Я найду тебя по запаху

Утро встречает Чонгука очень резкой болью в животе. Он тут же подрывается на локтях, сразу же ловя скатывающегося Минхёна, что прыгал на нём, пытаясь разбудить дядю-красавчика по просьбе папы Пака. Минхёк же сидел у него в ногах, порываясь стянуть покрывало, но безуспешно, так как его братишка сидел на нём. Шестилетние близнецы пока не очень многословны, но с лихвой компенсируют это своей непоседливостью. В комнату заходит Тэхён, который искал детишек по всему дому, и, хватая каждого в одну руку, срывается со словами, что надо бы помыться перед завтраком. Чонгук сидит на постели и думает, что попал в какой-то дурдом, пока на пороге не появляется его персик, который улыбается скромно и тихо просит уже встать, чтобы поесть всей семьёй (звучит как бальзам на душу – к семье его причисляют). На календаре суббота, у старших выходной, а младшим заранее наказали сегодня никуда не идти гулять: собираются всей сворой накрыть стол снаружи, на заднем дворе. Пока подростки спали, старшие (имеются в виду папа и отец Пак и старший брат Вонхо с мужем Уёном) отправились на рынок, дабы купить всё необходимое для барбекю. Взяли много мяса, овощей, булочек, фруктов и прочих вещей: решили встретить женишка достойно. Сам же женишок выглядит неважно – сказывается короткий сон, отвык парень спать мало в течение лета. Чимин, пока есть время, уводит его с глаз долой от остальных. Нельзя, чтобы другие поняли причину недосыпа. Они же, можно сказать, осквернили родительский очаг! Нужно срочно привести альфу в свежий вид. Он-то ещё додумался как-то накраситься, чтобы скрыть мешки под глазами, но с Чоном тот же трюк не сработает, чтоб альфа, да штукатурился. Но что поделать Чимину: способом пробуждения, пришедшим в голову, когда смотрят на тебя так нежно, становится любовный поцелуй, который действует на альфу мгновенно. Правда Пак не рассчитывал, что встанет не только сам Чон, но и то, что у него между ног – сказывается молодой организм. Времени в обрез, Ким скидывает ему сообщение, что папа Пак пошёл их искать, чтобы позвать к столу. Чимин читает смс, да даже уже слышит приближающиеся шаги, пока Чонгук, забываясь всё больше, выцеловывает его шею, и с тихим “прости” со всей силы топает ногой по стопе альфы. -Мальчики~, - зовёт их папа Пак, распахивая дверь в комнату сына, и встаёт со ступором: их милый женишок стоит, согнувшись в три погибели, и прыгает на одной ноге, схватив рукой другую (зато стояка не видно, так что Чимин считает это за победу). – Что это у вас происходит? – спрашивает обеспокоенно и подходит к Чонгуку, неуверенно беря того за плечи и усаживая на кровать Чимина. -Ничего особенного, - отвечает ровно Пак, стараясь не выдать того, что дыхание немного скачет от поцелуев, - я тут комнату показывал. Потом мы спускались, но Чонгук ударился мизинцем о кровать. Вот и задержались, видишь как болит, - говорит последнее сочувствующе, состроив аналогичное выражение на лице. Чон сидит на краю постели согнувшись, да ногу держит в руках, положив на колено другой, будто это поможет унять боль, и смотрит на Чимина взглядом “я тебе это припомню”, свесив волосы так, что те закрывают обзор на себя от старшего омеги. -Бедняжка, - тянет гласную на конце и по голове альфу гладит, - сильно болит? Погоди, я сбегаю за мазью от ушибов, - и выходит из комнаты, даже не выслушав возражений. Чонгук ухмыляется недобро, да поглядывает исподлобья, заставляя мурашки бежать по спине омеги. Папа Пак возвращается с тюбиком в руках, который вручает сыну и снова сбегает, слыша, как зовут его снизу. -Вспомним старые добрые времена? – спрашивает, предвкушая, и поднимается до изголовья кровати, принимая положение полулёжа. А потом смотрит на Чимина и взглядом показывает, чтобы он начинал. Вспоминаются те времена (старые – да, добрые – не очень), когда Пак вот так же втирал Чонгуку мази от синяков ещё с месяц назад… Чимин, поджав губы, принимается за дело, да так сильно сжимает его стопу, что альфа жалеет о задуманном почти сразу же, но чувство достоинства не позволит хоть мышце на лице дрогнуть и выдать что-то, что будет говорить о боли. -Как новенький, - говорит бодро и встаёт, хлопнув по покрасневшей стопе напоследок. Чонгук, стараясь выдать натуральную улыбку, поднимается следом – сдержал всё-таки непоколебимое лицо. Оба направляются вниз, где все собрались, только их ждут. Лулу развлекает близнецов, младшие братья Чимина рубятся в игры на телефоне, деды пристроились на лежаках, попивая холодный чай, отец Пак и Вонхо занимались мясом, а остальные – нарезкой и сервировкой этого всего. Вышедшие тут же привлекают внимание: Чонгука забирают поближе к готовке барбекю, оставляя Чимина помогать с накрытием стола. Всё бы ничего, да пташки постоянно поглядывают за работой друг друга. Месть – местью, а тянет их неимоверно. То Чон следит за занятым омегой, который веселится и смеётся открыто и обворожительно, сияя своей улыбкой, то Чимин – когда ловит на себе взгляды альфы, поворачивается на него, порой зависая и любуясь, как от жары, создаваемой огнём, у него кожа покрывается испариной и блестит под утренним солнце, и глаза цепляют капельку пота, что скатилась по шее, скрываясь за воротом футболки, заставляя судорожно сглотнуть ком в горле.

