***
Первым, что Чимин решает испоганить в жизни Чонгука – это его личная жизнь, потому что сам он её лишился в тот момент, когда появился альфа с не самыми приятными слухами, касающимися Пака. Как только смесь была готова к применению, Чимин и Тэхён нашли того, кто с удовольствием воспользовался бы подобной услугой. Омега, которого зовут Сангу, не один раз показывал свои коготки перед Паком, обвиняя его в том, что тот перетягивает на себя слишком много внимания Чона. Именно этот фрукт, сам того не ведая, подошёл бы на данную роль: вести за нос Чонгука. Чимин тайком подкинул в портфель Сангу маленький флакончик с запиской, в которой довольно убедительно рассказывалось о том, на что способны данные духи. Омега же оправдал возложенные на него ожидания. Однажды попробовал побрызгаться ими и, увидев непосредственный эффект, воодушевился и возгордился тем, что сам Чон Чонгук проявил по отношению к нему такое внимание. Сангу продолжил тайком пользоваться духами, постепенно подбираясь ближе к альфе. Но, видимо, не так беспалевно это делал, так как сомнения Чона нашли выход в самый неподходящий момент, разрушив их отношения на корню. Вторым, что Чимин рушит в жизни Чонгука – его репутация. Зуб за зуб. Пак из-за альфы с первого учебного дня второго курса по коридорам спокойно ходить не мог, по крайней мере до того времени, пока не стал давать отпор Чону. После этого задирать его стали меньше, потому что Чимин больше не вёл себя, словно загнанная в угол мышка. В этот раз в ход идёт тяжёлая артиллерия: Тэхён должен уговорить своими методами Юнги выполнить кое-какую просьбу. В обязанности Мина вошло найти альфу, которого можно было бы незаметно обрызгивать духами Чимина, и его выбор пал на члена клуба по баскетболу, ведь к ним было бы легче часто подбираться ближе, не вызывая лишних подозрений. Но Чонгук стал реже появляться в секции, поэтому данное дело затянулось. В итоге запах с альфы перенялся на его парня, что в планы не входило, но, кажется, и не помешало: Чонгук клюнул. С того дня на него косо смотрели, шептались за спиной, от прежнего отношения не осталось и следа. Теперь общество обращалось с ним также, как и с Паком. Однако Чимин не остановился на достигнутом: надо было ещё и за Тэхёна отплатить и за то, что Паку пришлось всё это переживать второй раз, только оправившись после школы. Следующий шаг Чимина сломил Чона. Пак действовал разрушительно. Да так, что Чонгук лишился доброго имени. Его выперли с работы, отстранили от учёбы. Никто больше не остался на его стороне. End of flashback.***
Деньки стали теплее, отчего возникало желание прогуляться подольше и понежиться под солнышком, впитывая в себя его лучи. Чимин шёл домой пешком после окончания занятий. По дороге решил зайти в кафе по пути и взять какого-то горячего чая и сладкого с собой. Пак зашёл в помещение и сделал заказ, кассир передал слова повара, что скоро пирожные будут готовы, а пока можно подождать у них за каким-нибудь столиком. Чимин стал оглядывать зал в поисках уютного местечка, однако тут было довольно многолюдно, потому что в это время многие освобождаются и так же, как и Пак, выходят на улицу, чтобы расслабиться в местах, подобных этому. Поиски прекратились, когда на глаза попалась знакомая фигура. Чон сидел сгорбившимся, капюшон был затянут чуть ли не на пол лица, а ещё альфа как-то слишком нервно мял салфетку в руках. Пак, походкой гордой лани, направился к его столику, отодвинул стул и сел, откинувшись на спинку и закинув одну ногу на другую, оценивая свою проделанную работу. На лице была довольная ухмылка, когда Чон посмотрел на него, не поднимая головы. -Тут есть ещё столики, – заметил он, словно загробным голосом. -Знаю, – ухмылка перешла в улыбку. Пак наслаждался результатом. -Чего такой счастливый? – спросил всё так же хмуро, не оценив довольный вид омеги. -Да так, – ответил уклончиво, пожимая плечами и склонив голову набок. Чимин стал обводить Чона пристальным взглядом: измученный вид, мешки под глазами, щёки осунулись, руки подрагивали, когда нервно рвали салфетку и, кажется, альфа в целом похудел. Чон стал собственной тенью прошлого себя. В груди