– А какие они, эти неприятности? – А вот увидишь! – Они меня ждут? Эти неприятности?... Тогда я пошёл! Котенок по имени Гав
***
Две колдографии древних договоров и письмо, написанное тошнотворно-вежливым канцелярским штилем, валялись на столе. Драко уставился на бумаги невидящим взглядом. Это не может быть правдой, это какой-то абсурд! Ночной кошмар! Нет, хуже! Такого выверта фантазии даже больное подсознание не выдаст. На этот раз он действительно по-королевски облажался и был готов признать, что является самым бесполезным членом своей семьи. Вот только делу это не поможет. Сейчас он был по-настоящему рад, что предки покинули свое портретное посмертие и ему не придется видеть заслуженное отвращение на их лицах. Глупость или фатальная ошибка? А не все ли равно. Главное… результат. Охреневшие криволапые шантажисты поставили его перед выбором между «неприемлемо» и «вы-это-серьезно?-да-идите-скормите-себя-мантикоре-на-завтрак». Должен отыскаться выход! Первым порывом Драко было обратиться к Забини, тот слыл отличным финансистом, много лет ловко вел дела с гоблинами, но, увы, не умел держать язык за зубами. Если об ЭТОМ узнают, если информация просочится в газеты, род Малфоев будет опозорен на веки вечные! Но совершенно очевидно, что с ситуацией не справиться своими силами. Да и какими такими силами? Не смешите Мерлина! К кому обратиться? Кому довериться? Драко давно жил затворником, стараясь не усложнять жизнь социальными связями… Пользовался услугами «Гринготтса», отделов Министерства, разного рода специалистов, но никого не подпускал близко. Первым исключением за Салазарову тучу лет стала Грейнджер, но Грейнджер ничем не сможет помочь – не ее сфера. Вот повернись судьба иначе, выбери самая талантливая иную отрасль применения своих талантов, не пойди в невыразимцы… Но из-за одного очень пожилого волшебника она спустилась в Отдел Тайн… Хм… Этот пожилой волшебник был когда-то Министром Магии, он должен знать, как приструнить мелких поганцев, как прижучить засранцев, не чувствующих разницы между своим и чужим. Драко с трудом подавил гнев – эмоции делу не помогут. Итак… есть на свете древний старик, десятилетиями не появляющийся в обществе, и он вряд ли разболтает кому-нибудь о сути проблемы. Вот только с чего бы ему выручать Драко? Они с дедом и знакомы-то шапочно, предполагается, что тот не в курсе их с Гермионой романа… Но почему бы Фоули не помочь от скуки, раз уж от нечего делать так глубоко изучил историю магии. Впрочем, за спрос денег не берут. В случае неудачи существует старый добрый Обливиэйт. Драко очень сомневался, что Фоули позволит стереть себе память, но гипотетическая возможность применения заклинания была, чем себя и успокаивал. Все еще находясь в сомнениях, Малфой вспомнил оптимистичное стариковское «Увидимся», закрыл глаза и представил кабинет Фоули. Вариантов два: или получится, или нет. С хлопком он исчез из своего кресла.***
Письмо Розы едва не довело Гермиону до истерики. Первым побуждением было снова просить Минерву о разговоре через камин, но она быстро откинула эту идею. Разговор предстоял нелегкий, то есть говорить желательно без свидетелей. Можно было встретиться с сыном и дочерью в Хогсмиде, но не хотелось показываться в людных местах, и опять-таки говорить желательно без свидетелей. Наверное, низко без конца пользоваться слабостью Макгонагалл к девочкам семейства Грейнджер, только вот чувство вины за подобного рода неловкость Гермиона давно истребила в себе как рудимент. Она связалась с кабинетом директора Хогвартса и попросила Минерву отпустить Розу и Хью на выходные. Это шло вразрез с политикой школы, но ведь не каждый день у учеников разводятся родители. Поворчав для проформы, директриса дала добро на