Комочек

Ночь шла к своему завершению. Инопланетный охотник сидел, подперев своей широкой спиной лежанку, и плёл замысловатыми узлами тоненький шнурок. Самочка давным-давно сладко спала, стена была вымыта, а загрязнённые шкура с тряпьем — уничтожены. Покой и тишина. А что ещё нужно самцу, которого существо что люди именуют как Судьба, сделав подсечку, окунуло мордой в кизяк. А точнее в постоянное «дай», «мене», и вечно мокрое «пи-пи». Казалось, что во время усиленных тренировок перед Великой Охотой его так не выматывало, как за прошедшую половину земных суток. И даже не физически. Морально. Ведь как оказалось, ребёнок — это своего рода тест на сосредоточённость и умение обуздать свою «кровь». Тишину нарушило еле слышное шуршание. Девчушка завозилась, переворачиваясь на бочок, при этом сонно причмокивая. Ей было хорошо и комфортно. Теплая, мягкая шкура, в которую малышка была укутана со всех сторон словно в кокон, согревала от ночного холода. Посмотрев всё ли в порядке, Гранур продолжил своё дело. Достав из небольшой прозрачной колбы прядь волос и осторожно подцепив из капсулы с зеленоватым раствором маленький человеческий зуб, стал всё это переплетать с заготовленными кожаными «косичками». — Как у тебя…интересно, — неожиданно пророкотал низкий грубоватый голос, от которого Хищник застыл. Но лишь на мгновение. Повернув голову, он посмотрел на Яута что стоял в проёме. Грубая песчаного цвета кожа, сплошь покрытая шрамами, наплечники из пластины каинде, шипастый кнут на бедре, рукоять которого покрыта священными письменами — да, к нему на выручку пожаловал не кто иной, как Гха-ар — наставник в прошлом, теперь же самый близкий товарищ, а также расстройство его нервной системы в одном лице. Прикрыв глаза, Гранур тихо взвыл: — Ну почему именно ты! — Какой тёплый приём, — насмешливо фыркнул Яут, проходя вперед. — Я, значит, по твоему зову лечу, думаю как же вытащить из — я хочу заметить я-ко-бы — передряги твою — опять же — тушу, а первое что слышу: «Почему именно ты!» А где же: «О, Гха-ар, я так счастлив, что ты пришёл за мной!..» — тонко проскрипел охотник, словно пародируя кого-то. — Ну, или хотя бы: «Благодарю тебя, мой верный друг! Отныне я твой верный слуга…» Или вот… — О, Кетану! Я тебя прошу, прекращай свои вот эти вот штучки, — взмолился Гранур, и, отвернувшись, обратно принялся за плетение. — И где ты только этого понабрался. — Да было как-то дело, — задумчиво протянул Хищник, отвечая на риторический вопрос, почёсывая свою мощную шею, — пришлось всякого наслушаться. Не бери в голову, — быстро отмахнулся, и став ровно посреди отсека, обвёл взглядом помещение. — Гранур, — раздалось вкрадчивое. Даже не поднимая головы, Гранур издал неопределенный свист, что, наверное, могло означать как «я весь внимание». — В сообщении, конечно, было сказано, что у тебя проблемы с Нер-уда, — Гха-ар вновь посмотрел то на увядающую зелень, что была рассыпана по всему полу, то на инструменты, небрежно валявшиеся в стороне, то на какие-то спиральки-винтики, которые обособлено, а главное, в отличие от остального были аккуратно сложены в кучку. — Но знаешь, — он повернулся к скрюченному над колбами Воину, — свалка на корабле еще не повод бить тревогу. Даже если… Гранур скорее почувствовал, чем услышал, как наставник в мгновение оказался позади него. Повернувшись в пол оборота, он посмотрел на старшего. Тот стоял впритык к лежанке, изучая спящего ребёнка, то и дело выбивая хаотичные пощёлкивания. — Как любопытно… — протянул Яут, и искоса взглянул на Гранура. — Трофей? — прозвучало заинтересованно, а в глазах