Открыть глаза

В любимом кресле Рона, сложив руки под грудью и вперив немигающий взгляд в появившуюся в дверях хозяйку дома, сидела Джиневра Поттер. Похоже, Молли Уизли выдвинула тяжелую артиллерию. – Ну? – рыжая бровь изогнулась вопросительно. То, что многословная и темпераментная Джинни все еще сидела в кресле, а не разносила гостиную в щепки, было дурным знаком. – Какого дракла у вас происходит? – Мы разводимся, – Гермиона отлипла от косяка и вошла в комнату, изображая полнейшую расслабленность. – ЧТО? – вот теперь это было похоже на Джинни. Значит, отправляя дочь сюда, Молли ничего не рассказала? Хитро! – Ты все правильно расслышала. Мы с Роном разводимся. – Ты серьезно? – Серьезнее некуда. Я бы предпочла, чтобы причину озвучил Рон, но… Причину? Причин для развода было предостаточно, то, что она возвела в причины, на самом деле – последняя капля. Захотелось быть честной и с собой, и с подругой. – Хотя… Основная причина развода – мы с Роном несчастливы вместе, – и добавила гораздо тише: – Если разобраться, мы и не вместе давно. – А дополнительная? – урожденная Уизли взяла след и теперь загоняла жертву с настойчивостью вышколенной борзой. Гермиона сморщила нос. – Слушай, Рон – твой брат, и неплохо бы, чтоб о некоторых вещах ты узнала от него. – Он тебе изменил! После того как неприятная правда прозвучала, Гермиона не видела причины скрывать очевидное: – Он мне изменял и изменяет. У него серьезные отношения с другой женщиной. – Как ты узнала? – ни единого шанса, что Джинни ослабит хватку раньше, чем вытащит всю информацию. – От ее мужа, – все еще сохраняя видимость спокойствия, ответила Гермиона. Легкая заторможенность, следствие вчерашнего возлияния, играла на нее. – ЧТО? Экспрессия золовки раздражала. Гермиона все уже пережила, приняла и переживать повторно не имела желания. Она не любила длинные женские разговоры, и этот не был исключением – пустая трата времени, которое можно использовать иначе. Письмо детям само не напишется (жаль!), уборка сама не сделается, а еще ей не терпелось вернуться в мэнор и продолжить работу с портретами. – Джин, у тебя проблемы со слухом? – Подожди-подожди, ты хочешь сказать, что мой брат настолько съехал с катушек, что завел роман с замужней женщиной? Гермиона с иронией отметила про себя, что несвобода Рона Джинни не смутила. Впрочем, обсуждать это, затягивая разговор, она не планировала. – Да, твой женатый брат завел роман с замужней дамой. – Кто она? – жадно спросила Джинни. – Это не только мой секрет, – Гермиона с самого начала этого разговора-допроса дала себе слово не называть имен. – Секрет? Почему секрет? Разве ты не отпустила его? – Отпустила, – Гермиона попробовала слово на вкус. – Можно и так сказать. – Ну или выгнала, ты же не рассказываешь подробностей! – если бы миссис Поттер владела легилименцией, то залезла бы невестке в голову без зазрения совести. – Кто она? – Джинни! Она замужем. Называть имя некорректно по отношению к ее мужу. – То есть муж ее не отпустил? Гермиона хмыкнула. – Значит ли все это, что нам вскорости ждать новой свадьбы? Ну… если вы с Роном разведетесь и она с мужем тоже... – когда-то бестактность Уизли умиляла Гермиону, но эти времена прошли безвозвратно. – Если ей удастся развестись, – раздраженно буркнула Грейнджер, поняла, что сболтнула лишнего, и прикусила язык, но золовка уже впитала сказанное. – Значит, магический контракт или что-то подобное. Гермиона не стала ни подтверждать, ни опровергать истинность вывода. – На кого же запал Рон? – выстонала миссис Поттер. Гермиону радовало, что этот вопрос был адресован мирозданию, великому ничто или космосу, а не ей, как радовало и то, что ребус «угадай имя любовницы брата» отвлек Джинни от анализа ситуации. Обсуждать, почему Грейнджер-Уизли