***

Еда готова, стол накрыт, и все сидят, активно обсуждая всё, что только вспомнится. Расселись по парочкам (ну те, у кого они есть). Близнецы перекочевали на колени к их корешу Тэхёну, который тихонечко объяснял на ушки, почему им следует относится к дяде-красавчику, как просто к дяде, а не как к альфе, за которого можно мечтать выйти замуж, когда вырастут (и плевать, что их двое, а Чон – один). Темой обсуждения вдруг становится новый имидж омег. -Ох, это забавная история, - говорит, посмеиваясь, папа Пак. – Мы всё понять не могли, почему Чимини витал в облаках, постоянно думал о чём-то и выпадал из разговора частенько. Я уже думал, что мой сыночек того, ну, куку, - смеётся со своих же слов, пока сам объект разговора пытался любыми жестами за спиной альфы показать, что тема запретная. “Папа, нет!” – кричит беззвучно, проводя ребром ладони по шее. “Папа, да”, - подмигивает сыну и продолжает свою пламенную речь: -И вот одним вечерком принёс я три бутылки вина, - Чон аж брови вскидывает и присвистывает, а Чимин ставит локоть на стол и падает лицом на ладонь. – Собрались омежками и начали распивать вот прямо здесь, - указывает на двор, где расположилось несколько лежаков и диван с кофейным столиком. – Уже были сумерки – красота. Языки так и развязывались после каждого бокала. Узнали много интересных секретиков из постели, - поиграл бровями, - в том числе и вашей. И скажу, что ты прям рыцарь, Чонгуки, Чимини до сих пор мой невинным мальчиком ходит, - невинный мальчик стукается лбом о стол и краснеет ушами под хохотки родичей. – Помню мы вообще зачали нашего Вонхо ещё до свадьбы, - смотрит на мужа с приятной ностальгией в глазах, взяв того под локоть, - хотя она была спустя неделю. Ох, меня тошнило весь медовый месяц. Ладно-ладно, не отвлекаемся, - замахал ладонью, будто избавляясь от лишней темы, - но у тебя там точно всё в порядке. Чимини рассказал один из ваших моментов, да так красочно рассказал, что кое-кто тут же побежал к мужу (тот, кто побежал сейчас глаза отводит, краснея под смешками мужа, который тогда не понял такого порыва), - Чимин потихоньку, очень незаметно, с каждым лишним словом съезжал под стол. – Вы, оказывается, такие шалунишки. А что вытворяли Тэхёни и его парень, - и вздыхает чуть ли не мечтательно. - Да чтоб я знал о подобных методах в своё время. Я, конечно, не так уж и стар, но дыхалки и гибкости на такое может не хватить. -Папа! – кричат хором младшие братья Чимина. -Ой, как с вами скучно. А ведь скоро снова сентябрь и Чимини с Тэхёни снова уедут. В доме одни альфы, - возмущается, попивая свой сок (ой сок ли). Да и близнецы пока не в счёт, так как с ними о таком не поговорить, а с Уёном один на один как-то не то: тут компания нужна, да чтоб помоложе и поизощрённее. – Нарожал на свою голову свору альф, - и отставил стакан со звуком, возвращаясь к первоначальной теме, - так вот, раскололи мы Чимини подобными разговорчиками, а он возьми и ляпни, что, оказывается, вы истинные, и даже живёте вместе… - кажется, сморозил лишнего. -Чего? – вклинивается в рассказ отец Пак, - как вместе? -Ой, милый, успокойся. Сейчас все так делают, - принялся поглаживать плечо супруга. – Да и я же сказал, Чимини ещё невинненький у нас. Пьяные не врут! О как сказал, а что, иначе, не поверил бы, выходит? Ох, Чимин давно в царстве подстолья – выкручивается Чон один. -И что, что все делают? Живо объяснитесь. Чимин же с Тэхёном жил. Когда это вы успели разбежаться? – ищет сына, но сначала натыкается на его друга. -А-а, - подаёт голос неуверенно Ким, - я тут первым отличился, - говорит робко и голову склоняет виновато, смотря исподлобья. – Мне пришлось уехать, а Чимин, он… -Я позвал его к себе, - прерывает паузу, не давая той затянуться. – Парень Тэхён-хёна (о как вежливо заговорил, впервые хёном назвал) – мой двоюродный брат. Так что с