They say the more you love the harder you fall Говорят, чем сильнее ты любишь, тем большее падаешь. But I would rather hurt than nothing at all Но лучше пусть я почувствую боль, чем вообще ничего. Through the good, through the bad И в горе, и в радости Through the lonely И в одиночестве I always rescue you Я всегда спасаю тебя, You always rescue me А ты всегда спасаешь меня. James Bay − Rescue
***
Меркуцио чувствует себя выпотрошенной рыбиной, оставленной гнить на полуденном солнце. Рана на боку тянет и болит рывками, как будто кто-то вонзил в её края рыболовные крючки и дёргает за них. От обилия "рыбных" метафор у племянника герцога кружится голова, а во рту кислый металлический привкус. Он мучительно сглатывает, прикладываясь к фляге с разведенным водой вином. Это ничерта не помогает, и Меркуцио приподнимает край рубашки, не без усилий отлепляя пропитанную кровью повязку. Рана выглядит паршиво. Красная горячая кожа вокруг неё не говорит ни о чем хорошем, дергающая боль и общее состояние − тоже. Делла Скала капает на рану из фляги, крепко сжимая зубы, когда ту начинает щипать, и вновь опускает рубашку. Нужно взять себя в руки. Привалы у них короткие, но частые, да и сделаны только для того, чтобы Мерк не свалился с лошади. До Вероны ещё день пути, но между всадниками напряжённая атмосфера в ожидании худшего. Тибальт, по странной прихоти Судьбы, глядя на раненого недруга, отчего-то совсем не желает тому смерти. Сам он предпочитает думать, что из-за того, что его не простит Джульетта, но в глубине души понимает, что такой смерти не пожелал бы никому. Медленной, мучительной и нелепой. А Вичензо даже не скрывает, что герцог прикажет казнить его первым, если Меркуцио умрёт. Стражнику страшно, потому что у него жена и двое сыновей, которые могут лишиться кормильца из-за смерти наследничка Эскала. Так что, мужчина просто хочет, чтобы делла Скала продержался хотя бы пару дней: до Вероны и немного после. Тогда, возможно, герцог смилостивится, когда лучшие лекари скажут, что сделать что-либо было невозможно. А вот Меркуцио совершенно безразлично и на мысли Тибальта, и на страхи Вичензо. Он тяжело поднимается с земли, смаргивая неожиданные слезы, когда рану особенно сильно дёргает, залезает на лошадь, почти теряя сознание от боли, и накручивает поводья на руку, чтобы не упасть, если что. Всего день. Ему нужно продержаться всего день.***
Гробницы делла Скала производят жуткое впечатление, острыми ажурными шпилями вспарывая серые тучи. С неба сыпется мелкий холодный дождь, от которого Джульетту защищает чёрная вуаль, закрывающая лицо. Капулетти даже не обращает внимание на то, какая она плотная и неудобная, потому что сейчас ей не до этого. Горло перехватывает от беззвучных рыданий, когда крышку каменного саркофага сдвигают, скрывая от всех тело. На площади собралась будто бы вся Верона, но взгляд девушки выхватывает лишь отдельные лица в толпе. Вот покрасневший от слез Ромео, чьё плечо сжимает Бенволио, а глазах которого нет даже искры былой радости. Вот непривычно тихий Парис, отстраненный и даже слегка растрепанный, как будто забывший о своём вечном лоске. Мрачный и ледяной герцог, наблюдающий за тем, как читает молитву над гробом печальный брат Лоренцо. Меркуцио, такого странного, чудного, громкого и бесконечно обаятельного, любили. Джульетта крепко сжимает руку Кормилицы, до боли закусывая губу, когда по площади проносится негромкое "Аминь", а затем чувствует, что что-то внутри с надсадным треском ломается, когда Эскал кладёт руку на саркофаг, глухо произнося: − Покойся с миром, Меркуцио делла Скала, племянник, брат, друг. Salve et