Открыть глаза

***

Гермиона долго ворочалась, не в силах заснуть. Рон так и не пришел, но его отсутствие не стало неожиданностью. Может, ее и накрыло бы волной рефлексии, кабы вечер не подкинул иной пищи для размышлений. Малфой сначала шокировал, затем поразил по-хорошему. Пожалуй, вызвал искреннее восхищение. В ее жизни давно не было новых людей. Семья, сотрудники — всё. Драко Малфой, строго говоря, не новый человек, привычный раздражитель на обочине, абсолютно не интересный ей. Еще два дня назад не интересный. Теперь все изменилось. Его позиция расположила Гермиону сильнее, чем она готова была признать. Проняла. А почему проняла, непонятно. Просто не ожидала она от погрязшего в чистокровных заморочках болвана такого! Для него оказалось неприемлемым последовать кодексу, который позволил бы… уничтожить супругу. Факт существования подобного кодекса в XXI веке — отдельная неприятная тема, и Гермиона решила не углубляться в размышления об этом, как и не обдумывать то, что написанное в нем — априори законно. У таких как Малфои всегда во главу угла ставились интересы рода, его продолжение было самоцелью. Чистая кровь, белая кость... Множество надуманных ценностей возводилось в ранг, что возвращало магическое сообщество в средневековье. В юности она готова была изменить привычный волшебникам порядок вещей, нести просвещение в массы, но благо еще во время обучения ее азарту подрезали крылья, жестко отвратили от траты сил, которая, приди она к этому постепенно, была чревата полным разочарованием в людях. Сейчас ее эмоции по этому поводу ограничивались глухим раздражением. Из сказанного Драко следовало, что Астория — бесплодна, и Малфой остался с ней! Тот самый Малфой, который еще в школьные времена продемонстрировал, что является плотью от плоти своих закостенелых в предрассудках родителей, лелеющих всю эту доисторическую муть, остался рядом с женщиной, неспособной дать ему наследника! Он мог пойти по пути наименьшего сопротивления и не пошел, не идет даже сейчас, когда узнал, что Астория ему изменяет. Восхищение слизеринцем сменилось удивлением от самой себя. Неужели Гермиону действительно так впечатлило то, что человек отказался от… убийства? Это нормально. Это естественно! Драко поступил как любой адекватный член общества. Почему она восхищена, словно нашла алмаз в куче песка? Они встретятся уже завтра. Малфой обещал принести контракт. Студенткой она повидала документы на передачу и наследование недвижимости, артефактов, покупку и продажу земли, обмен информацией, да что угодно, кроме, собственно, брака — брачные договоры не хранились в архивах Министерства. Существенных отличий не ожидалось, есть алгоритм, которому подчиняется как любой заколдованный документ, так и контракт, составленный устно. Нужно найти лазейку, зацепку, которая позволит размотать клубок. Задача сложная, но безумно интересная. Гермиону обжигало предвкушение. И, признаться, будоражила мысль о самой встрече. Грейнджер уже поняла, что нахрапом Малфоя не взять, с ним нужно вести себя аккуратно, приближаться постепенно, как к загнанному в угол дикому зверьку. Белому такому… С пушистым хвостом. Гермиона поймала себя на мысли, что ждет завтрашнего ужина, как девчонкой не ждала свиданий с Роном. Рон… Она отогнала мысли о муже и заснула с блаженной улыбкой на лице. * * * Драко долго крутился. Привычка — страшная сила. Постель была холодной и неуютной без Астории рядом. И ведь «рядом» весьма условное — кровать огромна. Дважды он накладывал согревающие чары и дважды не успевал заснуть, пока они не рассеялись. Мысли с Астории переключились на ужин с Грейнджер. Бывшая однокурсница смогла его удивить. Он ожидал, нет, не ожидал, был уверен, что та сбежит, когда узнает, с какими категориями придется иметь дело, а она вместо того, чтобы испугаться или брезгливо скривиться, посмотрела на него по-новому, будто бы с уважением, от чего Драко даже стало неловко. Зачем-то