до этого докатились и каким ей видится решение проблемы, совсем не хотелось. – Грейнджер? – в камине появилась светловолосая голова. Гермиона тихо выругалась. Джинни перевела взгляд с хозяйки дома на гостя и обратно и смотрела на них обоих попеременно, пока ее глаза не вспыхнули пониманием. Космос, мироздание или великое ничто дали Джиневре Поттер исчерпывающий ответ. Драко обнаружил, что его помощница не одна, и невнятно пробормотал: – Я позже загляну. – Нет-нет, – воодушевленно проговорила гостья, светя счастливыми глазами заядлой сплетницы, собирающейся принести великую жертву богине Фаме**, – я уже ухожу. И аппарировала с места. – Малфой, у меня не очень хорошие новости! – сказала Гермиона, поворачиваясь к камину лицом. Он, то ли не услышав, то ли проигнорировав фразу, застыл на мгновение с открытым ртом и... расхохотался. Даже… заржал. Гермиона уставилась на него непонимающе, а затем стремительно покраснела. Она ведь не закончила распутывать волосы! Должно быть, вся левая часть ее шевелюры представляла собой один большой колтун. Хохот прекратился так же резко, как и начался. Малфой смотрел на нее почти с ужасом, только слезы в уголках глаз свидетельствовали о недавнем приступе веселья. – Черт, и вправду что-то есть, – прошептал он, и теперь уже Гермиона бросила на него испуганный взгляд. – Ты помнишь, – в голосе страх, удивление, но не вопрос. – Помню, – подтвердил Драко и замер. Гермиона выпала из транса первой, представив, как они выглядят – замершие перед каминами, будто топеройки на болоте. – Ты что-то хотел? – вот теперь изображать безмятежность было сложно, слишком много она вчера рассказала, слишком много себе позволила с человеком, которого и не знает толком. Ее игру поддержали. – Да. Сказать, что готов к продолжению нашей вчерашней работы. – Которой ее части? – не сдержалась Гермиона, ужаснулась тому, как это прозвучало, и с удивлением обнаружила, что Малфой умеет краснеть. – Первой, – ответил неуверенно и прочистил горло. – Хорошо, – Гермионе хотелось завершить неловкий разговор, то есть по-настоящему ей хотелось провалиться сквозь землю, но поскольку это было невозможно, хотя бы завершить разговор. – Мне нужно пятнадцать минут на сборы. Она мысленно извинилась перед детьми и внесла собственное имя в давно составленный в голове список знакомых прокрастинаторов, возглавляемый неким Гарри Джеймсом Поттером. Малфой кинул скептический взгляд на ее прическу, но промолчал. Драко отошел от камина и наконец позволил эмоциям в полной мере отразиться на лице. Он вспомнил! Когда увидел спутанное гнездо волос, он, черт побери, вспомнил, в чем призналась Грейнджер вчера. Да и раньше замечал, что у нее и у страшной колдуньи, чье имя он старался не произносить даже мысленно, было что-то общее: очертания – тонкая фигурка и огромная неуправляемая копна волос, манера двигаться, сочетающая плавность и стремительность, и… они обе горели, только одна ненавистью и яростью, вторая… вторая самой жизнью. А еще он через раз возбуждался при приближении той страшной, сейчас нечто подобное происходило с ним в обществе Грейнджер. Если тогда он списывал реакцию на гормоны, теперь… не знал, что и думать. «Понима-аешь, что-то произошло, когда она меня муч-чила, – слова лились из Грейнджер потоком, хоть она и спотыкалась на согласных, прокатывая гласные так, как даже сам Драко не умел, – что-то на то-о-онких уровнях. Очевидно, у нас с Беллатри-икс схожие п-потенциа-а-алы: что ее, что меня выбрала палочка с сердцевиной из драконьей жилы, а пото-о-ом я смогла подчинить ее па-а-ал-чку. А может, и не произошло ни-и-ичего, может, мы просто оч-ч-чень похожи, как бы страшно это ни звучало. НО! – тут Грейнджер встала на ноги для значимости. – Если во мне обос-с-сновалась какая-то