Следующую неделю Ойкава стал избегать Иваизуми. Хоть он и обещал себе не переставать доставать хоккеиста, чтобы жизнь ему сладкой на ледовой арене не казалаось — быть в очередной раз вжатым в шкафчики ему не хотелось, да и времени свободного совсем не было.
К удивлению хоккейной команды, спустя ещё одну неделю Ойкава и Акааши поменяли время тренировок, и теперь занимали лед после хоккеистов — так им стало удобней, хотя и задерживаться на арене приходилось до поздней ночи. Сначала они прогоняли программу и некоторые элементы в студии, занимаясь хореографией. Там же они растягивались, а позже по очереди выходили на лед, корректируя друг друга, совсем как в былые времена. Ойкава уже и не помнил, когда ему в последний раз было так весело заниматься. Тренироваться в одиночестве — не то же самое, что тренироваться с кем-то. Поддержка Акааши, пусть даже в его присутствии рядом — была сейчас как никогда нужна ему.
— Может быть, ты, наконец-то, разделишь свои прыжки? — облокотившись на бортик, проговорил Ойкава.
За такой профессионализм он и нравился Акааши, ведь несмотря на самодовольство, Тоору не был пустословом. Ко всему, что стоило его внимания, а фигурное катание было таковым, он относился со всей серьезностью.
— Слишком много оставляешь на вторую половину, — добавил Ойкава, думая, как можно помочь Акааши с выступлением.
— Выдержу, — коротко отвечает Акааши, улыбаясь. Ойкава был прав, но и Кейджи был не так прост. — Ты ведь знаешь, что я выносливый.
— Да, но вот шаги твои хромают, — отмечает Ойкава, на что Акааши лишь пожимает плечами.
— Как–нибудь я расскажу тебе причину, — заговорщически говорит Акааши и возвращается к своей программе.
Тем временем, дверь входа открылась и на арене появился тот самый парень, о котором Акааши с Ойкавой совсем недавно вспоминали.
С того момента, как Ойкава следил за ним по записям с соревнований, он стал выглядеть довольно устрашающе. Если бы Иваизуми его увидел, то точно посчитал бы, что он из хоккейной команды.
— Акааши, а ты прав, ледовый дворец здесь что надо, — громко произнес он, и катающийся на льду парень споткнулся, но удержал равновесие.
— Снова ты только на лед настроен. Как же будешь на соревнованиях, когда все вокруг тебя будут орать? Ха–ха, ладно, я понял, что ты подумал, будто это хоккеисты.
— Не, нам бояться их нечего. Время тренировок теперь не совпадает, так что вряд ли мы с ними теперь пересечемся, — вмешался Ойкава, отступая от бортика, чтобы познакомиться с парнем и как следует его осмотреть.
Парень был высокого роста, с явно атлетическим телосложением и вместе с тем у него были довольно гибкие и грациозные движения, как на льду, так и в повседневной жизни. Посмотрев на Ойкаву циничным взглядом янтарных глаз и поправив черные волосы, отчего челка частично закрывала его правый глаз, он начал разговор первым.
— Ойкава Тоору, звезда фигурного катания, — ухмыльнувшись, заключил парень. Он был довольный тем, что будет соревноваться с таким профессионалом. Внимательно осмотрев Ойкаву, Куроо также пришел к выводу, что Тоору в жизни еще красивее чем на записях выступлений. — Куроо Тетсуро, — дружественно протягивая руку парню, проговорил фигурист. Ойкава довольно пожал её. Наконец–то становится интересно. Азарт так и закипал в его крови.
— Надеюсь, что ты восстановился, потому что проигрывать тебе я не собираюсь, но и выигрывать лишь потому, что ты не в форме, я не хочу, — сощурившись предупредил Тоору, что только позабавило Куроо.
— О, не переживай, моя победа будет законной, — усмехнувшись, провозгласил парень. Сбросив свою сумку на сиденья и устроившись рядом он стал переобуваться. — Не нашел пока раздевалку, — ответил он на немой вопрос Ойкавы.
— Ты теперь перешел сюда? — уточнил Акааши, подъехав к бортику после того, как закончил элемент на котором его сбили.