он стал оправдываться, что озвученный пункт был внесен в свод веке этак в двенадцатом, просто никто не удосужился его убрать. Видимо, до Драко никого из Малфоев наличие подобного не смущало. Грейнджер пообещала освежить в памяти информацию о магических контрактах до завтрашней встречи — прошло много лет с тех пор, как она занималась этим вопросом, и тонкости позабылись. В целом… начало было многообещающим. Драко попробовал направить мысли в сторону второго брака, наследника и… не смог. Страшно снова подпускать к себе человека, человека, который прорастет в тебя, а потом сделает больно. О том, что именно так происходит развитие отношений, кричал весь его жизненный опыт: он был привязан к матери, видит Мерлин, ради матери Драко сделал много такого, о чем до сих пор не может вспоминать без содрогания, но после дивертисмента Люциуса пятнадцать лет назад мать ушла. Ушла из жизни отца и из жизни самого Драко, отсекла себя от Малфоев. «Котел переполнился», — сказала она тогда. Драко был ни при чем, но оказался наказан за проступок родителя вместе с ним. Он понятия не имел, где Нарцисса. Мог узнать, но… хотелось бы сказать, уважал ее право на приватность, вот только это не так. Просто был безумно обижен, не простил, что ушла, не простил, что не вернулась после смерти отца. Ему бы тогда ой как пригодилась материнская поддержка, но миссис Малфой-старшая даже не приехала на похороны. Спустя две недели после кончины Люциуса прислала Драко свое помолвочное кольцо. Он хранил его в сейфе в кабинете. Вот и все, что у него осталось от первой женщины, которую любил. Когда-то Драко был привязан к отцу, хоть Люциус всегда умел сделать так, чтобы сын почувствовал себя самым большим разочарованием в его жизни, ударить словом и взглядом. Тем не менее отец казался Драко самым лучшим человеком во Вселенной, примером для подражания, недостижимым идеалом. А потом случился период, который вспоминать не хотелось. Малфой-старший был разбит и жалок и даже самым близким людям не простил, что его таким видели. После войны и отец, и сын оказались изгоями из нового общества, чем не повод сблизиться? Но все произошло с точностью до наоборот: Люциус отдалился, стал еще более деспотичным, одержимым вопросами рода. Его попытки вернуть семье доброе имя были столь же смешны, сколь безумны. Это он настоял на помолвке с Гринграсс, согласно когда-то составленному дедом договору, Драко, впрочем, не сильно сопротивлялся, ему было все равно. В тот период он отключил все чувства. Все равно, кто вокруг, все равно, что происходит. В коконе из равнодушия было почти терпимо. А потом… потом отец вместо того, чтобы донести словами до сына то, что рядом с ним молодая и прелестная жена, заставил заметить ее иными методами. Если оглядываться назад, Драко должен был признать, что после того, как он вышел из возраста, когда на него можно было давить авторитетом, Люциус почти никогда не действовал напрямую. Пожалуй, та его выходка стала концом сыновней любви, а все дальнейшие действия превратили неприязнь в презрение, граничащее с ненавистью. Теперь же коктейль эмоций навсегда увенчан чувством вины. И это никогда не изменится. И Астория. Третий объект его привязанности, человек, из-за которого он пошел на открытую конфронтацию с отцом (на фатальную конфронтацию!), предал его доверие и отрицает этот факт. Как после подобного опыта подпустить к себе еще кого-то? Кого-то, кто, скорее всего, если чем и соблазнится, то не его неотразимой персоной, а галлеонами в хранилищах Малфоев. Только до смешного наивные гриффиндорцы все еще способны идеализировать окружающих на четвертом десятке лет жизни. Почему-то собирательный образ гриффиндорцев принял облик Грейнджер. Думать об этом Драко категорически не хотелось, он слишком устал — устал размышлять, устал себя жалеть, устал давить в себе надежду на то, что в конце концов все будет хорошо. * * * Вчерашний сценарий с рестораном