Чимином мы были давно знакомы, - о том, что встретились они совершенно иначе, решили накануне ночью, что никто из домашних не узнает, поэтому придумали, что просто познакомились через общих знакомых. – Я узнал, что он остался без квартиры, брат как-то упоминал в разговоре об этом, и я сказал, что не против, если он будет жить у меня. Пусть просто готовит и прибирается в качестве платы (нет, ну а что, Пак действительно всё это делал… и даже больше). Чимину пришлось пожить у меня, так как Тэхён-хён уехал из их общей квартиры потому, что брат предложил ему съехаться. Я тогда не знал, что он мой истинный. Но… Чимин знал. Потом и я это выяснил. Не волнуйтесь, сэр, - сразу же вспомнил об обращении, и спину выпрямил гордо, - ваш сын правда ещё девственник (ага, знаем мы ваши методы: делаете весь остальной разврат, и выходит, что правду говорите). Отец выдыхает грузно, не убеждённый рассказом, да смотрит вниз, где за штанину дёргает его сыночек и смотрит так искренне и невинно своими большими глазками, что весь гнев тут же улетучивается. Просто Чимин успел пробраться под столом аж до отца и устроиться у его ног, теперь уже получая ласку по волосам, словно котёнок (остальным могло показаться, что это Лулу затесалась там), пока разговор сверху продолжался (и умудрился же остаться всё так же незамеченным). -Бог с вами, - отмахнулся ладонью. Ну вот как его простодушный мальчик мог уже быть опороченным? Папа Пак тут же приободрился и подобрался весь, снова загораясь энтузиазмом. -Так вот, Чимини рассказал о ваших свиданиях. Оказывается, ты такой романтик, Чонгуки (о да, Чонгуки это столько глав уже пытается показать). Весь день в парке аттракционов, а затем – вечер под звёздами на открытом балконе, который был переделан в любовное гнёздышко. Ах, сыночек сказал, что именно тогда смог впервые сказать вслух, что любит тебя, хотя стеснялся жутко, поэтому сделал это, пока ты спал. А ты не спал, оказывается, негодник, и признался в ответ, когда посадил Чимини на поезд. Ох, он сердился в день приезда по поводу и без. Его страшно было трогать, - сопровождал весь монолог эмоционально жестикулируя чуть ли не всем телом. – Но на следующее утро порхал, словно бабочка. Я уже думал, что у него течка, раз такая смена настроения, - говорит на такие темы открыто и даже не обращает внимания на щипки Чимина под столом, - но благодаря магии вина сказал, что ждёт не дождётся, когда снова встретится с тобой, - Чон аж поддался вперёд, услышав то, что противоречит тому, что знает он. – А ещё, что беспокоится о твоей реакции на то, что его аромат расцвёл, когда тебя не было рядом. Вот тогда я и сыграл главную роль (будто до этого нет, ага). Вместе с винцом я купил краски для волос с осветлителями. И перекрасились всей пьяной компанией в цвета наших запахов, - и для убедительности провёл пальцами по блондинистым волосам, так как пах дыней. Тэхён, соответственно, стал теперь вишнёвого цвета, Уён остался с каштановыми волосами, так как имел запах шоколада, а Чимин теперь сверкает кораллово-персиковой макушкой. Кстати, о макушке, она всё ещё покоится на коленях отца, который продолжает поглаживать его волосы, понимая, что его папа не умеет держать язык за зубами, когда настроен рассказать всё, что задумал. -Ты не представляешь, как он радовался новому цвету, предвкушая, как тебя удивит им, - просто Чимини хотел даже цветом волос стать любимым персиком альфы. – Хоть мне и было неприятно, что он ждал дня, когда уедет отсюда, чтобы вернутся к тебе. Так-так, а тут поподробней. -Да что вы говорите? Прям ждал? – сказал удивлённым тоном, еле скрывая улыбку. -А то! Он порой сидел и смотрел на стрелку часов, будто хотел, чтобы она ходила быстрее, вычёркивал каждый день в календаре. Тэхёни подбадривал и отвлекал его как мог. Постоянно водил на пляж и по моллам. Ох, однажды, когда мы