встречу, ограничив визит одной лишь субботой. Гермиона отправила в Хогвартс патронуса с обещанием все объяснить во время внепланового визита детей домой в субботу и просьбой не верить всему, что написано в газете. Обещание-то она дала, а как это провернуть на самом деле, не имела представления, ведь была связана клятвой. Гермиона могла себе позволить отделаться общими фразами от Джинни, Гарри или Молли, но сын и дочь заслуживали знать больше. Значит, нужно просить разрешения у Драко, и один Мерлин знает, что тот потребует взамен. «Наследника», – подмигнула внутренняя пессимистка. Но Гермиона боялась встречи не только из-за условий, которые, вероятно, поставит Малфой, ее пугало то, что этот человек продолжал терзать ее мысли и увидеть его по-прежнему хотелось. В среду вечером, после сдачи отчета о командировке, она решилась на визит к Фоули. Камин вышвырнул ее в знакомом кабинете – раз дымолетная сеть открыта, значит, ее старый наставник не растворился в неизвестном направлении в лучших своих традициях, а все еще находится в Англии. Гермиона улыбнулась своим мыслям и развернулась к столу. – Грейнджер? Первым ее поползновением было юркнуть обратно, перенестись домой и закрыться Фиделиусом. Усилием она удержала себя от бегства. – Как ты здесь оказался? – Мистеру Малфою нужна была консультация, он уже уходит, – раздался голос хозяина кабинета. – Грейнджер, что… Она панически дернулась в сторону, когда Драко попытался схватить ее за локоть. – Мальчик мой, вам есть над чем подумать. Поговорите с мисс Грейнджер в другой раз. Драко резко кивнул и аппарировал с места. – Что он тут делал? – прошипела Гермиона. – Получал консультацию, – добродушно ответил Фоули и язвительно добавил: – Здравствуй, дорогая. – Прошу прощения, – это же нужно было растеряться настолько, чтобы забыть о правилах приличия! – Добрый вечер, Гектор. Я… не ожидала встретить здесь Малфоя. – Было заметно, – хмыкнул Фоули, но хмыканье было добрым. – С чем пожаловала? – Вы с ним заодно? – с подозрением спросила Гермиона. – Зачем тогда предупредили о… – Предупредил? – морщины на стариковском лице сложились в гармошку, что можно было счесть выражением удивления. – Ну да. Предупредили меня, что ему нужен наследник. Некоторое время стояла такая тишина, что шелест мушиных лапок прозвучал бы слоновьим топотом, случись здесь оказаться мухе, а затем кабинет заполнило что-то среднее между кашлем и скрежетом. Ушам стало больно, захотелось любым способом прекратить этот звук. – Это я тебя научил быть таким параноиком или жизнь? – прозвучало между двумя приступами нутряного смеха. Гермиона закипела как Бодроперцовое зелье на сильном огне. – Гектор, я не настроена на ваши шутки! Отфыркавшись, старик заговорил: – Я и не шучу, абсолютно искренне интересуюсь. Парень влюблен в тебя, а ты ищешь подвох. – Гектор, вы… – она уже успела забыть, каким бестактным умел быть этот непредсказуемый человек. Не подобрав слов, чтобы высказать свое порицание, Гермиона перешла в наступление: – Не вы ли рассказали о связи? И о том, что у меня с ним выйдет великолепное потомство. – Я, конечно, очень стар, но с памятью у меня все в порядке, – в стариковских глазах плавали смешинки, редко кто удостаивался такого взгляда Гектора Фоули. – И я прекрасно помню, что говорил вам обоим. Просто парень сообразил немного раньше, скорее всего оттого, что мучился от эрекции при мимолетном твоем касании с того момента, как ты дала ему клятву невыразимца. – Но вы сами призывали его повиниться… – Вообще-то я увидел, что до него дошло. И хотел, чтобы он блеснул перед тобой умом, а то ты привыкла считать себя единственной умницей в комнате, в которой нет меня, – Фоули опять расхохотался, на этот раз его смех звучал совсем иначе, это было больше