повторился будто под копирку. Когда Гермиона вернулась с работы, ее ждал ослепительно красивый малфоевский филин с портключом, зажатым в лапе. Она переоделась, привела себя в порядок, разве выбрала платье поизящнее и помаду поярче, и в условленный час переместилась к заказанному столику под защитой конфидент-чар. За столиком ее ждал невозмутимый Малфой. Гермиона почувствовала разочарование, казалось, прошлый вечер сделал их чуть ближе, но нет — перед ней снова человек в футляре с глазами снулой рыбины. — Отлично выглядишь! — обронил бывший однокурсник после обмена приветствиями. От дежурного комплимента Гермиона зарделась как маков цвет и тут же разозлилась на себя — нашлась тоже барышня перед первым балом, это всего лишь дань вежливости, фраза для галочки от воспитанного человека. Чтобы избавиться от неловкости, Гермиона сделала то, что у нее получалось лучше всего, стремительно перешла к делу: — Малфой, ты принес договор? Кажется, он начал привыкать к экс-гриффиндорке, по крайней мере уже не испытал такого шока, как накануне, от ее иду-напролом-методов. Условности не для… маглорожденных. Не для этой конкретной маглорожденной. — Что, даже не обсудим погоду? Грейнджер натурально фыркнула. — Увы, Малфой, я не смогу сегодня на должном уровне поддержать истинно британскую беседу. Разве что о потугах отдела метеочар. В отличие от тебя, не имела времени дышать свежим уилтширским воздухом. А вот это было обидно, кажется, лорда Малфоя только что обвинили в тунеядстве. — На самом деле я тоже ничего не знаю о сегодняшней погоде, — откликнулся он, не показывая, что задет. — Просидел почти весь день в библиотеке, просматривал брачные договоры предков. И знаешь, — ему всегда было нелегко признавать поражение, но он захотел быть честным с ней, — ни в одном я не нашел никаких лазеек. То есть да, везде есть отсылка к правилам рода для невесты, но ничего встречного... — Плохо ищешь, если магия приняла договор, значит, каждая сторона... — Да-да, Грейнджер, я помню, — как же ей нравится демонстрировать всезнайство! Грейнджер протянула руку, и он медленно опустил в нее свиток. Она не спешила разворачивать, сканируя раскрытой ладонью второй руки. — Ты должен позволить мне увидеть содержимое, — сказала задумчиво, — для этого… — Я знаю, что нужно для этого сделать, — раздраженно бросил Малфой. — А вот откуда знаешь ты? Опять шпилька в сторону происхождения. И не надоедает же… — Я много читаю, — равнодушно пожала плечами, — я работаю в Отделе Тайн, я защитила диплом по магическим контрактам — выбирай, что нравится. В этой ее реплике не было гордыни, демонстрации достижений, хвастовства, она действительно просто перечислила. Малфой промолчал, у него и так неприятно заныло под ложечкой от ощущения, что сказал лишнего. Что он, дракл-передракл, творит? Планомерно подпиливает сук, на который, возможно, стоит усесться? Но не извиняться же перед ней. Он вскинул палочку, дабы снять печать, и с удовлетворением отметил, самая-самая ведьма за тучу лет, опытный невыразимец и прочая, прочая, едва удержалась от того, чтобы вскинуть свою в ответ. — Можешь приступать, — разрешил милостиво, — а я, пожалуй, закажу поесть, пока мы тут не умерли от голода. В отличие от тебя, Грейнджер, я не умею питаться информацией. — Беззубая шутка. «Значит, не дуется», — постарался убедить себя Малфой. Повисла тишина, Гермиона внимательно вчитывалась в пергамент, периодически сводя или приподнимая брови, закусывая губу и высовывая кончик языка, постукивая пальцами по столу, но стараясь не задеть тарелку — понятливая. Богатая мимика вместе с непосредственностью реакций обезоруживала Малфоя. Он все еще задавался вопросом, как ей удалось пронести такую себя через годы, ловил лучики ностальгии по Хогвартсу, по тому Хогвартсу, когда… когда все еще было не так. — Нашла! — Грейнджер перефокусировалась с пергамента на задумавшегося Драко. — Так себе находка. Если она и была