкинутых Тибальтом веток, и Меркуцио прикрывает глаза, представляя себе ту, к которой очень хочет вернуться. Капулетти крепко сжимает в руке кинжал, зная, что его сон будет прерывистым и чутким: привычка − вторая натура и старается даже не думать о том, зачем напросился поехать с делла Скала. Просто той, которая очень дорога Тибальту, очень дорог Меркуцио. И если это принесёт Джульетте счастье, то Капулетти постарается сохранить жизнь и этому сопляку, и себе. Потому что он тоже очень хочет к ней вернуться.***
Первые проблемы возникают у них на въезде в Падую. Стражники на воротах пристально разглядывают хорошо одетых синьоров с личной охраной и обращаются целенаправленно к Тибальту, совершенно игнорируя присутствие Меркуцио: − Кто такие и зачем? − Я Тибальт Капулетти, это мой, − Кошачий Царь бросает взгляд на невозмутимого делла Скала, − кузен. Джу... Джулиано Капулетти. И наша стража. Мы прибыли из Флоренции по вопросам торговли. − Проезжайте, синьоры, − кивают стражники, все ещё подозрительно поглядывая на Меркуцио. − Эй, синьор Джулиано, вы уже бывали у нас? Ваше лицо кажется знакомым... Меркуцио надменно вздёргивает бровь, кривит губы в презрительной усмешке и спрашивает: − Это допрос? Не думал, что в этом захолустье настолько плохо с манерами. Мне достаточно одного жеста, чтобы моя стража снесла вам головы. Дорогу! Стражники мгновенно теряют всякий интерес к расспросам и пропускают, начиная опрашивать следующих всадников. Пока Меркуцио тихо ухмыляется, Тибальт интересуется злым шёпотом: − Ты уже бывал здесь? − В далёком детстве, − отвечает Мерк. − Мне было лет девять. Это был торжественный приём на площади... − Тогда у тебя тоже была шевелюра, как у девки, − чертыхается Капулетти. − Ты чуть не испортил свой же план, гений. − Ну ты же прикроешь меня, кузен? − смеётся делла Скала, подмигивая заклятому врагу. − Джулиано... Фантазия у тебя, конечно... − Заткнись. Тибальт подгоняяет пятками своего коня, оказываясь чуть впереди, а Мерк тут же теряет улыбку, действительно выуживая из кармана знакомую лиловую ленту и туго подвязывая локоны. Капулетти прав. Он слишком узнаваем. ...серьёзные неприятности возникают гораздо позже. Они находятся в Падуе уже неделю, преимущественно гуляя по городу и слушая разговоры людей. О Вероне говорят часто, много и зло, клянут Эскала с непомерными налогами, строят догадки, распускают сплетни. Ни Меркуцио, ни Тибальту эти разговоры особо неинтересны. Хотя некоторые делла Скала запоминает, чтобы рассказать потом друзьям и вместе посмеяться. Особенно нравится ему история, которой обмениваются прачки, стирающие белье в реке Брента, про то, что "у герцога веронского уши ослиные, когти и не племянники, а племянницы! Ибо не могут мужчины такими женоподобными быть!" Разгоняет сплетниц какой-то мужик, ведущий козу на верёвке и заявляющий, что "герцог уж давно душу свою продал Сатане, а значит говорить о нем, все равно что Дьвола вспоминать". Меркуцио потом долго посмеивается над этими россказнями, надеясь, что вся опасность на этом и закончится, но беда приходит в их комнату в таверне в виде шести стражников с гербом правящего дома Каррарези. Меркуцио и Тибальт не сопротивляются, когда их "убедительно просят" нанести визит правителю Падуи (Мерк отмечает, что вообще-то в Падуе должен быть наместник), лишь берут шпаги, переглядываются и выходят за стражей. С ними отправляется здоровяк Дон, а Вичензо остаётся в таверне. Их ведут прямиком в большой особняк в центре города, освещая факелами дорогу, а Меркуцио между делом просто надеется, что их не прирежут, как собак в подворотне. Драться они, конечно, будут до конца, но трое со шпагами против шестерых в доспехах и с кучей оружия − расклад не из лучших. Так что, когда их приводят в богато обставленную залу с накрытым столом, Меркуцио почти спокоен. Сейчас начнутся разговоры, а в них он мастер. Впрочем, Якопо Каррарези, сидящий в мягком кресле у камина, тоже отнюдь не глуп. Это Мерк знает просто потому, что Эскал терпеть не может человеческое скудоумие и предпочитает умных союзников. Вот только союзников ли?.. − Меркуцио, мой милый мальчик, − приторно улыбается Якопо, окидывая "гостей" ледяным взглядом. − Твой визит невероятная неожиданность. Вина? − Благодарю, но нет, − вежливо отказывает делла Скала. − Я рад вас видеть, синьор Каррарези. Великолепно выглядите. − Всё такой же льстец, − цокает мужчина. − А кто твой прелестный друг? − Тибальт Капулетти, − представляет "друга" Меркуцио. − Лучший фехтовальщик Вероны. − Наслышан о вас, юноша, − Якопо сально улыбается, указывая на кресла рядом. − Присаживайтесь. Якопо заводит какой-то абсолютно бессмысленный разговор о погоде, урожае и политике, который делла Скала поддерживает без всякого интереса. Он знает, что у Каррарези совершенно другие намерения, но показывать это не собирается. Демонстрация ума для