похоже на хохот Хагрида, чем на надрывный кашель, – этот экземпляр самца гораздо сообразительнее того, которого ты выбрала себе в мужья. Десятки мыслей возникли одновременно, Гермионе показалось, что голову сейчас разорвет. – Мерлин, то есть я… – проговаривать это вслух было стыдно. – Я попросил парня дать тебе время. Надеялся, ты за несколько дней разберешься, готова ли из огня в полымя, интересует ли он тебя настолько, чтобы рискнуть. Я тебя знаю достаточно хорошо, чтобы предвидеть панику от осознания уровня своей ответственности, но ты в своей подозрительности стала думать совсем в другую сторону. Моргана грешная! Ну ты и… – Гектор! – Ладно. Ты так и не ответила, по какому вопросу почтила старика присутствием на этот раз. – Что он здесь делал? – Прости, дорогая, но об этом нужно спрашивать не у меня, – он замолчал, буравя ее вопросительным взглядом. То есть взгляд был лишен каких-либо эмоций, но Гермиона знала, что он вопросительный. Краем сознания она отметила интересный феномен – во время неожиданной встречи у Слагхорнов Фоули выглядел едва ли живее мумии египетского фараона, почти таким же был в начале прошлой встречи, а теперь казался энергичнее ее самой, будто лет на пятьдесят помолодел, причем тридцать из них сбросил за последние несколько минут. Анализ метаморфоз Фоули ненадолго отвлек ее от его слов: – Так что тебе нужно? Я, конечно, мог бы подумать, что соскучилась, но слишком давно тебя знаю. – Хотела попросить, чтобы вы осмотрели меня. Интересуют сторонние воздействия. Я боялась... боюсь, что стала жертвой любовной магии. – Нет, сейчас ты не под чарами и зелий в твоей крови нет. – Как вы можете так уверенно говорить, если даже палочку не доста… – Могу, – пожал плечами старик. – Поживешь с мое – и не тому научишься. В воскресенье в тебе была небольшая порция сильного афродизиака в композиции с… ладно, ты справилась с этим, не о чем говорить. От слов Гектора Гермиона почувствовала, как каждый волос на ее голове становится дыбом. – И вы защищаете Малфоя? Он подлил мне афродизиак! – Я никого не защищаю. С чего ты взяла, что это сделал он? – Никто, кроме него… – Глупость. В его крови состав присутствовал в том же количестве. – Нас обоих опоили? Или он был не уверен, что… – Быть того не может! Гермиона знала, что Драко ее хотел до того, как они позволили себе… ммм… расслабиться. Магия или естественное желание, но доказательство его заинтересованности было ею однажды даже нащупано. Она задумалась, могла ли что-то подлить гостям Ульрика. Слагхорны – зельевары, почему нет? Добавить в напитки средство, стимулирующее влечение, и вручить книгу о контрацепции. Изящно… Ведь их с Малфоем накрыло еще на приеме. Значит ли это, что все, что между ними произошло, – следствие афродизиака? – Нет, я не слепой, девочка. Вы оба влюблены. Ты же в курсе, что чувства невозможно подделать. Гектор же не применил легилименцию? Она бы почувствовала. Наверное. – Но… – Никаких «но»! Ты человек-парадокс, Грейнджер, там, где можно довериться своим чувствам, пытаешься разложить ситуацию по кирпичику. И бросаешься, не задумываясь, в то, что требует дополнительного анализа. В Гермионе проснулась вредная девочка-школьница. – Даже если и так, я не уверена, что готова идти на такое, чтобы расторгнуть брак Малфоев. – Он просил тебя об этом? – Нет. Просто это очевидно. – Это оптимальное решение, но не единственное. Поговори с ним. У него… появились некоторые сложности, ему требуется поддержка. И, Гермиона, этого я одобряю. Грейнджер коротко кивнула и поежилась. Девочка-школьница уступила место неуверенной в себе женщине, женщине, предпочитающей сбегать от того, что пугает. – Я не готова к разговору, – призналась она. – Мне нужно многое обдумать. Я должна понять, могу