кольнуло отголоском чувства вины, и Чимин поспешил от него избавиться. В конце концов Пак ведь всего лишь возвращал должок. В попытках перевести тему под глаза попали раскрытый конверт и пару бумажек оттуда, которые лежали рядом. Пак пригляделся и заметил знакомый логотип лаборатории, где он сам регулярно сдаёт анализы на гормоны, с тех пор как переехал в Сеул. Улыбка понемногу сползает с лица. -Что это? – спрашивает, указывая кивком головы в сторону бумаг. Чонгук прослеживает траекторию. -Ничего, – он в темпе начинает собирать всё обратно в конверт. Вот только руки всё ещё дрожат, и Чон случайно сметает всё на пол, да ещё и свой стаканчик сшибает, проливая немного оставшегося напитка на стол. Чимин поднимается с места, любопытство взыграло: он должен узнать, зачем Чонгуку вдруг понадобилось сдавать туда анализы, из-за чего подрывается и хватает бумаги быстрее альфы, пока тот вытирает лужицу салфеткой, что будто для этого и была в его руке изначально. Чонгук замечает лишний интерес к его результатам на бумаге, отчего поддаётся вперёд, пытаясь вырвать листы обратно, однако Пак ловко убирает руку и пробирается под стол, отсрочивая себе ещё несколько секунд, за которые, опытный глаз, который за столько лет не единожды просматривал такие бумаги, успевает заметить всё, что нужно было. Гук, раздражённый подобной наглостью, вытягивает Пака из-под стола, схватив того за щиколотку. Чимин скользит по полу, и у него отнимают листы. Чонгук бросает мрачный взгляд и, не сказав ни слова, уходит. Мимолётное чувство вины возвращается к Паку в несколько раз сильнее. Неужели он собственноручно довёл Чона до такого состояния, что тот уже проверяется у врачей. Что-что, а к делам здоровья Пак всегда относился серьёзно. К нему подходит кто-то из персонала и интересуется всё ли в порядке. Чимин вежливо и извиняюще улыбается, вставая с места, и с зародившимся сомнением провожает одинокую фигуру взглядом через окно на всю стену.***
По истечении недели отстранения Чонгук возвращается на учёбу ещё более замкнутым, чем раньше. Теперь на него осуждающе смотрят не только студенты, но и преподаватели. Те, кто ещё хоть как-то сохранял нейтралитет по отношению к нему, тоже теперь одаривают презрительным взглядом. Чон просто хочет закончить этот учебный год, прячась ото всех, насколько это возможно, сдать экзамены и начать искать варианты, чтобы перевестись куда-то ещё. Может даже в родной город, где он будет рядом с родителями, от которых убегал в столицу в попытках стать самостоятельнее и начать взрослую жизнь. Теперь перспектива жить рядом с ними не кажется такой незрелой или плохой. Но, насколько бы Чонгук тихо себя не держал, кто-то обязательно да подденет. Обычные подколы набирают обороты, альфы становятся смелее и ведут себя более дерзко и развязно, обвиняя Чона в том, что тот себя в штанах держать не может и даже лезет не только к обычным омежкам, так ещё и к преподавателям и представителям их типа. Один из этих альф однажды в порыве словесного поноса настолько разгорячился, что не сдержался и разок заехал Чонгуку в челюсть. Поддерживаемый толпой, альфа остался доволен собой, и только после этого они оставили Чона вытирать пол в туалете своей одеждой. После этого случаи стали повторяться. Давать отпор в толпе Гук просто не находил смысла: сделает только хуже, дав им больше повода и раззадоривая таким образом. За всем этим, с сжимающимся сердцем, наблюдал Чимин, кусая локти и чувствуя угрызения совести.***
На время сессии Чона оставляют в покое, ведь студентам и так есть чем заняться в этот период. Гук, наконец-то, переводит дыхание: сидит дома спокойно, готовится к сдаче и зализывает синяки. Ему приходится трудно, ведь преподаватели теперь относятся предвзято, поэтому Чонгук из кожи вон лезет, отвечает на все вопросы и не даёт повода хоть как-то занизить оценку. Родители не должны были бы подумать, что возвратиться он решил из-за трудностей с учёбой, чтобы не разочаровать их. Подошёл к концу последний экзамен. Освобождённые теперь от подобной тяготы студенты уходят кто куда. Чонгук тоже собирался уйти, но стоило ему отойти от входа в здание на