Два конца цепи

Утомленный ночными упражнениями, Леви очень скоро отключился, лежа прямо на груди Эрвина. Вскоре командор аккуратно уложил любовника рядом с собой, прижимаясь к его спине грудью. Пальцы его по привычке скользнули в черные волосы, не боясь разбудить мирно спящего капитана, и нежно очертили торчащий из-за волос кончик уха. Эрвин не засыпал, нет. Ему казалось, что если он позволит себе уснуть, то потеряет драгоценные минуты, еще одну ночь, после которой Леви снова затеряется в повседневных заботах, новых, постоянно обрушивающихся на их плечи, ошеломляющих фактах, в постоянном ожидании смерти и страхе. Страхе привязаться, стать друг для друга еще чуточку ближе, еще чуточку роднее перед лицом безнадежности. Даже эта ночь, когда Леви остался на ночь у него, не ускользая сразу после секса, чтобы принять душ и уйти к себе, была чем-то настолько зыбким, чтобы просто так бездумно тратить ее на сон. Наверное, Смит в какой-то момент привык к тому, что рядом с ним, безмолвной поддержкой, незримым присутствием по правую руку есть Леви, тот, кто когда-то желал ему смерти, а потом превратился в верного соратника. Наверное, он и сам не заметил, как они оба когда-то качнулись друг к другу еще ближе - кожа к коже, снаружи и внутри, всегда на равных, никогда не спуская глаз друг с друга. Вот только имел ли Эрвин право требовать от Леви чего-то более обнаженного, более глубокого? Он сам, давным-давно позабывший о том, что означает слово "любовь" - а ведь это то, о чем мечтает почти каждый человек, засыпая ночами или встречая рассвет? Разве мог он желать полностью и безраздельно завладеть сердцем Леви, если его собственное глухо, жизнь коротка, а разум и душа борются лишь за свободу человечества? А ведь в этой борьбе он и сам недалеко ушел от так ненавистных ему Аккерманов... Об этом роде Эрвин тоже впервые прочитал когда-то в детстве, в книгах отца. То были легенды о мечах и топорах королевской семьи, о доблестных воинах и безжалостных палачах, о силе и преданности, способной сломить даже титанов... Так почему же, спрашивал тогда юный Эрвин, Аккерманы не истребили всех титанов и не вернули человечеству те земли, что когда-то населяли люди? Тогда он впервые узнал жестокую истину: не каждому королю, а следовательно, не каждому Аккерману важно спасение людей и их свобода. Даже более того, наделенные властью делают выбор исключительно в свою пользу, Аккерманы же, будучи верными слугами, жили только интересами королей - пока их не начали повсеместно вырезать, словно предателей. Уже позже Эрвин неустанно напоминал себе, что это именно он тогда, по глупости или жажде справедливости, стал причиной смерти отца. Но то, что хоронить ему и родственникам придется обезображенное, искореженное тело, больше похожее на жертву маньяка, причем безумно сильного, совершенно точно не было его виной. Он еще долго видел отца в кошмарах - тот тянул к нему изломанные руки с вывороченными суставами и разевал рот с ужасными рваными ранами в уголках. А когда Смит попал в кадетский корпус, он впервые услышал об Аккермане на службе короля - первом после десятилетий истребления и гонений! Сложить два и два - силу, жестокость и цель - не составило особого труда, и с тех самых пор перед Эрвином появилась еще одна цель. Та самая, которой так испугался Леви несколько дней назад. Месть. - Тебе не стоит тревожиться за меня, - шепотом пробормотал Эрвин. - Я выбрал этот путь уже давно, но не хочу втягивать тебя в это. Твое сердце слишком чисто для чужой мести и злобы, Леви... Ответа, к счастью, не последовало, и он чуть наклонился, прижимаясь губами к острому плечу. - Нам нужно думать о другом, - со вздохом продолжил он. - Я всегда стремился к правде, к справедливости, к тому, что от нас всегда скрывали... А сейчас даже не знаю, как относиться к этому всему. Титан внутри человека... не хочу и думать, каково это - жить с этой тварью внутри себя. Он говорил и говорил, даже не подозревая, что его слушают. А Леви не спал с тех самых пор, как Эрвин уложил его рядом с собой и бережно обнял. Хотелось продлить этот миг единения, запомнить каждое мгновение того, что они вместе. И он совершенно не ожидал, что его командор захочет поговорить среди ночи, делясь переживаниями. Но капитан даже не пошевелился, слушая размеренный тихий приятный голос. Эрвин на мгновение затих, прислушиваясь к дыханию Леви - не разбудил ли? Но тот дышал все так же размеренно, безмятежно, и Смит снова прижался губами к плечу, пробормотав: - Я никогда не смогу дать тебе того, чего ты достоин. В этом мире не найдется ничего, что было бы так же бесценно, как ты... Но, знаешь, я непростительно счастлив, что ты со мной, Леви. Широко раскрыв глаза, Леви уставился в пустоту, пытаясь понять смысл сказанных Эрвином слов. Мог ли серьезный, не