ли ему доверять. Если бы я действительно верила ему, несколько слов не разрушили бы все, а вот как вышло... Наверное, дело в том, что как взрослые люди мы общаемся меньше месяца, а в нашей общей истории семь лет антипатии и… всякого, не то чтобы на пустом месте. – Я слишком старый, чтобы быть советчиком в таких делах, но не рассказывала бы ты парню о своих подозрениях. – Учту. Спасибо! Я… напишу ему. Мне нужно будет поговорить с Драко до субботы, но… – Мистер Малфой, кстати, растерян, а твое сегодняшнее поведение не могло его успокоить, он будет искать встречи. – Он не попадет ко мне. Я закрыла камин. – Параноик, – хмыкнул Фоули. – Лучшая ученица, учитель. Они обменялись взглядами, которыми обмениваются только очень близкие люди.***
– Нам нужно поговорить, дай знать, когда и где тебе будет удобно встретиться, – молочно-белая выдра смотрела на Драко умными глазками, похожими на глаза волшебницы, отправившей патронус. Первым поползновением Драко было отправить в ответ собственного патронуса с лаконичным «Приходи сейчас», но страх не позволил. Что, если она хочет… прекратить всякое общение? Что, если она хочет бросить его одного против всего мира? Все косвенные признаки говорили об этом. После нелепого столкновения у Фоули в среду, когда Грейнджер отреагировала на него как на соплохвоста без намордника, он попытался связаться с ней по каминной сети, но не смог. Первые несколько неудачных попыток списал на отсутствие Грейнджер дома, но когда не достучался к ней ночью, стало очевидно, что она попросту закрыла доступ. Утром он отправил Конфуция с письмом и до вечера весь извелся, ожидая ответа. Филин вернулся, когда уже совсем стемнело. Клочок бумаги из магловского блокнота был целиком спрятан в совиной лапе, и Драко показалось, что птица вообще вернулась ни с чем. Его сердце в этот момент провалилось в желудок. Но затем Конфуций уронил мятую бумажку, и бедное малфоевское сердце, не выныривая из желудка, забилось с удвоенной силой. Ни на один из десятка заданных вопросов, суть которых сводилась к «что происходит и когда увидимся?», Грейнджер не ответила, записка была предельно лаконична: «Извини, занята, свяжусь с тобой ближе к выходным». Куда уж ближе? Оставалась одна пятница! Пятницу Драко провел как на иголках, не то чтобы ему было нечем заняться: он последовал совету Фоули и стал выводить средства со счетов из «Гринготтса» в магловский банк на указанный стариком счет, такой запрос по какой-то неинтересной Малфою причине гоблины не могли ни оспорить, ни проигнорировать. Если все выйдет, часть накоплений останется при нем. Главное, пока процесс идет, не трогать ни единого сикля, не прикасаться ни к чему из того, что помечено магией рода. И вот… только он немного расслабился после напряженного дня, проведенного в переписке с жадными тварями и непостижимыми маглами, как прибыл патронус Гермионы. Нет, Драко категорически не был готов к разговору. Выдра рассыпалась искорками, а он еще долго смотрел в то место, где она стояла. Малфой не стал создавать патронуса, вместо этого призвал верного филина и передал с ним записку, почти под копирку переписанную с ее вчерашней: «Извини, занят, свяжусь с тобой в выходные». Отправив птицу, он еще долго сидел перед камином, терзаясь вопросом, правильно ли поступил. Не оттягивает ли неизбежное? А что, если у нее совсем другие новости? Драко соскучился по Грейнджер. Даже не так – Драко соскучился по людям, даже по Астории, единственный человек, которого он видел на этой неделе – Фоули. Ну и Гермиону мельком. Не считать же за людей эльфов и гоблинов, не к ночи будь помянуто их алчное племя, чтоб мерзавцам совсем разориться! Он никогда не думал, что отсутствие общения станет проблемой, а сейчас готов был выть