Два конца цепи

- Ну, и чего ты там нос повесил, коротышка? Ты со мной поболтать пришел или пожаловаться на тяжкую жизнь? В ответ на это Кенни получил мрачный взгляд исподлобья с другой стороны решетки. Леви сидел на полу напротив камеры, обхватив себя руками за колени. Он не вымолвил ни слова с тех самых пор, как пришел сюда. Капитан, казалось, совершенно не был настроен на разговор, но Кенни было не обмануть: не для того же он спустился в казематы, чтобы морозить задницу на холодном полу, а вместе с ней все, что можно и что нельзя. Вот только прошло уже не меньше двадцати минут, а то и все полчаса, а Леви ни разу даже не пошевелился. - Ой, что мы какие серьезные? Тебя твой любимый командор к чертям собачьим послал, так ведь? - совершенно без издевки хохотнув, Кенни закашлялся. Кое-как усевшись на жесткой кровати, он дотянулся до маленькой тумбочки, на которой стоял наполовину опустошенный глиняный кувшин, и налил в стакан воду. - На, коротышка, успокойся, водички попей. Прекрати на старого дядьку дуться. Конечно, не прав был, что многое скрывал, но сейчас уже ничего не поделаешь. Словно маленький грустный ребенок, Леви положил голову на колени, потерянно смотря в пол. - Скажи мне все-таки, может ли Аккерман любить? Или все это - проявления нашей природы, а мы просто заложники ситуации, обязаны подчиняться нашим хозяевам и стелиться перед ними? - Грубо-то как. От командора научился? Ты мне прекращай! - подвинувшись на противоположный край кровати, ближе к решетке, Кенни сквозь прутья протянул стакан Леви. - Никогда так не называй человека, которого ты принял всем своим сердцем, понял? Никаких хозяев! Они для нас избранные, коротышка! Честно говоря, Аккермана всегда раздражало то, как несведущие люди приравнивали его семью к животным, а тех, кто их приручил, - к хозяевам. Все эти определения были в высшей степени оскорбительны. Аккерманы тоже люди! Такие же, как и все! - Избранные? Вот, значит, как? - Леви поднялся с пола, подходя ближе к решетке. Благодарно мотнув головой, он забрал стакан. - Хотя... какая разница, если все вокруг считают нас демонами, если нас ненавидят... - Ненавидит один-единственный человек, который так неудачно оказался твоим избранным... - Кенни откинулся обратно на спинку кровати: даже такое легкое усилие оказалось для него слишком тяжелым. - Хотя не мне решать, удачным был твой выбор или нет. - Эта связь между нами... Что это такое тогда, Кенни? - опустошив стакан в одно мгновение, Леви поставил его на пол по другую сторону решетки и снова оказался сидящим на полу. - Зови, как хочешь: любовь, преданность, привязанность или влечение. Нашим избранным становится благородный человек, во много раз лучше нас самих. В сердце просыпается безмерная тяга... Да что я тебе объясняю, ты и сам знаешь... В Эрвине своем ведь увидел что-то такое, чего тебе самому не хватало. - Так и было... Но сейчас я мечусь между двух огней: вроде бы Эрвин во всем прав насчет Аккерманов, говоря, что они следуют за тем, кого выберут, привязываются, поддерживают своего... избранного. Но в то же время он говорит, что они не умеют любить, не имеют собственного мнения. Я ведь так же думал, пока не узнал, что сам Аккерман, - между бровей Леви залегла глубокая складка. На ум снова и снова приходили слова Эрвина: "Никаких эмоций, чувств и целей..." Но почему же слушать Смита не хотелось? Не хотелось быть той никчемной тварью, что Эрвин сам себе напридумывал. - В одном только твой Эрвин был прав: мы оказываемся прикреплены к одному человеку, после смерти которого мы умираем, - Кенни усмехнулся, отводя взгляд в сторону заплесневелого окна под потолком, сквозь которое виднелся лучик заходящего солнца. - Ури давно мертв, как тогда ты продолжаешь