vale. Девушка пытается вздохнуть, но чувствует, что лёгким не хватает воздуха, из горла вырывается рыдание, руки дрожат, и она закрывает ими лицо, не в силах смотреть, как у гробницы Меркуцио складывают цветы и ветви кипариса − символа скорби. Среди них сиротливо мелькают жёлтые лютики, и Капулетти вновь и вновь всхлипывает, не желая верить, что его больше нет. Яркого, такого жизнелюбивого, назойливого и прекрасного. Того, кто одним поцелуем был способен вогнать её в исступление, того, кто мог рассмешить её, как никто. С ним будущее казалось светлым, притягательным и наполненным свободой и любовью. Без него, кажется Джульетте, будущего нет. И даже не хочется. Ей все же приходится подойти к саркофагу, на котором умелыми руками мастера высечено лицо, должное быть похожим на Меркуцио, но в нем нет ничего от него. Ни морщинок у глаз от вечной улыбки, ни румянца на острых скулах. Лишь беспросветное и безразличное молчание камня, запечатлившее последний момент короткой жизни. Джульетта дрожащими пальцами сжимает холодный и влажный от дождя гранит. В душе тянущая глубокая пустота, а любимый кулон с розовым кварцем ощущается неподъемным валуном на её шее. Всё неправильно, не так должна была закончиться их история. Джульетта судорожно выдыхает, чувствуя, как сжимают рыдания горло, ещё раз смотрит в каменное лицо и... Просыпается. Девушка шумно дышит, сидя на постели, запутавшись ногами в простынях. Она скользит ладонями по влажному от слёз лицу, ощущая, как неприятно липнет ночное платье к спине, и, встав, выходит на балкон. Прохладный воздух позволяет ей немного прийти в себя, но яркий и пугающий сон прокручивается в голове раз за разом. Капулетти крепко сжимает пальцами парапет, и глядя на далёкую молчаливую луну просит, чтобы этот предрассветный кошмар не был вестником дурного. Где-то вдалеке кричит петух, и Джульетта уходит обратно в постель, но знает, что заснуть уже не сможет. Пока не вернётся Меркуцио.***
Тибальт всегда знал, что делла Скала сильный. Впрочем, других Кошачий царь никогда и не выбирал себе в противники. Какое удовольствие бодаться с тем, кто не сможет дать достойного ответа? Но то, что жених кузины с таким упрямством будет бороться за жизнь, восхищает даже Капулетти. Конечно, вслух он никогда этого не признает, но как только их лошади останавливаются у замка делла Скала, Тибальт ловко подхватывает Меркуцио, помогает опереться на его плечо и почти что тащит внутрь. Племянник герцога только слабо ухмыляется, хрипло выдыхая: − Ты окончательно размяк в нашем весёлом путешествии. − А ты почти сдох, − привычно огрызается Тибальт, а затем замечает напуганную служанку и почти рычит: − Что ты встала?! Зови герцога и лекаря! Капулетти помогает Меркуцио добраться до покоев и улечься на кровать, когда в дверь без стука проходит сначала напряжённый Эскал, а за ним семенит лекарь с большой сумкой. Тибальт утирает испарину, поднимаясь при виде правителя, но тот даже не реагирует на этот жест, твёрдо спрашивая: − Что произошло? Они уходят в кабинет, и брат Джульетты мгновенно рассказывает об их поездке, о ранении герцогского племянника, о предательстве Каррарези, а затем видит, как на лице Эскала появляется хищный оскал, совершенно не соответствующий ситуации: − Якопо был настолько глуп, что совершил прямое нападение на члена правящей династии. Другого я от него и не ожидал. По спине Капулетти скользит неприятный холодок, когда он слышит, как Эскал приказывает слуге "действовать по плану". Тот мгновенно уходит, а герцог слегка потягивается, совершенно спокойным тоном спрашивая: − Вина? − Да, благодарю, − кивает Тибальт, делая глоток вязкого