— Вроде того, — произнес Куроо, а после, поднявшись на ноги, продолжил свою историю.
— Снова подрался с хоккеистами, а тренер выгнал, сказав, что, если подпорчу свое безупречное личико, на соревнование мне путь закрыт. Позвонил сюда, и мне разрешили теперь тренироваться с вами, а я ведь только придумал, как надрать задницу этим мудачинам… — махнув рукой, проговорил Куроо, выходя на лед, когда с него сошел Акааши.
— Знаешь, ты всегда можешь надрать задницу нашим, — заявил Ойкава, представляя, как эта гора мышц прижмет к стенке Иваизуми. — Мы будем совершенно не против, правда, — ухмыльнулся он, наблюдая за тем, как Куроо выкатывается на лед.
— Охо–хо, а ты мне нравишься, Ойкава, — усмехнулся Куроо, начиная прогонять свою программу.
Оставшись стоять у бортика, Ойкава внимательно следил за движениями Куроо, запоминая все его сильные стороны (а их было немало). Как и Акааши, парень был достаточно вынослив, но вот прыжки давались ему с трудом и Ойкава не мог не списать это на его ногу. Черт бы побрал этих хоккеистов — для них может быть это и выяснение отношений, но вот для фигуриста любой перелом — это глубокий шрам на сердце — сложность выполнения тех или иных элементов просто разрывает душу и приносит больше страданий, чем что бы то ни было.
Осознание того, что ты не сможешь больше сделать сложный прыжок, который до этого тренировал целый год или дорожку шагов, только потому, что начинает сводить мышцы — просто смерти подобно. И у Ойкавы, к сожалению, тоже имелась такая смерть.
Куроо однозначно стал сильным противником в глазах Ойкавы, но вместе с тем, Тоору четко видел и пробелы в его движениях и знал, что это далеко не предел его возможностей. Чувствуется, как Тетсуро собирается выполнить то или иное движение уже ведет руку и наклоняется телом, а потом просто переставляет ногу и делает совершенно другое, отчего сам же на себя злится.
— Куроо, ты с нами и в студию тоже ходи, — предложил Акааши, тоном, не терпящим возражений, на что парень лишь согласно кивнул, когда его программа закончилась. Ойкава откатал свое время первым, а потому, когда Куроо сошел со льда, он объявил об окончании тренировки.
— Вы уже знаете, когда будет просмотр программ с тренерами? — Спросил Куроо, помня, что тренер сказал, что придет теперь уже в этот ледовый дворец для одобрения его программы.
— Через неделю, в субботу, — отвечает Ойкава, собирая свои вещи и направляясь в раздевалку. — Пошли, покажем, где наше пристанище.
Куроо быстро переобулся и последовал за Акааши и Ойкавой, запоминая новые стены ледовой арены, ставшей ему на время родной.
За углом, совсем рядом с раздевалкой, парни наткнулись на беседующих Иваизуми и Мии — его девушки и по совместительству менеджера хоккеистов. Ойкава был знаком с ней, и они неплохо общались, правда, теперь из–за загонов Иваизуми, тот запретил ей даже здороваться с фигуристом, на что парню в принципе было все равно. Мия была нужна Ойкаве только для того, чтобы лишний раз подразнить Иваизуми, но раз тот перешел черту дозволенного — Тоору не было смысла продолжать эту опасную игру.
— О–ойкава, — немного замялась Мия, наблюдая за реакцией Иваизуми на это столкновение, но тот и бровью не повел, лишь с особым вниманием стал рассматривать Куроо.
— Мия, Ива–чан, — одарив Мию своей самой очаровательной улыбкой, остановился и поприветствовал их Ойкава.
— Заткнись уже, Дуракава, — сразу же вспылил Иваизуми. Кажется между ними сейчас был серьезный диалог, которому фигуристы помешали. — Что, неужели нашли себе парня?
— Кто-нибудь вызовите полицию юмора, тут тяжелый случай, — демонстративно закатив глаза, проговорил Ойкава, на что Акааши рассмеялся, а Куроо ухмыльнулся. — Кстати, Мия, а что насчет тебя? Как тебе наш парень? Уж получше твоей колючки будет, — разгорячился Ойкава, подкалывая Иваизуми.
