***
И вот они уже сидят вместе в поезде. Решили, что сначала отправятся в Тэгу вдвоём, а оттуда уже без Чона сразу сделает пересадку в Пусан Чимин, к которому на станции присоединится Тэхён, желающий до конца лета побывать на пляже. Пока ждут отправки омег, вчетвером направились в кафе поблизости, желая перекусить на дорожку. Хоть Тэхён и Юнги были в курсе их отношений, но не могли налюбоваться тем, как эти двое сидят в обнимку и смущаются под такими радостными взглядами. Ким так вообще улыбался во весь рот и бросался слащавыми фразочками о том, как же они миленько смотрятся, заставляя их краснеть ещё больше, но уж точно не отпрянуть друг от друга, чтобы прекратить этот цирк от Тэхёна, который привлекал уж больно много внимания соседних столиков. Чонгук обнимает крепко, потому что прощаться не хочется, пытается урвать последние секунды перед тем как оставить Чимина на ближайшие пару недель. Будь его воля так вообще бы усадил себе меж ног, чтобы и головой зарыться в волосы омеги и прижиматься всем телом. Но остаётся довольствоваться рукой, закинутой через спину на талию Пака. Пообедали, пора бы и в путь отправиться. Так и стоят обе парочки и милуются. Впрочем, тут не только они такие, поэтому смущение отступает на второй план, на первом – желание побыть вместе ещё чуть-чуть. Уже объявляют отправку их поезда. Ким и Пак поднимаются вместе с остальными пассажирами в вагон, когда Чон тянет Чимина за кисть, заставляя обернуться и посмотреть в его сторону. -Я хотел сказать напоследок, пока ты не ушёл, - подошёл вплотную и навис над омегой, чтобы шепнуть на ухо такое нужное ему сейчас, что больше не в силах держать в себе: - Ты не спрашивал, но той ночью я хотел ответить – я тоже, - сказал и сразу отстранился, попятившись назад спиной и даря улыбку на прощание. Чимин не сразу понял, что имел в виду под этими словами альфа, но переспросить не мог, так как оказался уже в вагоне, ведомый потоком толпы, а потом его перехватил Ким и повёл за собой на их места. -Он что-то тебе сказал? – Спросил, когда они уже разобрались с багажом и уселись. – Наверняка в любви признавался в очередной раз, - говорил, мечтательно сложив ладони, закусив губу и весело смотря на друга. -Да нет, - проговорил неуверенно, - он ещё ни разу не… ох, - мысль оборвалась на полуслове. Чимин удивлённо расширил глаза и поднял брови, посмотрев на Кима, открывшего ему истину. “Я тоже” было ответом на его признание в ту ночь их первого свидания. Сердце пропустило удар и отправилось вскачь. Кровь прилила к щекам, к ушам, к шее, Пак весь сейчас больше походил на помидорку, которую альфа всё же полюбил после долгого поедания под надзором Чимина, кормившего того с руки. Как и самого омегу… Дурацкое сравнение, но мозг Пака отказывался придумать что-то более дельное. Сейчас он всецело думал об альфе, который весь день прижимался к нему, обнимал при любом удобном и не очень случае и целовал украдкой, когда никто не смотрел. А под самый конец признался ему окольными путями и скрылся среди людей, сверкая своей скромной улыбкой. -Вот же… - Ким смотрел всё это время внимательно, наблюдая за сменой эмоций на лице старшего и ожидая его вердикта, и выпал в осадок от того, что тот выдал после, - засранец, - сказал в сердцах. – Признался и свалил. Ох, я ему устрою, когда увижу. Мог же нормально сказать, так нет же, ему подавай драму, чтоб я потом накручивал себя и ждал встречи, - он стал невольно привлекать чужое внимание, размахивая руками так, будто прямо сейчас душит объект его мыслей. Киму только и оставалось, что успокаивать старшего и извиняться перед другими пассажирами, недовольно поглядывающими на них.***
В это же время Чонгук наблюдал за удаляющимся поездом, совершенно довольный тем, как романтично признался в своих чувствах. Сейчас его омега наверняка догадался, что имел в виду под своими словами альфа, и счастливо смущался, думая только о нём, а если и не догадался сейчас, то позже, когда уже доберётся домой. Во всяком случае Чон чувствовал себя так, словно выполнил некий долг, и ощущал своеобразную свободу и трепет с лёгкостью на душе. Он уже хотел поскорее встретиться с Паком, чтобы тот счастливо бросился к нему в объятья, и снова и снова признавался в любви. Единственное, в чём Гук был прав так это то, что Чимин думал о нём… -Чего лыбишься? - подошёл к нему Юнги, спрятав телефон в карман. – Ты вообще в курсе, что сейчас натворил? – вытянул младшего из своих сказочных мечтаний. -Что? – посмотрел на брата, повернув голову. -Ты умудрился признаться перед тем как расстаться на такой немаленький срок. Тэхён писал, что Пак в гневе на тебя и, что, цитирую: “отшлёпаю, как младенца, как только увижу. Ты только покажись мне на глаза Чон Чонгук!” Улыбка Чона угасала с каждым словом Мина.***