разочарована, то не слишком, оставалась все такой же собранной и энергичной. Как и вчера, ужин им подали в тот момент, когда слова Грейнджер почти лишили Малфоя надежды, только, если вчера он все-таки сначала поел, сегодня решил выяснить, насколько все плохо, попросил объяснить, что она имеет в виду. Не тут-то было! — Я не веду подобные беседы на голодный желудок, — откликнулась упрямица. — Что бы ты там ни болтал про поглощение информации, мне нужно перекусить. Да и тебе тоже, — последнее прозвучало с такой искренней заботой, что Малфой поднял на нее удивленный взгляд. — За едой не ведут серьезных разговоров, — как ни в чем не бывало продолжила Грейнджер и отвлеклась на заказанное Малфоем жаркое, — вкусно, — вынесла вердикт, когда прожевала первую порцию, и с интересом спросила: — Ты часто тут бываешь? — Когда хочу сменить обстановку, — в этом было что-то очень личное, но почему-то захотелось поделиться. — Наверное сегодняшний ужин стоит оплатить мне, — прозвучало скорее вопросительно, чем утвердительно, а затем Грейнджер стала приводить аргументы за: — Ты накормил меня вчера, позавчера отпаивал меня огневиски… Нет, все-таки она была совсем не похожа на знакомых Драко волшебниц, те бы поняли, что подобным заявлением наносят ему оскорбление. Эмансипация. Равные права и обязанности у мужчин и женщин. Малфой слышал о таком. Опять возникло желание ткнуть ее в происхождение и ограниченные финансовые возможности, хотя, если судить по тому, как она была одета, Уизли не бедствовали. Пожалуй, она — не последний человек в Тайнах — неплохо зарабатывала, но не для этого ресторана. Придумывать достойное оскорбление расхотелось. — Успокойся, — благостно откликнулся Драко, — у нас деловой ужин, ты вроде как мне помогаешь. Я могу себе позволить накормить тебя, — но поставить точку именно в этом месте было выше его сил, — вряд ли Уизли часто водит тебя по ресторанам, тем более по таким. Конечно, она парировала: — Если он кого и водит, то не меня. Своей супруге посочувствуй. А Драко стало не смешно, он задумался, мог ли Уизли показаться с Асторией на людях. Если кто-то узнает, если узнает пресса… Похоже, мысли отразились у него на лице, так как Грейнджер предприняла попытку успокоить: — Не переживай, он тоже не заинтересован в огласке. Что до «таких» ресторанов, — кавычки прозвучали очень явственно, — то каких это таких? Я ничего кроме одного столика не видела. Драко снова вынул палочку и дважды стукнул по краю стола. Зал будто выплыл из тумана, хотя никакого тумана вокруг не было, вырисовались столики, за которыми сидели и ужинали какие-то люди, лица все равно были не различимы. — Нас теперь тоже видно? — с любопытством спросила Грейнджер. С любопытством, не со страхом, но Малфой все равно не сдержал ехидное: — Боишься засветиться с бывшим Пожирателем? И, естественно, получил тычок в ответ: — Что ты, скорее о твоей репутации пекусь. Негоже Малфою ужинать с грязнокровкой. Прозвучало жестче, чем планировалось, Драко скривился и сухо ответил: — Я разберусь, что гоже, что негоже. Гермионе стало неловко, хоть в сторону социальных ярлыков беседу увела не она. Некоторое время они молча пережевывали пищу, посматривая на неясные тени за пределами рассеивающей сферы. В левом углу зала угадывался рояль, за которым кто-то сидел, рядом переминались несколько пар. — Они нас не видят, я снял только внешний купол, — лучше ответить на заданный вопрос с опозданием, чем не отвечать вовсе, убеждал себя Драко. Гермиона кивнула. — Оставить или вернуть как было? — он снова попробовал завести беседу. — Верни, так… уютнее. Но чтобы ты знал, я не стесняюсь ужинать с тобой. Первым поползновением было бросить ей в лицо что-то вроде «да, не тебе есть чего стесняться», но ему нужна была помощь, и что-то еще мешало откровенно нахамить в ответ на искренний порыв. — Я рад, — сухо, без всяких изысков. Все правильно. Любезность в ответ стала бы перебором. Молчаливый эльф