некоторое расстояние, как его перехватили под локти двое крепких альф, взявшихся будто из ниоткуда. Гук стал оглядываться по сторонам, пытаясь найти помощь, но было глухо, он сам свернул сюда, чтобы срезать путь. Альфы привели его в мрачный закоулок, несмотря на то, что на улице был всё ещё день, но стены нависали так плотно, что света проходило мало. Чона отпустили так, что тот еле удержал равновесие, и то лишь благодаря тому, что упёрся в кирпичную кладку. Сзади началась толкаться очередная, уже порядком наскучившая, речь о том, какой Чон плохой, какой бессовестный и какой он моральный урод. Устало выдохнув, Гук повернулся, и успел насчитать пятерых альф, узнав в них группу студентов, которые и вели себя всё это время наиболее развязно по отношению к нему, когда в его лицо впечатался кулак первого недовольного. Удар прошёлся по скуле, оставив за собой характерный след, и Чон от его силы снова припал к стене. При очередной попытке повернуться к альфам лицом Гук снова получил удар, который на этот раз был нацелен куда-то в солнечное сплетение, отчего он согнулся пополам, и после уже пинка в живот рухнул на асфальт. Двое, что тащили Чона, подняли его, держа под мышками, не давая уйти от ударов, которые наносил третий. Остальные двое лишь наблюдали и злорадствовали. Кое-как Чонгук освободил одну руку, заехав локтем в лицо одного из держащих, отчего альфа слева, не удержав его всего веса, отпустил и позволил ему обратно повалиться на землю. Последовали пинки. Чону только и оставалось, что прижать голову и колени к корпусу, прикрыть руками виски и затылок и просто терпеть, пока им не наскучит. Он уже был на грани сознания, когда, будто из-под толщи воды, до него донёсся приглушённый голос. Если бы не боль по всему телу, и веки, которые резко потяжелели, то Чон узнал бы в своём спасителе того, кто на самом деле его и погубил.***
В то же время, наблюдая за муками Чонгука, Чимин уже просто извёл себя мыслями, что же делать, когда замечал, как в очередной раз из туалета или какого-нибудь другого места от Чона уходили альфы в приподнятом настроении, перекидываясь нелестными комментариями в его адрес, после чего появлялся сам предмет обсуждений в, мягко говоря, помятом виде. Уверенность в своих действиях, которые привели к данному результату, улетучивалась ежедневно, оставляя после себя неприятный осадок. Но изменить уже сделанное невозможно, остаётся только работать над будущим. Пак решил для себя, что обязательно поговорит с Чоном, как можно скорее, подловит его после последнего экзамена сразу же, чтобы не отвлекать его от мыслей об учёбе. Ведь после их разговора Гук точно не смог бы сосредоточиться на уроках, и Чимин нашёл бы ещё один повод винить себя в том, как поступил с альфой. И вот Пак стоит около входа после закрытия сессии и поджидает альфу. Время идёт, а Чонгука всё не видно. Чимин замечает смутно знакомых студентов, которыми оказываются одногруппники Гука, но самого альфу среди них не видит. Спустя несколько минут ожидания Пак думает, что, возможно, он либо уже упустил Чона, либо тот воспользовался другим выходом, поэтому решает пойти в направлении его дома, адрес которого взял у Мина. Он идёт, оглядываясь по сторонам, стараясь не пропустить его из виду, если встретит по дороге. Сердце пропускает стук, когда, проходя рядом с очередным нешироким закоулком, слышатся звуки ударов и мерзкого гогота. Чимин быстро прячется за углом, стараясь разглядеть и понять, правильно ли он понял, что там творится. Присмотревшись в темноту, Пак застывает огорошено, приложив ладонь ко рту и широко раскрыв глаза. Нужно срочно это прекратить. -Полиция! – кричит во всё горло, пытаясь отвлечь избивающих от Чона. Быстро скрывается за стендом рядом, пока альфы растерянно убегают прочь, чтобы не попасться, после чего срывается к Чону. Подрагивающими руками набирает номер скорой помощи и, приложив телефон к уху, подходит к альфе, опускается рядом на колени и начинает успокаивающе, насколько способен, говорить: -Всё будет в порядке, Чонгук, ты только не отключайся, - голос всё равно выдаёт дрожь.***