даже нич-ч-чтожно малая частица Беллы, не Хор-р-ркрукс, нет, просто пе-е-ерет-кла часть ее магии, то мне близко нельзя подходить к власти». Драко обдумывал эти слова, крутил так и этак, когда камин вспыхнул и пропустил «предмет» его размышлений. Грейнджер выглядела совсем иначе, чем вчера. Вчера в ее несуразном одеянии сквозило что-то домашнее, уютное, сегодня же она выбрала деловой стиль: строгий магловский брючный костюм и высокий хвост, в который были забраны все волосинки до последней. С такой прической она казалась лет на десять моложе, совсем девчонкой. Он позволил себе криво усмехнуться, окинув ее взглядом с головы до пят, а затем высказал то, что вертелось на языке: – Знаешь, вы не похожи. Вы совсем разные. Не берусь судить про магический потенциал, но общего у вас только… порывистость и… абрисы, – Малфой начертил рукой кривую в воздухе, иллюстрируя свои слова, – немного. И еще вы обе горите, только ее внутренний огонь ужасал, а твой… – Драко осознал, какую пафосную чушь мелет и что собирается ляпнуть, и осекся. – Не хочу говорить об этом, – решительно заявила Грейнджер. – Нет, дослушай! – такого Малфоя Гермионе видеть еще не доводилось – взволнованного, взбудораженного, с яркими розовыми пятнами на щеках и блестящими глазами, куда делся невозмутимый тип с выражением лица «всё тлен»? – Этот твой учитель мог тебе соврать, может… Почему ты ему поверила на слово? – Драко… – имя слетело с языка очень легко, даже стало странно, что до сих пор обращалась к человеку, которого знает большую часть жизни, по фамилии. А потом в памяти восстановился очередной кусочек прошлого вечера. Видимо, не только у нее. – Точно, мы же договорились называть друг друга по имени. – Только ты мое так и не смог выговорить, – улыбнулась Гермиона. – Да, и ты позволила называть тебя Ми. – Это был акт жалости к тому, кто не способен воспользоваться артикуляционным аппаратом! – Нет, врешь! Ты говорила, что тебя всегда дергало от Герм, Герми и Мионы, но никто никогда не пытался извлечь именно эту часть имени для сокращения, и твое разрешение – мой приз за нестандартное мышление, – он скользнул взглядом по ее лицу, останавливаясь на губах. Гермиона механически облизала их – драклов сушняк, опять пересохли. Малфой проследил за движением ее языка и облизнулся сам – чертова штука заразнее зевоты! – Ага, ты просто оказался еще ленивее остальных. Черт, что-то ты слишком много помнишь о вчерашнем вечере! – сделала попытку обратить все в шутку. Губы Малфоя дрогнули, но не растянулись в полноценную улыбку. Он втянул нижнюю губу внутрь, а затем медленно за сомкнутыми губами провел языком по зубам. Гермионе стало стыдно за свой шумный выдох. Они снова замерли друг напротив друга. На этот раз первым пришел в себя Драко. – Наложишь Обливиэйт? – попытался пошутить он, но, кажется, сказал что-то не то, Грейнджер (Гермиона, Ми) изменилась в лице и холодно отрезала: – Не смешно. Драко не стал разбираться в новой порции дерьма – очевидно же, что у его помощницы есть неприятная история, связанная с чарами памяти, вытаскивать ее клещами он не собирался – между ними достаточно проговорено, нужно это переварить. Поэтому он вернулся к теме, от которой Грейнджер пыталась его отвлечь: – И все-таки… Вдруг твой наставник просто… втерся к тебе в доверие, а на самом деле действовал не в твоих интересах, а, например, в интересах чистокровных, которые до сих пор не желают видеть подобных тебе на ключевых позициях. – Малфой... Драко, – она старалась говорить мягко, но голос звенел раздражением, – неужели ты думаешь, что я не анализировала ситуацию? Он попытался вставить слово, и Грейнджер продолжила громче, не позволяя себя перебить: – Неужели ты предположил, что я сразу и безоговорочно поверила на слово?! Я