и терпкого напитка. В голове с десяток вопросов, но юноша не знает, как задать их правителю города. В конце концов, кто он, племянник графа без земель и титула, и кто Эскал?.. − Ты достойно проявил себя, − прерывает его размышления делла Скала. − Сохранил жизнь моему племяннику, я благодарен. Ты что-то хочешь спросить? − Это и был ваш план? − прямолинейно, потому что по-другому просто не умеет, задаёт вопрос Капулетти. − Ранение Меркуцио? − на губах герцога появляется и тут же пропадает какая-то нехорошая блуждающая улыбка. − Нет, это в план не входило. Но видишь ли, у нас с Якопо долгая история. И пока он обзаводился союзниками со стороны Флоренции и Венеции, я нашёл способ убрать весь его род за два хода. − Вы спровоцировали его, − констатирует Тибальт, не зная, восхищаться или ужаснуться. План Эскала оказывается слишком простым, но одновременно гениальным. − Ваш племянник был... − Меркуцио стал той искрой, от которой сгорают города. А теперь сгорит и Каррарези со всем своим проклятым городом. Эскал одним глотком допивает вино, а затем кивает вошедшему лекарю. Тот немного мнется на пороге, но затем подходит чуть ближе, нервно переводя взгляд с предмета на предмет. − Так и будешь молчать? − герцог слегка приподнимает бровь, и Тибальт мгновенно понимает от кого у Меркуцио эта раздражающая привычка. − Какие новости? − Синьор... Ваш племянник очень слаб, рана воспалена и возможно уже испортила кровь, − негромко произносит лекарь. − Я обработал и зашил, но сейчас остаётся только ждать. − Если он умрёт, ты отправишься вслед за ним, − безразлично бросает герцог. − Сделай всё, чтобы он выжил. Пошёл вон. Тибальт снова чувствует себя лишним, мечтая исчезнуть из-под взгляда дядюшки Мерка. Подставить родного племянника под нож, чтобы утвердить свою власть и отомстить врагу? Капулетти никогда не произнесет этого вслух, но он по-настоящему опасается правителя Вероны. − Я хочу доверить тебе поручение, − Эскал не просит, а приказывает, и юноша кивает. − Твоя кузина довольно строптивая девица, конечно, в её возрасте это вполне объяснимо... Однако меня это совершенно не интересует. Скорее всего, Меркуцио умрёт. Таким образом, она все же выйдет замуж за Париса. В ближайшее время, даю срок в два дня. Всё давным давно готово, а эта свадьба и так слишком сильно задержалась. Ты должен сообщить кузине это так, чтобы она приняла свою судьбу и не препиралась. Ясно? − Предельно, − негромко отвечает Тибальт. − Я могу идти? − Иди, − кивает герцог. И когда Капулетти уже почти выходит за дверь, добавляет: − И держи язык за зубами. Кошачий царь вновь кивает, а затем останавливается в коридоре, усиленно размышляя, что делать. При всей нелюбви к Меркуцио, Париса он терпеть не может. Как и Джульетта. А младший делла Скала... Ну, он неплохо показал себя в этой поездке. Капулетти морщится от собственных умозаключений, а затем заходит в комнату к Мерку. Тот лежит на кровати, обнажённый по пояс. На белой повязке проступают красные пятна, грудь тяжело вздымается, но племянник герцога не спит, медленно моргая и облизывая сухие губы. Заметив Тибальта, Меркуцио слабо взмахивает рукой, произнося со смешком: − Пришёл добить? − Хотел бы, уже бы добил, − вяло парирует Тибальт. − Это ты так мило интересуешься, как я себя чувствую? − тихо смеётся делла Скала, но мгновенно морщится. − По мне будто лошадь проскакала. Не самое приятное чувство на... − Помолчи, идиот, − Капулетти прерывает бредовый словесный фонтан. − Джульетту выдают за Париса. − О, его ты тоже ненавидишь? − уже без улыбки спрашивает Мерк. В его глазах эмоциональный букет из раздражения, злости и тоски, но тело