умного − вызов. Так что Меркуцио держит свой козырь при себе, смеясь над шутками наместника и активно размышляя, что делать дальше. − Как поживает мой добрый друг, ваш дядюшка? − наконец, переходит к делу Якопо. − Прекрасно, − улыбается делла Скала. − А ваш старший брат? − Великолепно. Недавно он заключил ряд торговых соглашений с Мантуей, − легко врет Мерк. − А в добром ли здравии ваши сыновья? Лицо Каррарези мрачнеет, и он делает долгий глоток вина, прежде чем отвечает: − К несчастью, оба моих сына погибли. Бог забирает лучших из нас. − Храни Господи их души, − зная про набожность Якопо, произносит Меркуцио, перекрещиваясь. − Что послужило причиной их гибели? − Уличная драка, мой милый мальчик, − наместник смотрит в камин, прокручивая богато украшенный кубок в пальцах. − На груди моего дорогого Марсилио вырезали послание. Делла Скала старается не показывать, как страх слегка перехватывает ему горло, но он уже знает, что имеет в виду Каррарези. − Ваш дядюшка всегда умел мстить за непокорность, не правда ли? − негромко интересуется Якопо. − Вы, веронцы, всегда предпочитаете месть разговорам и дипломатии. − Боюсь, это особенность политиков, а не веронцев, − аккуратно возражает Меркуцио. − Мне жаль ваших сыновей, синьор, но... − Ты такой же наглый лжец, как Эскал, возьми Дьявол его душу, − перебивает Якопо, стукая кубком по столу. − Мои наследники мертвы. И я собираюсь отплатить тем же. Никогда более Падуя не прогнется под гнилым родом делла Скала, после того, как я казню тебя на площади, мерзкий щенок!.. Стража! Меркуцио требуется всего секунда, чтобы соскочить с кресла и вынуть шпагу из ножен. Тибальт становится с ним спиной к спине, тихо выдыхая, чтобы слышал лишь делла Скала: − Я беру трех справа на себя. Племянник герцога бросается в атаку первый. Звенит сталь, выпад, укол, пригнуться, выпад. Он режет и колет, уворачиваясь от вражеского оружия, отшатывается, чуть не споткнувшись, когда кончик чужой шпаги задевает его подбородок, и словно сквозь туман слышит разъяренный крик наместника: − Щенок Эскала нужен мне живым, идиоты!.. − Да я лучше тут сдохну, − шипит Меркуцио, отражая очередной выпад и пиная стражника в колено, чтобы заколоть его прямым ударом в неприкрытую шею. − Тибальт, пригнись! Капулетти следует окрику, мгновенно пригибаясь и чувствуя, как горячая кровь брызжет ему на лицо. Враг, собиравшийся воткнуть свое оружие ему в грудь, застав врасплох, падает замертво от удара делла Скала. Времени на благодарности нет, они оба начинают выматываться от затянувшейся драки, но упорно продвигаются к выходу, понимая, что другого шанса не будет. Убит Дон, успевший заколоть двух. Якопо брызжет слюной, выхватывая кинжал и тесня Меркуцио к стене, но наместник слишком неповоротлив, и делла Скала легко парирует каждую атаку. Капулетти быстро разбирается с оставшимися стражниками, точными ударами находя неприкрытые доспехами части тел, ловит один неприятный укол в руку, а затем бьёт эфесом точно в висок Якопо. Каррарези оседает на пол, а кузен Джульетты быстро вытирает окровавленное лезвие о его камзол и командует: − Уходим. Они молча бегут обратным путем до таверны, где Вичензо уже ждет их с лошадьми, запрыгивают в седла и уносятся прочь из города. Загнанных лошадей они останавливают только спустя полчаса непрерывного бега, давая животным отдохнуть и пуская их шагом. Вичензо тихо бормочет молитву по умершему товарищу, а Тибальт перевязывает рану на руке, косясь в сторону непривычно тихого и бледного Меркуцио: − Ты знал про сыновей Каррарези? − спрашивает Капулетти, успокаивающе поглаживая шею своего коня. − Нет, я не знал, − отвечает делла Скала, холодно улыбаясь. − Кажется, дядюшка забыл предупредить меня об этом... Меркуцио вдруг запинается, хватает ртом воздух и начинает падать с лошади. Его ловит Вичензо, мгновенно спрыгивая на землю и помогая спуститься господину. Делла Скала слишком бледен, и Тибальт быстро окидывает его взглядом, обращая внимание на быстро растущее тёмное пятно на рубашке. Капулетти резко поднимает ткань, не реагируя на шипение племянника герцога и чертыхается. − Что ты увидел, Кошачий Царь? − хрипло смеётся Меркуцио, приоткрывая глаза. − Старый козёл все же задел меня? − Ещё скажи, что не почувствовал, идиот, − Капулетти достаёт из седельной сумки чистую ткань, плотно прижимая к глубокой ране на боку делла Скала. − Царапина, скоро снова будешь бегать. − Ты отвратительный лжец, − качает головой Мерк. − Но у нас нет на это времени. Доедем до Вероны, а там разберёмся. Он не без помощи Вичензо забирается обратно на лошадь, делая несколько глотков вина из фляги, и пускает лошадь рысью. Тибальт делает то же самое, внимательно наблюдая за делла Скала, и произносит, обращаясь к стражнику: − Он может не доехать до Вероны. Тибальт видел такие раны. И даже такой упрямец, как Меркуцио, вряд ли справится со Смертью.