— У вас хоккеистов тоже я так понимаю воспитывать надо, да? — Уточнил Куроо у Акааши, радуясь тому, что Ойкава был прав с тем заключением, что парень и тут мог неплохо надрать задницу недовольным парням. Хотя, со своим острым языком Ойкава и сам тут превосходно справляется и ставит всех на место.
— Так ты что — фигурист? — Не поверил своим глазам Иваизуми, внимательно осматривая Куроо.
— И снова этот удивленный тон, — фыркнул Куроо, совсем не удивляясь такой реакции. — Что — теперь я в твоих глазах выгляжу как-то иначе?
— Ты в моих глазах вообще до этих пор никак не выглядел, — нахмурился Иваизуми.
— Ты ведь Куроо Тетсуро, с того же клуба, что и Акааши, верно? — Уточнила девушка, вспомнив фигуриста и получив кивок, Мия, довольная собой улыбнулась. Хоть она и была менеджером хоккеистов, но все же больше ей нравилось фигурное катание. И потому она всегда была в курсе и перемен фигуристов. Особенно таких известных.
Ойкава же никогда не нуждался в личном менеджере, ему было совершенно не трудно и не тяжело помнить все детали и лично беседовать с руководством арены. Даже с появлением Акааши, а теперь еще и Куроо, он не думал, что им так уж необходим помощник.
— Были стычки с недовольными хоккеистами, и меня попросили ненадолго перевестись к вам, — оскалившись, парень внимательно посмотрел на Иваизуми и, не дав тому что–либо сказать, продолжил: — По крайней мере на соревнования я должен выйти с этим прекрасным личиком, — указав на свое лицо, заключил парень.
— Это вы, хоккеисты всё за масками прячете, а для нас образ — это всё, — последнее Куроо сказал уже смотря на Иваизуми.
Хоккеисту категорически не нравилось новое лицо, как минимум, потому что такой сильный и наверняка мощный парень каким–то образом сделался фигуристом. Иваизуми не воспринимал его таковым и даже представить Куроо в обтягивающих лосинах без отвращения не мог. Вот если приравнять его к хоккеистам, то да — тут он вписывается идеально.
— Точно, у вас же скоро соревнование! Через три недели, кажется, — вспомнила Мия, на что все трое фигуристов согласно кивнули.
— Мия, а ты случайно не наш менеджер, м? — улыбнулся Ойкава, вгоняя девушку в краску. — Нам бы не помешал такой милый помощник, а то я вечно всё забываю, — слукавил парень, дабы в очередной раз разозлить Иваизуми. Сейчас–то ему бояться было нечего. При своей пассии Ива–чан на него не набросится, да и такая гора, как Куроо вполне могла выполнить роль защитника. Нехорошо и нечестно по отношению к Куроо было на это рассчитывать, но Ойкава по–другому не мог.
— В таком случае нужно работать над памятью и своей единственной извилиной, — вмешался Иваизуми, злясь на то, что Мия так мило общается с Ойкавой и улыбается ему. Вспоминая их стычку на этой почве, внутри снова начинала разгораться ярость и, если не Бокуто, ищущий их, Иваизуми бы снова не сдержался.
— Иваизумиии, — громко кричал Совень на весь комплекс, заставляя тренеров выглядывать в коридор и замечая Бокуто сразу же ретироваться. Связываться с этим шумным и вечно всё разрушающим парнем никому не хотелось. — Уху–уху, нашел. О, и Ойкава, и Акааши, и…
— Куроо Тетсуро, — представился он, отмечая довольно клевую прическу подошедшего, которая сейчас по обычаю стояла торчком и напоминала ушки совы.
— Бокуто Котаро, — улыбнувшись, произнес парень, указывая при этом большим пальцем на себя. — Там тренер снова зовет. Сказал, что перерыв окончен.
— Вы из–за этого тут сотню лет торчите? — Уточнил Ойкава, вспоминая, что иногда хоккеисты оккупируют раздевалку для разбора стратегии для новой игры. Таким образом, в углу комнаты со временем появилась доска и несколько цветных маркеров, а фигуристы стали предметом насмешек, потому что мешались им, и все пытались указать на это.