прислушивалась к себе, сравнивала свое состояние до войны и после, учитывая фактор взросления, гормональные перестройки, психологическую травму… – закончила скороговоркой, перейдя почти на шепот: – Просто… если есть малая вероятность, что во мне засела часть магии или, что хуже, сознания Беллы, я не должна близко подходить к управлению магическим миром. – Слушай, она была истеричкой, а ты самая последовательная и хладнокровная женщина из всех, кого я знаю. – Спасибо, – Гермиона не ожидала от Малфоя таких слов, – и за намерение тоже, но все давно решено и пережито. – Ты еще можешь… – Могу, но не хочу. Ты забыл еще про сотрясение основ замкнутого мирка, которое будет вызвано маглой в магической политике. – Но ты не первая... – Мне комфортно в моей жизни! – Назови имя наставника. – Зачем тебе? – Интересно. – Он старше Дамблдора. На год! Драко промолчал, но вопросительное выражение с лица не убрал. – Гектор Фоули. – Что? Но он же был министром во времена Гриндевальда! Он чистокровный. Ты уверена?.. – Не уверена. Драко, давай не будем. Фоули многому меня научил, он же сделал мне протекцию в Отдел Тайн. – Он был слизеринцем, ты… – Прекращаем этот разговор! Нас ждет твой дед. – Я бы не сказал, что ждет, – ухмыльнулся Драко. У него будет шанс задать деду два вопроса, и он уже знал, каким будет первый. Почему это внезапно стало важным, он объяснить не мог. Гермиона потупилась, не позволив мысли о том, что ей нравится малфоевская ухмылка, оформиться в голове. Предки в картинах отсутствовали, и Драко заметно расслабился. Еще не хватало, чтоб отец поделился с Грейнджер матримониальными планами. – Готов? – Гермиона ободряюще улыбнулась. Он кивнул, чувствуя себя странно рядом с ней, после... совместного сна на полу библиотеки. Они несколько секунд простояли под пустым холстом в тяжелой золоченой раме, на которой было выгравировано «Абраксас Клавдий Малфой». Драко уговаривал себя сосредоточиться на предстоящем разговоре, вчерашний уже обернулся катастрофой, а количество попыток выяснить что-то у предков сокращалось. Грейнджер сделала сложный пасс палочкой, и на картине возник дед Абраксас – словно кто-то поднял занавес. Вспомнив вчерашний опыт, Драко повернулся к Гермионе с вопросом во взгляде, она была предельно сконцентрирована и потому никак не отреагировала. Похожее на мудреный фехтовальный прием движение и короткий кивок. – Дедушка, – Драко позволил себе вежливую улыбку краешками губ. – Внук, – сухо констатировали факт с портрета. Ну же, Драко, сейчас или никогда! – Расскажи, что ты знаешь о министре Фоули. Короткий вздох-вскрик за плечом не стал неожиданностью. Он потом попробует объяснить. Или нет. Малфои не остаются в долгу, а разобраться, развели ли Грейнджер по молодости, как наивную пуффендуйку, нужно. Зачем-то нужно. Dixi.*** – Слизеринец. Яркий политик. Умный. Прекрасно разбирался в тенденциях. Осторожный, но при этом решительный. Жесткий. Поговаривали, что имел интуицию на грани дара, видел оппонента, что называется, насквозь. Дед замолчал. Драко почувствовал, что его дернули за одежду. Черт, он так сконцентрировался на первом вопросе, что не успел сформулировать в голове второй, а Грейнджер наверняка сложно держать под контролем два заклинания. К мантикорам все! – Как мне расторгнуть брачный контракт с Гринграсс? За спиной чертыхнулись. Что опять не так? – Найди в нем лазейку. Ну да. Он настоящий идиот! Получил ответ на вопрос, который задал. Пока Драко предавался самоуничтожению, Гермиона собирала в кулак энергию. Он кожей чувствовал сильную магию рядом. – В чем суть лазейки? – каждое слово давалось Грейнджер с трудом. – В одном из пунктов свода правил Малфоев. – Каком именно? – выкрикнул Драко. Заклинание правды со свистом прервалось, но Грейнджер