жить, старая рухлядь? - Леви достал платок из кармана, чтобы вытереть нос. Вчера, кажется, он простыл, долго валяясь на холодном полу. Давно с ним подобного не случалось... - Коротышка, да ты охренел! - возмутился Аккерман. - Тебе надо ремня всыпать! В детстве мало по своей миниатюрной заднице получал? - Ага, миниатюрной... - Леви закрыл лицо руками, пытаясь немного успокоить себя. - На вопрос ответишь? - Я уже подыхаю. День-два - и, наконец, копыта откину. Цель, что мне Ури подарил, изжила себя... Физически я жив, а сердцем умер вместе с Ури. Все-таки он был чудеснейший человек... И замечательный друг... - в глазах Кенни даже появился теплый оттенок. Совсем как тот, каким его помнил Леви. - Такой же друг, как Эрвин для меня? - не без ехидства спросил капитан. - Ну, если ты греешь ему постель, то да, - Кенни заохал от боли в боку, на котором вновь расплывалось пятно. - Мне уже недолго осталось, коротышка. - Это твой выбор, - но в этих словах не было ни грамма равнодушия. Леви словно сам не хотел, чтобы его сумасшедший дядька вот прямо здесь умирал после их воссоединения. Но так, очевидно, было куда лучше. - Радости не слышу. - А зачем? - Леви уткнулся лбом в колени. Он никогда настолько остро не чувствовал, что остается совершенно один... Может, это была непозволительная роскошь - иметь близкого человека? Особенно для него. Он уже потерял Эрвина, теряет и Кенни... - Знаешь... - Ну, чего ты? - Я все еще не могу отбросить то, что говорил Эрвин насчет Аккерманов. Я ведь долго этому верил, у меня не было собственного мнения по этому поводу... - Малыш, отстранись от этой херни. Подумай, что ты по-настоящему чувствуешь. - А что это изменит? - Да хер его знает... - пожал плечами тот. - Главное, себе врать не будешь... После этого Леви не сказал ничего, как не сказал и Кенни. Так они и просидели в тишине около получаса, пока капитан, вздохнув, не поднялся с пола и не отправился к себе. Сердце его после этого разговора целее не стало, и облегчения никакого не наступило. Но, может, некоторые проблемы Леви все-таки отпустил, понимая несостоятельность теорий его возлюбленного командора. До сих пор было невыносимо больно, до сих пор Леви не знал, как ему поступить, до сих пор все его существо тянулось к одному человеку... Разве это могли быть навязанные чувства, основанные на подчинении?

***

- Значит, королевская семья обладает особой силой, способной влиять на человеческий разум, - подытожил Дариус, отпивая из своего кубка, а потом утирая усы салфеткой, лежащей на столе. Эрвин коротко кивнул. От жаркого он отказался, так как живот еще подводил после тюремной еды, и Марта Закклай велела слугам подать гостю легкий бобовый суп без мяса. Суп оказался удивительно вкусным, и какая-то часть Эрвина, еще способная радоваться незначительным вещам вроде свободных рук или нормальной еды, даже жалела, что приходится прерываться на разговор. - Возможно, доступ к закрытой информации появится у Хистории, когда она взойдет на трон, - проговорил он. - Интересно то, что Род Рейсс решил спрятать дочь там, где ее шансы на выживание слишком малы. В этом случае трон остался бы без наследников, и он должен был это понимать. Закклай усмехнулся, качнув головой: - Такому бабнику, как Род Рейсс, думаю, не составило бы труда состряпать еще одного наследника. Ты мне вот что скажи: уверен ли ты, что нам стоит доверять безопасность новой королевы военной полиции? Док разочаровывает меня все больше, а Гарнизон никогда не отличался большой проницательностью. Мне нужны будут твои люди. - Если все удастся, я готов выделить два отряда для охраны Хистории, - незамедлительно последовал ответ. Эрвин и сам не раз думал о том, насколько внушаем всегда был Найл, и насколько правительство