плескалось замешательство. Гранур неуверенно посмотрел на «куколку». Вопрос так озадачил, что он не сразу нашёлся, что сказать. — Головная боль, — фыркнул Хищник, и отвернулся. По помещению прокатилась звонкая трель. — Вот я прямо чувствую, что это всё весьма дурно попахивает. И это я не про воздух, который, — Яутжа снял маску, и промеж острых клыков юркнул узкий кончик языка, — тоже какой-то странный. Он подошёл к младшему товарищу и сел рядом на пол со словами: — Поэтому хотелось бы поподробнее узнать, во что ты вляпался... *** Глубокий хриплый смех разнёсся за пределы отсека, оседая где-то в самом конце тёмного коридора. Точнее он больше напоминал сиплый лай старого пса, на смертном одре которому приспичило вспомнить свою кобелиную молодость да погавкать от души, но это, в общем-то, сути дела не меняло — Гха-ар веселился. — Так что с ней делать? — в очередной раз пробурчал Гранур наблюдая с каким упрямством девчушка не оставляет попыток оторвать длинный коготь с нагрудного переплетения старшего. Он поведал всю историю произошедшего и теперь стоял и ждал совета, как поступить со «сложившимся обстоятельством», вместо чего получил дикий гогот. — Подожди, подожди…- свистом выдавил из себя Гха-ар, грудная клетка которого ходила ходуном, как и лежанка под ним, что грозилась развалиться от такого сотрясания. — Ты ещё и Нгози сделал! — не унимался старый Яут. Он посмотрел на ажурное «ожерелье» что висело на запястье Кровавого, и помещение вновь разразилось отрывистым воем. Гранур смотрел на собрата пытаясь понять причину такой весьма бурной, даже можно было сказать чересчур бурной для Яутжа реакции, то и дело прокручивая в голове от начала до конца свой рассказ, сопоставляя его с событиями. Но как ни ломал свою лобастую голову, ответа не находил. — Но ведь уманы любят… «памятные вещи», так? Ты же сам это как-то говорил, — напрягся охотник. Да, он точно помнил, как однажды после тренировки в кехрите наставник рассказывал о некоторых особенностях людей. Одной из которых было их пристрастие к «вещам на память», что образовывали некую, совершенно непонятную ему, Грануру, связь с бывшими обладателями этих самых безделушек. И именно это и подтолкнуло его к решению, что надо бы и ребёнку что-нибудь оставить от матери на память. Но как при обыске у той ничего путёвого не обнаружилось, он просто срезал пучок волос, да пару зубов прихватил, решив, что сам что-то придумает. И он сделал, точнее сплёл Нгози — талисман, своего рода благословение которым самки его рода наделяли будущих воинов отправляя тех на самую первую в их жизни охоту. Благословение на путь великих побед. Он неоднократно видел это плетение у других, да и сам, в отличии остальных гордых самцов, долгое время носил его, пока был мальком, помнил все узелки и переплёты, поэтому и повторить не составило труда. Неизвестно сколько бы Гха-ар ещё продолжал потешаться да острить, но острый исподлобья взгляд Гранура подействовал достаточно отрезвляюще. — Что делать, что делать, — прохрипел он, успокаиваясь, и протянув когтистую руку к малышке, убрал упавшие на глаза волосы. — С собой заберём. — Зачем? — взволновано выпалил Гранур. Он стоял и в полном недоумении смотрел то на спокойно играющую малышку, то на наставника, что был явно не против понянчится с ребёнком, подсовывая то коготки с клыками, то давая подержать унтар. — По-хорошему, — начал размышлять Гха-ар, — нам стоило бы доставить ребёнка до ближайшего населённого пункта и убедиться, что о нём позаботятся. Точнее о ней, — быстро исправился он, и придвинув малышку поближе, костяшками