слишком слабо для реакции. − Впрочем, это не новость... − Да замолчи ты! − снова раздражённо перебивает его собеседник. − Тебя я ненавижу чуть меньше. И ты, как бы мерзко ни было это признавать, дорог Джульетте. А твой брат высокомерный кретин. Прямо, как ты. Но с ним она счастлива не будет. − Так, какой у тебя план? Я бы помог, но, − Меркуцио указывает на пропитанную кровью повязку. Щеки его горят лихорадочным румянцем. − Что ты задумал? − Постарайся не умереть до завтрашней ночи, − просит Капулетти. − А лучше постарайся вообще не умереть. − Ты такой заботливый, Кошачий царь, − бормочет Мерк, посылая тому воздушный поцелуй. − Ещё одно слово, и, клянусь, я избавлю тебя от мучений. − И я тебя очень люблю. − Закрой рот, а то из-за дырки в твоём боку, сквозняк. Кишки простудишь. − О, тебе дует? Прости, пожалуйста... Тибальт незаметно улыбается, собираясь уходить, а затем уже серьёзно смотрит на бывшего недруга (кажется, что-то кардинально поменялось в их общении) и негромко произносит: − Если ты умрёшь, я тебя убью. − Постараюсь не подвести, − на губах Меркуцио улыбка, но глаза абсолютно серьёзны. − Ради Джульетты. − Ради Джульетты. ...Ромео и Бенволио узнают о ранении друга от служанки, с которой второй крутит роман. Сплетни разносятся быстро, но поскольку девушка работает на делла Скала, верить её словам можно. Монтекки тревожно переглядываются и уже собираются навестить Мерка, спеша через площадь к замку, когда им на встречу выходит Тибальт, мгновенно останавливая обоих, сжав их плечи. − Убери свои руки, пока они у тебя ещё остались, − негромко цедит Бенволио, делая шаг назад. − Я бы укоротил твой длинный язык, но у меня есть дело к вам, − Капулетти выглядит слишком напряжённо и задумчиво, но привычно предупреждает: − Так что, не злите меня. − Какие у нас с тобой могут быть дела? Ты перегрелся? − хмыкает Бенволио, постукивая пальцами по эфесу шпаги. − Помочь своему полудохлому дружку хотите? И Джульетте? − не реагируя на выпад, продолжает Тибальт. − Выслушаем его, Бенволио, − негромко и совершенно спокойно предлагает Ромео. − Да и Джульетте будет неправильно не помочь... Кошачий царь награждает Монтекки злым взглядом, и тот сразу же добавляет: − Она была добра, я бы в жизни не... − Если бы ты хоть глазом моргнул в её сторону, я бы мгновенно лишил тебя этой возможности. Вы оба мне не нравитесь. Ваш дружок тоже не доставляет приятных эмоций, но он, − Капулетти тяжело выдыхает, − дорог моей сестре. − Боги, да ты такой милый, когда не пытаешься никого убить, − смеётся Бенволио. − Рассказывай. Они втроём направляются подальше от любопытных взглядов, останавливаясь в каком-то переулке, и Тибальт коротко объясняет всю ситуацию. Обсуждение переодически прерывается спорами, но, в конце концов, юноши расходятся, удовлетворенные решением. Ромео, на чьи плечи возложена одна из важнейших задач, постоянно оглядываясь, направляется в нужное место, а добравшись, делает максимально мечтательный взор (это у него получается великолепно) и произносит, глядя прямо в глаза отцу Лоренцо: − Умоляю вас обвенчать нас с Джульеттой Капулетти!..***