стало для него незыблемым авторитетом за эти годы. - Но сейчас меня куда больше заботит судьба Эрена... - Верховный главнокомандующий Закклай! - в обеденный зал вдруг вбежал запыхавшийся солдат в форме полицейского. На его лице читался явный ужас, и только все еще слабое тело помешало командору сию же секунду встать. - Беда! Беда! Закклай недовольно показал головой: - Что у тебя? Титаны стену прорвали? Жирдяй Аурилло захлебнулся своим дерьмом? Говори же, не тяни! Солдат побледнел пуще прежнего, отчего длинные светлые волосы практически сливались цветом с лицом, а потом сбивчиво заговорил: - Род Рейсс... взорвалась старая часовня. Я не знаю, кто выжил, но... капитан Леви... он... командор, это... - Не мямли! - рык Дариуса практически совпал с мыслями Эрвина, который вмиг ощутил, как земля уходит из-под ног, а в ушах начинает неистово шуметь. Ответ полицейского он скорее прочитал по губам, чем услышал: - Его убили... Грудь сдавило ужасом. Казалось, ребра стремятся сойтись вместе, раздавить легкие, проткнуть беспомощно трепыхающееся сердце. Крик застрял у Эрвина в горле, и он едва смог заставить себя подняться из-за стола. Разум вмиг нарисовал тело Леви - изломанное, разукрашенное потеками крови, обожженное, на лице застыла гримаса чудовищной боли... - Нет! - прохрипел Эрвин, вскакивая на постели и прижимая к груди левую руку. Заполошное дыхание мешало прислушаться к происходящему и выстроить хоть какую-то логическую цепочку, поэтому Смит на несколько секунд перестал дышать, а потом, выдыхая, перевел взгляд на окно, в которое лился лунный свет. Только когда ему удалось различить стрекот цикад и тихое завывание ветра в трубах ("Вот тебе и столичные дома с прекрасными условиями проживания!"), до него дошло: это был сон. Через пару дней коронация спасенной Хистории, Род Рейсс мертв, а Леви, как и всегда, цел и невредим... Вот только так ли это? Последний их разговор, произошедший около полутора суток назад, вспомнился Эрвину в красках, и он скривился, будто от боли, на автомате сжимая левой рукой культю. Почему, почему все должно было оказаться именно так? Именно этого наказания заслужил Эрвин за все свои грехи? А Леви? Ему вспомнился панический ужас, накативший на него во сне при мысли о том, что Леви может умереть... "И умер бы, не окажись Аккерманом", - пронеслась в сознании мысль. - "Ведь с Аккерманом может справиться только другой Аккерман. А ведь так было бы лучше, правда?" - Этого не может быть... - сорвалось с его губ, и он затряс головой, отказываясь даже допускать возможность, что Леви покинет этот мир. Как, как это вообще может случиться? Какая сила окажется достаточно велика, чтобы сломить его, лишить его жизни, сил, дыхания? Неужели она окажется сильнее даже воли самого Леви - даже воли Эрвина?.. "Аккерман без хозяина ничто, - услужливо подсказывало сознание. - Умирает хозяин - умирает Аккерман". - Нет, нет... - бормотал Эрвин, качая головой, а потом встал с кровати и принялся беспорядочно ходить по комнате. - Кенни жив, а его хозяин мертв... Дело совсем не в этом. Нет, это не может случиться, нет... Куда делись все его вчерашние муки, куда делось ощущение предательства и одиночества, куда делось омерзение при одной только мысли об их противоестественной связи? Все это оказалось неважным перед лицом единственной возможности того, что Леви не станет. Сейчас Эрвина заботило только одно: как этого избежать. Набросив на плечи рубаху, он вышел из спальни, громко хлопая дверью. На столе в кабинете все так же сиротливо лежал серебристый футляр. Схватив его, командор поднес его к лицу, и безумная улыбка заиграла на его лице. Осталось только одно - задать пару вопросов. А в том, что ответы на них он непременно получит, он не сомневался.