— Да, так что раздевалка занята.
— Да неужели. И где нам тогда прикажешь переодеваться, Ива–чан? — Возмутился Ойкава. Деление раздевалки было вторым в списке споров с хоккеистами в преддверии соревнований. И Тоору надеялся, что смена времени тренировок поможет это избежать, но нет, некоторые вещи никогда не меняются.
— Да хоть здесь, — рыкнул Иваизуми и уже довольный собой, решил пойти к команде, как Ойкава выдал.
— Парни, идем тогда в женскую раздевалку, а Мия нам поможет и проводит нас до нее, правда? — Мило улыбнулся он девушке, отчего та смущенно замерла. Иваизуми резко остановился, внутри него все кипело, но Ойкава делал вид, что не замечает таких изменений и продолжал улыбаться Мии, отчего та всё еще колебалась с ответом.
Не выдержав этого, Иваизуми схватил Ойкаву за руку и потянул за собой в раздевалку, чем напугал всех находившимся в округе.
— Ива–чан, больно же, — причитал Ойкава, пытаясь на коньках бежать за озверевшим парнем, который с силой держал его за запястье, а после, разозлившись, на то, что парень двигается, как каракатица, закинул его себе на плечо и быстрым шагом последовал к раздевалке.
— Ох, Ива–чан, а Мию ты тоже так носишь или только я заслуживаю этого, — ухмыльнувшись, поинтересовался Ойкава, совершенно не сопротивляясь действиям Иваизуми. Парень же, ничего не ответив, не сильно подкинул Ойкаву, заставив того ойкнуть и довольный собой продолжил путь.
Куроо, Акааши, Бокуто и Мия, отойдя от увиденной только что сценой переглянулись и молча пошли следом.
— Охо–хо, и давно у них такие отношения? — С ухмылкой интересовался Куроо, отчего Акааши лишь улыбнулся и, пожав плечами заключил.
— Думаю, они прожить друг без друга не смогут.
— Если бы Ойкава не вредничал, то всё было бы хорошо, — вмешался Бокуто, которому всегда были побоку разногласия Ойкавы и Иваизуми. Парню очень даже нравились потасовки и всякого рода разбирательства, но из–за того, что он вроде бы как притерся к Ойкаве, то перестал его задевать — родной уже как–никак для него стал.
Да и Акааши не особо хотелось задевать — он казался парнем хорошим и мирным. Такого хотелось лишь защищать и оберегать. Подумав об этом, Бокуто резко остановился, отчего идущий позади него Акааши врезался в его спину.
— Уху, — провозгласил Бокуто, разворачиваясь и проверяя, всё ли с парнем в порядке.
— Видимо, не всё потеряно, — заключил Куроо, наблюдая за тем, как Бокуто, словно сова–мамочка осматривает Акааши, держа того за плечи.
— У меня крепкая спина, — оправдывался Бокуто, не забыв продемонстрировать это. — Ты мог сильно удариться. Точно всё нормально?
— Бокуто, со мной, правда, всё в порядке, — в какой раз говорил парень, пытаясь вырваться из сильных рук Бокуто. Совсем растерявшись, парень наконец–то отпустил Акааши, а потом сорвался с места и побежал в раздевалку.
— Бокуто шумный, словно…
— Сова, — хохотнул Тетсуро, продолжая идти за Мией и Акааши к раздевалке.
Уже внутри они застали забавную картину. Ойкава, стоя на лавочке, пытался отпихнуться от Иваизуми, который в свою очередь подавал тому одежду, подгоняя его быстрее собираться.
— Ива–чан, прекрати! Мне нужно в душ сначала сходить! — Возмущался Ойкава, отбирая у парня свои вещи и аккуратно складывая их обратно в ящик.
— Дома сходишь, — резко перебил его Иваизуми.
— Ива–чан, ты жесток. Что если я встречу свою фанатку.
— Такого точно не случится.
— Ах ты. Окей. Если ты злишься на меня из–за своей девушки, то прости, ясно? Ревновать тебе не к чему, только если меня, конечно же, а теперь отцепись от моей олимпийки и дай наконец–то сходить в душ, — вырывая свою вещь из рук Иваизуми, проговорил Ойкава и, закинув на плечо полотенце, гордо удалился в душевую.