− Что значит, Парис? Как послезавтра? Тибальт, умоляю, скажи, что... Она почти давится воздухом, прерываясь и неверяще глядя на кузена. Тот сосредоточенно смотрит в окно, словно там есть что-то интересное. Девушка закусывает дрожащую губу, поворачиваясь к отцу, но граф лишь качает головой: − Довольно истерик и слез. Ты уже не ребёнок. Веди себя, как положено. − Но я... Я... Пожалуйста... − Я. Сказал. Довольно! − мгновенно распаляется мужчина. − Иди и примерь своё свадебное платье. Сделай счастливый вид и будь довольна, что герцог вообще не отменил свадьбу!.. Он уходит, тяжело топая вниз по ступеням, а Джульетта растерянно смотрит на брата: − Что с Меркуцио? − перед глазами вновь всплывает недавний сон. − Нет никакой надежды? − Я не знаю, − честно откликается Тибальт, первый раз за разговор переводя взгляд на кузину. − Выполни волю графа. Он приказал мне сопровождать тебя завтра на вечернюю исповедь. Джульетта с неприкрытой горечью и обидой смотрит на того, кому доверяла больше всего в этом доме, а затем, подобрав подол, быстро уходит в свою комнату, громко хлопая дверью и скатываясь по ней на пол. Сейчас бы обнять Меркуцио, глубоко вдохнуть, ставший уже таким родным, запах, почувствовать на губах поцелуй, успокоиться, расслабиться, не чувствовать боли... Но кажется, что все против неё. Нет ни надежды. Ни веры. Есть только любовь, которой дали появиться, и которая теперь никому не нужна. Весь следующий день Джульетта не выходит из комнаты и не встаёт с постели, запрещая заходить даже кормилице. Та охает, утирает слезы, чувствуя боль воспитанницы, но поделать ничего не может. Девушка ничего не ест, только лежит, глядя в окно. Это не смущает разве что её родителей. Леди Капулетти, не обращая внимания на тихие просьбы уйти, за руку вытаскивает дочь из постели, усаживая на стул и начиная расчесывать спутанные кудри, приговаривая: − Вот сходишь на исповедь, станет чуть легче. Завтра наденешь своё платье... Герцог приказал украсить его речным жемчугом, такая красота!.. И станет ещё легче. Граф Парис поведёт тебя к алтарю, и будет легче лёгкого, поверь мне, милая. Всё будет волшебно! Джульетта молчит, глядя на своё отражение. − Нет, ну подумаешь? Один жених, другой жених, семья то одна и та же... Девушка даже не морщится, когда гребень с силой распутывает локоны. − Всё, надевай платье. Пора на исповедь. Капулетти все так же без слов покорно позволяет затянуть слабый корсет бледно-сиреневого закрытого платья, накидывает вуаль, плащ и выходит, сопровождаемая Тибальтом. Благо до церкви идти всего ничего, и у Джульетты есть возможность пройтись по городу свободной в последний раз. Она провожает взглядом испуганных птиц, которые улетают в небо и произносит первый раз за день: − Всё, что угодно было бы лучше, чем такая жизнь. Тибальт замирает. Он словно борется сам с собой, а затем произносит: − Неужели тебе настолько дорог этот...? − Думаю, я его люблю, − голос девушки не дрожит. Она знает, что говорит, признает свои чувства, и когда если не сейчас? Меркуцио на смертном одре, её выдают замуж за Париса, и такую искренность может оценить разве что её разбитое сердце. − У нас было достаточно времени, чтобы я все поняла. − Любишь, − бездумно повторяет Тибальт, а затем вдруг выдыхает: − Надеюсь, он тебя тоже, иначе убью и самолично закопаю. Идём! Он берет её за руку и ускоряет шаг, отчего Джульетте приходится сосредоточиться, чтобы не запутаться в юбках и не растянуться на мостовой. Она не сопротивляется, пытается задавать вопросы, но кузен упорно молчит, фактически волоча её за собой. В конце концов, он все же останавливается, открывая для неё тяжёлую дверь церкви и внезапно крепко обнимает, мгновенно отстраняясь: − Удачи. − Ты странно себя ведёшь, − Джульетта слегка наклоняет голову. − Что происходит? − Иди внутрь. Я подожду тебя здесь. Такой ответ совершенно не устраивает девушку, но пытать Тибальта расспросами это все равно, что пытаться сдвинуть каменную стену, так что она поправляет шаль и заходит, перекрестившись на входе. В обители тихо, гулким эхом отдаются её шаги, пока она идёт к алтарю, у которого можно обычно найти брата Лоренцо. Священник