Вока-аск!

За свою бытность бардом, Гакупо довелось слышать немало самых разнообразных инструментов со всех концов света - недаром ведь он относился к тем, кого в народе называли европейским словом "вокалоид", людям, черпавшим свою силу в голосе. Однако, за всю свою жизнь он так и не отыскал звука, который был бы его сердцу более мил, чем рокот боевых барабанов Императорской армии. Вот и сейчас, стоя на вершине лестницы и глядя на входящих во внутренний двор поместья солдат, самурай чуть прикрыл глаза, вслушиваясь в мелодичный гул барабанов, сопровождающий колонну. С каждым ударом в душе Камуи всё содрогалось, и похожее чувство он мог испытать лишь тогда, когда его клинок сталкивается с клинком врага, высекая искры. Мужчина слегка улыбнулся, покачав головой. О прибытии солдат его известили ещё два дня назад. Император счёл, что наместник без армии - рука без пальцев, и направил группу солдат из столицы для утверждения Гакупо как представителя власти. Нельзя сказать, что самого Камуи эта новость обрадовала. Но, с другой стороны, народ будет чувствовать себя комфортнее, если они будут знать, что находятся под надежной защитой. По такому случаю он надел церемониальное фиолетовое кимоно, украшенное узорами и дополненное длинным поясом. Мибури, как и положено, занимала своё неизменное место, покоясь в ножнах на левой стороне пояса. Левой ладонью самурай как бы опирался на рукоять меча, в правой же - держал золотой веер, подаренный ему его старой знакомой. Солдаты ровными колоннами разошлись по двору, и прозвучала громкая команда: - Стоять! Наместнику - поклон! Воины синхронно поклонились, после чего замерли. В дисциплине солдат Императорской армии усомниться было просто невозможно - настолько точными и выверенными были их движения. Достаточно было одного взгляда на них, чтобы сразу понять, почему их считают гордостью страны. Тем временем вперед вышла средних лет женщина, облаченная в короткое кимоно с оби и хаори. Длинные рукава-содэ слабо развевались на ветру, когда она поклонилась - и лишь тогда Камуи обратил внимание на нагинату, что покоилась в перевязи за её спиной. - Для меня честь приветствовать вас, Гакупо-доно. - Голос женщины был немного низковатым, с лёгкой хрипотцой; такой голос бывает у командиров, сорвавших связки при выкрике приказов на поле боя. - Моё имя Идзанами Сузуме. С этого момента мои люди переходят под ваше командование, а я, согласно распоряжению Императора, становлюсь вашим личным телохранителем. - Чрезвычайно рад знакомству с вами, Сузуме-сан. - Камуи сдержанно кивнул, уже оценив взглядом фигуру женщины. - Я польщён, что Император настолько высоко ценит мою жизнь. Меня предупреждали о вашем прибытии, поэтому я распорядился провести реконструкцию восточного крыла поместья. Ваши люди могут использовать его, как казармы. - Благодарю. - Она вновь поклонилась, сложив руки на уровне пояса. - Однако, прежде, чем мы окончательно перейдем к формальным аспектам, я хотела бы спросить у вас кое-что. - Что ж, это ваше право. Я слушаю. Несколько секунд она пристально смотрела ему в глаза, словно оценивая, что он за человек. Гакупо совершенно точно был уверен, что у неё в этом деле ничего не выйдет... И эта мысль невольно вызвала у него улыбку, которую он заблаговременно скрыл веером. Наконец, она заговорила: - Мои люди взволнованы, наместник. И я понимаю их беспокойство. В столице о вас ходит немало слухов:в одних вы являетесь героем, в других же... - На что вы намекаете, Сузуме-сан? - Камуи чуть нахмурился. - Вы ставите под сомнение мою честь? Несколько солдат в шеренгах тихо охнули, и в глазах многих явственно читался страх. Это было вполне ожидаемо: ведь оскорбление чести смывалось только кровью, в поединке один на один. - Отнюдь. - Женщина покачала головой. - Я лишь стараюсь говорить прямо. Только услышав ответ, я смогу понять, можно ли доверять такому человеку, как вы. И теперь Камуи ясно осознал, почему она оказалась именно здесь и именно сейчас. В столице прямолинейность