забрал опустевшую посуду. — Чай, кофе? — вежливо поинтересовался Малфой. — Кофе, пожалуй, — ответила Гермиона после секундного диалога с собой. Драко вздернул бровь и посмотрел на нее, как на сумасшедшую. — Что? Кофе помогает мне концентрироваться. — А спать как? Ты вообще не спишь? — Мерлин, Малфой, окстись! Еще мгновение, и я подумаю, что это забота. Я отлично сплю после кофе. — Что ты! Просто я заинтересован в твоей работоспособности, — прозвучало слишком… игриво, захотелось добавить какую-нибудь гадость, но в голову ничего не шло. Гермионе подали кофе, ему принесли чай. — Кстати, кофеина в чае не меньше, — щегольнула знаниями непотопляемая зубрилка. Драко пожал плечами, даже не пытаясь изобразить интерес. — Ну что, — Грейнджер вернула себе деловой настрой, — давай наконец о серьезном. Нашла я заложенную со стороны твоей супруги лазейку. До смешного банально. Даже противно немного. Вот! — она снова развернула пергамент и указала пальцем на часть предложения. «Пока супруг сможет обеспечивать ей достойное существование», — прочитал Драко. Вот так вот: раз — и опять никакой надежды. Видимо, разочарование отразилось на лице. — Подожди расстраиваться, — голос Грейнджер сочился странной смесью из заботы и вины. — Грейнджер, серьезно? Предлагаешь мне разориться ради развода? — Нет, но обоснование для того, чтоб отказаться обеспечивать супругу, у тебя есть. — Ты предлагаешь рассказать миру, что жена.... Мой ответ — нет, и если ты или твой Уизли…. — Стоп! — неужели можно вложить столько ярости в короткое слово? Карие глаза метали молнии, тонкие ноздри раздувались. — Если ты не прекратишь меня обвинять черт знает в чем… — Я обвинять? Ты сама предложила мне обнародовать, что я выгнал жену из дома. — Я не предлагала такого, просто отметила, что ты можешь! Подожди! Ты что, выгнал Асторию? Драко и не заметил, как сболтнул лишнего. Некоторое время они просто смотрели друг на друга. — Уизли не говорил тебе? — Рон? — Малфой закатил глаза. — Я его не видела со вчерашнего утра. Теперь ясно почему. По какой-то непонятной причине Драко захотелось оправдаться, стало неуютно под карим взглядом. И вроде бы не было в нем откровенного осуждения. Напрягала именно невозможность различить эмоции. — Я не то чтобы выгнал Асторию, сказал ей, что если хочет, может жить со своим Уизли. Попросил не попадаться на глаза. Мне… тяжело ее видеть. — Понимаю, — у Грейнджер была неприятная усмешка, когда она того хотела. — Еще бы, — но она даже в сравнение не шла с усмешкой Малфоя. Они опять обменялись взглядами — понимающими, но жесткими. Драко понесло, он потом никак не мог объяснить, почему поделился своей личной обидой с почти чужим человеком: — Я думал, она мне благодарна, благодарна за мой выбор, за то что… живет. — Она знала, что есть такой пункт в правилах Малфоев? — Гермиона даже не пыталась скрыть ужас в голосе. Кем нужно быть, чтобы выйти замуж, осознавая, что супруг может попросту прикончить тебя? — Нет, не в этом дело. Черт, Грейнджер, это не только моя тайна. Как он это проворачивает? Гермиона только-только убедила себя, что ошиблась насчет него вчера, что горбатого могила исправит, а тут фраза-две, и она снова испытывает уважение и даже чуть-чуть восхищение. Невыносимый и невероятный человек! — Я не настаиваю, — мягко ответила она, — и в общем… Когда говорила, что не все потеряно, я подразумевала не твое банкротство или обнародование реального повода отказать жене в содержании. Малфой, — это она снова оттачивает на нем свои навыки в ораторском искусстве или действительно собирается с мыслями? — то, о чем ты рассказал, не может быть вашей лазейкой. — Но отец… — Дослушай! Да, скорее всего что-то в кодексе семьи может помочь расторгнуть договор, но не убийство. Пункт №25 руководства по составлению магических договоров гласит: и не примет магия сделку, где в отступное заложена смерть одной из договаривающихся сторон, будь то прямо или косвенно.