позволяющий проявлять себе лишних чувств, строгий и холодный командор быть таким открытым, так глубоко чувствующим? Конечно, капитан порой замечал за Эрвином трепетность по отношению к себе, можно даже сказать, что Смит проявлял что-то, похожее на... Но Леви отгонял от себя подобные мысли, не позволяя обманываться пустыми надеждами. Говорить Смиту о своих чувствах, в которых все еще боялся признаться самому себе, Леви не решился, понимая, что при неудачном раскладе лишь сильнее отдалит от себя Эрвина, который еще в самом начале говорил о своем нежелании сближаться с кем бы то ни было из-за постоянной угрозы жизни за стенами. Что Леви прекрасно понимал и сам. Сейчас же капитану катастрофически не хватало воздуха, и дышать ровно, чтобы не выдать себя, получалось довольно плохо. Прикрыв рот рукой, он старался не издать ни звука, сдерживая рвущийся наружу всхлип. В то же время безумно хотелось обнять Эрвина, сказать, что всегда будет следовать за ним, чего бы ему это ни стоило, раз и навсегда отдавая командору единственную ценную вещь - свое сердце. Ладонь Эрвина осторожно скользнула ему на грудь, обнимая, а сам он прижался щекой к бледному плечу. В сознании мелькнула на мгновение мысль, что он бы хотел засыпать так почаще. Потом сон окончательно сморил его, унося с собой всю неуверенность и все решения завтрашнего дня. А Леви еще долго не мог заснуть, сжимая в своей ладони ладонь Эрвина, слушая его размеренное дыхание. На плече так и горел след от поцелуя, заставляя щеки капитана краснеть от смущения. Очень осторожно он перевернулся на другой бок, обнимая командора, прижимаясь к нему близко-близко, и провел носом по груди Эрвина, вдыхая легкий запах его пота и едва ощутимый аромат собственного тела. Только тогда он смог присоединиться к Эрвину в мире снов, тихо сопя у того под боком.

***

Весь великолепный спецотряд Леви был разбит женской особью, и теперь его останки разбросало по лесу. Эрен, дурная его башка, так и не смог побороть свои юношеские всплески героизма и пошел на спасение своих товарищей. "Тц, глупости ему не занимать",- думал Леви, с огромной скорбью глядя вниз, на тела своих подчиненных. Как они были дороги ему, ведь он и обучил их всему, что знал и умел сам, и всегда возился с ними, как заботливый родитель. И вот разом потерял их всех, убитых равнодушной рукой титана. Они ему доверяли, они беспрекословно ему подчинялись, они все должны были выжить... И сейчас облажался именно Леви, который не смог ни защитить своих подчиненных, ни выдрессировать глупого мальчишку, чтобы не лез в пекло без приказа. Но что теперь оставалось делать? Отдавать Эрена в руки врага нельзя было ни при каких обстоятельствах, ведь от этого зависело будущее всех людей за стенами. Леви ни на секунду не отрывал взгляда от женской особи, преследуя ее, словно хищник жертву, и даже не заметил появившуюся рядом с собой тень. И только буквально через пару минут послышался свист ветра, и эта тень оказалась слишком близко к самому Леви, чуть не сшибая его на полной скорости. Микаса Аккерман, не жалея газа в баллонах, летела за титаном, обгоняя Леви, то и дело бросаясь вперед и оставляя на огромном теле порезы. Казалось, она была одержима, и все же в какой-то момент капитан поймал ее полный ненависти взгляд. Близко Микасу Леви видел сегодня перед выездом, когда те же злые серые глаза уставились на него, предупреждая, что убьют за своего хозяина. Природу этого взгляда он понимал прекрасно, особенно учитывая то, как тогда Леви обошелся с Эреном на суде, а потом и на базе разведки. Капитан не жалел сил, не жалел голоса, не жалел ударов, чтобы воспитать неразумного мальчишку, но, по всей видимости, этого было мало. Девчонка же не отставала от Эрена ни на секунду. Даже Ханджи жаловалась на то, что опыты совершенно невозможно проводить из-за мешающейся под ногами Аккерман - что впоследствии оказалось только на руку Эрвину. Неужели привязанность этих Аккерманов настолько сильная, что они своего хозяина оберегают как зеницу ока? Вот только Леви почему-то видел отголоски этой привязанности в своем поведении и своем отношении к Эрвину. Ведь без Смита ему очень тяжело, а любая угроза в сторону того всегда оборачивалась обидчику сломанной челюстью, стоило Леви оказаться поблизости, и ему было плевать на чины и условности. Но, может, это просто называется... Может, это просто выражение... Ведь Микаса любит Эрена, поэтому ведет себя так?.. "Нет", - одернул он себя, вспоминая слова Эрвина и Ханджи, - "у Аккерманов не может быть любви. Это просто генетическая привязка к другому человеку. И никакой любви". - Не надо так гнать, - голос Леви был очень строгим и недовольным, и он притиснул Микасу к себе. - Она устала, - он кивнул в сторону особи, - и не может бежать быстрее. Попросту