каким-то чудом все еще удерживала отпечаток души в портрете – Малфой купался в магических вибрациях. Пока дед был там, оставался шанс что-то узнать. – Ты понимаешь, что ты этим контрактом лишил род продолжения?! – Люциус предложил тебе беспроигрышный вариант, – фыркнул Абраксас, – стань вдовцом и женись снова, возле тебя, между прочим, отлич… – Заткнись! – орать на деда, который умер, когда Драко ходил пешком под стол, оказалось… ново и волнительно. – Если бы ты не заключил этот контракт, подобный вопрос не возник бы вообще! – Кто же знал, что Гринграссы выродились до такой степени, – спокойно ответил Абраксас. Зрелище было неприятным – неподвижная фигура, только губы шевелятся. – Заткнись! – снова заорал Драко. Раздался звук, похожий на тот, с каким рвется басовая струна, дед исчез с полотна, а Гермиона… рухнула бы на пол, если бы Драко не подхватил ее. Слабо контролируя действия, он прижал Грейнджер к себе и аппарировал в гостиную с камином. – Реннервейт! Гермиона открыла глаза. Вата в ушах, голова кругом, слабость… Кто-то что-то говорил – сквозь вату слов не разобрать, в губы ткнулся край флакончика, в рот полилась жидкость, которую она рефлекторно проглотила. Сразу стало легче, мир обрел цвета и формы. Первым, что увидела Гермиона, когда перед глазами прояснилось, было склонившееся над ней обеспокоенное лицо Малфоя. Затем она со смущением осознала, что лежит головой у него на коленях, затем еще кое-что осознала с еще большим смущением. Драко тоже понял, что она почувствовала его возбуждение, и покраснел, как школьник. – Извини, я… Осознание своего положения и состояния Драко подняло волну горячего тепла внизу живота. В поле зрения некстати попали его губы, мысли снова вернулись ко вчерашнему дню и вопросу о было-не было. Глупости! Все объяснимо – Малфой испугался, вот и... просто физиологическая реакция, страх, выброс гормонов стресса, плюс они оба давно обходятся без секса, а после регулярной половой жизни… Нет, Гермиона не готова была обсуждать это даже с собой. Она приложила усилие и восстановила в памяти события, предшествующие обмороку. Вот! Злость сейчас самое то, что ей нужно. – Зачем это, Малфой?! – резко спросила она, вскакивая с его колен, и тут же ощутила головокружение. – Сядь, – он дернул ее за руку, и Гермиона опустилась на софу рядом. – Могу вернуть вопрос. Я не просил доводить себя до полного магического истощения, – кажется, Драко тоже решил, что злость – правильная эмоция сейчас. – А я не просила тебя вмешиваться в то, что тебя не касается! – Мне нужно… – Зачем? – Не знаю. Гермиона опешила. Если быть честной с собой, небезразличие Драко приятно радовало, даже слегка будоражило. – Ладно, замяли, – проявила покладистость она, – вот только твой дед родился за несколько лет до того, как Фоули занял пост, и ничего не может знать о нем, кроме информации из учебников, разговоров старших и досужих сплетен. Драко почувствовал себя идиотом, в его восприятии дедушка был ровесником самого Мерлина. Следовало произвести подсчеты, прежде чем задавать вопрос. Грейнджер решила не акцентировать внимание на его глупости и сменила тему. – Что имел в виду Абраксас, когда сказал про вырождение Гринграссов? Гермиона почувствовала, что Драко напрягся. Он тяжело сглотнул и сказал: – Это не мой секрет. Я не имею права говорить об этом без разрешения Астории. Гермиона задавила в зародыше очередную волну уважения, граничащего с восхищением. Драко Малфой хоть и был засранцем, но засранцем с принципами! Любопытство и ощущение, что от нее скрывают что-то важное, заставили Гермиону не отступать и зайти с другой стороны. – Если твоя супруга не бесплодна, то почему ты говоришь о прерывании рода? – Это тоже довольно деликатный вопрос, – Драко мягко пресек ее попытку хоть