вчетвером гуляли по торговому центру, к нему начал клеиться один альфа, так Чимини так зашипел на него, что тот поджал яйца и сбежал, - сыночек там под столом уже красный весь, еле сдерживает порыв сбежать, пока папочка так палит его, да ещё и посмеивается. – Ой, мы так смеялись, а он чувствовал себя так гордо, что смог отвадить какого-то левого альфу, и улыбался так смущённо, да даже покраснел, когда говорил, что только ты имеешь на него право, - Чонгук тут уже не сдерживает такой открытой и искренней улыбки, – а к нему снова взял, и теперь другой альфа подошёл. Чимини опять его спровадил первоклассно, но не понимал, что же такого изменилось, что на него так засматриваются. Пришлось объяснять новичку в таких вопросах, что для альф его чистый персиковый аромат, без всяких намёков на чужого мужчину, очень привлекательный, и они слетаются словно пчёлы на новый неопылённый цветочек (так-так, тут что типа намёк, чтобы Чонгук опылил его? Просто папа Пак шифруется как может и хочет счастья для своего ненаглядного омежки). Ох, как только он услышал это, то рванул в ближайший магазин духов и поставил там всех на уши, чтобы ему срочно нашли что-то с запахом малины. После этого снова дома сидел, залипал на твою фотографию в телефоне и вздыхал, словно вы век не виделись, а не неделю. У меня ощущение, что это его самая длинная неделя в жизни. Иногда вёл себя словно желе: не двигался, пока кто-то не тронет (знакомо, да? Прям как кое-какой овощ, который был способен лишь на фотосинтез). Чонгук продолжает слушать все эти сравнения и ликовать в душе. Оказывается, его персик на самом деле скучал так же, как и он. Может даже больше. Но строил из себя обиженку. Похоже гордость взыграла. -А потом мне Тэхёни сказал как-то тайно от Чимини, что пытается уговорить твоего брата, Юнги кажется, спровадить тебя сюда. Ах, теперь и я ждал твоего прибытия. Всё хотел узнать, какой же наш женишок в жизни, - подмигивает весело. – А ты вон какой красивый, умный, вежливый и просто душка. Только вот ночью слишком шумели, повезло, что сегодня выходной, - и покачивает головой, мол ай-ай-ай. Ой, как неловко вышло… Чонгук распахнул глаза широко, и глядит ошарашенно, да Чимина хочет нащупать рукой сзади, но не находит. Оборачивается и видит рядом с собой пустующее место. Омега сам даёт о себе знать: выбегает из-под стола на другом конце от папы и бежит со всех ног, не оглядываясь: не выдержал последнего откровения. -Чего сидишь, догоняй, - подгоняет его отец Пак. Чонгук пару раз порывается встать, всё ещё удивлённый, и только после красноречивого “живо!” от чуть ли не всех у стола поднимается на ноги. Лавочка скрипит ножками, чуть ли не заваливаясь назад с сидящими на ней, а Чонгук бежит в направлении его омеги, который непонятно куда свернул, выйдя с участка, так как забор закрывал обзор. Он движется наугад, пока не улавливает аромат. Стоит поймать его за хвост, как Чонгук уже знает, что найдёт его по запаху где угодно. И находит. Всегда будет находить. Чимин добежал аж до самого пляжа, до которого обычная дорога пешком занимает почти минут тридцать, и сидел на песке. Но то, как он неестественно схватился за лодыжку, заставляет альфу забыть о том, что устал, и кинуться резво, чтобы сократить последние метры, и чтобы тут же оказаться рядом. Чонгук присаживается на колени рядом, берёт в свои руки ногу Пака за голень и рассматривает на наличие повреждений. Оказывается, Чимин неудачно споткнулся, когда бегал по рыхлому песку. -Можешь встать? – спрашивает и помогает подняться. – Попробуй опереться на правую ногу. Чимин шипит, скривив лицо, но вроде терпимо. Чон кивает своим мыслям, понимая, что ничего серьёзного: лёгкий отёк и небольшая боль. Альфа поворачивается спиной к Паку и присаживается, хватая его за руки и поднимая неожиданно для старшего. Чимин ойкает и в попытках не