оказывается на месте, зажигая свечи в тёмной нише под иконой святого Франциска. В воздухе стоит густой запах ладана и церковного воска, но не слышно молитв прихожан − церковь этим вечером совершенно пуста. − Добрый вечер, святой отец, − произносит Джульетта. Лоренцо поднимает на неё взгляд, мягко улыбаясь, от чего у девушки немного утихает беспокойство. Священник жестом приглашает её присесть на скамью и садится рядом, тихо произнося: − Есть ли у тебя то, в чем ты хочешь покаяться? − Я вновь перечила отцу, − ровным тоном сообщает Джульетта. − Жалеешь ли ты об этом? − Да. − Ты лжёшь, дитя, − без злости выдыхает Лоренцо. − Но я прощаю тебе это, зная, в какой сложной ситуации ты оказалась. И когда Ромео пришёл ко мне с просьбой, я не смог отказать... − С какой просьбой?.. Джульетта окончательно перестаёт что-либо понимать. Сначала странное поведение Тибальта, теперь это. А когда из тени внезапно выходит Ромео, у девушки совершенно не остаётся даже догадок о том, что происходит. Брат Лоренцо торжественно улыбается, легко подталкивая Монтекки к алтарю и совершенно не замечая растерянности Джульетты: − Неужели ты не рад невесте? − Невесте? − беззвучно выдыхает девушка. − Что... − Прежде, чем вы разгневаетесь, прошу выслушать меня, − Ромео смущённо улыбается, вновь делая этот свой невинный вид, хотя даже Джульетте видно, как в тёмных глазах пляшут черти. − Мы знали, что если попросим напрямую, то согласия нам не видать, но вы единственный священник в Вероне, над которым у герцога нет власти... − Молчи! − шикает на него Лоренцо. − Обманщик и интриган! Говори, как есть. Зачем вы тут? − По правде говоря, венчание будет, но, − Монтекки слегка подмигивает растерянной девушке, − не... − Господи Боже! Ну дёрнул же меня черт помогать... Слушай, я понимаю, что тебя продырявили кинжалом, но постарайся идти ровно! Ты тяжёлый! − Посмотрел бы я на тебя! Странный диалог сопровождается грохотом от, судя по всему, упавшего подсвечника, и брат Лоренцо закрывает лицо ладонью, даже не реагируя на слова, которыми сопровождается шум, и которые явно не должны произноситься в святой обители. − Меркуцио делла Скала, ты и твои друзья наглые обманщики и прохвосты, − устало констатирует священник, когда к ним наконец подходит Бенволио, на плечо которого тяжело опирается племянник герцога. − Мне говорили, что ты при смерти? − Все мы смертны, − Меркуцио очень бледен, но губы растягиваются в ярчайшей улыбке, когда он видит замершую у алтаря Джульетту. − Ну здравствуй, душа моя. Девушка даже, кажется, забывает, как дышать. Она неверяще смотрит на жениха, не имея ни малейшего понятия, что сказать или что сделать. Подбежать и обнять? Расплакаться от счастья? Поцеловать? − Я понимаю, что момент очень трогательный, − прерывает тишину Бенволио, сдувая чёлку с глаз, − но у нас не так много времени. − Вы хотите, чтобы я пошёл против герцога и графа Капулетти, тайно обвенчал Меркуцио и Джульетту, нарушил закон, обманул правителя, заключил брак в угоду вашему желанию, согласился на ваш обман и ничего не попросил взамен? − Лоренцо совершенно неожиданно отпускает смешок и смотрит прямо на Мерка: − Почему я должен это сделать? − Ради любви, − легко пожимает плечами Меркуцио. − Ну и чтобы насолить дядюшке. Я знаю, как вам этого хочется. − Молчи, глупый, − морщится священник, а затем обращается к Бенволио: − Помоги ему подойти к алтарю. Дети... Джульетта плохо запоминает венчание, помнит только, как крепко сжимает руки жениха, отрывчатые клятвы, короткий, но крепкий поцелуй, молитву, зависшую в воздухе, и тонкий ободок кольца, скользнувший на палец. Совсем не так, будучи маленькой