оборотнем оттого, что не с кем перекинуться словом. Не потому ли потребность увидеть Грейнджер становилась почти осязаемой? Если быть честным с собой, не только поэтому. Драко заставил себя выйти из гостиной и отправиться в спальню. Но не в свою. После прошлых выходных он ночевал то в библиотеке на диване, то в комнате, которую однажды разделил с Грейнджер. Конечно, домовики уже трижды поменяли там постельное белье, но если глубоко вдохнуть, можно было уловить (или убедить себя, что уловил) теплый резковатый аромат. Аромат, который стал для Драко за последние недели синонимом слова «желание». За ночь Малфою едва ли удалось проспать больше трех часов. Ворочаясь с боку на бок, думая о Грейнджер, чтобы не думать о ситуации, в которую по глупости попал, он решился на встречу. Ну как решился? Не решился на самом деле, но к утру желание увидеть Гермиону значительно перевесило страх услышать то, что она собиралась сказать. Драко не дал себе времени отступить. Он стремительно подошел к камину и назвал адрес. Зеленый сполох – и перед ним открылась небольшая по меркам мэнора комнатка с креслами по углам и низким журнальным столиком в центре. В одном из кресел сидела сама хозяйка и что-то читала. Солнце подсвечивало волосы так, что они казались более рыжими, чем были на самом деле, и еще она будто стала немного выше, но, может, он забыл за пару дней, как она выглядит. – Грейнджер? – окликнул он. Сидящая в кресле повернулась на голос, и Драко понял, что это не Гермиона. И понял, кого именно он принял за хозяйку дома. Что она здесь делает посреди семестра? Понимание отразилось и на лице его визави. – Мама, – крикнула девушка куда-то вглубь помещения, – тут к тебе мистер Малфой!***
Все шло не так, как задумано, с визита к Фоули посреди недели. Даже не так! Все уже давным-давно шло вразрез с планами Гермионы Грейнджер, но с середины недели ситуация обрела катастрофические масштабы. Гермиона знала, что в среду вечером с ней пытались связаться, и она знала, кто именно, но была категорически не готова ответить на вызов. Она потратила три дня на взращивание былой неприязни к этому человеку, пусть ей и не удалось, но прежде чем говорить с ним, нужно было привести мысли в порядок. Вместе с тем, чтобы не отделываться от детей общими фразами, Гермиона должна была получить разрешение на разглашение некоторой конфиденциальной информации. Значит, им с Драко необходимо увидеться. А она… ну да… не готова. Вот такой вот замкнутый круг. В четверг вечером, вернувшись домой после работы, Гермиона нашла на этажерке знакомого филина. Некоторое время она игнорировала птицу. Вышколенный малфоевский питомец не проявлял признаков беспокойства, лишь не отрываясь следил за ее хаотическими передвижениями по дому. Во взгляде филина ведьме мерещилась насмешка. Через полчаса она не выдержала и выдернула письмо из птичьей лапы. Вопросы…. Вопросы… вопросы… Когда они увидятся? Что не так? Она обиделась? В чем он виноват? Гермиона задумалась, виноват Драко Малфой в ее паранойе или нет? Если связать этого потрепанного жизнью человека с заносчивым парнем из ее школьного прошлого, то ответ будет «да», если же рассматривать его отдельно… то ответ изменится: виноваты шоры на глазах Гермионы, и следует ограничить общение, пока они там есть. Или для того, чтобы шоры упали, Гермионе нужно лучше узнать Малфоя? Позволит ли он? Даст ли время? Вдруг ему нужен конкретный ответ. Но того самого вопроса – вопроса, которого Гермиона боялась, он не задал. Впрочем, этот вопрос не для письма. Если они встретятся, ничто не помешает… Нет! Гермиона опять испугалась. Она вырвала лист из блокнота и нацарапала короткую отписку. Когда Конфуций улетел, Грейнджер еще долго кляла себя за трусость, недостойную