свалиться пытается ногами обвести талию Чона, но лодыжка не даёт спокойно это сделать. Поэтому Гук фиксирует руки омеги, а сам начинает придерживать того под бёдрами, вскидывая пару раз вверх, чтобы схватить удобней. Чон поворачивается в сторону, откуда они прибежали, и размеренным шагом начинает нести свой ценнейший груз, который прижимается теснее и утыкается носом в заднюю часть шеи. -В следующий раз, - прерывает затянувшуюся тишину неблизкой дороги, пока движутся медленно в направлении дома, - когда будешь ждать меня и скучать, скажи мне об этом первым. Ответом на слова служит то, как Чимин молчаливо жмётся сильнее, и после тихо-тихо произносит “угу”. Добежали до пляжа минут за пять, а возвращаются все сорок. И всё это время не отпускал Чон Пака, да взгляды любопытные ловил, но ходил гордо, потому что за спиной любовь его, которая вообще-то некоторых из этих людей знает и теперь будет стесняться им в глаза смотреть. Заходят они во двор, который уже убран, так как любовничков не было так долго, и к ним подбегают сначала соскучившиеся Лулу и близнецы, а затем и папа Пак, который ждал их возвращения, следил за внуками и приметил, что Чонгук не спешит его сыночка на землю поставить. Альфа просит аптечку и что-то холодное, чтобы приложить, и идёт в комнату Чимина обработать ушиб. Их не трогают, только нужное приносят и оставляют наедине. Чонгук осторожно спускает Пака на пол и помогает усесться, чтобы тот не упирался о больную ногу. Он садится перед ним на колени и осторожно снимает кроссовки Чимина с носками и сначала намазывает охлаждающую мазь, положив стопу себе на колено, потом заматывает всё это дело эластичным бинтом. -У тебя очень приятный папа, - спокойно нарушает тишину, не поднимая глаз с лодыжки. -Ага, а ещё порой болтливый, - говорит тихо. -Ну благодаря этому я узнал много интересного, - бросает короткий взгляд на лицо Пака и продолжает, ухмыльнувшись: - Например, что у тебя язык развязывается, стоит тебе выпить. Мне даже стало интересно, что же ты там рассказал, - говорит лукаво, заставляя Чимина покраснеть. – И что твоя обида на меня длилась даже меньше суток. И то, что перекрасился ты ради меня. И что пытался загипнотизировать время, чтобы оно быстрее шло, и ты скорее увиделся со мной, - зафиксировал конец бинта, приподнялся медленно, словно голодный удав к затаившемуся зайчику, приближаясь к лицу красного Пака, который положил свои ладони на плечи альфе, и уложил того повыше, нависая сверху и говоря на ухо интимным шёпотом: - А самое главное, что ты понимаешь, что только мой. У Чимина от этого тона и смысла сказанных слов мурашки по коже идут и низ живота разливается теплом. Чон целует за ушком, спускаясь по шее вниз, пока омега схватился за его спину, комкая одежду. Одна рука альфы нашла покой под футболкой Пака, на талии, а другая придерживает его за область чуть ниже уха и побуждает выгибать шею для большего простора для действий. Чон вдыхает Чимина, будоража его кожу своим горячим дыханием, как всегда, заставляя плавиться в руках его альфы и терять связь с внешним миром. Пак прикрывает веки и ластиться, так же дыша им. Чонгук поднимается к желанным губам, тут же приникая к ним и сминая сначала нежно и тягуче. Но стоит слуху уловить сбившееся томное дыхание Пака, как Чон срывается на более быстрый темп, проникая в рот старшего. Альфа будто насытиться им хочет, да понимает, что никогда не выполнит эту задачу. -Мой, - говорит властно прямо в губы, пылающие жаром. Покрывает поцелуями лицо, выкладывая ими дорожку до уха, в которое наперебой повторяет: “мой”. Чимин согласен: -Твой, - произносит с выдохом, тут же раскрывая глаза и губы в немом крике. Потому как альфа, услышав то, что хотел, смыкает свои клыки на нежной, бархатной коже омеги, разукрашивая её стекающей каплей крови. Оставляя вечное доказательство их слов.