девочкой, она представляла себе свою свадьбу. С детства ей пророчили пышное платье, сотню гостей, звон колоколов и большой шумный праздник. Но сейчас Джульетта готова поклясться, что ни за что бы не променяла тихое ночное венчание на всё это. Она помогает Меркуцио подняться с колен, отмечая, как болезненно он морщится, а затем поддаётся порыву и льнёт к нему, светло улыбаясь: − Люблю. Чужое сердце под её ладонью мгновенно ускоряет свой бег, и делла Скала мягко касается губами её лба, так же тихо отвечая: − Люблю. Когда они вчетвером выходят из церкви, Джульетта крепко обнимает Тибальта, даже не зная, как отблагодарить за то, что пошёл против всех ради её счастья. Юноша лишь обнимает сестру в ответ, а затем переводит серьёзный взгляд на Меркуцио, беззвучно предупреждая: "Обидишь её − убью". Делла Скала с улыбкой качает головой, так же беззвучно отвечая: "Договорились... братик". − Фу, не называй меня так, − бормочет Капулетти, а на невысказанный вопрос сестры, поясняет: − Надеюсь, ты приструнишь своего мужа. Бенволио с Ромео смеются, коротко фыркает Меркуцио, улыбается Джульетта, даже Тибальт позволяет себе быстро усмехнуться, но затем становится снова серьезным: − Нам пора идти обратно. Исповедь не может быть такой долгой. Пока Монтекки и Кошачий царь тактично отходят в сторону, Джульетта подходит к мужу, тревожно глядя на бок, за который он держится, периодически прикрывая глаза. Она аккуратно кладёт руки поверх раны, спрашивая: − Очень больно? − Бывало и хуже, − неубедительно отвечает делла Скала. − Всё будет хорошо. − Если ты сделаешь меня вдовой сразу после свадьбы, я никогда тебя не прощу, − заявляет девушка. − Хоть сотню яблок сорви. − Сделаю все возможное, чтобы этого не произошло, любовь моя, − Меркуцио ласково гладит её щеку, а затем мягко целует. − Мы скоро увидимся. − Ловлю тебя на слове, муж, − делая акцент, кивает Джульетта. − Доброй ночи, жена, − смеётся делла Скала, вновь целуя, отпуская её к брату, и обращаясь к Бенволио: − Ну что, дружище, дотащишь меня до дома? − Вообще-то очередь Ромео, мы договаривались, − возражает тот, но кузен только качает головой. − Что это значит? − Боюсь я могу его уронить. Будет не очень здорово, если мой лучший друг умрёт у меня на руках. Возможно, я даже расплачусь... − Ой, замолчи уже! − отмахивается Бенволио, все же подхватывая Меркуцио. − Какой же ты тяжёлый, черт тебя побери... − Помни, что тебе воздастся за это на небесах, − подставляя другу второе плечо, напоминает Ромео. − Если не замолчишь, то тебе воздастся быстрее!.. ...брат Лоренцо ещё недолго наблюдает за тем, как пропадают в темноте ночные гости, а затем прикрывает окошко кельи, задувая одинокую свечу. Завтра будет новый день.***
Эскал не без удовольствия кладёт кусок вяленого мяса на толстый ломоть ещё тёплого хлеба, делает глоток горячего травяного отвара и прикрывает глаза. Чудесное утро. Якопо Каррарези закопан на окраине Падуи, новый наместник уже приступил к своим обязанностям, беспокойная провинция наконец затихнет, Джульетта подарит Вероне наследника... Все идет по плану. Герцог медленно пережевывает свой завтрак, периодически скармливая мясо двум любимым гончим, которые вьются у его ног, расслабленно выдыхает, расслабляя напряжённые плечи, а затем слышит, как резко хлопает дверь кабинета, и оборачивается. − Он... Он украл мою невесту... − Парис растрепан, камзол расстегнут, мятая рубашка даже не заправлена в брюки, но Эскал только вопросительно приподнимает брови. − Этот наглый сопляк Меркуцио обвенчался с ней ночью! И ты это допустил! − Ещё раз повысишь на меня голос, я скормлю тебя псам на ужин, − совершенно спокойно