выпускницы Гриффиндора. В пятницу вечером она не то чтобы была готова к разговору больше, чем вечером в четверг или в среду, просто тянуть было некуда. Завтра она увидит детей, и ей нужно будет отвечать на их вопросы. Каково же было ее разочарование, когда Драко отписался, что занят и свяжется с ней в выходные. Это ломало ее собственные планы, но она не имела права ставить условия. Она отказалась от встречи, когда ее настоятельно предлагали. Значит, так тому и быть, значит, придется выкручиваться. Гермиона терпеть не могла юлить, а особенно перед детьми! Суббота наступила раньше, чем Гермиона успела морально подготовиться. Она разблокировала камин с вечера, причем кроме школы она открыла его и на мэнор – а вдруг? И проснулась она оттого, что камин сработал. Перескакивая через ступеньки, спустилась вниз, чтобы обнаружить собственную дочь. Что-то в лице Розы не позволило броситься вперед и заключить ее в объятия. Обвинение. – Привет, Роуз. Где Хью? – сдержанно поздоровалась Гермиона. – Привет, – голубые глаза дочери смотрели холодно, совсем как глаза Рона в последние годы. – Макгонагалл не отпустила его. Он наказан. – Что он натворил? – Подрался с мальчишками, применил магию, – Роза пожала плечами, продолжая буравить мать взглядом. – Знаешь, когда родители начинают делать глупости, детям тоже сложно удержаться. На это было нечего возразить… А Рози продолжила наступление, чеканя каждое слово: – Что остается делать детям, когда родители внезапно бросают их и начинают устраивать личную жизнь? Когда мы уезжали в Хогвартс, у нас была семья, мы знали, что дома нас ждут любящие мама и папа… – Роза, – перебила Гермиона, – то, что мы с отцом разошлись, не значит, что мы перестали любить вас. – Каждый из вас занялся своей личной жизнью! – Все не так! С каких пор ты стала верить написанному в «Пророке»? Я тебе много лет назад рассказывала… – Расскажи Хьюго, что все не так! Я старше его, но все равно ощутила себя брошенной и одинокой! Отец прямым текстом написал, что эта… эта женщина ему важнее семьи… – Вы неправильно поняли… – Теперь ты!.. Очень хотелось сказать, что Скитер солгала, но Гермиона давно договорилась с собой не врать дочери и сыну. – Что натворил Хьюго? Это была не самая изящная попытка перевести тему, но Роза поддалась, наверное, ей самой стало неудобно бросать матери в лицо обвинение за обвинением. – Напал на двух однокурсников, которые начали глумиться над ним. – Из-за чего? – Из-за того, что мама позаботилась, чтобы у него теперь был богатый папочка. Это напомнило Гермионе постоянные нападки Малфоя на Рона по поводу нищеты. Времена идут, а ничего не меняется. Но одно дело Рон, который действительно ходил в обносках братьев, другое Хьюго, который получал всегда все новое, пусть и не самое дорогое. Гермиона деньги не транжирила, но тратила не скупясь, после тщательного изучения рынка выбирала наиболее качественный в своем ценовом сегменте товар. – У него отработка по субботам и воскресеньям до конца года. У его обидчиков тоже, – закрыла тему брата Роза. – И не смотри на меня так, я не могу постоянно находиться рядом со студентом другого факультета на три курса младше. – Я ни в чем тебя не обвиняю, кажется, в обвинителях у нас сегодня ты, – хмыкнула Гермиона. Нужно было собраться с мыслями и рассказать дочери все, что можно без нарушения клятвы. – Подожди, пока переоденусь. Я мигом. Гермиона робко сжала плечо Розы, судорожно улыбнулась и вернулась в спальню. Она быстро выбрала одежду, но каждую следующую вещь натягивала все медленнее и медленнее: разгладить складочку, сдуть пылинку, удалить почти незаметное пятнышко. Задумалась, не сменить ли кофту, выбранная показалась неудобной. Нет, нельзя было отвлекаться на глупости, нужно было проработать стратегию разговора. Щетка лениво скользила по волосам, а Гермиона пыталась решить... – Мама, тут к тебе мистер Малфой! – прозвенел голосок Розы. Все шло не так, как было задумано!***