Вся команда, к слову, была просто ошарашена появлением Ойкавы на руках Иваизуми, но они так быстро стали огрызаться друг с другом, что никто толком не смог ничего по этому поводу сказать.
— Вот же, Дерьмокава, — огрызнулся Иваизуми, но всё же пришел в себя, ведь пора было возобновлять выработку стратегии для команды. Мия устроилась на скамейке рядом с ним и продолжила записывать в своем блокноте некоторые детали.
Куроо и Акааши, определившись со своими ящиками, последовали за Ойкавой в душевую.
***
После тяжелой работы над хореографией и хорошего прогона на льду, было необходимо разрядиться. Телу тоже нужен был отдых, да к тому же, смыть с себя пот, чтобы ощутить прилив свежести было всегда приятно.
— Черт, из–за Ива–чана я забыл сменную одежду, — надулся Ойкава, заканчивая свои водные процедуры, и мысленно ругаясь на парня, закрепил на бедрах полотенце.
Куроо и Акааши шутки ради решили поддержать Ойкаву и теперь трое парней вышли из душевой комнаты в раздевалку, будучи в одних лишь полотенцах на бедрах. В одной руке они держали свою форму для тренировок, а другой водили по волосам, пытаясь избавиться от скопившейся влаги. Капли воды тем временем стекали по шее, очерчивая мышцы груди, и заканчивали на пояснице, впитываясь в полотенце.
Ойкава демонстративно вышагал к своем ящичку, не преминув сообщить Иваизуми о том, что он находится в таком виде только потому что тот не дал ему спокойно собраться перед походом в душ и, показав знак мира, высунув кончик языка, огородил себя от компании удивленных и явно шокированных игроков хоккейной команды дверью своего шкафчика.
Куроо был похож на нашкодившего кота, которого намочили, но харизмы и обаяния он от этого не потерял. Показывая свой оскал, а также мощный торс и накаченные руки, он также прошел к предложенному ему ранее шкафчику, находившемуся напротив Ойкавы и рядом с местом Акааши.
К слову о парне, Акааши был уже не так уверен в правильности их действий, а потому немного растерялся и смутился. Вся хоккейная команда рассматривала их с какой–то страной смесью восхищения и ненависти, так что атмосфера стала заметно накаляться. Хотя, вероятно, так казалось только Акааши.
Ойкава то ли и вправду, то ли просто делал вид, что здесь кроме него никого нет, а потому он может вытворять всё, что ему заблагорассудится. В чем–чем, а в этом он был просто чемпионом, и по озлобленному лицу Иваизуми было ясно, что и в этот раз Ойкава получил свое золото за прекрасное представление — его программа была «откатана» прекрасно, не хватало лишь музыки и, желательно, не похоронной.
Более того, Акааши заметил, что помимо парней здесь присутствовала еще и Мия. Девушка сильно покраснела и пыталась скрыть это, закрываясь блокнотом, но отметив это, Иваизуми грозно попросил её выйти, всё еще сверля взглядом спину Ойкавы. Что же, если поначалу Акааши думал, что все обойдется, то теперь было понятно, что сегодня Ойкава живым из раздевалки не выйдет.
Впрочем, что–то во взгляде Бокуто подсказывало Акааши, что он тоже будет задержан. Куроо же по своему обычаю выглядел совершенно непринужденно и даже невзначай начал поигрывать грудными мышцами, словно издеваясь над всеми хоккеистами, но делая это с таким лицом, будто это и не он вовсе.
Заметив это действие, Бокуто сразу же вскочил со своего места и в несколько шагов достиг Куроо. Акааши уже предположил, что сейчас будет мордобой, а учитывая телосложение и рост парней, то драка намечалась нешуточной. Парень уже хотел вмешаться, однако, Бокуто, к удивлению фигуристов, скинул с себя майку, провозглашая:
— Никто…! — угрожающе начал кричать он, когда его речь прервал кто–то из игроков команды знающий, что последует дальше.
— Бокуто нет.