отвечает Эскал, отпивая ещё немного горячего отвара. − Я это не допускал. Я это проконтролировал. − То есть? − придушенно уточняет граф. − То есть, все вокруг снова оказались умнее тебя, − правитель Вероны касается салфеткой губ, а затем подпирает голову рукой и улыбается. − Прекрати разыгрывать обманутого мужа, тебе не идёт. Лоренцо действовал от моего имени. Мы не друзья, но проворачивать подобное за спиной друг у друга не привыкли. Ещё вопросы будут? − Но если Меркуцио умрёт, то все окажутся в проигрыше! − злобно выдыхает Парис. − Твой брат слишком живучий, − Эскал поглаживает гончую по голове, задумчиво глядя на то, как медленно и преданно виляет её тонкий хвост. − Лекарь осмотрел его ночью. Сон был крепкий, рана заживёт. − Ты с самого начала это спланировал! − топает ногой граф, вновь начиная злиться. − Выставить меня идиотом перед всей Вероной! − Я планировал женить одного из вас на Джульетте Капулетти. Так и вышло, − совершенно не реагируя на выпад, отвечает старший делла Скала. − То, что при этом ты чувствуешь себя идиотом, меня совершенно не интересует. А теперь я закончу свой завтрак. Исчезни. Парис стремительно уходит, хлопая дверью, а Эскал усмехается, качая головой. Нелегко создавать видимость контроля, когда внезапно остаёшься без него, но это и есть истинная власть. Сделать так, чтобы все были уверены, что ни одна мышь не проскочит без твоего ведома. Даже если эта мышь − твой племянник, путающий все карты одним своим существованием. − Всё всегда идёт по плану, − негромко произносит Эскал, глядя на собак и улыбаясь. − И это просто прекрасно.***
Эпилог
− Хочу напомнить, что сначала ты вёл себя, как свинья, потом изменил, потом уехал, вернулся с раной, чуть не умер, а ещё... Меркуцио глухо смеётся опуская голову на подушку и чувствуя, как маленький кулачок легко бьёт его в грудь. Он мгновенно перехватывает запястье, и пока Джульетта не успела отстраниться, целует её ладонь, притягивая к себе. Девушка ещё пару мгновений сопротивляется, но затем падает рядом, укладывая голову ему на грудь. Обнажённая кожа под её щекой тёплая и мягкая, и она легко ведёт пальцами по его животу, зная, что реакция не заставит себя ждать. Тело делла Скала напрягается и он одним движением оказывается сверху нависая над ней. Тёмные кудри непослушным водопадом закрывают их от всего мира, а глаза напротив горят ведьмовским огнём: − Не напомнишь, о чём ты говорила? − Охотно, − игриво улыбается бывшая Капулетти. − Я говорила о том, что вообще-то любить тебя − иногда крайне неблагодарное занятие. − Любовь это вообще очень неблагодарное занятие, − фыркает Мерк. − Но я отдаю тебе всего себя, − его губы мягко скользят вниз по её шее, останавливаясь на ключице, и девушка тихо выдыхает прикрывая глаза, − а ты продолжаешь дразнить меня вот этим своим взглядом, зная, что я поверю тебе, что бы ты не сказала... − делла Скала несильно сжимает её обнажённое бедро пальцами, улыбаясь, когда слышит тихий стон. − Знаешь, обычно я устойчив к давлению со стороны, но тебе, − он долго, тягуче и сладко целует её, чувствуя, как её пальцы начинают перебирать его волосы, − я готов сдаться. − Тогда я тоже сдаюсь, − соглашается Джульетта. И целует его так, будто бы через две секунды наступит Конец Света.So I give you my everything and you keep on teasing Я отдаю тебе всего себя, а ты продолжаешь дразнить меня With that look in your eyes 'cause you know I believe it Этим своим взглядом, зная, что я поверю тебе. I don't usually give in to peer pressure Обычно я устойчив к давлению со стороны, But I'll give in to yours Но я готов сдаться тебе. James Bay − Peer Pressure
Конец