Хоть грёзы Чонгука о том, что Чимин ждёт не дождётся встречи с ним, оказались ложными (ждёт – да, но не в том плане, в котором Чон желает), альфа был рад вернуться домой. Правда о том, почему он так припозднился, так и не раскрывалась родителям. Но те и не расстраивались беспричинным, по их мнению, нежеланием их сыночка приехать вместе с Юнги ещё в начале июля. Потому что стоило папе Чону заговорить о том, что у него есть друг, а у того друга есть миленький омежка, как раз его возраста, чтоб представить его Гуку, как тот тут же ошарашил их вестью, что не заинтересован в поисках кого-то, так как совершенно не нуждается в подобном. Родители помолчали недолго, обдумывая, почему же их альфочке не нужно подобное. Но стоило заметить румянец на щеках их сына, что стыдливо опустил глаза, поёрзав на месте, под пристальным вниманием, как папа Чон радостно хлопнул в ладоши, подпрыгнув, тут же заявляя, что хочет познакомиться с тем, кто украл их чадо и не отпускал к ним так долго. Уж лучше пусть думают, что причина в этом, нежели в избиении Гука. Отец Чон тут же встрепенулся, поняв мысль супруга последним, и тоже изъявил желание увидеться с омегой их сына. Гук попытался увильнуть от ответа, сказав, что спросит об этом свою пару. Будни Чонгука проходили тихо и спокойно. Он отправлялся вместе с отцом к нему на работу, учась азам ведения бизнеса непосредственно наблюдая за ходом дела, иногда оставаясь в его кабинете, сидя тише воды, ниже травы, иногда зависал с Юнги, который уже более привыкший ко всему этому, и узнавал ответы на свои вопросы, скапливающиеся в течение дня, уже от брата. После рабочих часов Чон отправлялся либо домой, либо к Юнги в гости, так как у себя ему порой становилось скучно (в отличие от старшего, он был единственным ребёнком в семье, а с папой толком не пообщаешься). Там он зависал с ним и иногда заслушивался забавными историями о том, как Тэхён после подобного отношения Джунки к нему, наоборот, проникся безграничной любовью к младшенькому омеге. Ким умилялся такой привязанности братьев и душил Джуна в своих медвежьих объятьях, говоря о том, что тот тоже хотел бы себе такого братишку, но так как о таком уже поздно мечтать, то говорит, что хочет таких же детишек, заставляя в такие моменты Юнги заливаться краской и кашлять, поперхнувшись воздухом. Джунки жаловался на Тэхёна уже открыто, причитая, что тот не достоин его великолепного брата, но говорил всё это так заикаясь под конец, что становилось ясно, что Ким пробился в неприступное сердце младшего, что не удавалось до этого никому. Мин улыбался на это, посмеиваясь в кружку, чтобы незаметно было Джуну, который мог начать отстаивать свои слова, которые уже шли порознь с чувствами. Чон смотрел на них и глупо улыбался, однако глубоко внутри чувствуя тоску по кое-кому конкретному.***
Прошла всего неделя его пребывания в Тэгу, но он уже был никакой. Работа хоть и увлекает его доброе время суток, но в остальные часы Чон ходит будто мыслями далеко не тут, а, например, в Пусане. Альфа вялый постоянно, когда ситуация не требует быть внимательным и слушать очередные учения отца, дяди или брата. Он растекается по всякой горизонтальной поверхности неясной лужицей и хандрит, распространяя вокруг себя атмосферу тоски. Несмотря на угрозу отшлёпать, Чонгук ужасно хотел упасть в объятья Чимина. Да пусть тот его сразу так бьёт, пока будет обнимать. Чон согласен на всё. Но Пак не писал и не отвечал на сообщения. Только через Кима удалось узнать, что тот всё ещё в обиде и не желает выяснять отношений через переписку (ведь иначе они помирятся и Пак так и не приложит свою ладонь к его ягодицам, а этого он допустить никак не мог). В очередной такой унылый рабочий обед в столовой Чонгук распластался на столе, отодвинув от себя поднос с нетронутой едой, и смотрел куда-то в пространство. Мин подошёл к нему и выдохнул устало, разместившись напротив брата. Мимо проходили сотрудники и порой косо поглядывали на сыновей их боссов, а некоторые даже посмеивались беззлобно. Работники ещё в прошлом году выучили урок, что отпрыски их начальства не какие-то там избалованные детишки, которые просто получат компанию, в которой все пашут в поте лица на её благо (тут постарался Юнги, который так же проводил своё прошлое лето тут, разве что без Чонгука, который только-только школу окончил). Так вот, вернёмся к нашим***
После слов старшего Чонгук рванул домой, ощущая трепет в груди, надеясь на скорую встречу с его ненаглядным Чимином. Он готов хоть исписать целый том извинений, лишь бы добиться прощения. Чон залетает домой и под вопросительный взгляд папы объясняет: -Папа, - говорит, переводя дух, так как наскоро собирал вещи для неблизкой поездки, обхватывает плечи родителя и смотрит с огнём в глазах, который успел угаснуть, не поддерживаемый его омегой. – Я к нему, - говорит на выдохе. Слова будто вылетели из головы, но и не нужно больше объяснений. Папы ведь всегда чутко понимают чувства своих детей. Поэтому родитель лишь тянет сына вниз, чтобы поцеловать в лоб и пожелать удачи. -Я бы очень хотел познакомиться с ним. Приведи его сюда как можно скорее, - говорит ласково и провожает, потрепав по щеке на прощание. О, Чон приведёт. Ещё как приведёт, только сначала завоюет обратно и признается как следует истинному романтику, чтобы всё ещё пытаться сохранить данный статус.