что-то вызнать. – Можешь рассказать все, – прозвучало со стороны камина. – Аст? – Малфой подскочил, как застигнутый за чем-то непотребным подросток, а ведь он всего лишь сидел рядом с Грейнджер на софе, тогда как женщина напротив… – Добрый вечер, Драко, добрый вечер, Гермиона, – сказала Астория Малфой, вплывая в комнату, и добавила, обращаясь к одной Грейнджер: – Рон сказал мне, что вы собираетесь помочь нам решить нашу... проблему. – Добрый вечер, Астория. Гермионе бы испытать ярость (что за фамильярность от женщины, с которой они даже не представлены друг другу?!), но вместо этого она испытала неловкость – неловкость перед женой человека, тепло бедра которого она несколько секунд назад ощущала своим. Это было дивно, нелогично, а если облечь в слова, еще и звучало глупо: чувствовать вину перед любовницей мужа из-за удовольствия, которое получаешь от общения с ее мужем. Удовольствие? Свежая мысль. Обдумывая нелепость – нет – абсурдность ситуации, Грейнджер кое-что вспомнила. Драко проигнорировал ее предостережение, но нужно было предупредить и Рона! Почему бы не через Асторию, раз уж та так удачно явилась сюда? – Пока, увы, не за что меня благодарить, – с такой же безукоризненной вежливостью ответила она и сменила тему: – Я попросила бы вас передать Рональду, что у меня сегодня была Джинни. – Вы ей рассказали?.. – В общих чертах: мы разводимся, у него роман с замужней, состоящей в магическом браке. А потом Драко связался со мной через камин, и... она сделала выводы. О том, что Астория шокирована, свидетельствовал только дрогнувший кончик носа. Гермиона обратила внимание, что у четы Малфоев были схожие мимические привычки, ей стало интересно, переняла ли она сама привычки Рона. От этой мысли передернуло. – То есть скоро весь магический мир узнает, что я рогоносец, – наконец Драко осознал, что за плохие новости имела в виду Грейнджер после бегства рыжей. – Это то, что тебя волнует? – взвилась Астория. – Ну конечно нет, дорогая, – последнее слово сочилось таким ядом, что покойный Снейп испытал бы гордость за ученика и начислил бы родному факультету пару десятков баллов. – Печься нужно только о твоей репутации. – Джинни не побежит к Скитер – они на ножах, но точно расскажет Гарри и маме. Кое-что Молли у меня вчера выведала, Джин теперь дополнит картину… Молли – это все Уизли, а то, что знает столько народу… В общем... дело времени. Мне жаль. Астория закусила тонкую губу и нахмурилась. – Драко, пригласи Гермиону вместо меня к Слагхорнам в субботу. – Зачем? – удивился тот. – Хочешь меня подставить? Гермиона не стала говорить, что тоже получила приглашение. – Нет. Подумала, что репутация ловеласа для мужчины менее оскорбительна, чем репутация рогоносца... – А про репутацию Грейнджер ты не подумала? Это забота? Гермионе опять сделалось чертовски приятно. – К субботе она будет свободна, – Астория повернулась к гостье мужа за подтверждением, Драко собирался еще что-то сказать, но Гермиона перебила его: – Я не против сходить с тобой по-дружески, все равно планировала там быть и не собиралась просить Рона меня сопровождать. Малфой молча кивнул. Как так вышло, что он пригласил женщину на свидание, ничего для этого не сделав? То есть присутствующие дамы между собой решили, с кем из них ему идти на званый вечер... Слова Астории выдернули из ступора: – ...Потом пустить слух, что наш брак все эти годы был фиктивным. Заключенным на определенное время. В том случае, если мы сможем его расторгнуть, конечно. Иначе… Драко задумчиво посмотрел на супругу. – Да, это может сработать. Та коротко кивнула. – Я забрала некоторые украшения. Свои собственные, – подчеркнула голосом. – Уже ухожу, – и, обернувшись, добавила: – Если тебе нужно мое разрешение, считай, что оно у тебя есть.