— Бокуто да! — игнорируя просящего, ответил парень и, подойдя к Куроо ближе, стал демонстрировать ему свою игру на грудных мышцах, которые за счет хоккея были больше и рельефнее. — Никто не может делать это лучше меня! Я чемпион в игре грудными мышцами — в этом скрыта моя любовь к хоккею, но лишь избранные могут увидеть это вживую!
Стоявший за Куроо Акааши смущенно покраснел из-за выходки Бокуто.
— Оя–оя–оя, — рассмеявшись, проговорил Куроо и, положив свою руку на плечо парню проговорил. — Я просто раздражал того грозного парня! — указав в сторону Иваизуми ответил Куроо, злорадствуя, потому как тот лишь сильнее нахмурился.
Бокуто развернулся, чтобы встретиться взглядом с вице–капитаном, который был явно вне себя, но молчал лишь потому что у него просто слов не было, чтобы описать ту вакханалию, которая сейчас происходит в раздевалке. Состав команды молчал, предоставляя разбираться во всем этом старших, а именно их капитану — Савамуре Даичи и вице–капитану — Иваизуми Хаджиме.
Бокуто же в свое время отказался от этих мест, больше уделяя своего внимания на обучение новичков, потому как ему нравилось быть примером и образцом для подражания. К слову, вести он пытался себя соответствующе, но за раз ведь нельзя отказаться от своего существа, а потому он всё так же оставался шумной совой.
Несмотря на это, парню нравилось влезать в разработку планов и предлагать рискованные, но действительно стоящие идеи и стратегии, отчего многие были в восторге, так что, несмотря на то, что у Бокуто не было главного места — его всё равно считали вторым вице–капитаном.
— Бокуто немедленно оденься и не смей себя так вести, — спокойно и с расстановкой произнес наконец–то Даичи, одаривая парня грозным взглядом. — Подумать только, соревнование по игре грудными мышцами.
— Ну, Дааичи, — заныл Бокуто, все же надевая свою футболку обратно и возвращаясь на место, когда Куроо ему сказал:
— Эй, Совень, вынужден признаться тебе в том, что твоя игра грудными мышцами действительно заслуживает первого места.
— Охо! Охо–хо! — радостно откликнулся Бокуто, уже со своего места и внимательного рассматривая ухмылявшегося Куроо и реакцию Акааши, который ровно, как и Ойкава замерли, наблюдая всю эту ситуацию и пытаясь переварить вновь прибывшую информацию.
Акааши словил себя на мысли, что он не без восхищения наблюдал за телом Бокуто и, снова покраснев, одернул себя, возвращаясь к переодеванию. Ойкава в это время думал лишь о том:
«Да быть этого не может. Да ни в жизнь. Да за что мне это всё!». Парень и так считал Бокуто слишком шумным, а что будет теперь, если этот Совень действительно подружится с Куроо и будет тусоваться на их тренировках.
«Да ни в жизнь» — снова пронеслось в голове у Ойкавы, и он продолжил одеваться, чувствуя на себе прожигающий взгляд Иваизуми.
— Ива–чан, дырка во мне из–за тебя будет.
— Ты и так дырка, пустое место просто, — сразу же выпалил он, из–за чего Ойкава демонстративно хмыкнул и, посмотрев на уже одевшегося Акааши, кивнул ему, говоря таким образом, что будет ждать его с Куроо снаружи.
За дверью оказалась Мия, которая, увидев Ойкаву, снова залилась румянцем.
— Мия, не будь такой милой, а то вздумаю отбить тебя у Ива–чана, — улыбнулся Ойкава и довольный собой отметил, что девушка стала еще краснее.
— О–ойкава, прекрати, пожалуйста. Иваизуми и без того меня ревнует, а тут ты со своими выходками. И чего вы не поделили?
— Полагаю, что место на льду, — наигранно задумавшись, ответил Ойкава. — Кстати, ты будешь присутствовать на генеральном прогоне фигуристов?
— Иваизуми меня убьет, но мне и вправду нужно быть там. Все тренера и менеджеры будут присутствовать, так что без вариантов, — пожала плечами девушка. — Жаль, что у вас функцию менеджеров выполняют тренера и ты до недавнего времени, а так с вами работать не хуже, чем с хоккеистами.