пальцев погладил её по височку. — Это как было бы правильно. Но у нас на это «правильно» нет времени — мне срочно нужно быть на LK-1634. Я, кстати, туда и направлялся, когда от тебя пришёл сигнал о помощи, — как бы между делом сообщил охотник. И было что-то такое в его мимолётном взгляде, брошенном в этот момент, что заставило Гранура напружиться. — Так вот, — продолжал Гха-ар. — Там мы сможем оставить её Жнецам. Они о ней позаботятся. Ну или отправят обратно, если посчитают нужным. Старый охотник пожал плечами и замолчал, продолжая играть с маленькой самочкой. Он больше не смотрел на Кровавого, это было ни к чему, он и так знал какой эффект произведут его слова на того. И он не ошибся. Стоило только услышать о межгалактических Арбитрах, — как часто называли Жнецов, — как Гранур тут же подобрался и затараторил: — Ты встречаешься с Жнецами? На LK-1634? Зачем? — посыпались метеоритным дождём вопросы. Старший довольно заурчал. — Поручение Кар’клея, — коротко пояснил Гха-ар, не собираясь вдаваться в подробности. — Поэтому, — аккуратно забрав связку когтей у ребёнка, он встал и направился к выходу, — я пойду, посмотрю, что там у тебя с бортовой системой, а ты, — совсем по-человечески ткнул в него пальцем, — накорми Аиши — она уже голодна, да поживее. И потом сразу же отправляемся. Он уже было хотел уходить, как в спину прилетело растерянное: — Тёплая? Ты дал ей имя? Остановившись около выхода, Гха-ар положил свою широкую ладонь на панель, что уже не подавала признаков жизни, выстукивая когтём мелкую дробь.  — А как ты предлагаешь к ней обращаться? — спокойно, даже как-то чуть приглушённо спросил охотник, не поворачиваясь. — Дитя уманов? Земной приплод? Гранур стоял и молчал. Ну не говорить же что приблизительно так, а если быть точнее то именно так он и обращался к ней. Да и нотки предостережения в его голосе давали понять, что оспаривание решения грозит последствиями. — У каждого должно быть своё имя. И у неё в том числе, — закончил Гха-ар и покинул отсек, ощущая на себе растерянный взгляд, что буквально прожигал его спину. А растеряться было от чего. Ведь откуда Грануру знать, чем конкретно питаются люди. Нет, конечно, в общих чертах он знал, что те употребляют мясо, разного рода зелень и бахчевые культуры с зерном, но он совершенно не имел понятия, что из этого всего можно давать ребёнку. Такому его никто не учил. Да и кто мог подумать что такого рода знания когда-нибудь могут понадобиться воину. Пока Хищник стоял да думы думал, лишившись богатого источника побрякушек, девчушка слезла с лежанки. Не найдя для себя ничего интересного она подошла к охотнику, и обхватив руками его ногу, запрокинула голову, начав что-то тихонько лепетать, добиваясь внимания. Мягко отстранив от себя ребёнка, Гранур присел на корточки. Он разглядывал маленькое чудное создание, у которого, как оказалось после купания, были медные насыщенного цвета волосы и светлая кожа. Хищник так низко склонился, что малышке достаточно было протянуть ручонку, чтобы дотронуться к казалось вечно подвижным мандибулам. Она осторожно, самыми пальчиками, касалась то тонких немного влажных перепонок, то редких жёстких щетинок, при этом смешно округляя и без того большие глаза; то тыча в бурые пятна на коже. И Гранур, к своему же удивлению, ей это позволял. Ему и самому было любопытно наблюдать за её реакцией, изменениями эмоционального фона. И чувствовать детский восторг. Такая... забавная. Гранур провёл пальцем по протянутой к нему такой крохотной и такой мягкой ладошке. «Аиши… Тёплая…» — мысленно протянул он. — Тебе подходит… Аиши.