Первое, что Чонгук слышит, когда приходит в себя, это звон в ушах и раздражающий периодический писк сбоку. Притуплённо ощущается боль во всём теле. Чон с усилием открывает веки и замечает белые потолок и стены, поворачивает голову медленно, и перед глазами предстают предрассветное или закатное небо, Гук сейчас не способен их отличить, видное сквозь окно, и Тэхён, заснувший на стуле рядом. Глаза продолжают бегать по комнате, подмечая некоторые детали: капельницу, игла которой торчит из него и прибор, измеряющий пульс и издающий эти напрягающие звуки, а ещё бинты, окутавшие его и виднеющиеся под больничной рубашкой. Кое-как пытаясь привести себя в более или менее осознанное состояние, Чонгук так же начинает различать звуки ругани, доносящиеся за дверью, но так и не понимает, кому принадлежат голоса, да и сейчас не до этого, кажется, опять в сон клонит. Глаза снова слипаются, но Чон успевает заметить, замедленно моргая, что дверь резко распахнулась, отчего Ким подрывается с места и улавливает, что Гук очнулся, хоть и ненадолго.***
-Как ты мог знать, что его избивают и молчать об этом! – упрекал Чимина Юнги, положив стаканчик с больничным кофе подальше, чтобы не расплескать. Сразу после того, как прибыла скорая, забрала их в больницу и поместила Чона в палату для оказания нужного лечения, Пак, нервничая, позвонил Мину и позвал его, назвав адрес. Как только Юнги прибыл вместе с Тэхёном и стал расспрашивать о случившемся, Чимин дрожащим голосом, вытирая скатывающиеся слёзы, рассказал, что случайно наткнулся на него, когда хотел пойти к нему, чтобы поговорить. Мин просто вяло кивнул и тяжело осел на кресло в коридоре, а Ким тут же обеспокоенно взял его за руку, поддерживая. После этого к ним подошёл врач и рассказал, что больной сейчас спит под действием обезболивающих, что у него по всему телу гематомы, особо крупные в области спины, что у него треснуто ребро и, когда он проснётся, то его обследуют на наличие сотрясения. Как только врач разрешил ненадолго навестить пациента и покинул их, они направились в палату и встали рядом с Чонгуком, изучая каждое изменение. Тэхён успокаивающе гладил по спине Юнги, пока тот впитывал в себя увиденное. А Пак смотрел и запоминал каждую гематому, каждый ушиб, в которых он виноват, коря себя ещё больше. В палату зашёл медбрат, сказав, что им пора покинуть больного и что его можно будет навестить завтра. На следующий день они остались подольше, да так, что в итоге уже вечерело, Тэхён заснул на стуле, а Мин вышел за стаканчиком кофе. Чимин тихо, стараясь не разбудить друга, вышел из комнаты и направился к альфе, хотя тот уже был на обратном пути, поэтому встретились они довольно близко к палате. Пак перехватил его и решил рассказать всё, без утайки: что это не первый случай, что просто на этот раз избивающие были нацелены серьёзно покалечить Чона, в результате чего они сейчас находятся здесь. После чего и Юнги наорал на него. -Я не думал, что всё будет настолько серьёзно, – стал возражать и раздражаться ещё больше, – что кто-то позволит себе подобную выходку. Если бы было тяжело, то он сам бы рассказал: не маленький мальчик. -Да кому бы он рассказал? – сердито спросил, нервно ероша рукой волосы. – Он же из-за твоих выходок остался один, ты понимаешь? – подошёл вплотную и навис угрожающе, - я же оставил всё в твоих руках, надеясь, что он усвоит урок, поймёт, что плохо поступал с тобой и, что, наконец-то, перестанет гулять направо и налево. Мне же его поручили его родители. Господи, что я им скажу, - произнёс отчаянно, словно только что вспомнив об этом, хватаясь за голову в очередной раз, и напряжённо прошагал туда-обратно. – Может что-то в этом духе: “Извините, не доглядел, и теперь ваш сыночек немного поломан”? – увидев, что омега всё так же стоит на месте, не дрогнув и бровью, резко подошёл обратно и схватился за грудки, растряхивая его, - ответь мне Чимин, почему ты молчишь! -Я… – голос сорвался, Пак мелко прокашлялся и поднял взгляд на Мина, говоря, как можно убедительнее, – я всё исправлю. -Как?! Что ты такое можешь сейчас сделать, чтобы всё исправить? – выплюнул слова в лицо и ушёл обратно в палату, резко открыв дверь и напугав спящего Тэхёна.