— Приму эти слова, как твой крик о помощи. Ведь как я понимаю, с ними хлопот не оберешься, — ухмыльнулся Ойкава и стоило ему подумать, что Иваизуми непростительно долго оставляет Мию наедине с ним, как тот открыл дверь и, смерив Ойкаву уничтожающим взглядом, забрал Мию внутрь, выпуская Акааши и Куроо.
— Какие мы нынче злые, — надулся на Иваизуми Ойкава и вместе с Куроо и Акааши двинулся на выход. Куроо всю дорогу восторгался Бокуто, который за время отсутствия Ойкавы в раздевалке успел натворить еще дел и приобрел в лице Куроо идейного союзника. Худшие опасения Ойкавы стали приобретать форму Бокуто в их компании.
— Ака–чан, скажи, чтобы он замолчал, — проговорил Ойкава, уставший затыкать Куроо всю дорогу до дома, потому как из них троих он жил к ледовому дворцу ближе всех.
— Ойкава, это в принципе невозможно. В мире не существует еще человека, способного хоть на мгновенье заткнуть Куроо, особенно, когда он в таком хорошем настроении. Хотя, если же он все–таки есть, то я понимаю его желание держаться от него подальше, — смеялся Акааши, под смиренный взгляд Куроо, который стал во всех красках расхваливать свою персону, чем явно задел чувства прекрасного у Ойкавы, так что они до самого дома выясняли отношения, лишь под конец, смирившись существовать на разных частях города и редко встречаться, чтобы окружающие их люди не ослепли от излучаемого ими сиянием.
— Это настолько самовлюбленно, что я и прокомментировать это не могу, — заключил Акааши, на прощание. — Но, чтобы вы знали, встречаясь вдвоем на льду, вы рискуете все же не сдержать свое обещание и затмить, таким образом, само солнце.
— Акааши, я и есть солнце, — воодушевленно проговорил Ойкава, прощаясь со всеми, и отправляясь домой.
— Напомни мне, каким именно образом вы с ним познакомились? — с иронией в голосе поинтересовался Куроо.
— Видимо, я как–то пролетал мимо этой звезды и из–за непомерной силы притяжения остался крутиться на ее орбите.
— О, это многое объясняет теперь, — ухмыльнулся Куроо. — Кстати, о людях, способных заставить меня молчать… кто–то обещал мне номер телефона Кенмы, если я буду паинькой.
— Хочешь сказать, что ты был паинькой? — с сомнением спросил Акааши, наблюдая за невинным лицом Куроо.
— Хочешь убедить меня в обратном? — ухмыльнулся Куроо.
— Хочу спасти Кенму, — устало ответил Акааши.
— Акааши, не заставляй меня вновь становиться на скользкую дорожку вредности и сообщать Бокуто твой номер.
— Записывай, — молниеносно доставая из кармана свой телефон и уже диктуя номер Кенмы, предупредил Акааши. Появившийся румянец на щеках он решил объяснить себе ночной прохладой.
— С тобой приятно иметь дело, Акааши, — широко улыбнулся Куроо, будучи довольным собой. За сегодняшний день с ним случилось в разы больше хорошего, чем за последние полгода.
— Не могу ответить тем же, — проговорил Акааши, прощаясь с Куроо, потому как на этом перекрестке их дороги расходились.
***
— Иваизуми! — за спиной послышался радостный возглас Бокуто. Вот кто никогда не устает. Даже если условия тренировки спартанские — Бокуто безоговорочный показатель оптимизма и героизма.
— Бокуто, — устало проговорил Иваизуми, не останавливаясь, но заметно сбавляя ход, чтобы его догнали. Добежавший до него Бокуто, стукает его по плечу и протягивает билеты.
— Это на соревнования фигуристов. Куроо предложил и просил раздать всей команде, — с широкой улыбкой проговорил Бокуто, протягивая парню два билета.
Иваизуми устало фыркает, но забирает билеты, в надежде пристроить их кому–нибудь, кто точно пойдет. Он благодарит Бокуто, за то, что тот бежал за ним, хотя его путь и лежал в другой от ледового дворца стороне и, спрятав билеты в карман, продолжил путь домой.