тратишь газ. - Что вы... - когда Леви насильно перехватил ее, не давая нанести новый удар, Микаса от неожиданности даже не смогла пошевелиться. Волна ненависти к раздражающему и мерзкому коротышке прошла сквозь все ее тело, но потом из-за пелены чувств донеслись его слова. - У нее Эрен. Ее целью было захватить его живым... - она произнесла это с безумной решимостью в голосе и, освободившись, снова перехватила управление своим УПМ. Леви ни на секунду не отставал от нее, не давая девчонке совершить глупость. - Ты ведь его подружка? - Леви говорил спокойно, лишний раз не показывая своей неприязни. Не дождавшись ответа, он продолжил: - Своей импульсивностью ты делаешь только хуже. И к тому же ослушалась приказа. - Да будь вашей целью действительно защита Эрена, вы бы не допустили этого! - выкрикнула она, перекрикивая шум ветра. Зачем он сейчас тратит время на пустые разговоры, когда можно сейчас убить женскую особь и спасти Эрена? Драгоценные секунды! А она все бежит вперед и, как и раньше, не позволяет им приблизиться. - Если Эрен жив, конечно, - Леви знал, как надавить на Микасу, играя ее чувствами к Эрену. Тем более, сейчас, если та все-таки решила помочь, она должна выложиться на все сто процентов, распаляясь от злобы. - Не смей убивать титана! - Он жив, - прорычала Микаса, и глаза ее потемнели от гнева: она знает, она чувствует, что Эрен жив! Никто не смеет сомневаться в этом! - Что делать? Леви безразлично отвел глаза, направив взгляд на женскую особь. От него не укрылся этот огонь ненависти Микасы. - Отвлекай ее, пока я делом занимаюсь. И не лезь, поняла? - хмыкнул он, чуть прибавляя скорость. - Иди вперед. Коротко кивнув, Микаса спустилась ниже, на уровень щиколоток женской особи. Ее взгляд то и дело возвращался к парящему над головой титана Леви, максимально собранному, просчитывающему каждый свой шаг. Все его действия говорили о том, что у него есть план, как убить женскую особь и как вытащить Эрена, но... можно ли было ему доверять? Чем он руководствовался - желанием спасти человечество, простым приказом или чем-то более... глубоким? Мысли ее прервались, когда женская особь резко развернулась и вскинула руку в попытке поймать капитана. А в следующий миг он взлетел к ее лицу, прочертив лезвиями полосы вдоль ее руки. Весь Леви вдруг обратился в молнию, сверкающую то тут, то там, оставляя новые и новые раны на теле особи. Но Микаса видела каждое его движение, словно тот зависал в воздухе на неуловимые мгновения, давая рассмотреть все до мелочей. "Он слишком быстр, - потрясенно думала она, - он не дает ей времени укрепить тело!" Вскоре Леви был уже в районе щиколоток титана, перерезая ей сухожилия, так что та сразу свалилась наземь, прикрывая ладонью шею. В этот момент Леви лишь думал о спасении жизни мальчишки, что женская особь спрятала у себя во рту. Он не останавливался ни на секунду, кромсая огненную плоть титана. В следующее мгновение капитан приготовился атаковать пасть громилы, но вдруг с боку вылетела Микаса, направляясь к шее особи. В глазах этой непослушной Аккерман читалась лишь жажда побыстрее расправиться с титаном, убить и отомстить за свою съеденную "любовь". - Не смей! - проорал капитан, летя на Микасу, словно стрела. Чисто автоматически та послушалась приказа, обрывая трос и уходя с линии удара - и на этом же месте мгновенно оказалась рука женской особи, на которую и приземлился капитан. В какой-то момент Микаса даже услышала хруст костей, за которым последовал тихий вскрик Леви, но через пару мгновений все перестало иметь значение: разрезанные сухожилия заставили женскую особь опустить нижнюю челюсть, и изо рта ее вывалился покрытый слюной и еще какой-то гадостью Эрен, целый и невредимый! - Эрен! - Не трогай! - зло прошипел Леви, указывая на титана. Нога сильно болела, и он только надеялся, что перелома не будет. Сколько миссий он пропустит?! Он держал склизкого и дурно пахнущего Йегера, несясь к выходу из этого чертового леса, и проклинал Аккерман за несдержанность. Настолько своевольной и настырной была она, что внутри Леви все закипало от негодования. Сколько бед еще принесет эта шальная кровь?! Держать ее подальше от Эрена - самый верный способ. - Направляйся вперед, к отрядам, - тон Леви оставался все таким же пренебрежительным. - Скажи, что мы возвращаемся! Живо! - Но она... - Я сказал, оставить ее! - Леви сорвался на крик. Дикая боль в ноге безумно раздражала, а тут еще неисполнение приказов... Он полетел вперед еще быстрее, туда, где среди густых деревьев стало появляться небо. Видя, как Леви уносит Эрена, не давая ей и шанса приблизиться, Микаса бросила взгляд на женскую особь. По израненному лицу той катились наверняка горячие, прозрачно-белые капли. Яростно выдохнув, Микаса поспешила за капитаном. Месть может и подождать.