была не в почете. Тех, кто говорил слишком открыто и задавал слишком громкие вопросы, поспешно ссылали в глубинку под различными предлогами. И глядя сейчас на неё, самурай видел: она и сама прекрасно понимает, что от неё избавились. Она была хорошим воином, но слишком неудобным собеседником для столичных аристократов. Должно быть, сейчас она чувствовала себя оскорбленной и униженной. - Хорошо. - Камуи чуть смягчился, кивнув. - Прямота нынче не в цене, но ваши чувства мне ясны. Я отвечу вам; спрашивайте прямо. - С вашего позволения. Гакупо-доно, делали ли вы что-то незаконное? - Она снова подняла на него взгляд, и голос её стал куда тверже. - Если да, то что это было? Ответили ли вы перед законом, или же я задаю вопрос преступнику, разгуливающему на свободе? Повисла звенящая тишина. Эта женщина, стоя на пороге дома Камуи, только что нанесла ему чудовищное оскорбление. И он мог выхватить Мибури из ножен и обезглавить нахалку на месте... И был бы прав. Но в этот раз он не считал, что так поступать необходимо. В то же время, какая-то часть души вокалоида подсказывала ему, что комфортнее было бы поступить так, как он поступал тысячи раз до этого. Но в тот же миг перед его внутренним взором мелькнуло светлое, смеющееся лицо синевласого барда, который всегда твердил ему, что лгать не стоит. Ибо на лжи не построить ничего, кроме раздора. - Сузуме. За такие слова ты могла бы уже быть мертва. - Тихо заговорил Камуи, шагая к ней. - Но на твоё счастье, у меня есть друг, который любит задавать столь же нахальные провокационные вопросы. И кроме того, нам ещё жить и работать вместе. А потому я буду искренен, чтобы ни ты, ни твои люди не могли во мне усомниться. Он становился в одном шаге от неё. Все приличия уже были нарушены, но кажется что её это заботило меньше всего. И тогда он продолжил: - Да. Я совершал преступления. Моя молодость была тёмным, мрачным временем, в котором на мою долю выпало немало жутких дел. Это именно я был тем самым "Герцогом" из сказки, что заманивал к себе девушек и пленял их. Помимо этого, за мной числится множества убийств. А так же - сотни разбитых сердец тех девушек, которых я завлек в свою постель, и многие из них были замужем. Но что самое важное - я лжец. Это не нарушает закона, однако, я считаю, что это самое тяжкое из всех моих преступлений... Не считая моей похоти, дорогая. И да; ни за одно из этих преступлений я не был привлечен к суду. По мере того, как Камуи говорил, лицо Сузуме бледнело всё больше. По рядам солдат прошёл неровный шепот, но - с каждым словом мужчина чувствовал, что ему становится немного проще. - Однако! - Он вскинул ладонь, призывая людей к тишине, после чего продолжил. - Однажды я встретил... Нескольких друзей, которые... Научили меня быть другим. Это не значит, что я изменился окончательно. И не значит, что я искупил свои грехи. Но теперь... Я хочу принести в мир больше, чем отнял у него. Так уж вышло, что мне напомнили о наследии моего клана, и той ответственности, что лежит на мне. Именно поэтому, я готов приложить все свои усилия, чтобы сделать жизнь в этой стране лучше. Я помогу тем, кто окажется в беде. Я дам пищу и кров тем, кто остался без оного. И буду защищать до последней капли крови тех, кто слаб. Потому что... Если я убил веру в добро в сердцах столь многих людей... То должен хотя бы попытаться занять место того, что было убито моими руками. Таким является моё стремление: я не ищу прощения. Я ищу равновесия. И спрошу тебя, Сузуме. Зная всё это, будешь ли ты служить мне и хранить мою жизнь так, как было приказано, или же предашь меня справедливому суду? Она долго смотрела на него, и почему-то в этот момент Камуи показалось, что точно такими же глазами смотрела на него его сестра. В тот день, когда они распрощались. А в следующую минуту Сузуме опустилась на колени, коснувшись лбом земли. Как и все солдаты, что стояли у неё за спиной: - Я клянусь защищать твою жизнь, Камуи Гакупо. За такие идеалы мне не жаль будет отдать свою.