Грейнджер выглядела испуганной, и ее страх немедленно передался Драко. – Малфой? – в голосе сквозила такая растерянность, будто не она вчера отправляла патронуса с просьбой о встрече. Пока он размышлял, откланяться или напроситься в гости, она набралась храбрости и пригласила войти. Драко был и рад, и не рад этому. Он понятия не имел, как вести себя с подростком, тем более с подростком женского пола, да еще и дочерью женщины, на которую у него далеко идущие планы. Бинго! Гермиона нервно заправила за ухо прядь и, резко взмахивая руками, представила присутствующих друг другу. Драко обнаружил, что пялится на нее с глупой улыбкой, быстро отвел глаза и встретился с таким же внимательным как у Грейнджер взглядом, с той лишь разницей, что глаза были не карими, а голубыми. Будто вернулся в далекие школьные годы – прямо перед ним ненавистная однокурсница, только чуть более долговязая – мама уже посматривала на дочь снизу вверх, а ведь девчонка еще растет. Сколько ей? Навскидку лет пятнадцать, а там кто знает. Было удивительно, напротив него стояли две Грейнджер: всамделишная – кареглазая с гривой каштановых волос и эта новая – рыжеволосая с голубыми глазами. Девчушка протянула ему руку, и Драко бережно пожал ее. Рука была чуть побольше Гермиониной и не такой тонкой. Его мысли приняли странный оборот – если у Уизли и Грейнджер получилось такое прелестное создание, то какими могут быть их общие с Гермионой дети? Не то чтобы Драко считал себя неотразимым... Малфой отогнал непрошеную фантазию об общих с Гермионой детях и вернулся в настоящее, откуда выпал в тот момент, когда Грейнджер называла дочери его имя. – Ты что-то говорила? Прости, задумался, – растерянно обратился он к хозяйке дома, и та… Драко точно смог уловить это выражение, на мгновение посмотрела на него с нежностью, затем придала лицу нейтральное выражение и повторила сказанное ранее: – Да, я попросила у тебя разрешения открыть некоторые подробности… ну… твоих личных дел Розе. Драко удивился. Даже растерялся. – Но зачем… – Газета. Статья Скитер, – сказала Гермиона, словно это должно было объяснить, по какой причине ее дочери нужно знать что-то, касающееся семьи Малфоев. – Газета? – переспросил он. – Ты не видел «Пророк» за прошлое воскресенье? Малфой порылся в памяти, пытаясь воскресить в ней события воскресенья. После того как ему удалось, он бросил вороватый взгляд в знакомый угол этой комнаты и неловко переступил с ноги на ногу. – Чего это мы застыли статуями? – Гермиона вспомнила, что нужно быть радушной хозяйкой, и приманила в центр комнаты к столику три кресла, призвала «Пророк», развернула газету на одной из страниц и вручила Драко. Роза уселась в то же кресло, что занимала до прихода гостя, Гермиона заняла место напротив дочери, Малфой же, не отрываясь от газеты, сел спиной к камину. – Что это? – спросила тем временем младшая из присутствующих ведьм. – Книга, на презентацию которой мы с мистером Малфоем сходили вместе. Роза хмыкнула, сделав какой-то вывод. У Гермионы возникли предположения на этот счет, но сейчас было не к месту обсуждать такое. – Ты говорила, что Скитер напишет о вашем разводе в субботу, – подал голос Драко. – Ну, я ожидала этого. – Но она придержала сплетню ради пикантных подробностей. – Кто мог знать, что нам с тобой придет в голову идея явиться вместе? Драко поднял глаза от газеты и встретился взглядом с Гермионой. На повисший в воздухе вопрос они ответили одновременно: – Астория! – Кто? – спросила Роза. Они снова ответили хором: – Моя жена. – Любимая женщина твоего отца.